"ПОКУШЕНИЕ".
- 7 марта 2015 года. Алчевск.
Этот, казалось бы обычный, весенний, предпраздничный день, врезался в мою память очень чётко и наверное - уже на всегда!
- Почему же, что в нём такого особенного? - спросишь ты меня, читатель.
И я тебе отвечу:
- Особенность его заключается в том, что в этот день было совершенно вооруженное нападение на машину комбрига "Призрака" - Алексея Мозгового.
Но обо всём по-порядку.
- 8 утра. Алчевск. Здание штаба бригады "Призрак".
Я поднимаюсь по лестнице, на второй этаж штаба, что бы сменить Албанца у кабинета Мозгового.
- Ну, чё всё нормально тут? - спрашиваю я его.
- Да. У тебя курить есть?
- Нет. Сам ночью у пацанов, что на воротах стоят, стрелял.
- Ясно. Короче, Борисыч только под утро спать лёг. Просил его в 8 утра разбудить. Мне это Метла по смене передал, - говорит Албанец.
- Так, а ты заходил уже к нему?
- Нет ещё.
- Ладно. Я сам его разбужу. Побудь пока тут, - говорю я Албанцу и захожу в кабинет.
За кабинетом комната отдыха. Захожу туда. Комбриг спит.
- Алексей Борисович, подъём!
В ответ - тишина. Реакции - ноль.
Подхожу к дивану. Тормошу его.
- Алексей Борисович, проснитесь.
Мозговой открывает глаза. После чего, пару секунд пытается сообразить, что происходит?
- Тавр, что случилось?
- Вы просили Вас разбудить.
- Да, хорошо. Сейчас встаю, - говорит он мне...и переворачивается на другой бок.
Всё понятно. Выхожу из кабинета.
Там Албанец. И ещё какие-то люди по форме, на приём к Мозговому.
- Ну чё, разбудил? - спрашивает он меня.
- Да какой там. Спит.
- Тут вот народ к нему уже собирается, - кивает Албанец на людей в камуфляже.
Те, в свою очередь, уже всё поняли.
- Мы по-позже тогда заедем, когда он проснётся, - говорят люди в камуфляжах и спускаются вниз, по лестнице.
- Ладно, Тавр, я пошёл. Может у кого курить стрельну? - размышляет Албанец, после чего спускается тоже вниз.
Ещё через какое-то время по лестнице поднимается какая-то женщина.
- Вы к кому? - спрашиваю её.
- Мне нужен Мозговой.
- По какому вопросу?
- По личному. У меня сын пропал. Уж куда я только не обращалась. Бесполезно. Может он мне чем поможет? Люди посоветовали к нему обратится, - чуть не плачет она.
- Вы знаете, он сейчас спит. Попробуйте зайти через час.
- Да, хорошо. Я понимаю. А через час он сможет меня принять?
- Надеюсь, что да.
После женщины пришли ещё люди. Потом ещё и ещё. И всем мне приходилось говорить тоже самое.
Поднялся Лесник.
- Тавр, а что Борисыч, спит ещё?
- Ага. Я пытался его поднять. Но бесполезно.
- Так там внизу уже целая делегация выстроилась. Уже час прошёл.
- Я в курсе. Ладно, попробую ещё раз его разбудить. Постой пока здесь.
Делаю ещё одну попытку.
- Алексей Борисович, вставайте. Уже девять часов. Там люди к вам пришли.
Мозговой просыпается. Садится на диван. И выдаёт мне:
- Что, без меня больше не кому? Почему все ко мне то? Аркадич и Шевченко, где? - И тут же добавляет - Ладно, сейчас встану. Дайте мне только десять минут прийти в себя.
Через десять минут он уже принимал "ходоков" у себя в кабинете.
- Примерно 13.00. Тот же день. Штаб "Призрака".
В комнату, где мы расположены, заходит Саня "Песня".
- Готовьтесь, через 10 минут выезжаем.
- Куда едем Сань? - спрашиваем мы его.
- В Луганск.
В Луганск, так в Луганск.
Через десять минут выходим во двор "избушки".
Стоим, курим. Ждём, когда выйдет Мозговой с Песней. Но их нет. Заходим с Албанцем и Лесником обратно, в штаб. Поднимаемся на верх. Там дежурит Метла.
- Ну чё, когда едем. Саня где? - спрашиваем у него.
- У Борисыча, там, - кивает Метёлка на дверь кабинета.
Ладно. Стоим, ждём у кабинета.
Ёщё через десять минут выходит Песня.
- Сань, ну чё, когда едем-то? - спрашиваем его.
- Пока не знаю. Ждите.
Проходит ещё полчаса. Мозгового нет.
Мы понимаем, что что-то происходит, но что именно - не понятно.
Обычно, после того, как Саша Песня говорил о выезде, мы уже через пять-десять минут, стартовали. А тут сидим и чего ждём? Такое, за всё время, что я был в "личке" у Мозгового, случилось впервые.
Проходит ещё примерно полчаса. Комбриг вместе с Аркадичем выходят из кабинета. Мы подлетаем к машине. Песня - садится за руль. Албанец - на переднее сиденье. Метла и Лесник - садятся сзади. Сам Мозговой, как обычно, на своё место - за Албанцем.
Аркадич садится на моё место, что рядом с Мозговым.
- Алексей Борисыч, так а я куда же? - обращаюсь я к Мозговому.
- Тавр,ты останься. Сегодня едем без тебя.
Хлопает дверь. Песня даёт по газам. И "Секвоя", вырываясь на волю, скрывается за железными воротами штаба.
Картина маслом - все уехали. Меня оставили.
Делать нечего. Возвращаюсь обратно в штаб.
- А ты чё не уехал? - спрашивает меня Карат.
Карат - это боец, который пару дней назад был взят Песней к нам, в охрану. Не знаю уж по каким соображениям, но Саня его почему-то взял. Хотя многим до этого отказывал.
- Да вот, оставили меня. Места не хватило, - говорю я ему, ложась на свою койку.
На душе, как-то не спокойно. В голове бегают разные мысли:
О том, что всё это очень странно и непонятно. Странно от того, что мы раньше НИКОГДА так долго не ждали своего выезда. Да и место, куда мы едем, нам за ранее тоже не сообщалось. Обычно мы о нём узнавали, когда уже занимали свои места в машине. А тут вот такое.
- Тот же день. Около 17 часов. Здание штаба "Призрака".
У Кората, который спал на соседней от меня койке, раздаётся телефонный звонок. Как потом выяснилось, звонил Лесник:
- Да, слушаю, - говорит он в трубку. - Что ты сказал, я не понял? - остатки сна пропадают с его лица.
Видя то, как Карат меняется в лице, спрашиваю его:
- Что случилось, кто это?
- Тавр, на наших напали.
- Кто напал, когда, где? - начинаю я его засыпать вопросами.
- Машину обстреляли, на трассе, - бормочет он мне.
- Да ты можешь толком объяснить, где они, кто звонил? - ору уже я на него.
- Лесник звонил. Они уже здесь. Едут в больничку, - отвечает он мне.
- Блять, в какую больничку? Что с ними, кто ранен?
- Я не понял, кто ранен? Сказал, что едут в городскую, что рядом с нами.
Я хватаю автомат и выбегаю из комнаты, на ходу крича Карату:
- Давай за мной.
Во дворе штаба прыгаем в чью-то машину и гоним до больницы. Благо она находится не далеко от нас.
Подъезжаем. Выскакиваем из машины. Возле входа уже стоит наша "Секвоя". Стёкла с правой стороны разбиты. Корпус самой машины изрешечён осколками. Заглядываю во внутрь. Там никого. На сиденье, где обычно сидит Мозговой - кровь.
Во-круг больнички уже суетятся наши бойцы, из роты СБ, вместе со Стилетом.
- "Оперативно сработали. Молодцы." - мелькает мысль.
Тут же, из здания больницы, слегка ошалевший, выходит Лесник. На щеке кровь.
- Где Борисыч, что с ним? - спрашиваю его.
- Там, - машет он мне на дверь. - На операцию повезли. С ним Албанец и Аркадич.
- Ты сам как?
- Контузило не много, от взрыва. А так вроде цел.
- У тебя кровь на щеке.
Лесник проводит по ней ладонью
- Да фигня. Царапина.
Забегаем с Каратом во внутрь. Дальше по коридору. Возле операционной Аркадич. В руках у него по пистолету. Глаза квадратные.
- Стой, кто идёт? - орёт он мне.
- Аркадич, свои. Не стреляй! - кричу я ему.
После чего приближаюсь, и медленно опускаю ему руки вниз.
- Что с Борисычем? - спрашиваю его.
- Нормально. Только осколками посекло не много.
- Я зайду?
- Зайди.
Захожу в операционную. Мозговой лежит на "каталке". Возле него хирург делает манипуляции с его правым ухом. Рядом Албанец.
- Доктор, что скажите? - обращаюсь я к врачу.
- Всё нормально. Сейчас только последние осколки достану и будем зашивать.
- Ясно. Албан, а Метла где?
- Там, за окном стоит, - кивает Албанец в сторону окна.
- Ну что, жить буду? - улыбаясь, спрашивает врача комбриг.
- Будите конечно. Или Вы на тот свет торопитесь? - отвечает хирург. После чего добавляет. - Надо в другое отделение переместится. Тут не безопасно. Ребята помогите.
Албанец, вместе с хирургом, везут Борисыча, на каталке, в другое отделение. Я с Аркадичем впереди.
- Да, что вы меня, как какого-то умирающего везёте? - возмущается Мозговой пытаясь встать.
- Так, тут я командую. Лежим, не встаём, - говорит ему врач. - Завози сюда. - обращается он уже к Албанцу, кивая на другой кабинет.
Борисыч самостоятельно слезает с каталки и садится на стул.
- Что в истории болезни написать? - спрашивает его хирург.
- Ну, не знаю. Напишите, что я неосторожно брился и порезался, - смеётся Мозговой.
- Доктор скажите, а раны глубокие? - обращаюсь я к хирургу.
- Нет, не очень. В основном ухо пострадало. Да и то осколками от стекла.
- Короче, не переживайте пацаны. Жить буду, - снова шутит Борисыч.
- Что там с внешней стороны происходит? - спрашивает меня Аркадич.
- Всё под контролем. Здание взяли в оцепление.
- Кто взял?
- "Стилетовские". Из роты "СБ", - отвечаю я ему.
Ещё, примерно через минут десять, после всех процедур и формальностей, выходим с Мозговым из больницы. Садимся в легковушку, на которой мы приехали. Песня за руль, Борисыч на переднее сиденье, я сзади. Едем в штаб.
Там уже Аня Самелюк и корреспонденты из "Лайф Ньюс". Мозговой заходит в кабинет. Аня, Песня и корреспонденты за ним. Я остаюсь дежурить у дверей.
Вскоре подтягиваются Лесник, Албанец и Метла.
- Ну, теперь рассказывайте, что это было? - обращаюсь я к ним, доставая сигарету.
- Нападение это было, - говорит мне Лесник. - Две мины сработало. Хорошо ещё, что Саня ехал по середине дороги. Если бы не это обстоятельство, то всё могло быть по другому.
- Я думаю, что это чисто попугать решили, - говорит Албанец. - Если бы хотели нас завалить, то завалили бы.
- Да хрен знает. Ты же сам видел, как всё было? Если бы Саня не дал по газам, то нас потом могли уже и обстрелять.
- Думаешь, просто повезло? - спрашиваю я Лесника.
- Думаю да. Спасибо "Песне", что не стал тормозить.
- А ты почему "Карату" позвонил, а не мне?
- Да я просто его номер сегодня себе забивал. Он у меня первым в "исходящих" был. Когда пошли взрывы, то там уже не когда было твой номер искать. Поэтому "Карата" набрал.
- Ясно.
Тут из кабинета выходит Аня.
- Ребята, надо в аптеку сходить. Пластырь купить. У Борисыча кровь опять из уха идёт. Кто сходит?
- Давай я схожу, - говорю я ей.
- Тавр, на вот, деньги. Возьми только широкий пластырь, а то тот, что налепили, тонкий. Отклеивается.
- Хорошо, я понял. Может ещё чего взять: йод, бинты, зелёнку?
- Это всё есть. Пластыря только широкого нет.
- Ясно. Я понял. Скоро буду.
Минут через двадцать я вернулся. Ухо комбрига залепили нормальным, широким пластырем и в тот же вечер он дал своё первое, после покушения, интервью. Не забыв при этом поздравить милых женщин с наступающим восьмым марта. Это интервью тут же разлетелось по просторам интернета.
- Примерно 22.00 того же дня. Здание штаба "Призрака".
- Тавр, глянь что по местным Луганским каналам уже кричат? - говорит мне Лесник, протягивая свой телефон.
- А чё там?
- Да ты сам видос посмотри.
Открываю видео. Там, если коротко, говорится о том, что на командира бригады "Призрак", сегодня вечером было совершено неудачное покушение, неизвестной украинской диверсионной группой.
- Оперативно работают ребята. Уже и укропов назначили главными виновниками, - говорю я Леснику.
- Так и я о том же. И от куда только они это всё берут? С чего они взяли, что это укропы? - возмущается Лесник.
- Ну, так ведь больше не кому, кроме как укропам. Иначе народ не поймёт.
- Ну да. Типа Плотва тут не причём.
- Я не понимаю, почему Плотницкого не уберут? - вступает в разговор Метла. Москва разве ничего не знает и не понимает?
- Метла, а ты думаешь, что Москва не в курсе, что здесь происходит? - улыбаюсь я ему.
- Тавр, тогда к чему весь этот цирк с укропами?
- Метла, ты чё, как маленький. Ты ещё не понял, кому это всё надо и для чего? - наезжает на Метёлку Лесник. - На днях "Косогора", в Антраците зачистили. Слышал? До этого ещё кучу командиров положили. Теперь вот Мозгового хотели. Чё тут не понятного? Лично мне всё ясно, кто это делает.
- Да чё вы опять наезжаете? Я вас нормально спрашиваю, а вы орёте, - обижается Метёлка.
- Метла, ты когда-нибудь слышал об Анастасио Самосе? - спрашиваю я его.
- Нет, а кто это? - не понимает он меня.
- Да был такой в Никарагуа диктатор. Народу у себя в стране покрошил немерено. Ярый антикоммунист был и нацист. Поэтому америкосы на все его художества закрывали глаза. Даже поддерживали оружием и своей политической риторикой.
- А при чём тут Плотва, не понимаю?
- Сейчас объясню. Как-то американские журналисты спросили у Франклина Рузвельта: "почему Америка позволяет творить беззаконие этому сукиному сыну?" На что Рузвельт им спокойно ответил - "Да, Самоса конечно сукин сын, но он НАШ сукин сын".
- Теперь ты понял? - говорит Лесник.
- Тавр, ты хочешь сказать, что...
- Да, Метла. Именно это я и хочу сказать. Плотницкий для Москвы, это как тот Самоса для Америки. Он - кремлёвский "сукин сын"! Мы с тобой это знаем, Москва это знает, Мозговой тоже знает. Все всё знают и понимают, но "политика партии" у нас сейчас такова, что "сор из избы" не выносится. Не целесообразно это сейчас делать. Понимаешь?
- Получается, что Албанец был прав, когда говорил, что Мозговой смертник и мы вместе с ним? - размышляет Метла.
- Да, брат, так оно и есть. Это вопрос лишь времени. Ладно, давай не будем о грустном. Живы будем - не помрём. Пошли лучше покурим, - говорю я парням и иду на выход из нашей комнаты.
Продолжение следует...