24. АЛОНСО. ПАТРОН ЭКСПЕДИЦИИ
Когда лошади внезапно понесли, никто из сидящих в карете вместе с Алонсо, и не думал придаваться панике.
Фальшивая сумеречная дева продолжала играть свою брутальную роль, уставясь в одну точку и сжимая сильными бёдрами древко глефы, которую отказалась укладывать вместе с прочей поклажей на крышу дилижанса. Зузанна, подперев щёку рукою в перчатке, с самым непринуждённым видом поглядывала в окно, будто карету вовсе не болтало словно баркас, вышедший в море в сезон тайфунов. И только весталка, когда лошади истошно заржали, а экипаж завалило набок, тихо вскрикнула от неожиданности, но в дальнейшем волнения больше не выказывала, очевидно твёрдо полагаясь на свои видения и веря, что ничего плохого с ней случиться не может.
«Мне бы твою уверенность» - подумал Алонсо. Он не был религиозен и с подозрением относился к способностям девчонки, поскольку все встречавшиеся ему прежде ясновидцы на деле оказывались либо шарлатанами, либо сумасшедшими.
Вот в магию он верил (да и трудно было сомневаться в её существовании, зная во что превратились Юго-Западные провинции после Войны Восьми Великих Волшебников), хотя к мистическим штучкам Зузанны это не относилось. Алонсо считал все её оккультные обряды и ритуалы бледной пародией на настоящее колдовство, а применяемые при сём ингредиенты и амулеты – дешёвой бутафорией. Но он никогда не показывал своего настоящего отношения к этим фокусам, полагая, что тем самым может повредить их сотрудничеству, да и остальным участником похода полезно будет думать, будто в отряде имеется настоящий чародей.
Зузанна была важна ему как толковый картограф и умелый боец - не более. К тому же она была единственным человеком в отряде, знакомым со спецификой путешествия по Проклятым землям, и только поэтому Алонсо дорожил ей больше, чем прочими.
Тень заслонила оконце в двери кареты: их нагонял второй дилижанс. Выглянув наружу, Алонсо сразу заметил бледное лицо Скляня, расширенными глазами уставившееся на него из недр соседнего экипажа, и борющегося одновременно с паникой и тошнотой. На козлах, рядом с кучером, сидел сир Тибальд и что есть мочи орудовал поводьями, а на крыше по паучьи растопырился Гильермо, судя по всему готовящийся прыгать.
Алонсо мельком тепло подумал о них, но эту, нехарактерную для него, мысль тут же выдуло из головы вместе со всеми прочими, едва он глянул вперёд. Овражье стремительно приближалось и в мире не было силы способной сдержать стремительный аллюр лошадей или заставить их свернуть в сторону до того момента, когда они, сорвавшись с обрыва, рухнут в разверзшийся зев Чёртовой Расщелины.
С застывшим лицом он обвёл взглядом своих, ещё ни о чём не подозревающих, спутниц. Напротив него всё оставалось по-прежнему: самозванка продолжала смотреть в одну точку, а весталка была погружена в свои светлые (судя по выражению её детского лица) мысли.
И только Зузанна уже не делала вид, что любуется пейзажем: по пояс высунувшись в окно, она совершала размашистые пассы руками, выкрикивая отрывистые гортанные фразы на непонятном наречии. Её саквояж был распахнут и небрежно валялся на полу кареты.
Экипаж резко рвануло в сторону, и Алонсо вмиг оказался вмят в обитую чёрным бархатом стенку, придавленный сверху всеми тремя своими спутницами, которых смахнуло с их мест словно обглоданные кости со стола.
Когда все четверо, смущённо поглядывая друг на друга, расселись по своим местам, Алонсо вновь осмелился выглянуть наружу. Дилижанс теперь мчался по краю оврага, а впереди, из туманной дымки, проступали точёные опоры Овражного Моста. Они выглядели как ножки высоких хрустальных бокалов со стрельчатыми пролётами между ними. Некоторые опоры частично развалились и были подперты брёвнами. Парапет, обрушившийся во многих местах, напоминал зубцы крепости или корону шахматной ладьи. В целом, мост выглядел очень ненадёжно, и лошади несли их прямо к нему.
- Останови их! – Алонсо повернулся к Зузанне. – Мост нас не выдержит!
- Не могу, - та устало откинулась на спинку сиденья. – Придётся надеяться на лучшее.
- Но ты же смогла заставить их повернуть!..
- Я внушила лошадям иллюзию, будто перед ними стена огня. Если повторить это сейчас, то они бросятся с обрыва, поскольку больше им деваться некуда.
Алонсо растерянно заморгал.
- Мост выдержит, - тихо сказала весталка. – Сегодня с нами ничего не может случиться. Пречистая Госпожа ясно дала мне понять…
- Да нет никакой Пречистой Госпожи! – заорал на неё Алонсо, брызгая слюной. – Всего лишь поповские бредни, вбитые в твою глупую голову в Обители. А видения – это просто помутнение рассудка, вызванное религиозным экстазом, нервным истощением или случайной беременностью! И сейчас мы все умрём!!!
Лошади, с хриплым ржаньем, уже влетели на узкую полоску моста и мчали по нему, задевая осями колёс уцелевшие пролёты гранитного парапета; возница что-то истошно выкрикивал - то ли сквернословя, то ли молясь, а Алонсо продолжал драть глотку, изливая нахлынувшее раздражение, порождённое страхом неотвратимой гибели.
Когда он опомнился, оборвав себя на полуслове, за окнами кареты уже снова мелькали корявые стволы деревьев, сливаясь в грязно-серую стену. Девчонка, вжавшись в кресло, не сводила с него настороженных глаз. Алонсо было очень неловко за свои слова, а ещё больше – за свой страх, которого он не сумел скрыть.
- Приношу свои извинения, - выдавил он из себя, не осмеливаясь поднять глаза на своих спутниц. – Не понимаю, что на меня нашло…
- Со всяким случается, - подала голос самозваная дикарка. – Даже самые стойкие бойцы порой теряют самообладание перед лицом близкой смерти. Можете мне верить – я не раз видела такое на Арене и знаю, о чём говорю.
«Вот уж утешила, так утешила» - с ожесточением подумал Алонсо, изображая на своём лице подобие благодарной улыбки, но в глубине души сгорая от стыда.
Лошади постепенно перешли на неспешную рысь, а вскоре экипаж и вовсе остановился, тоскливо скрипнув рессорами. Растрёпанный возница рывком распахнул дверь, недобро зыркая исподлобья.
- Выметайтесь, - недружелюбно прохрипел он. – Сейчас я сгружу вашу поклажу. И не забудьте расплатиться…
Отстегнув от пояса заранее приготовленный кошель с золотом, Алонсо протянул его бородачу. Тот, даже не пересчитав монеты, запихал кошель за пазуху и угрюмо полез на крышу дилижанса отвязывать багаж – видимо торопился поскорее покинуть это место.
Алонсо выбрался из кареты и огляделся. Поперёк дороги лежало поваленное дерево – лежало, по всему видно, уже давно: ствол успел покрыться бурым мхом и был изрядно присыпан прошлогодней хвоей.
Лошади нервно поводили ушами и переступали ногами, ещё разгорячённые скачкой. Возница на крыше бесцеремонно резал ножом стяжные ремни и сбрасывал тюки и ящики вниз, не особо заботясь о том, куда они приземлятся. Свалив всё на землю, он спустился сам и, ведя лошадей под уздцы, стал разворачивать их на узкой лесной дороге.
Другой дилижанс всё не показывался и Алонсо забеспокоился не на шутку. После того, как они волшебным образом избежали падения в пропасть, он потерял его из виду, полагая, что тот, как и прежде, следует за ними. Если же со второй половиной отряда что-то случилось, то дальнейший поход терял всякий смысл ввиду своей явной обречённости.
- Милейший, - окликнул он возницу. – Не мог бы ты немного повременить, пока наши спутники не нагонят нас. Я доплачу…
Тому удалось наконец развернуть экипаж, и сейчас он спешно поправлял конскую упряжь, готовясь к обратной дороге.
- Засунь свои деньги себе в.., - не оборачиваясь буркнул он, вскарабкиваясь на козлы.
- Придержи-ка язык! - дикарка заступила дорогу, снимая с плеча глефу.
- Пани, - бородач устало посмотрел на неё. – Не надо мне угрожать. Коли хотите, так отвезу назад – денег не возьму. А здесь я лишней минуты не останусь. Разве сами не чуете? Нехорошее это место, гиблое…
- Да чего уж хорошего, - вдруг произнёс кто-то высоким насмешливым голосом.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2017/03/27/1909