Мы ехали на продуваемой со всех сторон рикше смотреть на святые места Вриндавана. Наш гид — местный кришнаит Махапуруша Дас, с печальными глазами и лицом молодого Шрилы Прабхупады вызвался показать нам окрестности. Сегодня первый день после фестиваля Холи, но я с изумлением обнаруживаю, что на улицах все еще видны с ног до головы облитые краской индусы. Мы два дня скрывались от шумных обстрелов в номере и на крыше, мечтая скорее выбраться на прогулку, не опасаясь за свою одежду. Но, кажется, праздник все еще в разгаре.
Первая остановка — два озера, объединенные небольшим перешейком - Кришна-Кунд и Радха-Кунд, в которых по приданию соединены три святые реки Индии — Ямуна, Сарасвати и Ганга. Толпы приезжих тянутся цепочкой по узким подъездным улочкам. Я хотела полностью отдаться силе этого места, но внезапно услышала в голове слова моей мамы — боже, какая антисанитария, да разве здесь безопасно? Чего тут только не подхватишь? Сотни паломников ходят босиком по каменным плитам, ведущим к озерам — чистые и грязные, здоровые и больные. Они купаются в их водах, пьют ее, сидят на мокрых ступеньках. Если взять на пробу эту воду — что покажет анализ?
Я смотрела на эту светлую картину и в моей голове кричали шаблоны, в ней рождались все возможные страхи, которыми напичкала меня левополушарная жизнь, далекая от Бога и всякого доверия Ему — болезни, воспаления, эпидемии и вирусы. В ужасе наблюдала я зеркало своего ума, не представляя, сколько шлака я таскаю с собой все эти годы. Мое болезненное детство, проведенное под неусыпной опекой мамы, видящей в мире пространство недоброжелательного хаоса, все еще сидело во мне, несмотря на последующие практики, тренинги, медитации и откровения Высшего Я. И теперь сам Кришна учил меня смотреть на себя чисто и непредвзято, смело заглядывая в глаза тому, что не пускает мой ум в путешествие по бесконечному блаженству. Мои страхи — не моя вина, они лишь вера в отделенность от бога. Стоя у подходов к священным водоемам, мне предстояло преодолеть их и отдаться на волю моего создателя. И я постепенно сдавалась, стараясь смотреть по сторонам без всякой оценки, насколько для меня казалось возможным.
И тогда я обнаружила, что наблюдать за омовением — особое удовольствие, хотя от медитативного созерцания отвлекает некоторая суета и крики. Кто-то купается с головой, залезая в исподнем, женщины погружаются, не снимая сари, кто-то просто умывает лицо или капает на голову священную воду. И несмотря на суматоху, стоит только посмотреть на спокойные волны — что-то внутри замирает и забывает обо всем. Все эти люди полны непреклонной веры в исцеление и отпущение грехов этими чудодейственными водами. В них не возникает ни капли сомнения. Так почему же мы, ничем от них не отличимые тела и души, выращенные в антибактериальных условиях, протирающие руки антисептическими салфетками после каждого прикосновения к пыльном вещам, приученные пить только чистую воду и моющие фрукты с мылом, трясущиеся над уровнем своего холестерина, потеряли всякую связь с чудом, возложив ответственность за нашу жизнь на алтарь божества чистоты, заменившего нам веру в божественное проведение, в котором все совершенно и так, как должно.
Мы подошли к воде Кришна-Кунды и по мокрым скользким ступеням спустились вниз. Хотелось посидеть у воды и проникнуться силой этого места, но к нам подбежал брамин, предлагая совершить пуджу и осыпать волны цветами. Он пел мантру и просил повторять нас каждую строчку, а после поджег фитилек на подносе и помолился за нас, разумеется, не бесплатно. Впрочем, с его слов все подношения предназначаются для покупки еды бедным. И если подношение будет совершено с чистым и искренним сердцем, его сила многократно увеличится, что предполагает формирование особой заслуги у подносящего.
Однако должно ли нас заботить получение заслуг в будущем, если Господь уже здесь и прямо сейчас позволяет нам стоять у стоп великих божеств. Наше присутствие в этом волшебном месте — чудо, и мы можем лишь в благодарном молчании внимать святость этого пространства. У второго озера уже другой находчивый индиец, не спрашивая нас, начал пуджу, а когда мы отказались, желая побыть наедине с волшебной водой, начал прогонять нас. Видимо, мы слишком задержались и пора было уступать чудеса другим.
Следующая остановка — Кусум Саровар, изящный дворец с подходами к озеру, поражающие своим великолепием даже теперь, когда утопая в мусоре, он стоит полностью заброшенный. Удивительно, как такие грандиозные сооружения пребывают без всякой охраны и трепетной заботы. Бутылки, тряпье и разлагающиеся трупы собак соседствуют с точеными башенками возрастом не менее пятисот лет. Когда-то здесь цвели пышные сады, а по каменным тротуарами прогуливались цари и придворные. Мое воображение представило это место во всей красе и я некоторое время визуализировала для него достойное будущее.
Впереди святое место — Говардхан, которое даже достопримечательностью язык не поворачивается назвать. Говардхан — это огромный холм, а в прошлом — необычайного размера гора, с вершины которой можно было видеть соседний город Матхуру. Согласно Пуранам, Кришна поднял Говардхан одним мизинцем, чтобы укрыть под ним все местное население от непрекращающегося ливня, ниспосланного Индрой. Со временем гора стала меньше, а спустя 9 тысяч лет и вовсе сравняется с землей. Преданные почитают гору, как продолжение самого Кришны, а присутствие рядом с нею обостряет все чувства и увеличивает преданность и чистосердечное служение, даруя человеку блаженство и совершенство духа.
Мы попросились прогуляться вдоль горы и некоторое время шли вместе с другими паломниками. Нам даже удалось подняться на нее и окинуть взглядом каменные просторы. Местные мальчишки, зарабатывающие деньги на просвещении туристов, пригласили нас в небольшой храм, где в мокрых камнях отчетливо виделся образ существа — божественного брата Кришны - Баларамы.
Мы шли вдоль каменного возвышения и мне захотелось плакать. Сложно сказать, почему я отдалась этим слезам. Возможно, все то осуждение, которое я долгое время испытывала к себе, с которым годами боролась и с которым училась мириться, как с неизбежным злом, виделось мне препятствием для всякого вхождения в святые места. И даже приняв его однажды, как естественную часть своего эго, я еще не научилась полной внутренней тишине, ведь пребывание рядом с озерами показало бесконечную череду страхов, пока не оставляющих меня. И все же — бог привел меня к себе. И несмотря на мои страхи за здоровье тела, несмотря на всякое цепляние за жизнь, в которой, возможно, не так много доверия и преданности, как должно, я здесь и он принимает меня и позволяет ступать по его телу, купаться в его энергии и получать от него поддержку. Ему нет дела до моих мыслей, они — лишь крохотные тени на фоне света. Для него важно лишь мое стремление, а об остальном он позаботится сам.
С другой стороны у подножья Говардхана располагался храм Нарасимхи, которого я особенно люблю, чувствуя, что он неоднократно появлялся в моей жизни. В этом храме было безлюдно и светло. Худощавый брамин со смеющимися глазами провел нас в маленькую келью с мурти божества. У этой статуи был совершенно живой взгляд, а воздух вокруг - словно ватным. Брамин преподнес каждому просад и в честь праздника Холи пометил наши лбы цветной пудрой. Я была покорена той любовью и мягкой заботой, с какой он наносил краску - это было почти помазание. Словно своих детей он коснулся нас нежно и аккуратно, с глубоким уважением и преданностью, которая тронула наши сердца. А после мы стояли на вершине храма и любовались Говардханом, величественным и древним, повидавшим эпохи и заставляющим трепетать от восторга души паломников. И лишь вездесущие обезьяны чувствовали себя на ней беззаботно и вальяжно, не зная, что за священная глыба покоится под их лапами.
В завершении нашего путешествия мы отправились в место, где Кришна и Радха впервые затеяли игру Холи. Махапуруша рассказал, что изначально эта игра была проявлением любви и открытой искренней природы божественных возлюбленных. Их забава была празднованием жизни и потехой, в которой рождались радость и веселье. Но со временем, став народным празднеством, она изменилась. Вместо акта любви и радости, она стала борьбой, почти сражением, в котором истинная цель потерялась, уступив место боям без правил. Теперь Холи больше не вызывал всеобщей радости, вынуждая многих людей вовсе не выходить из дома в неделю праздника.
Пока я кормила обезьян, обнаружилось, что колесо нашей рикши потребовало срочного ремонта. Водитель позвал подмогу и неспешно чинил поломку. Я заметила на деревьях и ступеньках у пруда обильные пятна краски, оставшиеся от вчерашнего веселья. Не хотела бы я оказаться в самом эпицентре красочного боя.
Только я подумала об этом, как Махапуруша велел нам всем скорее сесть в рикшу и закрыться занавесками. Я огляделась — на дороге виднелась толпа деревенских в измазанных краской одеждах, с баллончиками и ведрами. А так как мы были фактически единственной движущейся мишенью во всей округе, ликующая орда направлялась к нам. Через мгновенье они уже обступили нашу рикшу и принялись отдирать занавески, которые мы изо всех сил держали. И тут я с ужасом обнаружила, что в ведрах этих бравых мужчин и женщин, настроенных вовсе не благостно, а весьма воинственно, подобно аборигенам, на земли которых мы бесправно ступили, была не краска — в них был коровий навоз, разведенный цветной водой. Перспектива быть облитой навозом меня не грела, в отличие от налетчиков, которые вдоволь искупавшись в нем сами, жаждали и нашего омовения. Оно и понятно, навоз в этих местах почитаемая вещь. Из него делают дома, лекарства, используют в земледелии и домашнем хозяйстве. Кажется, им искренне было не ясно, отчего мы отказываемся от такой высшей радости.
Я многократно видела, как в моем мужчине просыпается гневная форма Шивы, стоит только кому-то представить для нас опасность. Вот и теперь Шива явил себя во всей красе. Я буквально ощущала вихрь энергии, пронзивший место вокруг рикши, как невесть откуда взявшаяся воронка. А что же я? Со мной случилось то, что обычно происходит, когда ситуация оказывается совершенно дикой и неподконтрольной — я превратилась в созерцателя. Долгожданный покой и тишина, которые подчас в весьма мягких условиях достигаются каким-то невероятным усилием, здесь, в этом бессмысленном небезопасном зрелище возникли сами собой. К тишине добавилось знание, что все закончится благополучно, несмотря на готовность Шивы порвать атакующих на части. А еще возник азарт, как в детской игре — кто выиграет и чем закончится? И любопытство — сможет ли в моем собственном сне мне кто-то навредить? Мой созерцатель сновидит этот странный спектакль, но что со сновидцем может сделать его собственный сон? Разве что немного напугать?
Ситуация разрешилась удачно для одних и неудачно для других. Нашему водителю все-таки досталось навозное благословение. В индийских рикшах занавесками закрываются лишь задние сидения, а передние остаются открытыми. Налетчики от души покидали навоз в единственного человека, который внешне был совершенно не отличим от них.
Умчавшись сломя голову от воинствующих благодетелей, мы остановились у ближайшей колонки, чтобы водитель мог провести тотальную чистку одежды. Молчаливый индус, украдкой смотрящий на меня всю дорогу в зеркало заднего вида, смущенно улыбался и неловко чистился, словно извиняясь за нравы своих земляков. Через мгновенье к нам подъехала машина полицейских. Офицер заметил скучающих на обочине иностранцев рядом со стоящей рикшей и решил поинтересоваться, вдруг что-то случилось. Однако узнав, что нас всего лишь закидали цветным навозом, нам пожелали приятного возвращения и скрылись из виду.
Вообще, нашему водителю многократно не везло. В одну из следующих поездок он превысил скорость (если на рикше вообще можно развить хоть какую-то скорость) и мы были вновь остановлены полицейскими. Надо сказать, полицейские в здешних местах не церемонятся с нарушителями. Нашего смущенного извозчика почти сразу стали толкать и выпихивать из машины, как нашкодившего школьника. А когда тот вознамерился сопротивляться, начали бить палками, которые, к слову, предназначались для обезьян. После этой недлительной взбучки, его выволокли и потащили в полицейскую машину. Но даже там, несмотря на крики стражей закона, наш смекалистый водитель принялся торговаться о цене штрафа, сбивая с пятисот рупий до трехсот.
Вообще, наблюдение за местными постоянно рождало во мне ощущение, что я смотрю какой-то болливудский фильм или индийскую рекламу. В них все словно умножено во сто крат. Полицейский при исполнении кричит на нарушителя так, словно тот оскорбил его маму. Продавец цепляется за покупателя с такой силой, словно от этой незначительной покупки зависит выживание всей семьи до пятого колена. Водители на дороге сигналят так, словно все вокруг глухие, а он — незаметный и прозрачный. При этом не имеет значения, есть кто-то поблизости или вокруг ни души. Дети, выпрашивающие деньги, театрально плачут так, словно пробуются на роль в мыльную оперу. Еда здесь всегда чересчур остра, сладости чересчур сладки, а женщины покрыты украшениями так, как не снилось европейкам.
Ну, и если вы попали в дом в индусам, то будьте уверены, что их забота и внимание не заканчиваются европейским предложением еды и уютной постелью. Индус принесет вам чай на подносе в 8 утра, даже если вы договаривались проснуться в 11, и множество раз напомнит, где находится туалет и ванная. А если вы по каким-то причинам оттягиваете визит в отхожие места, вам напомнят о них, вдруг вы забыли. Работники гостиниц всегда стучат до последнего. Даже если вы спите, занимаетесь любовью или мертвы, вам придется открыть дверь, потому что Гупта, Випул или Прокаш не уйдет, не донеся до вас важную информацию.
На каждом шагу я встречала это нечувствование меры и преувеличенность во всем. Иногда она меня смешила, иногда раздражала. В конечном счете, с этим начинаешь мириться. Индия — это фильм, декорации которого ярки и красочны, звуки оглушающи, а вкусы и ароматы прошибают до слез. Здесь нет места уважению твоего личного пространства, никому нет дела до твоей зоны комфорта, здесь ты — часть толпы и у этой толпы свои правила. Смирись с ними или она тебя поглотит.
И все же я умудрялась выхватывать из потока абсурдности капли красоты, которые орошали мой съеженный разум и уносили куда-то высоко от криков, шума и запахов. В сточных канавах Вриндавана наряду с помоями, объедками и пакетами лежали цветы, целые ворохи гирлянд. Очарование здесь соседствует с неприглядной правдой. Здесь пальцы женщин украшены кольцами, а запястья браслетами, даже если они просят подаяние. Здесь люди приветствуют друг друга именем бога и улыбаются, когда ты смотришь на них. Здесь ради решения твоей проблемы будут приложены все усилия. Здесь перед входом в дом снимают обувь и эта обувь остается в сохранности, как бы дорого она не выглядела. Здесь кажется, что ты совсем не в безопасности, что этот крикливый город тебя уничтожит, стоит только потерять бдительность. Но это не так. В этом городе бог опекает тебя не меньше, чем где-либо еще. Здесь ты под надежным крылом, здесь отовсюду на тебя смотрят пристальные глаза и тебе не скрыться от их внимания. Лишь ты можешь наделить это внимание смыслом, и если ты видишь в этих глазах доброту и заботу, ты спасен от всех своих страхов и защищен от всякой беды.