Возмездие

Даманта Макарова
   Он родился сильным – настолько, что мир содрогнулся в то самое мгновение, как он появился на свет: грозы, смерчи, пролитая кровь… но все эти знаки прошли мимо большинства людей, привыкших видеть происходящее каждый через призму своего личного ограниченного мирка.
   Рос он быстро, набираясь сил и мощи из множества питающих его тело и разум потоков: это была алая и обжигающая, как пламя, ярость; болезненное, глубокое и темное горе; леденящая до ужаса жажда мести и такой ошеломляющий омут отчаяния, что в нем можно было с легкостью утонуть. Всего этого было в достатке, и вскоре он уже мог выходить за пределы дома своего родителя в обширный, пышущий несправедливостью мир.
   Да, эта девушка, из бушующего хаоса чувств и эмоций которой он родился, была ему Матерью, а не создателем, переплетающим знания и жажду власти в существо, недоступное пониманию простых людей. Именно поэтому… Демон любил ее.
   Да, он был самым настоящим демоном, но способным на чистое и искреннее чувство любви, которое испытывал к своей матери. И пока он еще рос, он подолгу наблюдал за ней, подслушивал мысли, подсматривал ее сны. Он разделял с ней минуты печали, в которые он понимал, что и ее, и его захлестывает волной безнадежности и отчаяния. Демон не знал как обратить эти чувства вспять, и вызвать улыбку на ее лице – простом, вроде ничем не примечательном, но, по-своему, красивом.
   Со временем он многое узнал и постоянно учился. Ему потребовалось несколько лет, чтобы понять всю глубину переживаний матери, и способ разрешения этих проблем. И когда он, наконец, осознал что надо было сделать, он отправился в путь.

   Этот день не отличался от других подобных: на небе светило солнце, изредка затемненное проплывающими по лазури небосвода облаками, где-то пели птицы, в листьях деревьев шелестел приятный весенний ветер, по улицам сновали люди.
   А он шел по городу – почти никем не замеченный, незримый для большинства наблюдатель, и разглядывал окружающие его места. Да, Волгоград был по-своему прекрасен, и вызывал множество ощущений – от щенячьего восторга при виде памятников и аллей, до мрачности при виде некоторых людей.
   Теперь он понимал почему люди несовершенны – слишком часто они поддавались лени, и он мог видеть это почти на каждом шагу: парочки, родившие ребенка и не воспитывающие его, бабушки, ругающие молодежь за их взгляды… Как-то все казалось неправильно, ограниченно. Он, как Демон был за Свободу. За Выбор. А люди… общество ограничивало выбор, осуждало отличие, подавляло свободомыслящих людей…
   Демон изучал людей и видел – многие застряли в четырех стенах невежества, неспособные расширить сознание хотя бы до банальных понятий Человечности.
   У него была целая вечность, чтобы попытаться что-то изменить, но пока что его тянула к себе иная цель. Ведь у его матери не было его долголетия, и он знал – он был рожден ради Справедливости.
   К позднему вечеру он добрел до нужного ему места, и долго изучал сначала улицу, названную в честь Карла Маркса, и дом номер 19. Никакие стены и двери не были ему помехой, и, найдя подъезд, Демон прошел внутрь и поднялся на пульсирующий негативом этаж. Он увидел дверь квартиры, в которую его тянуло, и подошел к ней.
   1-4-9… цифры вызвали дрожь, и демон невольно передернул плечами. Сто сорок девятая квартира казалась наполненной мерзостью, словно какой-то гнойный нарыв.
   Поборов тошноту, Демон шагнул сквозь дверь и оказался внутри. Ему стало все равно на обстановку и вещи – ему хотелось поскорее взглянуть на хозяина этой квартиры – что же за тварь производит столько яда в окружающий мир?
   Он услышал приглушенный храп, и направился в спальню, брезгливо фыркнув на икону, которую заметил на одной из полок.
   Оказавшись в комнате, он, наконец, нашел ее.
   В кровати, беззаботно храпя во сне, спала… нет, назвать это женщиной даже у Демона не повернулся бы язык. Это была дородная баба, отнюдь не выглядящая на свои семьдесят с лишним лет. Короткие крашеные волосы чуть блестели в тусклом сумраке сгущавшейся ночи, длинный острый нос указывал в потолок, выглядывая из-под вороха одеял и подушек, скрывающих толстое тело. Большой рот с узкими полосками сухих губ был раскрыт, и из глотки этой бабы лился заливистый храп.
   Демон стоял над этим, в сущности, беззащитным телом и размышлял.
   Убить ее было бы просто и быстро, но тогда это не было бы результативной местью. Ее происки и те страдания, что причинили ее действия матери Демона, требовали более тонкого и долгого подхода к наказанию.
   Нависнув над спящей и поборов брезгливость, Демон тихо позвал ее:
   -Алиса…
   Но сон ее был слишком глубоким и безмятежным, и демон стал нашептывать ей на ухо, постепенно пробиваясь сквозь эти вязкие слои, утопившие сознание:
   -Алиса! Алиса, Алиса… воровка и мошенница! Ты знаешь, что грешна. Думаешь, иконы защитят тебя? Ты ошибаешься. Не выйдет. Тебя никто и ничто не спасет! Ты понесешь кару, Алиса!
   Его шепот возымел действие – спящая заворочалась, застонала, заскрипела зубами. Но Демон был неумолим:
   -Ты понесешь жестокую кару, Алиса. Я прослежу за этим. Ты лишишься всего. И для начала я лишу тебя сна… Твоя ложь принесла много бед. Ты рушишь жизни хороших людей, и я здесь чтобы МСТИТЬ! – последнее слово он уже шипел, еле сдерживая разрастающуюся в грудине бездну опаляющего гнева.
   Внезапно вскрикнув, спящая дернулась на постели и проснулась в холодном поту – сон, обратившийся кошмаром, прервался ощущением какой-то смутной опасности, некоего присутствия, несущего в себе угрозу, но она не могла увидеть ничего вокруг себя – не помог даже зажженный свет. Комната была абсолютно пустой.
   Невидимый для ее глаз Демон стоял в углу и ухмылялся – это было только начало.
   -Алиса Николаевна! – рявкнул он, и та дернулась в его сторону, а он махнул рукой в сторону ближайшей иконы и та с грохотом свалилась с полки.
   Это подбросило Алису с постели, заставив ее поспешить к упавшему изображению святого, крестясь на ходу и что-то бормоча. Демон же стоял и тихонько смеялся, зная, что она чувствует его присутствие.
   Ночь обещала быть веселой…
   Он был терпелив – он дождался, пока она заснет, и стоило храпу вновь взвиться к потолкам квартиры, как он снова начал шептать:
   -Воровка. Мошенница. Алиса, ты скоро узнаешь вкус горечи! Ты познаешь беды, Алиса… Я не оставлю ни тебя, ни твой род в покое!
   Всю ночь он то затихал, то снова принимался нашептывать, пугать, рычать ей на ухо.
   Он оставил ее лишь ранним утром, направившись уже в совсем иные края. Ведь кроме нее были еще и ее родные – а они тоже понесут наказание…

   Днем он возвращался к матери и с удовольствием сопровождал ее – то в прогулках, то на работу. А ночью направлялся обратно – в Волгоград, к Алисе Николаевне. Она была его главной целью и вызывала в нем самые яркие чувства.
   Демон ощущал удовлетворение, лишая ее сна, торжествовал, когда утро заставало помятую старуху врасплох. Он ликовал, наблюдая, как она стала все чаще пить успокоительные, и все реже дарил ей мгновения спокойствия.
   Он искренне и всей душой... Презирал и ненавидел ее. И придумывал все новые способы доводить ее.
   Алиса лицемерно молилась, пытаясь прогнать засевший в ее душе страх – но он чувствовал в ней полное отсутствие не только веры, но и любых проявлений искренности.
   Каждое произнесенное ею слово испускало вонь не простого лицемерия, но самой настоящей лжи. Она привыкла лгать – да так, что сама начала верить в свою же ложь.
   Не смотря на все ее попытки избавиться от поселившегося в ней панического ужаса... Демон лишь обретал новые силы.
   И прекрасно пользовался этим.
   Он стал погружаться в ее сны, и уже оттуда доводил ее до состояния, когда дрожь в теле и стоны обращались в крики и болезненные уколы в сердце.
   Он знал – никогда прежде, никто не причинял ей подобных мучений.
   Демон был изобретателен, и каждую ночь насылал самые разные сны, изучая какие из них причиняли ей больше всего страданий. Он то усыплял ее бдительность картинами умиротворяющих уголков природы, то сменял их на ужасающие места, где Алиса Николаевна находилась в абсолютном одиночестве, беззащитная перед любой опасностью, которая могла таиться где угодно – будь то за углом мертвых и опустевших зданий, за стволом дерева в темном негостеприимном лесу, или в облике одного из безликих прохожих на заполненной толпой таких же людей, лишенных лиц.
   Ничтожная душонка этой бабы боялась остаться в полном одиночестве, лишенной сил и власти, которую она стремилась получить всю свою жизнь, наращивая количество своего имущества и вложений. Именно гордыня, тщеславие и властолюбие были ее самыми слабыми сторонами – и Демон раз за разом все сильнее давил на них, вызывая в ней панические атаки и бессонницу, от которой не спасали никакие снотворные.
   Его усилия вскоре принесли первые плоды – и здоровье Алисы Николаевны стало резко ухудшаться. Сил становилось все меньше, сердце все чаще стало покалывать, все больше лекарств требовалось ей для того, чтобы пережить день. Ее столь лелеемый облик стал терять былую свежесть – под глазами пролегли тени, кожа потухла и давно и тщательно убираемые морщины нашли выход, пробороздив лицо глубокими впадинами и отметинами истинного возраста.
   Крашенные же волосы выцвели и стали больше похожи на какое-то подобие тонкой серой соломы, при чем чаще всего Алиса ходила всклокоченной, потому что из-за нервного напряжения стала постоянно теребить голову, взъерошивая свои волосы совершенно подсознательно. А Демон обожал лишний раз способствовать потере спокойствия Алисы, появляясь уже не только ночами, но и каждый день.
   Набираясь сил от ее страхов и ужаса от ночных кошмаров, он стал являться ей в тенях и отсветах по углам ее квартиры и в любом месте, куда бы она ни шла в попытке избавиться от его незримого присутствия.
   Алиса начала дергаться от любой тени – будь то покачнувшаяся ветвь дерева, отбрасывающая тень под полуденным солнцем, или промелькнувшая в небесах птица. И если ей уже казалось, что она теряет рассудок, то Демон, напротив, усиливал свое воздействие, на столь хрупкий разум старухи.
   Он начал искажать облик животных, которых она видела – теперь вместо беззаботно пробегающей мимо собаки Алиса видела обратившего на нее кровавый взор собакоподобного беса. Птицы будто следовали за ней, выкрикивая «Мошенница! Воровка!». Кошки шипели в ее сторону, пытаясь наброситься в любой подходящий момент, если она оказывалась достаточно близко от них.
   И люди… Алиса Николаевна больше не видела человеческих лиц. Она с ужасом наблюдала за ордами демонов и бесов, беззаботно разгуливающих по улицам города – сначала их было немного и они встречались ей на глаза редко, но спустя какое-то время каждый прохожий стал для Алисы настоящим испытанием, и она не могла больше смотреть на эти искаженные адскими гримасами морды созданий из Преисподней.
   Распятие и молитва стали ее постоянными спутниками при каждом выходе на улицу, но они нисколько не спасали ее от всех этих ужасов. И она перестала выходить из квартиры.
   Но и это не спасало ее от нашествия видений.
   Ее дом стал не меньшим испытанием для ее сильно пошатнувшейся психики.
   Иконы постоянно падали, предметы передвигались сами собой, в абсолютной тишине квартиры слышались замогильные голоса и хриплый шепот. Освещение мигало и лампочки начали перегорать очень быстро, а свечи – затухали, словно бы их задували потусторонние сущности, облюбовавшие квартиру для своих утех.
   И теперь эта старуха мало напоминала себя прежнюю – неухоженная, дерганная и обезумевшая, она постоянно шептала и плакала, не способная успокоиться хотя бы на мгновение. Соседи по лестничной площадке стали замечать, как она могла выбегать из квартиры и, захлопнув дверь, стоять, прижавшись к ней лбом и бормоча молитвы себе под нос, заливаясь слезами.
   Но как обычно это и бывает – пока сошедшая с ума старуха никого не трогала – никто не придавал этому особого значения. Но и подходить к ней никто не желал – ее оставляли наедине со своими кошмарами, так как любые попытки обратиться к ней сопровождались лишь еще большей зажатостью старухи, и повышением голоса, которым она повторяла одни и те же молитвы.
   Как и когда кто-то решился созвониться с ее дочерьми – никто сказать не мог, да и смысла в этом особого не было – никто из трех женщин не приехал повидать свою ополоумевшую мать. Лишь когда кто-то вызвал санитаров и ту увезли в диспансер с предварительным диагнозом острого приступа шизофрении, одна из ее дочерей все-таки явилась и подписала бумаги о помещении матери под опеку специализированного учреждения, где ее тут же посадили на сильнодействующие лекарственные средства, которые притупляли ее разум.
   Несмотря на лечение, которое прописали Алисе Николаевне, результаты были минимальны – ее галлюцинации продолжались даже под самыми сильными психотропными препаратами, и она могла заснуть лишь когда ей вкалывали большую дозу снотворного.
   И тогда – и только лишь тогда Демон усилил свое присутствие в жизни ее дочерей. Подарив Алисе непрекращающиеся кошмары, он начал изводить ее детей.
   Одну за другой, он погрузил их в подобное состояние, с наслаждением наблюдая, как разваливаются их жизни. От одной ушел муж, после того, как женщина набросилась на него с кулаками, вопя о каких-то монстрах, вторую быстро поволокли к психиатру, а после безрезультатного лечения – тоже закрыли в сумасшедшем доме с похожим диагнозом, что и красовался в карте ее матери.
   Третья сопротивлялась дольше всех, но и она пала жертвой демона – ее с трудом откачали после неудачной попытки самоубийства, после чего она надолго впала в состояние кататонии.
   Демон ликовал, продолжая и после достижения цели нагнетать состояние каждой из женщин. Самого младшего представителя их рода он трогать не стал – маленький мальчишка, названный в честь деда Аркадием и без его усилий должен был вырасти в абсолютного раздолбая, который еще в юности растратит наследие, оставшееся от его родителей на выпивку, наркотики и девочек легкого поведения. Демон прекрасно видел его судьбу – слабовольный и напыщенный мальчишка плохо кончит сам по себе.
   Мужья женщин, после того, как те оказались запертыми в Психоневрологический диспансер Волгограда, зажили каждый своей жизнью, но и им не особо повезло впоследствии – один потерял квартиру, пропив ее после пережитого. Второй заснул с сигаретой в зубах, едва не спалив три соседних квартиры.
   Все имущество, которое так рьяно собирала Алиса Николаевна за свою жадную и пустую жизнь, разошлось и исчезло, оставив весь ее род, по сути, ни с чем.

   А Демон же… вернулся к своей матери, у которой – после долгих лет несчастий и долгов – наконец-то наступили светлые времена. Решились проблемы с финансами и жильем, молодая женщина смогла накопить достаточно денег для открытия собственного бизнеса, а потом – и вовсе переехать заграницу, где и жила, ведя дела как на бывшей родине, так и в стране, которую выбрала для проживания.
   Наконец-то Демон видел свою мать счастливой! Она улыбалась и жила именно так, как некогда мечтала – беззаботно, удачно и богато. И чтобы разделить с ней эту жизнь, Демон отрекся от своего бессмертия, и родился в теле щенка, чтобы до конца своих дней сопровождать ее и дарить ей заслуженную столькими испытаниями любовь. И она любила его в ответ, окружив лаской и заботой, как он и мечтал некогда.