Мудрецы справедливо утверждают, что покой мертвых тревожить нельзя. Но как же быть, если в этом заключается наша работа? Ведь будучи археологом и проводя раскопки в разных уголках планеты, зачастую натыкаешься на древние захоронения и временами находишь чьи-то кости!
Я с детства увлекался археологией, мечтал найти следы канувших в небытие цивилизаций и пролить, таким образом, некий свет на древнюю историю Земли. Но не все проходило так гладко, как бы мне хотелось.
Однажды, проводя очередные раскопки, наша археологическая экспедиция обнаружила двухметровый человеческий череп. Но это никак не укладывалось в признанную официальной наукой теорию эволюции! В то же время из Библии нам было хорошо известно, что в стародавние времена на земле жили великаны. Так чему же верить? Кто же был прав? Библия или теория эволюции? Я был больше склонен верить своим глазам, и найденный нами огромный череп ясно говорил о том, что Библия все-таки была права, а теория эволюции ошибалась.
Пытаясь доказать правоту Библии, мы отправили свою находку на экспертизу. Мы ждали результатов. Но, к нашему несчастью, наша находка в итоге бесследно исчезла. Нам сообщили, что то, что мы нашли, было подделкой! Нам сказали, что найденный нами череп был ненастоящим! Кроме того, нас высмеяли и выставили полными идиотами!
В другой раз, один мой коллега, опираясь на свои собственные находки, заявил, что теория эволюции – это полнейший бред! Он утверждал, что не человек произошел от обезьяны, а обезьяна от человека. Он клялся и божился, что нашел тому самые неопровержимые доказательства. Он говорил, что обезьяна – это выродившийся, одичавший человек, что человек стал обезьяной после какой-то глобальной катастрофы, повлекшей за собой гибель одной из цивилизаций. Он утверждал, что никакого прогресса на самом деле нет, что есть только регресс, что каждая последующая земная цивилизация имеет не только меньшие размеры своих тел, но и меньше мозгов, чем цивилизация предыдущая. Он даже начал писать диссертацию по этому поводу! Но итог всей этой работы оказался тем же: мой несчастный коллега так же бесследно исчез, как и найденный нами однажды двухметровый череп. Кто-то очень не хотел, чтобы признанная официальной наукой теория эволюции была той же наукой опровергнута!
Это, впрочем, неудивительно, ибо если наука и признала бы свою ошибку, то сколько бы тогда диссертаций, написанных в защиту теории эволюции, следовало бы признать недействительными! И сколько тогда ученых лишились бы своих ученых степеней!
Таким образом, было абсолютно очевидно, что наши находки и доказательства, идущие вразрез с официальной наукой, никогда не примут во внимание: в лучшем случае их высмеют, а в худшем избавятся от них и от тех, кто предпримет попытку что-то изменить в существующем положении вещей. Таковы, к сожалению, издержки нашего любимого дела, нашей науки археологии, которой я и многие мои коллеги были готовы посвятить всю свою жизнь.
Но мы, тем не менее, не сдавались и продолжали наши изыскания. Ведь разве может настоящий ученый отказаться от своего любимого занятия? Конечно же, нет!
Мы получили уникальный опыт в нашей работе и приняли твердое решение, что отныне не будем доверять официальной науке, и если и найдем что-то, что не будет укладываться в ее представления, то будем помалкивать до поры до времени и будем действовать по своему собственному усмотрению, так сказать, на свой страх и риск!
Очередное наше невероятное открытие не заставило себя долго ждать. В те дни наши раскопки проходили на тех землях, где некогда стоял великий и могущественный город Вавилон. У меня было предчувствие, что мы обязательно найдем тут что-то интересное, что-то из ряда вон выходящее, что-то несовместимое с ортодоксальным научным мышлением. Я также догадывался, что история от нас что-то утаивает, не говорит нам всей полноты правды. Она подробно рассказывает нам лишь о тех событиях, которые происходили не далее, чем пять тысяч лет назад. Но что же было до того? Ничего? А как же те археологические находки, которые явно выходят за рамки этого периода времени и которым гораздо больше пяти тысяч лет? Об этом, к сожалению, история не только умалчивает, но и вовсе не желает говорить!
Раскопки древнего города продолжались уже несколько месяцев, пока мы наконец-таки не наткнулись на нечто необычное! Мы стали копать с еще большим усердием и энтузиазмом, потом мы расчистили землю вокруг нашей находки и только тогда поняли, что мы обнаружили.
Это был огромный саркофаг! Длина его была несколько метров, сам же он был абсолютно прозрачным, но в то же время и очень прочным. На расстоянии казалось, что саркофаг сделан из стекла, но на ощупь он был как будто металлическим и прочным, как сталь. Саркофаг, похоже, был сделан из неизвестного нам прочного и прозрачного металла. А внутри саркофага лежал чей-то огромный скелет. В длину скелет был несколько метров и кости его очень хорошо сохранились. Они как будто даже блестели, возможно, они были чем-то обработаны и выглядели они при этом, как новые, как если бы их только что очистили от плоти. Скелет был отчасти похож на скелет гуманоида, но только отчасти: у него были и голова, и тело, и две руки, и две ноги. В то же время, череп скелета чем-то напоминал череп крокодила: он был приплюснут, а носовая его часть с несколькими рядами острых зубов была вытянута вперед, но не так сильно, как у крокодила, а значительно меньше. Кости кистей и стоп у скелета были скрюченными и заканчивались острыми когтями, как у какой-то хищной птицы. Мы также заметили, что по бокам от скелета в саркофаге стояли какие-то емкости цилиндрической формы, и те цилиндры, похоже, были сделаны из такого же неизвестного нам прозрачного металла, из какого был сделан и сам саркофаг.
Любопытство и азарт охватили нас. Было принято решение любым способом вскрыть саркофаг и добраться до его содержимого, благо подручная техника нам это позволяла. Мы долго возились с крышкой саркофага, пока она наконец-таки нам не поддалась! А когда мы открыли крышку, то я и двое моих коллег прыгнули внутрь саркофага. Мы подошли к скелету и дотронулись до его костей. И каково же было наше удивление, когда мы обнаружили, что кости скелета имели невероятную гибкость! Они легко гнулись и при этом не ломались, как какая-то проволока! Затем мы подошли к цилиндрам и внимательно осмотрели их: цилиндры, действительно, были сделаны из такого же прочного и прозрачного металла, как и сам саркофаг, но при этом имели совсем небольшой размер. Высотой они были не больше, чем в половину метра. Мы достали один из них из саркофага и подняли его наверх, на землю. Был уже вечер, все были изрядно уставшими от раскопок и хотели спать. И тогда я сказал своим коллегам, что сам займусь ночью изучением нашей находки. Они не возражали.
Я так и сделал. Ночью, когда почти все легли спать, я решил собственноручно вскрыть найденный нами в саркофаге цилиндр. Никто из нас не желал отправлять наши находки ни на какие экспертизы, ибо все мы прекрасно понимали, что в этом случае они могут бесследно исчезнуть. Когда же мне удалось наконец-таки вскрыть цилиндр, то последовавшие вскоре вслед за этим события начали развиваться со стремительной быстротой.
Открыв крышку цилиндра, я тут же почувствовал, как мне в лицо как будто ударила струя воздуха. Но то была струя не свежего воздуха, а воздуха какого-то влажного, терпкого и едкого. Нездешнего воздуха. Я тогда почувствовал, что настоящего, свежего воздуха мне стало не хватать, я как будто начал задыхаться. Я попытался жадно глотнуть воздух ртом, дабы избавиться от нахлынувших на меня неприятных ощущений, и в этот самый момент что-то незримое как будто проникло в меня. Я вроде как что-то проглотил. Что-то весьма весомое. Но при этом я ничего не видел, а только ощущал. А потом что-то гораздо менее весомое и такое же незримое как будто вылетело из меня, покинув мое тело, после чего я начал стремительного меняться. Нечто, попавшее внутрь меня, стало проводить в моем теле какую-то только ему известную работу. Я чувствовал это по своим ощущениям. А затем началось и вовсе что-то ужасное и необъяснимое. Сначала я почувствовал сильную боль во всем теле, а потом…я почувствовал себя глиной, или гипсом, или каким угодно другим похожим материалом, я не знаю точно. Как будто какой-то невидимый ваятель пытался создать из меня только ему одному понятную фигуру. И делал это он, находясь внутри меня, я это прекрасно ощущал! Меня начали вытягивать, вытягивать как пластилин, вытягивать изнутри. Мой рост быстро увеличивался, мои кости становились гибкими, кисти и стопы скрюченными и когтистыми, а череп приплюснутым и вытянутым вперед своей носовой частью! Я почувствовал, как у меня стали расти ряды острых огромных зубов. Я попытался вскрикнуть от ужаса, но не смог: вместо вопля я издал какой-то ужасный звериный рев. Рев неизвестного зверя. А потом я выскочил из своей палатки.
Некоторые из моих коллег тут же проснулись, услышав шум, а когда они увидели меня, уже изменившегося до неузнаваемости, то они и вовсе завопили от ужаса. Меня неудержимо тянуло к саркофагу, куда я сразу же бросился. Оказавшиеся на моем пути мои несчастные коллеги были нещадно разодраны моими зубами и когтями.
Я же, прибыв к саркофагу, стал немедленно выкидывать из него на поверхность земли находившиеся в нем цилиндры. Я выкидывал их наверх один за другим. Выкидывал, а потом вскрывал их. Из открытых мной цилиндров тут же что-то как будто вылетало. Вылетало что-то незримое, а потом быстро устремлялось в ту сторону, где находилась наша археологическая экспедиция. Вскоре после этого я услышал раздавшиеся оттуда испуганные вопли моих проснувшихся коллег. Сначала вопли, а потом и звериный рев. Рев неизвестных зверей. А затем те звери появились вблизи меня. Я посмотрел на них: они были огромными. Огромными, как и я, после того как неизвестный ваятель изменил мое тело до неузнаваемости.
А потом один из появившихся передо мной неизвестных зверей, которые представляли собой некую своеобразную помесь человека и животного, как будто обратился ко мне. Он как будто заговорил со мной. Его обращение, однако, едва ли можно было назвать членораздельной речью. Это были какие-то отрывистые гортанные звуки. И, тем не менее, это была речь, и речь эту я прекрасно понимал, а точнее стал ее понимать. Между нами завязался разговор, своеобразный гортанный говор, и при этом мы прекрасно понимали друг друга!
- Вот мы и вернулись, - сказал мой собеседник. – И наши души, освобожденные из цилиндров, в которых пребывали по совету лежащего в саркофаге провидца, обрели наконец-таки свои новые тела!
- Наконец-то! – сказал на это я. – В цилиндрах было совсем неуютно. В них было тесно, холодно и темно. А теперь мы снова на свободе! И мы довершим то, что не удалось нашим сородичам.
- Ты думаешь, на этот раз у нас получится?
- Надеюсь на это. Провидец предсказал, что будет и вторая попытка.
- Но он ничего не говорил о том, увенчается ли эта вторая попытка успехом.
- Зачем же он тогда перед смертью предложил извлечь наши души из еще живых тел, заключить их в цилиндры и положить цилиндры в свой саркофаг?
- Вероятно, он предвидел, что наши души, таким образом, смогут сохраниться до определенного, нужного момента в будущем. До второй попытки.
- Похоже на то. Он, хотя и не говорил ничего об успехе второй попытки, но он, конечно же, этот успех подразумевал!
- Наверно, ты прав.
- Я тоже так думаю. Когда наши сородичи стали строить Вавилонскую башню, провидец предрек, что эта попытка окажется неудачной и повлечет за собой гибель нашей цивилизации, а потому предложил отказаться от попытки. Но наши сородичи его не послушали и начали свою стройку. И тогда провидец предложил сохранить души самых выдающихся умов нашей цивилизации для второй попытки. Для второй, и, несомненно, более удачной попытки постройки Вавилонской башни!
- И да воскреснет Вавилон! – воскликнул тогда мой собеседник.
- И да восстанет Башня! – поддержал его я.