Умы людей открыты друг другу – рассуждала она. Как их спасти от машин, стерилизующих память, закамуфлированных под мусороуборочную технику? И от прививок, делающих людей восприимчивыми к введению новых поведенческих установок? «Караул, в Городе дифтерит» … Насколько она одинока в Городе? Как ей удалось столь быстро восстановиться?
Заинтересовавшая её табличка в доме на улице Кирова оказалась приманкой доморощенного мануального терапевта, утверждавшего, что возрождая в людях стремление выжить любой ценой, он тем самым их лечит.
Дома сын бросился к ней, стал лепетать. Она поцеловала Малыша, села за стол. Нахлынувший было ужас стих. Чем я буду завтра кормить семью? – грустно подумала Нона.
Телевизор показывал обычные ковбойские боевики, дочь читала книжку. Деревья за окном шелестели листвой. Они подчинялись естественному ходу событий, лишь приспосабливаясь к новым условиям.
Наутро пришёл брат, обрадованно сообщил, что нашёл ей работу, считая, что отпуск по уходу за ребёнком, длящийся второй год, в нынешних условиях слишком большая роскошь для Ноны. Еле живая от переживаний и старости мать вздохнула, представив, как тяжко ей придётся с Малышом.
Фирма, куда Нона пришла на другой день, называлась: «Логос». Это частное предприятие занималось ремонтом и строительством помещений. Нону взяли на работу агентом по снабжению. Кем угодно, лишь бы платили – думала она – не встрять бы в какую историю…
На следующее утро, помахивая дипломатом, Нона пересекла Красную, Офицерскую и Коммунальную улицы. Воздух был ещё свеж, не прогрет солнцем, как будто осень уже задумалась о своём. Выбирая каждый день новый маршрут, не сложно было ощущать себя первооткрывателем Будущего. Или консервным ножом, подрывающим тонкую жесть пространства. Озон космоса может оказаться гибельным для нежных ростков пытающейся осознать самоё себя души, а может породить неизвестные ранее мутации с неизвестно какими последствиями. Чувствуя инородную социальную среду космосом, Нона обдумывала причины, заставляющие людей познавать новое.
Практически сразу её послали за строительным лесом в Большаково. За мёртвыми деревьями.