В прошлом месяце я ни разу не опоздал па работу, и за это мне всучили билет в концертный зал. На 357-ю (прозаическую) симфонию маэстро Туношонского. Я отказывался с пеной у рта: мол, у меня хронический насморк, мол, уши мне заложило, да и сам я когда-то был в периодическом отпуске. Но меня освободили от работы, и я положил билет в карман.
Сначала я эту прозаическую штуковину не слушал, а глазел по сторонам. Раньше мне казалось, что на концерты ходят особые люди в шикарных платьях, а тут вижу: пожилые любители симфоний – в джинсах, меломаны среднего возраста – в вельвете, а молодежь — вообще не пойми в чём. И я сразу почувствовал себя своим среди нагромождения музыкальных фраз. Закрыл глаза и отважно шагнул в полуфантастический мир.
Я – в Монте-Карло. У меня тут вилла. Морские волны нежно ласкают мои загорелые, волосатые ноги. Председатель профкома Дедюкин заботливо снимает с моих плеч махровый халат. «Не заплывайте далеко, – взволнованно шепчет он, – В море полно акул, а они хороши только под маринадом. Но, если они вас все-таки скушают, профком гарантирует организацию траурного банкета за свой счет. Без спиртного, но с девочками» «Спасибо! – говорю я председателю, – буду непременно» «А вашей семье мы предоставим туристические путевки в Сан-Ремо» Дедюкин, я вижу, готов пожертвовать всем. «В Сан-Ремо не надо – у меня там вилла. А ты, Дедюкин, как оказался в Монте-Карло?» «У меня командировка, – краснеет Дедюкин, – но обмену передовым опытом организации досуга трудящихся»
И тут – ударные: бам-блям, бамс-блямс, – и я оказываюсь на профсоюзном собрании.
«Кто хочет выступить? – спрашивает Дедюкин, – Слово для пятичасового доклада предоставляется…», – и Дедюкин называет мою фамилию. Я медленно поднимаюсь на трибуну. «Товарищ Дедюкин, я не готов», – трагически шепчу я. «А кому ты нужен?! – шипит Дедюкин, – бери и читай, что умные люди за тебя придумали» Я беру доклад. Дует сильный промозглый ветер. Он вырывает бумагу из моих рук и швыряет ее в засыпающий зал. «Товарищи, – кричу я, – в связи с решением… хочется отметить… в лучших традициях… и тем не менее…» Я кричу пять часов без перерыва на обед. «Молодец!», – хвалит меня Дедюкин, а у меня дотлевают уши и горят от стыда плечи.
И тут вступает скрипка: тиу-сиу, пиу-зиу – и я на цыпочках вхожу в собственную квартиру.
Моя встречает меня в дверях. «Ну?!», – хмурится она. «Понимаешь, родная, меня билетом наградили на 357-ю прозаическую», – говорю я так, будто в чём-нибудь виноват. «Я тебе покажу концерты! Ты у меня попляшешь!», – срывается на крик благоверная и бежит на кухню крушить фарфор. «Потише, пожалуйста! — умоляю я, — время позднее, соседи спят и к тому же я не один» Из-за моей спины выплывает Дедюкин в короткой тунике и с арфой в руках. «Все кончено! Понимаете, гражданин, между нами все кончено!», – не то плачет, не то смеется Дедюкин и остервенело трясет меня за плечо.
И тут я просыпаюсь, извиняюсь перед билетершей и иду домой.
- Понравилось? – спрашивают меня утром на работе.
- Еще бы! – восторженно восклицаю я.
И мне вручают билет во дворец спорта на концерт рок-группы «Синие позвонки». А я прошу у них билет на 358-ю симфонию Туношонского, чтобы досмотреть, чем закончится мой роман с прелестной арфисткой из полуфантастического мира мажорных проспектов и минорных переулков. Но меня на симфонию не пускают, а настойчиво советуют приобщиться к творениям «Синих позвонков», чтобы мой музыкальный кругозор был как можно шире. И я, в конце концов, соглашаюсь. За два отгула. А они ставят галочку в графе приобщения рабочего человека к миру прекрасного.