Глава 63. Дорогая мамочка

Он ви­дит ее. Смот­рит на ее блед­ное ли­цо, на ос­трые, спо­соб­ные, ка­жет­ся, по­резать, ску­лы, на гла­за, во взгля­де ко­торых на­писа­но не­пони­мание, что она здесь де­ла­ет. Он смот­рит на нее, а ви­дит Кру­эл­лу – та­кая же вы­сокая и ху­доща­вая, та­кая же хо­лод­но-го­лубог­ла­зая, та­кая же ле­дяная по­рою. Те же скрив­ленные гу­бы и те же длин­ные паль­цы. Мать и дочь. По­хожи, слов­но две кап­ли во­ды.

       Пол­ная лу­на ос­ве­ща­ет ули­цу, де­лая их даль­ней­ший путь свет­лым. Рум­пель де­ла­ет нес­коль­ко ша­гов впе­ред, к сво­ей но­вой зна­комой, ко­торой по­ка не ус­пел пред­ста­вить­ся. Она, впро­чем, как-то уж слиш­ком нер­вно и точ­но слиш­ком жи­во для той, ко­торую по­хити­ли из-под но­са хо­зя­ина Тар­та­ра толь­ко что, от­ша­тыва­ет­ся.

       - Что я здесь де­лаю? Как я сю­да по­пала?
       - Доб­рой но­чи, Мад­лен – ко­рот­ко при­ветс­тву­ет он ее. За­бав­но. По су­ти, эта жен­щи­на – его те­ща, и он не мо­жет ска­зать, что уж очень рад это­му фак­ту.

       Она все еще с яв­ным не­дове­ри­ем смот­рит на не­го, при­нима­ясь за­тем ос­матри­вать се­бя. Не ве­ря в то, что с нею про­ис­хо­дит, тро­га­ет одеж­ду, ка­са­ет­ся ли­ца. Рум­пель не ме­ша­ет. Ей нуж­но это вре­мя, нес­коль­ко ми­нут, что­бы спра­вит­ся с шо­ком вне­зап­но­го вос­кре­шения.

       - Я жи­ва? – не­довер­чи­во спра­шива­ет она, бли­зору­ко щу­рясь.
       - В ка­кой-то ме­ре.
       - Как это? Так я жи­ва, или мер­тва?
       - Я, ска­жем так, ожи­вил вас на вре­мя. С нас­тупле­ни­ем но­волу­ния вы сно­ва от­пра­витесь ту­да, от­ку­да приш­ли, Мад­лен.

       Она яв­но не по­нима­ет, впро­чем, ве­ро­ят­но, при­няла ре­шение ра­зоб­рать­ся со всем поз­же. По­тому прос­то бро­са­ет ему в ли­цо, не под­хо­дя ни на шаг бли­же, зас­тыв, как ста­туя:

       - Кто вы?
       - Ме­ня зо­вут мис­тер Голд, Мад­лен.
       - И как вы это сде­лали? Ожи­вили ме­ня?

       И сно­ва он уга­дыва­ет в этом Кру­эл­лу. Ты­сяча воп­ро­сов, как пу­ли, вы­лета­ют из ее уст, ког­да ей что-то не­понят­но. И тот же сво­еволь­ный, вы­соко­мер­ный взгляд, гор­до за­яв­ля­ющий, что уж она точ­но все зна­ет са­ма, это все вок­руг – чер­то­вы иди­оты.

       Ус­мехнув­шись, Рум­пель ук­лончи­во от­ве­ча­ет, на­де­ясь, что она боль­ше не ста­нет за­давать ему лиш­них воп­ро­сов:

       - Я неп­ло­хо вла­дею Тем­ной ма­ги­ей, Мад­лен. Луч­ше вам на се­бе это не про­верять.

       Она фыр­кну­ла, бро­сив на не­го през­ри­тель­ный взгляд. Гол­да и это не уди­вило – Кру­эл­ла всег­да бы­ла до­воль­но рав­но­душ­на к ма­гии, хо­тя и вы­рос­ла в вол­шебном мес­те, да и са­ма бы­ла ода­рена уни­каль­ным по­дар­ком. Сходс­тва с Де Виль-стар­шей ста­нови­лось боль­ше с каж­дой се­кун­дой. Голд на­чинал по­нимать по­рой скво­зящую не­нависть во взгля­де Кру­эл­лы к са­мой се­бе.

       - Что вам нуж­но от ме­ня?
       - Де­ло важ­ное, нам луч­ше не об­суждать это здесь.
       - Ко­неч­но же – хо­лод­но улы­ба­ет­ся со­бесед­ни­ца. – Не будь это де­ло столь важ­ным, вы бы вряд ли по­мог­ли мне пусть и на вре­мя, но вос­стать из мер­твых.

       Голд спра­вед­ли­во рас­це­нил это как ее сог­ла­сие. Щел­кнув паль­цем, он пе­рено­сит их в свою вот­чи­ну – ан­тиквар­ную лав­ку. От его про­ник­но­вен­но­го взгля­да не ук­ры­лось то, что она с осо­бым ин­те­ресом рас­смат­ри­ва­ет ве­щи, на­поми­на­ющие ей эпо­ху ее мо­лодос­ти. Улыб­нувшись, Рум­пель бе­рет стул, по­казы­вая ей, что­бы при­сажи­валась, и сам са­дит­ся нап­ро­тив.

       - Итак, - влас­тным, не до­пус­ка­ющим воз­ра­жения то­ном, про­из­но­сит она, - го­вори­те.

       Ма­нера этой жен­щи­ны дер­жать­ся не мо­жет не нра­вит­ся. В ней есть неч­то ве­личес­твен­ное, от­ри­цать это не­воз­можно. Вмес­те с тем, есть и мно­го дес­по­тич­но­го, осо­бен­но в ле­дяном взгля­де. Рум­пе­лю те­перь от­кры­лось но­вое по­нима­ние – при­рода не­навис­ти Кру­эл­лы к то­му бес­по­щад­но­му дес­по­тиз­му и черс­твос­ти, что ис­хо­дила от Мад­лен.

       Он на­лива­ет ви­на, взгля­дом приг­ла­шая ее. Она сог­ла­ша­ет­ся и вско­ре так же по­луча­ет бо­кал. Цвет ее губ­ной по­мады та­кой же кро­вавый, как и ви­но. Спо­кой­но, Рум­пель­штиль­цхен на­чина­ет объ­яс­нять, за­чем она так силь­но ему по­надо­билась.

       - Итак, ле­ди Де Виль. Я жи­ву с ва­шей до­черью. И вы здесь ра­ди нее. На­де­юсь, вы не от­ка­жете мне в ма­лень­кой ус­лу­ге.

       Мад­лен дол­го смот­рит на не­го, за­та­ив ды­хание. Хо­лод­ный взгляд ее глаз ста­новит­ся и вов­се об­ле­деня­ющим, впро­чем, от­ча­янье в го­лосе, вы­да­ет ис­тинные чувс­тва.

       - Кру­эл­ла. Что с ней?

       Что с Кру­эл­лой? Хо­роший воп­рос, на ко­торый он и сам бы хо­тел знать от­вет. От­ча­яв­ша­яся, хоть и не приз­на­ет это­го. Нес­час­тная, хоть вся­чес­ки это от­ри­ца­ет. Ба­рах­та­юща­яся в мо­ре не­навис­ти за свою Ть­му, и упор­но бо­рюща­яся за пра­во быть со­бой со всем ми­ром. Оди­нокая, по­тому что выб­ра­ла Ть­му. Она ду­мала, что бу­дет ве­село, но иног­да (он точ­но зна­ет) ей хо­чет­ся орать, во­пить от бо­ли.

       При­губив ви­на, Рум­пель спо­кой­но от­ве­ча­ет:

       - Мы с ва­ми оба зна­ем, Мад­лен, что она боль­на. Очень тя­жело боль­на. Из­ле­чить ее уже нель­зя, но мож­но об­легчить ее боль. Вы здесь, по­тому что я хо­чу, что­бы вы ска­зали, что всег­да ее лю­били. Что­бы она слы­шала это. Вы здесь, по­тому что счи­таю, что вам нуж­но по­гово­рить.
       - Она… не зас­лу­жила слов люб­ви – под­жав гу­бы, от­ре­за­ет влас­тная да­ма, тем не ме­нее, вце­пив­шись паль­ца­ми в бо­кал ви­на. – Вы бы прос­ти­ли, ес­ли бы сна­чала она отоб­ра­ла у вас все до­рогое, а по­том уби­ла бы вас?
       - Са­мое до­рогое… - взды­ха­ет Голд, ста­вя бо­кал на стол. – Вы до­пус­ти­ли боль­шую ошиб­ку. Раз­ве мужья бы­ли для вас до­роже, чем Кру­эл­ла? Раз­ве муж­чи­на мо­жет быть до­роже до­чери?

       Де Виль стар­шая от­во­рачи­ва­ет­ся. Они мол­чат ми­нуту, дру­гую, де­сять, двад­цать. Пол­ча­са мол­ча­ния, спо­кой­но­го по­тяги­вания ви­на с его сто­роны и нап­ря­жен­но­го по­кусы­вания губ – с ее. На­конец, те­ребя ткань платья, все еще не смот­ря на не­го, она на­чина­ет сно­ва:

       - Она с рож­де­ния бы­ла де­воч­кой труд­ной. Я не зна­ла, что с ней де­лать. Мы с ее от­цом до­пус­ти­ли са­мую страш­ную ошиб­ку: ду­мали, она пе­рерас­тет. Все на­де­ялись на это. Я зак­ры­вала гла­за на то, что она с лег­костью ло­мала шеи птен­цам и де­лала вид, что не по­нимаю, буд­то щен­ки по­дох­ли от кры­сино­го яда, под­бро­шен­но­го им в еду. Мой муж иг­но­риро­вал ее взгляд, ког­да ис­пы­тывал не­удач­но ле­карс­тва на кры­сах и они уми­рали, кор­чась в пред­смертных су­доро­гах. В по­пыт­ках ее пе­ревос­пи­тать я пе­реп­ро­бова­ла все. По­том я ре­шила ее кон­тро­лиро­вать. За­перев ее, я, с од­ной сто­роны, пы­талась за­щитить мир от Кру­эл­лы, с дру­гой – Кру­эл­лу от ми­ра. Ведь в нем каж­дый шаг – это соб­лазн для нее.

       Впер­вые за все это вре­мя, Мад­лен пос­мотре­ла на Тем­но­го, и да­же черс­твое сер­дце Гол­да не вы­дер­жав, коль­ну­ло от это­го взгля­да, в ко­тором бы­ло так мно­го не­выс­ка­зан­ной бо­ли.

       Мад­лен тра­гич­но за­ломи­ла ру­ки. Она, как и по­доба­ло, дер­жа­лась ве­личес­твен­но, не сда­валась, но он ви­дел – она слом­ле­на. Из­вечная боль прес­ле­дова­ла и мать, и дочь: по­чему они не бы­ли лю­бимы друг дру­гом?

       Из ее гру­ди выр­вался пол­ный от­ча­яния вздох.

       - Что скры­вать, вы­ходя за­муж еще дваж­ды, я зна­ла, по­нима­ла, что Кру­эл­ла у ме­ня все от­ни­мет. Она не уме­ет от­да­вать, сов­сем не мо­жет это­го. На­деж­ды на то, что она пе­ребо­рет это, ос­та­новит­ся, не бы­ло сов­сем ни­какой. И да, внут­ри я ду­мала: пусть луч­ше убь­ет от­чи­мов, что­бы я не смог­ла сдать ее по­лиции, чем ко­го-ни­будь пос­то­рон­не­го… Я бо­ялась вы­пус­кать ее из до­му. Мне все вре­мя ка­залось: ес­ли я ее вы­пущу – она ко­го-ни­будь на тот свет от­пра­вит. Я не мог­ла это­го се­бе поз­во­лить. Я бо­ялась, что ее у ме­ня от­ни­мут, я зна­ла, что этот мир сло­ма­ет ее окон­ча­тель­но. Най­дя ее единс­твен­ную сла­бость, я пы­талась ее кон­тро­лиро­вать. Уже да­же не ис­пра­вить. По­тому что зна­ла, что это бес­по­лез­но.

       Она пре­рывис­то взды­ха­ет, вы­пус­кая из гру­ди гор­танный стон, ка­чая го­ловой с бес­ко­неч­ной го­речью:

       - Она бы­ла та­кой прек­расной. И та­кой ядо­витой. Она – как цве­ток-убий­ца. Я не по­нима­ла, чем зас­лу­жила та­кую дочь, и не зна­ла, как мне под­сту­пить­ся к ней. Каж­дый день, смот­ря на нее, я хо­тела по­казать ей мою лю­бовь. Но ведь она ни­ког­да не по­нима­ла, что это та­кое. Ни­ког­да.

       На­конец, Мад­лен смот­рит на Гол­да, буд­то вспом­нив толь­ко что, что она не од­на здесь.

       - Я бы мог­ла пре­дуп­ре­дить вас, как то­го глу­пого хро­нике­ра, влю­бив­ше­гося в нее по уши од­нажды, что­бы вы не­мед­ленно бе­жали от нее как мож­но даль­ше. Но, ви­жу, что вы ее лю­бите. А зна­чит, вы нам­но­го ее ху­же.

       Она не пла­чет, но в гла­зах ее вид­ны сле­зы. Рум­пель не смот­рит на нее, толь­ко изу­ча­ет бо­кал ви­на, буд­то ви­дит его впер­вые в жиз­ни. Пос­чи­тав сво­им дол­гом рас­ска­зать за­путав­шей­ся ма­тери о том, что про­ис­хо­дило уже пос­ле ее смер­ти, он ко­рот­ко из­ла­га­ет:

       - Она не уби­ла Ай­зе­ка, как вы опа­сались. По­тому что он ли­шил ее воз­можнос­ти уби­вать. Но она ук­ра­ла его ду­шу. Ког­да я ви­дел­ся с ним, это был са­модо­воль­ный бол­ван, по-преж­не­му влюб­ленный в Кру­эл­лу, как глу­пый ще­нок. Он ска­зал мне: «Я бла­года­рен ей. Она бы­ла по-сво­ему доб­ра ко мне. Сде­лала ме­ня тем, кто я есть».
       Он при­кусил гу­бу.
       - Вы дол­жны по­мочь ей, Мад­лен. Ска­жите ей то же, что мне сей­час. Она дол­жна от­пустить вас от се­бя. Кру­эл­ла – дей­стви­тель­но ве­ликая зло­дей­ка, в ней столь­ко Ть­мы, что мож­но уто­нуть. Но она, увы, те­ря­ет се­бя. И я не мо­гу спо­кой­но смот­реть на это. По­моги­те ей дви­гать­ся даль­ше, ес­ли вам так важ­но по­мочь ей по-нас­то­яще­му. И вы боль­ше ни­ког­да друг дру­га не по­бес­по­ко­ите.

       Мад­лен вни­матель­но смот­рит на не­го. От ее тя­жело­го взгля­да да­же ста­рого мо­гущес­твен­но­го Тем­но­го проб­ра­ло до дро­жи. По­качав го­ловой, она спра­шива­ет:

       - За­чем вы все это де­ла­ете, Голд? За­чем вам это нуж­но?

       Он лишь се­кун­ду смот­рит в ок­но на рас­се­ива­ющи­еся уже су­мер­ки, а за­тем – пря­мо на нее, в гла­за.

       - Очень лег­ко не­нави­деть пси­хопат­ку, Мад­лен. Но го­раз­до тя­желее ее лю­бить. Ко­му как не вам знать об этом, вер­но?

       Они си­дят и мол­чат не­кото­рое вре­мя. За­тем, ле­ди Де Виль вста­ет, оп­равляя платье и поп­ра­вив шляп­ку, быс­тро на­девая пер­чатки. И ре­шитель­но ки­ва­ет, по­казы­вая, что го­това ид­ти с ним.

       Бы­ло бы край­не не­ос­мотри­тель­но хо­дить по го­роду с той, ко­го все дав­но счи­та­ют мер­твой и кто по су­ти та­ковой и яв­ля­ет­ся. Да­же для та­кого го­рода как Сто­риб­рук, это бы­ло бы слиш­ком. По­тому Голд ис­поль­зу­ет ма­гию сно­ва, од­ним дви­жени­ем ру­ки пе­рено­ся их обо­их в свой дом.

       Мад­лен не те­ря­ет­ся, она тут же от­прав­ля­ет­ся в сто­рону спаль­ни, ти­хо, на цы­поч­ках. От­крыв дверь, ос­то­рож­но заг­ля­дыва­ет вов­нутрь, ка­ким-то боль­ным, слов­но бы ос­та­новив­шимся взгля­дом смот­ря на спя­щую Кру­эл­лу. Ес­ли бы ху­дож­ник ре­шил на­писать кар­ти­ну о стра­дани­ях, она бы выг­ля­дела так, как сей­час Де Виль-стар­шая, ка­залось, за­быв­шая, как ды­шать. Она бук­валь­но при­кова­на к до­чери взгля­дом и Голд не спе­шит ее ос­та­нав­ли­вать, толь­ко при­дер­жи­вая за ру­ку, что­бы не взду­мала ид­ти в спаль­ню. Кру­эл­ла, как он ви­дит, пе­рево­рачи­ва­ет­ся на ле­вый бок, под­мяв под се­бя его по­душ­ку. Еще нес­коль­ко ми­нут и она мо­жет прос­нуть­ся, раз­бу­жен­ная ощу­щени­ем пос­то­рон­не­го взгля­да. Спит она очень чут­ко и та­кие ве­щи дав­но бы по­чувс­тво­вала, ес­ли бы не оче­ред­ная му­читель­ная ночь по­зади, изу­чав­шая ее до ос­но­вания.

       Голд ос­то­рож­но бе­рет гостью за ру­ку, по­казы­вая, что по­ра ухо­дить. Мад­лен стре­митель­но ис­че­за­ет вслед за ним на кух­не, до пос­ледне­го ог­ля­дыва­ясь в сто­рону две­ри спаль­ни, где спит дочь.

       Он уже пос­та­вил чай­ник и, на­лив Мад­лен чаю, са­дит­ся за стол. Не­мой воп­рос по­нят им мгно­вен­но.

       - Ав­тор про­лил на Кру­эл­лу чер­ни­ла, ког­да она по­пыта­лась его убить. Он хо­тел от­нять их, но слу­чай­но вы­лил. С тех пор она та­кая, ка­кой вы ее толь­ко что ви­дели. Впро­чем, мне пле­вать. Я не знал ее дру­гой и всег­да лю­бил та­кой, ка­кая она сей­час. Я люб­лю ее Ть­му, Мад­лен. Все ос­таль­ное для ме­ня не важ­но. И мне нуж­но ей по­мочь. Ее дни тем­ны и бес­прос­ветны, а но­чи чер­ные, как без­донная мгла. И я то­же то­ну в этой мгле.
       - Да, - ку­сая гу­бы, горь­ко ки­ва­ет гостья, - и мои дни и но­чи всег­да бы­ли та­кими, с тех пор, как эта бе­зум­ная, нес­час­тная де­воч­ка ро­дилась. Мы хо­тим ра­дос­ти от на­ших де­тей, ког­да при­водит их в мир, но не всег­да ее по­луча­ем.
       - Жизнь скла­дыва­ет­ся по-раз­но­му, Мад­лен. Иног­да, чем боль­ше мы бо­рем­ся за на­ших де­тей, тем силь­нее приб­ли­жа­ем­ся к про­пас­ти. И я то­же ис­пы­тал это.

       От­пив чаю и за­метив, что она то­же ста­ла пить, он спра­шива­ет – за­да­ет тот воп­рос, что ин­те­ресо­вал его всег­да бо­лее все­го на све­те, по­жалуй:

       - Кто дал ей та­кое не­обыч­ное имя, Мад­лен? В нем есть жес­то­кость и мне не по­нят­ны ва­ши стра­дания по по­воду ее ис­порчен­ности в та­ком слу­чае.
       - Отец – сле­ду­ет от­вет. – Он всег­да лю­бил не­обыч­ные име­на. У них в семье это бы­ло мод­но. Его мать зва­ли Эри­дой, а баб­ку Валь­ки­ри­ей. Впро­чем, это единс­твен­ное, что в них бы­ло жес­то­кого. Имя. В це­лом, это бы­ла семья арис­токра­тов, прек­расные лю­ди с доб­рой ду­шой. Мы ду­мали, что с Кру­эл­лой бу­дет так же – но не сло­жилось.
       - Яс­но.
       - Дав­но у нее эти прис­ту­пы?
       - Нес­коль­ко не­дель. Она го­вори­ла, вы по­или ее ро­маш­ко­вым ча­ем. Я про­бовал. Ес­тес­твен­но сей­час он уже не по­мога­ет. Она за­сыпа­ет толь­ко под ут­ро, а це­лую ночь ца­рапа­ет прос­тынь и кри­чит. По­рой до ис­те­рики. Это ста­ло не­выно­симым.
       - Я не уве­рена, что смо­гу по­мочь, Голд. Не знаю, мож­но ли во­об­ще что-то сде­лать. Не поз­дно ли это? Мне нуж­но бы­ло ле­чить ее пси­хику с са­мого на­чала, воз­можно, тог­да ни­чего бы не бы­ло та­кого. Ни­чего бы не слу­чилось. Но сна­чала, как я уже го­вори­ла, мы с му­жем бы­ли пол­ны на­дежд, что эти при­чуды прой­дут, что она пе­рерас­тет, что все это – лишь глу­пые дет­ские иг­ры. А по­том… - она за­куси­ла гу­бу, на этот раз до кро­ви, - я зна­ла, что нель­зя от­да­вать ее вра­чам. Они бы от­ня­ли ее у ме­ня и за­лечи­ли бы до смер­ти.
       - Поз­дно ме­нять прош­лое, Мад­лен – спо­кой­но воз­ра­жа­ет Голд. – Но мож­но по­пытать­ся из­ме­нить бу­дущее.

       Рез­кие, как всег­да, нем­но­го рван­ные ша­ги Кру­эл­лы в ко­ридо­ре, зас­тавля­ют их обо­их за­мол­чать. Голд вста­ет, что­бы встре­тить ее, Мад­лен за­мира­ет, сжав лож­ку в ру­ках же­лез­ны­ми тис­ка­ми паль­цев и гип­но­тизи­руя дверь.

       - Ох, до­рогой, ну где ты, черт возь­ми хо­дишь? Я прос­ну­лась и чувс­твую жаж­ду, ко­торую нуж­но не­мед­ленно уто­лить – она с хо­ду впи­ва­ет­ся в его гу­бы в сво­ей обыч­ной гру­бой флир­ту­ющей ма­нере – сов­сем не ле­ди, ка­кой бы хо­тела ви­деть ее мать. Рум­пель ос­то­рож­но отс­тра­ня­ет ее от се­бя спус­тя мгно­вение, мяг­ко про­из­не­ся:

       - Кру­эл­ла, у нас гос­ти се­год­ня.

       И де­ла­ет шаг на­зад, про­пус­кая млад­шую Де Виль на кух­ню.
       Мад­лен слиш­ком рез­ко, вы­дав свое вол­не­ние, под­ни­ма­ет­ся, бук­валь­но под­хва­тыва­ет­ся со сво­его мес­та, при­ковы­вая вновь взгляд на до­чери…
       …ко­торая вот уже нес­коль­ко мгно­вений сто­ит, за­мерев в нес­коль­ких ша­гах от сто­ла и скре­жещет зу­бами от бе­зум­ной зло­бы, ох­ва­тив­шей ее в миг :

       - Ты? Ка­кого чер­та ты здесь де­ла­ешь,.. – на­конец, сры­ва­ет­ся с ее уст, вен­ча­емое воп­рос, вен­ча­емый осо­бо ядо­витым, бро­шен­ным слов­но пле­вок в ли­цо – до­рогая ма­моч­ка?