Песнь Одиссея
Когда мой корабль причалит к берегу,
Вместе со мной сойдет на берег песня,
Её прежде слушало только море,
Где она соперничала с зовом сирен.
В ней будут только влажные гласные звуки,
Которые так звучат в бледном переводе
С языка скитаний на язык причала:
Я люблю тебя охрипшим криком морских чаек,
Клекотом орлов, летящих на запах печени Прометея,
Тысячеликим молчаньем морской черепахи,
Писком кашалота, который хочет быть ревом,
Пантомимой, исполненной щупальцами осьминога,
От которой все водоросли встают дыбом.
Я люблю тебя всем моим телом вышедшим из моря,
Всеми его реками, притоками Амазонки и Миссисипи,
Всеми пустынями, возомнившими себя морями,
Ты слышишь, как их песок пересыпается в моем пересохшем горле.
Я люблю тебя всем сердцем, легкими и и зеницей ока,
Я люблю тебя земной корой и звездным небом,
Падением водопадов и спряжением глаголов,
Я люблю тебя нашествием гуннов на Европу,
Столетней войной и татаро-монгольским игом,
Восстанием Спартака и Великим переселением народов,
Александрийским столпом и Пизанской башней,
Стремлением Гольфстрима согреть Северный полюс.
Я люблю тебя буквой закона тяготения
И приговором к смертной казни,
К смертной казни через вечное падение
В твой бездонный Бермудский треугольник.
© Copyright: Куприянов Вячеслав, 2010
Свидетельство о публикации №110041006798
ОДИССЕЯ-ОДИССЕЯ.(пародия)
Посвящается В. Куприянову
-Я пилигрим – скиталец Одиссей.
и после долгих лет ступаю на причал;
вознесся к звездам милый друг Персей,
но Пенелопа, верю, ждет меня у скал.
Все позади: Циклоп и пение Сирен,
ревущие моря в штормах и шквалах,
где Посейдон до чертиков надрался у мурен,
ему, видать, Пизанской башни не хватало.
Чтоб мир познать, мне Куприянов Слава,
корабль «Новый Мир», по случаю, достал,
машину времени вмонтировал в штурвал
и запустил к Nord-полюсу, направо.
Отныне у Хроноса я в почете,
и сколько времени в запасе? Знаю я один.
Мне есть о чем поведать Пенелопе,
в честь возвращенья закатить экстрим.
Путь Македонского я проследил за день.
За час познал взлет и паденье «Спартака»,
и гунны вдруг исчезли, словно в полдень тень.
Столетняя война обрыдла больше бардака.
Я видел всю Америку внизу, как на ладони,
теперь от Миссисипи Амазонку отличу.
Познал законы тяготенья от «яблони»,
когда плоды долбили по башке и по плечу.
А в море, где саргассы, глупый кашалот,
чтоб чайки ему писали в глаза,
взял и отгрыз глубинный эхолот…
И что там под килем? Попробуй, разузнай.
В пустыне мы кусали с горя локти.
Какой нас черт погнал туда в пески,
где в Прометея мозг продолговатый когти
вогнал, и черепахи Тасмана рыдали от тоски.
И понял я, что мир наш необъятен,
за всем не уследишь, хоть вылези из кожи.
Жаль, афоризм Пруткова Славе непонятен,
что «необъятное - никто объять не может».
2006
Использованы и другие произведения В Куприянова.