В полдень Даня Соловьёв рысцой нёсся по Сумской и ещё издали заметил пьяного Славку Титаря возле Пулемёта (так в Харькове называют кафе-автомат напротив памятника Шевченко). Славка покачивался и размахивал руками. Издали казалось, что он ругается с небольшой группой людей перед ним. Но Даня знал по опыту, что Славка читает стихи. Славка являлся достопримечательностью Харькова, и достопримечательностью поэтической. Не то, что бы Славкины стихи разили наповал, но Славка настолько был уверен в своём поэтическом призвании, что заражал этой уверенностью жителей города, кроме власть предержащих, естественно. К тому же Славка прославился скандальными выходками в пьяном виде и в милиции его знали не хуже, чем много лет назад Есенина. Если спросить любого харьковчанина шестидесятых-семидесятых кто приходит на ум при произнесении подряд слов Харьков, поэт, то несомненно любой мало мальски грамотный горожанин ответил бы, не задумываясь – Титарь.
Даня перебежал на другую сторону. Встречаться со Славкой в его планы не входило. День сегодня начался совершенно кое-как и настроение у Дани сложилось туманно-раздражённое. Прямо с утра к нему в фотомастерскую, где он заканчивал срочный заказ, ввалилась Оксана Рабинович и сердце у Дани упало. Прогнать он её не мог, не принято, а что последует - знал, и окончание заказа таким образом растягивалось на всё утро. Оксана не обманула его ожиданий. Она развалилась в скрипучем древнем кресле, нога на ногу, потребовала кофе и, хорошо знакомым Дане жестом откинув полуседые растрёпанные волосы, начала свою заумь. Чёрт ей послал на этот раз книгу Гадамера и Даня обязан был узнать как её поняла Оксана. Выпроводив Оксану через битых полтора часа и кое-как закончив заказ, Даня, шипя от злости, помчался на встречу с Мишей Калёным, другим фотографом, с которым они затевали выставку. По дороге Даня несколько успокоился, но нарваться на Славку в подпитии и вдохновении ему совершенно не улыбалось. Даня, пробегая по другой стороне Сумской, сделал вид, что сам себя не знает. Но не тут-то было. Славка, хотя и пьяный, но зоркий, Даню приметил и заорал через улицу, прервав концерт. Пришлось остановиться. Славка, качаясь, перешёл к Дане, при этом чуть не угодив под троллейбус. Даня даже дёрнулся, ему бы очень не помешало, чтобы троллейбус по крайней мере уложил Славку в больницу на месяц-другой. О чём Славка собирается с ним говорить, Дане было прекрасно известно. – Займи рублей пять, - уже издали начал бубнить Славка. Язык у него слегка заплетался. Даню всегда удивляло, как Славка без труда и с выражением читает свои стихи в состоянии даже почти бессознательном. Даня тяжело вздохнул, он по опыту знал, что отделаться от Славки можно только откупившись. – Вот, четыре рубля есть, - он вытащил из кармана бумажки и протянул их Славке. – Ну и жлоб же ты, - пожаловался Славка, но деньги взял и, потеряв к Дане интерес, отправился назад к ожидавшим слушателям.
Миша Калёный тоже не подарок. Тот ещё гусь. Посмотришь - грустные усы висят до подбородка, нос гуцульский свисает туда же, не человек, а «грустец» из «Гадких лебедей» Стругацких. Но впечатление обманчиво. Надует и ещё сам пожалуется, чтоб ты же его и пожалел. Даня хорошо знал Мишины финты, не первый год знаком.
Но главная неприятность – Анна. Жениться или не жениться? Данины серые живые глаза метали искры вслед проходящим мимо девушкам. Сам себе не рад. Наказание, а не натура. Анна ему очень нравилась, но не только она. Возможно, на данный момент другие нравились не так, но сколько продлится настоящий момент? Кто это знает? Кто-то может и знает, но молчит. С другой стороны и жениться же когда-нибудь надо. Всё же возраст, за сорок. Анна намного моложе, то что надо. Пока что девушек Данин возраст не впечатляет, но сколько такое положение продлится неизвестно. Даня тяжело вздохнул от накативших волной тревожных мыслей и припустил ещё быстрей, словно норовил убежать от самого себя.
С Мишей они договорились встретится в переулке за кинотеатром 1-й Комсосмольский. Не доходя до переулка, прямо на Сумской рядом с троллейбусной остановкой Даня увидел цыганку лет пятидесяти, которая бодро направлялась к нему с понятным намерением прицепиться и выклянчить деньги. Даня собрался было отбояриться от неё, но внезапно передумал. Неудачное утро и встреча с Титарем испортили настроение, да и Миша вряд ли его поправит. Нужно было отвлечься. – Ну что, гадать будешь?, - атаковал он цыганку к немалому её удивлению. – Буду, а почему не погадать? Только сам знаешь... – Знаю, знаю, а ты умеешь? Лапшу на уши вешаете, а гадаете не лучше моего. – Даня ни в какие гадания не верил и вообще был абсолютно твердолобым материалистом. Сейчас он просто развлекался. – Это ты, мужик, зря, - обиделась цыганка. – Ко мне наши цыгане ходят гадать. Дай-ка ладони. - Даня достал трояк, вручил цыганке и протянул ладони. – А ну ка, ну ка, - забормотала цыганка. Поглядим вот. Интересно. У тебя, мил человек, невеста есть. – Ну, есть, - подтвердил Даня. – Так вот. Ты можешь на ней жениться, а можешь и не жениться. – Это я и без тебя знаю, - перебил Даня. – Ты дальше слушай. Если ты на ней женишься, дольше проживёшь. У тебя тут линия жизни раздваивается. А если не женишься, похоже умрёшь от какого-то несчастного случая. Потому что линия обрывается внезапно. Богу ты без неё не нужен. – Да ну тебя, - оборвал её Даня. – Спасибо за совет. Иди себе. – И ты иди, подумай. Я зря не скажу. – Ладно, ладно, аудиенция окончена. – Даня помахал ей рукой и повернул в переулок. Цыганка его развлекла и отвлекла. Даже настроение улучшилось. Предсказания и всё что она наговорила он тут же забыл.
Миша опаздывал. Этим он, впрочем, Даню не удивил. Миша всегда опаздывал. Даня уставился в майское небо и прищурился на солнце, севшее в облако. Миша явился с какой-то незнакомой девушкой. – Катя, моя новая фотомодель, - представил он её. Катя затравленно улыбалась, видно знала, что Миша женат. «Знаем мы твоих фотомоделей» - подумал Даня, глядя на Мишу, уставившегося на фотомодель масляно блестевшими глазами. Девушка Дане не понравилась. Слишком худая и слишком робеет. Жалко её дуру, конечно, связалась с этим прохвостом. Внезапно Даня, непонятно почему, понял, что женится на Анне. Никакой логики в этом решении не просматривалось. Он легко мог очутиться в том же положении, что сейчас Миша. Моногамия не являлась сильной стороной Даниной натуры. Каким образом впечатление от похотливого козла Миши и затравленной Кати преобразовалось в его решение, и какая связь, и есть ли она вообще: все эти вопросы, Даня сразу понял, задавать себе бесполезно. – Надо верить своим ощущениям, - сказал он самому себе под нос. Миша не удивился. Даня славился многочисленными чудачествами. Миша даже не переспросил – какие именно ощущения испытал Даня. Не первый день знакомы. – Ну что, пойдём смотреть помещение? – спросил он задумавшегося Даню. – Пошли, пошли, конечно, - очнулся Даня.