Одна особенно бросалась в глаза.
У нее были ярко-красные, едва достающие до плеч волосы, подведенные черными тенями светло-зеленые, малахитовые глаза и руки, сплошь покрытые черными татуировками. Ажурный красный бюстгалтер туго обтягивал высокую грудь, в пупке и правом ухе торчал золотой пирсинг, короткое черное платье представляло собой настолько тонкую сеть, что через него просвечивалось нижнее белье. Возникало ощущение, словно этого платья и не было вовсе, так и хотелось коснуться, чтобы убедиться в его реальности.
Девушка нервно крутила на своем запястье браслет — винтажный, из имитации темного золота, с камнями разной формы, размера и оттенков синего. Камни, скорее всего, — фианиты, разумеется, покрытые акриловой краской. От нее пахло ментолом, сигаретным дымом и кофе, но Рената искала другие ароматы — эмоции.
Тревога. Вина. Стыд. Трепет. Рената удивленно уставилась себе под ноги, но потом вновь подняла взгляд. Глядя на её пирсинг, она с удивлением представляла светло-золотое колечко в своей ноздре, о котором упоминал Игорь.
Рядом с красной незнакомкой стояла брюнетка с завитыми плойкой каштановыми прядями, ниспадающими до середины спины. Волосы она подцепила ободком с огромным атласным бантом. На ней было нежно-голубое облигающее платье, настолько короткое, что Рената вообще сперва приняла его за тунику. Пока не поняла, что вместо джинс или лосин под ним телесные колготки. Девушка была настоящей красавицей, с длинными стройными ногами, симметричными чертами и пухлыми губами, подведенными красной помадой. Но больше всего на ее лице выделялись огромные выразительные глаза, они были синими, с белыми прожилками. Как море, в которое налили сливок.
Испуг. Недоверие. Волнение. Зависть. Негодование. Рената испуганно отпрянула назад, словно от плети, но вперед уже вышла последняя девушка.
Она была более всех похожа на саму Ренату. С длинными русыми волосами, собранными в простой хвост на затылке, в джинсовых шортах и белой футболке с надписью: «Трамп рулит». На её запястьях висели цветные спиральные резинки, на скромном лице с серо-зелеными глазами не было и следа косметики.
Её эмоции тоже больше всего понравились Ренате. Безмятежность. Радость. Застенчивость. Желание обнять.
Позволив себе несколько минут покупаться в её эмпатическом потоке, девушка поглядела на двух парней, стоявших по бокам. Первый был с ярко-рыжей макушкой, нахальным взглядом и небольшим животом. Его глаза были похожи на ореховые Гориславыча, только гораздо темнее. Не смотря на жару, он был одет в черные джинсы и водолазку, как будто ему, как и Ренате, было, что скрывать. Азарт. Надменность. Гордость. Жалость. Заискивание. Заносчивость.
Рената встряхнула головой и выскочила из неприятных эмоций. Второй парень оказался гораздо скромнее. Он был смуглым блондином с высоким лбом, выбритыми висками и карими глазами. На нем были шорты до колена цвета охры и красная футболка. Красный цвет не шел ему, но похоже из-за его робости все боялись в этом признаться. Его эмпатический поток был более упорядоченным и лишенным высокомерия. Забота о подруге. Смущение. Неловкость. Радость.
— Это Лина, — представил эксцентричную красноволосую Игорь. — Тина и Тася, — назвал он брюнетку и русоволосую соответственно.
— Яр, — кивнул рыжеволосый задира. — От Ярополка.
— Лео, — проговорил неожиданно высоким голосом блондин.
— Вы... изменились, — проговорила Рената, понимая, что от нее ждут какой-то реакции.
Она била наугад, но попала в самую цель. Тася, похожая на аппетитный пончик еще год назад, с тремя подбородками и целлюлитом, теперь имела модельную внешность. Конечно, идеальная фигура далась ей с трудом, тем более девушка боролась с генетикой, но монодиеты и другие диеты, ежедневные пробежки, поход три раза в неделю в тренажерный зал, бассейн и антицеллюлитный массаж сделали свое дело. Хотя Тася до сих пор заменяла обычные шоколадные плитки на обезжиренные батончики с фруктовым мюсли.
Лина сформировалась из мальчишеского телосложения, за которое ее так всегда осмеивала та же самая Вика, в настоящую девушку, со всеми положенными изгибами и впадинами, рельефными возвышенностями и упругой кожей, вытянулась в росте. Теперь лифчики она покупала не в детском магазине, а вместе с мамой и с настоящими чашечками второго размера. Как правило, Victoria's Secret.
Одна лишь Tина, компенсируя красивое, достойное Ренессанса лицо, осталась плоской и неуклюжей, среднего роста, с большой ступней и некрасивыми запястьями. Но она тоже изменилась: остригла волосы, доходящие ей весной до середины ягодиц, выбила на плече татуировку. О значении девушка никому не говорила, боясь быть осмеянной.
Яр сбрил свою глупую бороду и сменил уродливые очки на линзы, открыв всем красивые ореховые глаза. Игорь поменял стрижку на более модную, сменил стиль одежды на взрослый и накачался в тренажерном зале. Его плечи стали шире, на прессе отчетливо рисовались кубики, а ногах проступали мышцы, как у футболистов. Лео пошел на восточные единоборства и выучил разговорный китайский — путунхуа и байхуа. О литературном с его восьмидесятью тысячами иероглифов оставалось пока только мечтать.
Ребята с облегчением перевели дух, на радости совсем забыв, что Рената не могла помнить, какими они были год назад. Один лишь Игорь понимал это и ценил то, что девушка пошла ради друзей на ложь. От него к Ренате тянулись нити благодарности, благоговения, преклонения и гордости. Ради его любви она была готова нести чушь, сколько угодно.
Все расселись за стол. Ребятам отвели левую половину, чтобы они не тяготились разговорами стариков, как высказался Гориславыч.
— У меня вечером тренировка, — рассказывала Лина, уминая куриную ножку, зарумяневшуюся на гриле. — На этот раз спуска мне не будет.
— Разве сегодня есть занятия? — засомневалась Тина, окинув подругу подозрительным взглядом.
Она лишь пила лимонад «Буратино».
— Общей нет, но у меня индивидуальная, — покраснела девушка. — Мне надо отработать тур и реневерсе.
— Они у тебя получаются, — не сдавалась Тина. — Давайте лучше сходим в парк аттракционов. В «Культуре и развлечении» сегодня скидки на Емелю и колесо обозрения.
— Василисе Васильевне виднее. Она позвонила мне вчера вечером и назначила время.
— А мне надо дочитать «Войну и Мир», — подхватил эстафету Яр. Все знали его мечту получить золотую медаль и поступить в самый лучший университет страны.
— Ты ведь читал этот роман в прошлом году, — сощурилась Тася, обиженно скрестив руки на груди.
— Надо освежить в памяти детали, если хочу получить высший балл по сочинению в ЕГЭ.
— Ты собираешься перечитывать четыре тома, чтобы всего лишь вспомнить детали? — девушки уже и не думали скрывать своего негодования.
— А я вот собираюсь просто посмотреть сериал с Лили Джеймс, — улыбнулась Лина, чтобы разрядить обстановку. — Ненавижу читать.
— И зря, — парировал Лео. — Тем более навряд ли иностранная экранизация сможет отразить всю глубину исконно-русского романа. Это все равно, если бы мы сняли фильм о гражданской войне в Штатах или о «Войне Красной и Белой Роз».
— Чего? — Тина изогнула бровь. — Ты сейчас на каком языке говорил? Или на солнце перегрелся?
— А вот Вика очень любит и историю, и литературу, — завистливо вздохнула Тася.
— Глотает книги, как конфеты, — согласился Яр.
— И книжным червем назвать ее нельзя, — усмехнулась Лина. — Отрывается в клубе за всех.
— Может перестанем о ней говорить в третьем лице, когда Вика рядом? — взорвался Игорь, и ребята, стушевавшись и оробев, замолчали.
Втянув их эмпатический поток, Рената рассмеялась.
— Да нет, порядок. Болтайте.
Она подхватила самый большой и жирный кусок свинины и принялась разделывать его пластиковой вилкой.
— Но Игорь прав, — возразила Тася, задумчиво накручивая на указательный палец волнистую русую прядь. — Просто дело в привычке. Разговоры без тебя стали обычным делом.
— А ты была еще той болтушкой, — ухмыльнулся Лео. — Ну, то есть ты такой и осталась.
— Может, снова начнешь ходить на танцы? — робко предложила Лина, забирая у Тины лимонад. — Ты без них жить не могла.
Рената замешкалась. Страх охватил ее. Она не думала, что была готова к этому, она боялась кого-то разочаровать. Боялась начать танцевать и ничего не вспомнить. Фантомная боль нахлынула, и стало трудно дышать. К горлу подкатила тошнота — вокруг было через чур много эмпатических гейзеров. Девушка схватила стакан с водой и заметила, как задрожали ее руки.
— Не приставайте к Вике, — заметил её волнение Игорь и переплел их пальцы под столом. — Она еще не готова.
Тошнота усилилась. Она еще не готова. Как часто слышала эту фразу Рената, словно окружающий мир общался на другой знаковой, фонетической системе, ином языке, речи, тональности, диапазоне голоса, словно девушка была не способна на декодирование информации. Она еще не готова. Она еще не готова. Она еще не готова. Она еще не готова, черт побери.
— Все хорошо, — заверила Рената, облизнув пересохшие губы.
Отставила нетронутый стакан. Коснулась устья косы. Глянула в успокоительный гипноз грустно-безумных голубых глаз.
— Давай посмотрим твои фотографии? — сменил тему Лео. Девушка чувствовала, что он желал ей только лучшего. — Я где-то читал, что это поможет вспомнить.
— А я читал, что наоборот, — закатил глаза Яр.
— Замолчите вы, оба, — раздраженно шикнула, прервав их перепалку, Тася. — Может Вика этого вовсе не хочет.
— Ты как? — Игорь нежно посмотрел на девушку и коснулся губами ее плеча.
В этом непринужденном, естественным поцелуе Рената увидела больше интимности, чем в сексе, и ей стало неловко, что ребята тоже это видели. Игорь вкладывал в свои прикосновения все эмоции, которые рождались внутри, и она не хотела, чтобы их свидетелями становился еще кто-то. Она одна имела право на его чувства, касания и загадочный взгляд.
Но теперь парень словно обнажился перед друзьями и её тоже раздел, и от стыда девушке захотелось провалиться сквозь землю. Вырвавшись из его объятий, Рената поспешно вскочила и одернула платье.
— Нет, я хочу, — скороговоркой пролепетала она. — Пойду принесу альбом.
И девушка убежала, избегая удивленно-раненного взгляда Игоря. И непонятной зависти одной из девчонок.
После недавней уборки Рената не помнила, куда спрятала альбом. Пришлось перерывать все заново, путаясь в раскиданной на полу одежде. Варварски распотрашив комод и письменный стул, с полным отчаянием девушка открыла верхние дверцы шкафа.
— Ой! — пискнула она, когда сверху на голову приземлился, словно дирижабль, бумажный пакет.
Рената хотела разобрать его содержимое, но заметила кое-что выпавшее из него под своими ногами. Это был пенал-туба из нежно-розового, слегка поблескивающего кожаного материала, с малиновой молнией. Пенал был весь исписан шариковой ручкой разного почерка. Изучив их, девушка поняла, что это пожелания на день рождения, причем всякого рода. Все они были подписаны. Рената нашла теплые строчки и от Лины с Тасей и Тиной, и даже от Лео и Яра. Но больше всего её заинтересовало послание Игоря.
Его почерк был узким и широким, обрывистым, с недоведенными крючками. «Всего тебе самого лучшего. И прости меня за те слова, сударыня». Девушку, конечно, заинтересовало, за что он мог просить прощения. Однако мало ли какие ссоры бывают в отношениях, Рената и не придала этому значение. Её удивило другое. Почему Игорь больше не называл ее сударыней?
Почему он смешил ее слоником и вспоминал строчки из «Божественной комедии»? Почему рассказывал про ее прошлое и их отношения? Его чувства? Прочему его эмпатический поток был чист? Но почему, перечеркивая все это, он не называл ее больше сударыней?
Хмурясь и изо всех сил стараясь не подпустить подозрение, Рената опустилась на край кровати и покрутила пенал в руках еще несколько раз. В глаза ей бросилась безымянная подпись, сделанная витьеватым почерком, с острыми вершинами буквы «о» и винтажными крючками.
— Вместе навсегда, — прочитала она неожиданно осипшим голосом. Внизу мелькал маленький посткриптум. — Ну, или до первых морщин...
Девушка не выдержала и широко улыбнулась, без причины воодушевленная и благодарная адресанту за шутку. Но когда ее глаза опустились еще ниже, улыбку словно смело веником. В два раза меньшая надпись другим — Викиным — почерком выражала согласие. Согласие и нарисованное сердечко.
Рената пораженно выронила пенал и округлила глаза в две пятикопеечные монеты. Её мир, словно состряпанный из коробков спичек, неожиданно перевернулся и превратился в завал ожиданий. Надежд. Обманчивых слов. Все планеты ее внутренней галактики вертелись теперь вокруг одного-единственного вопроса.
Кого Виктория Демина любила больше, чем Игоря?..