Отрывок из повести "Боги и человеки")
Глава 1.
ОТДЕЛЕНИЕ "НЕСТАНДАРТНОЙ" ГИПЕРТОНИИ
У симптоматической гипертонии есть особенность. Она является симптомом болезни какого-нибудь органа: почек, надпочечников или чего-то другого. Но у неё есть ещё и вторая особенность. Она имеет привычку не умещаться в стандартную шкалу. То-есть является как бы нестандартной.
Лену положили в отделение именно этой гипертонии. Здесь лежали больные, причиной гипертонии у которых были почки. "Почечники". Если сюда затёсывался надпочечниковый страдалец, его тут же сплавляли Козухину, обменяв на своего, "почечника", как по бартеру. Так было и с Леной. В выписке было написано: "пиэлонефрит". И знак вопроса. Это изогнутый, как бы извиняющийся знак словно просил прощения за то, что ни один из Лениных анализов не давал подтверждение этому диагнозу.
Хотя Лена проводила свой первый день в этом отделении, никто не обратил на неё внимания. Она вписалась в него, как самое обыкновенно явление.
Вот если бы она очутилась этажом выше, там бы точно вокруг её забегали; вокруг неё поднялась бы самая настоящая паника. Там лежали больные с обычной стандартной гипертонией, которая умещается в обычную стандартную шкалу и на которую действуют общеизвестные гипотензивные препараты. И у которой не исчез за бессмысленностью такой бесценный защитный сигнал, как головная боль.
Свой первый день в отделении проводила не только Лена, но и её палатный врач Валерий Семёнович. Наверное, это был его первый самостоятельный обход.
То ли от волнения, то ли от чего ещё, но голос его был еле слышен. Иногда он вообще переходил на шёпот. Он словно секретничал со своими пациентами, и палата - двенадцать человек - затаив дыхание, подслушивали чужие секреты.
Валерий Семёнович измерил Лене давление, но не испугался, как это делали все, кто с ней впервые знакомился, а страшно обрадовался.
- Вот вы мне и подходите! - радостно воскликнул он. - Мы сейчас опробируем препарат трандат, - это он произнёс уже шёпотом, словно по секрету, - и нам нужны больные с очень высокими цифрами. Вы согласны?
Ещё бы она была не согласна!
Валерию Семёновичу повезло, что он попал в отделение "нестандартной" гипертонии. Он ушёл и принёс целых шесть кулёчков - каждому второму из двенадцати человек их диагностической палаты. Таблетки были похожи на малиновые пуговички с буквенными вдавлениями. Не по-нашему.
***
От "пуговичек" по Лениной голове стали бегать муравьи. Или какие-то другие насекомые, а давление стояло на месте, словно гранитный памятник.
И вдруг произошло невероятное. Однажды ей ввели вискен (это случилось во время криза) и "памятник" рухнул, как германский рейх. Давление свалилось на самое дно тонометра Рива-Роччи.
- Вот мы и справились с вашей гипертонией, - радовался молодой вундеркинд от московской кардиологии. - А вы говорили!
И ей назначили вискен. В таблетках. Каждый день.
Но чудодейственные вискен сотворил чудо не только с гипертонией. Он сотворил что-то ещё и с Лениными ногами. Они стали слабыми и непослушными, тяжёлыми и неповоротливыми, как это было у Веры Гавриловны из специального отделения. Давление лежало на "дне", а она могла ходить в столовую.
- Я не могу включить вас в список постельных, - внушал ей на обходе Валерий Семёнович. - Мы вас готовим на выписку.
И больные молча ему поддакивали. Это она видела по косым взглядам. И по перешептыванию. (Лена догадывалась о чём. Ей и самой приходилось видеть, как некоторые уже выздоровевшие люди, не желая выписываться, притворялись смертельно больными.)
И тут она поняла: виноват вискен. Поняла и стала опускать подлые таблетки в институтскую канализацию.
Ноги постепенно отошли, но давление выкарабкалось из ямы.
И всё-таки Лена с облегчением вздохнула.
ИСТИННОЕ "ЧУДО"
И тут произошло истинное чудо. В день выписки в палату вбежал запыхавшийся Валерий Семёнович.
- У вас феохромоцитома! - вскричал он. - Адреналин увеличился в сто раз!
- Это ошибка, - спокойно сказала Лена. - Мы это уже "проходили". Мне это проверяли тысячу раз и никогда ничего не находили.
- А мы нашли! - гордо сказал Валерий Семёнович. - Завтра едете на компьютерную томографию. Это самый последний и самый точный метод исследования!...
Компьютерная томография не только отмела всякие сомнения. Она уничтожила даже Ленин скепсис.
В заключении выданном на руки было начертано: "Правый надпочечник резко увеличен. Имеет округлую форму. Опухоль. И знак вопроса."
Ох, уж эти врачи! Они только тому и научились в своём медицинском институте, что ставить этот извиняющийся знак. Словно извиняться за своё незнание.
***
С этим вопросительным знаком в руках Лена опять предстала перед столпом отечественной эндокринологии академиком Козухиным.
Профессор буквально вырвал из рук заключение компьютерной томографии.
Голова его так и дёргалась из стороны в сторону, пока он глотал строчки.
- Анализы! - крикнул столп.
Лена протянула выписку.
- Адреналин увеличен в сто раз.
- Трандат принимали? - спросил он.
- Да, - удивилась Лена.
- Ха! - Козухин откинулся на спинку стул - Вот и открылся ларчик.
Я же им говорил: на трандате нельзя исследовать адреналин! Он повышается даже у здоровых! Мы уже такую же - трандатную - прооперировали. Вон лежит. Позор наш. Ничего не нашли.
Сердце упало в котлован.
- А увеличение надпочечника? - спросила Лена слабым голосом.
- Увеличение единственного надпочечника - нормальное явление: ведь он работает за двоих!
Наступило молчание.
- Что вы собираетесь делать? - спросил профессор.
- Домой поеду, - тихо сказала Лена.
Козухин не ответил.
***
Лена отказывалась, но мама настояла, и они поехали к Геращенко.
Тот даже не удивился, увидев последнее заключение.
- Слазим, - весело сказал он. - Сейчас организую коечку.
И он нацарапал на клочке бумаге.: "Госпитализировать. Опухоль надпочечника."
- Вы уверены, что опухоль? - спросила Лена.
- Заберёмся - увидим. Может, и нет. Может, надпочечник просто увеличился: ведь он остался один.
Лене вспомнился разговор с Козухиным.
- Нет, - сказала она, - я не лягу.
- Это твой единственный шанс! - вскричал Геращенко. - Локти будешь кусать!
Лена отрицательно закачала головой.
- Дело хозяйское, - равнодушно пробормотал Геращенко., - не хочешь - и не надо.
- Кстати, в ваш город уезжает профессор Железин. Ему предложили кафедру. Обратись к нему, если что ...
***
А через три месяца Геращенко получил письмо.
"Чувствую, что дни мои сочтены, - писала Лена, - и соглашаюсь на операцию. Её будет делать Железин. Больше терпеть нет сил.
Железин сказал, что ещё не встречался с такими случаями. Он не представляет, что делать, если опухоли не окажется, а выявится только увеличение мозгового слоя. Он хочет попробовать выжечь этот слой спиртом или другой агрессивной жидкостью. Хотя в литературе ничего об этом не написано. Мне очень страшно. Так бы хотелось, чтобы на операции рядом с Железиным были вы.
Но я не смею даже мечтать об этом."
В ответ пришла телеграмма: "Задержитесь с операцией. Вылетаю со своим анестезиологом."
Глава 2.
И С Х О Д
Железин отвернул серое полотнище диафрагмы, и Геращенко поднялся на цыпочки, чтобы рассмотреть открывавшееся глазам: очень уж глубоким был "колодец".
Профессор очистил от жировой ткани надпочечник.
- Опухоль! - вскричал он.
- Не может быть, - прошептал Геращенко. Лоб его странно побледнел и даже выдавил из себя капли пота.
- Вот она. Жёлтая. Большая.
- Вижу, - вяло сказал Геращенко, и голос его казался разочарованным. - Я был уверен, что мы ничего не найдём ...
***
Лена боролась с наплывающей ночью. Ей казалось, что комната наполнена серым дымом. Мамина голова то выплывала из этого дыма и чётко вырисовывалась тёмным пятном, то вновь растворялась в ночи.
Кто-то то и дело поднимал одеяло и пытался измерить давление.
- Что за аппараты? Третий меняю. Не могу измерить ... О! Слава Богу! Появилось давление. Мы спасены ... Лена, ты слышишь меня? Из-за нас ты страдала. Мы нашли опухоль. Альдостерому. Ленка, открой же глаза. Ты слышишь меня?
Ночь опять стала сгущаться, и Геращенко заорал:
- Гидрокортизон. Быстро! Грелки!
Настала ночь.
***
А на следующий день она плакала.Всё тело её содрогалось от рыданий, и она ничего не могла с собой поделать. Она гнала от себя всех, кто мешал ей выплакаться.
Только Геращенко понял её.
- Не трогайте. Дайте ей поплакать. Это бывает.
Почему она плакала, она и сама не знала. Рыдала, вместо того, чтобы радоваться. Может, это плакал маленький человечек? Плакал впервые, кажется, за всю её жизнь. Плакал от радости.
***
- Всё-таки не пойму, - говорил Геращенко, когда они уже сидели в профессорском кабинете, - почему эта опухоль симулировала феохромоцитому?
- Она проросла мозговой слой. Ты же видел.
- Но почему она не проявляла своих, специфических свойств?
- Трудно сказать. Она была в своей собственной капсуле. Может, это? ... А может, мы просто о ней мало знаем ... Впрочем, у пациентки всегда был низкий калий.
- Низкий калий бывает при разных состояниях, - сказал Геращенко. - И все-таки мы дебилы. Она столько из-за нас мучилась!
- А я тут причём? - резонно удивился Железин.
- Да, это я виноват, - согласился Геращенко - Я виноват. Боялся ошибиться.
- Не ошибаются только Боги.
- Врачи тоже не имеют права ошибаться. В этом отношении они должны быть подобны Богам. Я не рискую, если не уверен.
- А когда есть шанс? Хоть бы единственный? Чтобы спасти?
- А кто знает об этом шансе? Я один. Ни больной, ни его родственники о нём не знают.
- А совесть? Твоя, человеческая совесть?
- При чём тут совесть? Ты подумал о том, что ты скажешь родственникам в случае своей неудачи? Что убил, желая спасти? Кто этому поверит?
Нет, я предпочитаю не рисковать.
- Предпочитаешь оставаться Богом?
Герашенко промолчал.
ВСТРЕЧА С КОЗУХИНЫМ
Доложили Козухину, и он разрешил им подняться. Бог сидел за столом и курил. В кабинете было полно дыма. Лицо его было багровым, скомканная маска болталась под подбородком.
- Садитесь, пригласил он гостей и приоткрыл окно. - Я вас слушаю, - обратился он к Лене. - Как вы себя чувствуете? Выглядите вы неплохо. Несмотря ни на что.
- Мне сделали операцию, - Лена не отрывала глаз от лица Бога.
Брови его высоко прыгнули кверху, так, что даже обозначились вертикальные морщинки под ними.
- Кто?
- Железин и Геращенко.
- Железин? Профессор из МПС.
- Да. Он уже в Одессе.
- Да, я слыхал.
- В Москве делали?
- Нет, там.
- И что же? - Козухин склонил набок лицо.
- Удалили опухоль надпочечника.
Козухин притушил сигарету толстыми короткими пальцами, и Лена увидела на тыльной стороне руки мелкие рыжие волосы. Он обхватил руками лицо и потёр рукой подборок.
- Удалили большую альдостерому.
По его лицу пробежала судорога. Глаза снова округлились, и снова стали видны вертикальные морщинки. - У вас же были кризы! - вспомнил он.
- Да. Опухоль проросла мозговой слой. И была большая. Поэтому ...
Козухин закрыл глаза и откинулся на спинку стула.
- Ну, что я вам скажу? ... Молодец Геращенко. Он оказался лучше, чем я о нём думал. Поздравляю вас с успешной операцией. Как давление?
- Сто сорок на восемьдесят.
- Все-таки есть?
- Ну-у, это пустяки по сравнению с тем...
- Поздравляю вас с улучшением. Вы, - сказал он, опустив глаза, - навсегда останетесь позорным пятном на репутации нашего института.
Мама сидела и молчала. Козухин ждал упрёков, но Лена сказала:
- Спасибо.
- За что?
- За то, что вы нас приняли.
Он ждал всего, но только не этого.
- Вы великодушны, - потупился профессор.
Лена не ответила.
ЭПИЛОГ
Читателю, наверно, будет интересно узнать, как сложились судьбы основных героев повести7
Геращенко, скатившись однажды в конуру поликлинического уролога, так из неё и не выбрался. На Олимпе сидел другой Бог, преуспевающий во всех отношениях. На судьбу Геращенко повлияло также и то, что в последнее время он стал баловаться такими игрушками, как наркотики. Может, с ним это случалось и раньше? Как знать?
Козухин? Возможно он и поныне сидит на медицинском олимпе, а, может, и съехал с него в силу неумолимости времени и на вершине восседает "правая рука"? Кто знает?
Железин? Судьба его известна. Оказавшись на периферии, куда столичные достижения попадают с большим опозданием, он столкнулся с массой запущенных больных. И в силу особых качеств своего характера, стал помогать всем, кто к нему обращался. Стал оперировать даже тех, кого местные божки отшвыривали как неперспективных. Оперировал, не заботясь о собственной репутации. Если видел хоть малйший шанс на спасение.
В результате счёт в соревновании "выздоровление" - "смерть" стал идти не в его пользу.
Этим воспользовались те, кто ещё до его приезда положил глаз на занимаемое им кресло. Эти люди, собрав воедино все компроментирующие профессора случаи, доложили о них на конференции учёных мужей, и конференция потребовала от ректора, чтобы тот огласил вакансию на занимаемую Железиным должность.
Профессор вынужден был покинуть город. В Москве его никто не ждал: жена за время его долгого отсутствия вышла замуж за другого, более удачливого, Бога от акушерства и гинекологии. Железин переехал в другой украинский город. Он уже должен был приступить к работе, но ... умер в гостинице. Неожиданно для всех. Умер от самой человеческой на свете болезни - от инфаркта.
------А Лена? Она рассказала вам эту историю. Если в ней и есть домысел, то всего самая малость. Может, кому-то эта история покажется неправдоподобной. Но жизнь - она такая. Она часто бывает неправдоподобней, чем самая замысловатая выдумка. Да, жизнь - она такая.