Площадку, на которой располагается военный городок недалеко от Гусиноозёрска, местные жители с незапамятных времён называют: Саган Нуур – Белая Долина. Это сакральные места у селенгинских бурят. В этой местности находятся родовые обоо – обиталища хозяев этой территории духов-хранителей рода. Поговаривают: когда приехали первые строители забивать колышки под разметку военного городка, к самому главному приходил старейшина и не советовал здесь строить ничего, поскольку тут языческое кладбище.
Местность здесь действительно выглядит необычно: на ровной поверхности, покрытой красновато-коричневыми круглыми гранитными валунами, растут приземистые и коренастые сосны с таким же цветом коры. Больше никакой растительности практически нет, даже травы и кустов. Первое впечатление, которое у меня сложилось при созерцании этого урочища – лунный пейзаж.
Ещё одна особенность городка – сильнейшие ветра, которые и стали причиной появления такого странного ландшафта. Из-за ветров, жители между собой называли эту местность: «труба».
Ветры ураганной силы дуют несколько раз в году. Характерно то, что в находящемся в другой стороне долины Гусиноозёрске таких сильных ветров практически не бывает.
Военные острословы рассказывают, что в Заозёрном (так называется городок) даже кошки летают. Я бы подумал, что это гипербола, если бы сам однажды во время ветра зимой не увидел, как кошку волокло по укатанной дорожке мимо нашего общежития в сторону казарм. А та, истошно вопя, тщетно пыталась зацепиться когтями за обледенелую поверхность.
Самый сильный ветер бывает обычно весной, как правило в апреле, во время так называемой «цагаловки». Тогда, ненадолго, как будто бы возвращается зима: ураган несёт позёмку, срывает крыши, валит опоры, ломает деревья, переметает огромными сугробами дороги – в общем творит всё, что хочет.
В апреле 1999-го нам довелось добираться в город на работу на маршрутном автобусе: «Военный городок – Гусиноозёрск» как раз во время «цагаловки». Выехали мы за КПП и помаленьку двинулись по большой дуге через широкую долину речки Загустайки в направлении железнодорожного переезда. В том месте, где дорога подставляет свою обочину северу, ветер дует прямо в левый борт.
Едем, вдруг видим сквозь пургу: справа по движению голосует молодой худощавый офицер в кителе и брюках, на ногах – туфли, фуражку держит в поднятой правой руке. Правее насыпи, метрах в трёх, полузаметённый снегом стоит светлый жигулёнок.
Водитель автобуса затормозил, открыл дверь и старший лейтенантик прокричал в салон: «Помогите вытащить машину, пожалуйста!».
– Как же я тебя вытащу? Ведь я с насыпи никак не спущусь, да и троса у меня нет.
Несколько зевак и водитель всё же вышли из автобуса, чтобы посмотреть. Спустились к жигулёнку, деловито разглядывая место происшествия. Машина уже глубоко сидела в сугробе, наметённом вьюгой.
– Как же это тебя так угораздило? – поинтересовался кто-то.
– Меня ветром с дороги снесло, – возбуждённо жестикулируя, пояснил несчастный.
Автобусник покачал головой.
Тут у меня родилась идея: в салоне мужиков было человек десять. А что, если попробовать руками дружно вытолкать машину на дорогу. Я подбежал к открытой двери автобуса и позвал ребят на помощь. Кроме женщин, вышли все.
Мы велели старлею садиться за руль и заводить. А сами, облепив машину со всех сторон, буквально на руках понесли её в сторону насыпи. Жигуль при этом усердно работал колёсами и через несколько секунд, зацепившись за жёсткую обочину, выехал на дорогу.
– Спасибо! – только и смог произнести разгоряченный хозяин жигулей. А мы пожелали ему счастливой дороги и довольные собой расселись по своим местам. Мы ещё не знали, что через километр, напротив станции, нам предстояло пробиваться через переметённую дорогу и вручную грести снег, чтобы не застрять на трассе среди степной долины, но это уже была совсем другая история.