Те, у кого будущего нет, делятся на две неравные части. Большая – ходит на митинги, организованные властью. Меньшая – ходит на акции и марши протеста.
У них нет будущего потому, что – нет настоящего.
У сторонников власти вместо настоящего – телепропаганда, по советским клише выстраиваемый быт, крымнаш и слепая вера в то, что власть во всём права по определению. Плюс – много православия, немножко ксенофобии, капелька фашизма…
У сторонников оппозиции вместо настоящего – суррогат из необоснованных амбиций, стандартных потребностей и желаний, всё увеличивающееся взаимное отчуждение… Возможность собраться на акцию протеста это отчуждение нейтрализует на день-другой, а потом оно в соцсетях вновь набирает силу. Поскольку единственное, что прочно объединяет сторонников оппозиции – дружная ненависть к «режиму».
Каждый из оппозиционно настроенных граждан носит этот самый «режим» внутри – но никогда в этом не сознается. Он идёт протестовать против коррупции, и не хочет отдавать себе отчёт в том, что главная составляющая коррупции, её мотор – это абсолютное взаимное недоверие ни в чём и ни в ком не уверенных людей. Ни в ком не уверенных – в себе, прежде всего. Ни в чём не уверенных – потому, что уверенность всегда суть результат какого-то самостоятельного действия вразрез с общепринятыми социальными стандартами. В смысле – действия без оглядки, в результате которого достигается чётко сформулированная цель.
Действие заменено эмоциями по поводу невозможности действовать. Невозможность объясняется всегда и исключительно одним – «среда заела». Ну, или «Путин вор», что, собственно, одно и тоже. В этом представлении о постылой реальности едины и сторонники, и противники Путина – в чём не хотят сознаваться ни одни, ни другие. У сторонников враг – заграница, разница только в этом. Объективная беспомощная зависимость от гипотетического субъективного врага – страшная сила. Именно эта сила кажущегося бессилия прочно и безысходно откатывает страну всё глубже и глубже в прошлое, в историческое болото несгибаемой ортодоксии и безысходного варварства.
Ну вот так уж получилось, что не было у нас, россиян, ни Мартина Лютера, ни Кальвина. Поскольку не было и Дунса Скотта, и – да мало ли кого… Греки вроде бы были, но – какие-то не те… Не перипатетики, словом, а «…в рабском виде Царь Небесный…» европейски образованного Тютчева.
Посему, выход теперь один – выстраивать эту самую протестантскую этику самостоятельно и индивидуально. И только потом нанизывать на этот стержень собственные представления о должном – которые в конце концов вытанцуются, конечно же. Только тогда энергия созидания – пересилит.