ДЕНЬ ТРЕТИЙ, НАЧАЛО В "ЛУЧШЕ ГОР БЫВАЮТ ТОЛЬКО ГОРЫ: АЛЬПИЙСКИЕ МОТИВЫ"
Итак, наступил третий день моих альпийских каникул. Это был понедельник. Как гласит поговорка, понедельник - день тяжёлый. Но для меня первый день новой недели вовсе не был таковым.
Во-первых, на работу мне не надо было идти. Я был в отпуске. Во-вторых, я собирался поехать за границу, совершив однодневную вылазку в город Инсбрук - столицу австрийской земли Тироль, что граничит с Баварией - одной из федеральных земель Германии.
Работа в больнице давно сделала меня жаворонком. Я привык рано ложиться и рано вставать, и готов даже пропагандировать такой образ жизни. Ведь это так прекрасно встать рано утром и наблюдать, как пробуждается вместе с тобой природа, как лучи восходящего солнца, гуляя по листьям деревьев и траве, добавляют к зелени розовые и золотистые оттенки. "Кто рано встаёт - тому Бог подаёт", - заметили ещё наши далёкие предки, и сложили такую пословицу не только потому, чтобы отдать дань рифме.
Итак, к восьми часам утра я не только был на ногах, но и успел, не спеша, позавтракать. Вокзал располагался от моего отеля всего лишь в нескольких минутах ходьбы. И вот, подкрепившись, я уже стоял на перроне.
За рельсами передо мной простиралась горная гряда, одетая почти до самого подножия в белоснежный наряд из укутывающих её облаков. Между двумя стихиями - небом и землёй стёрлись границы. Наверное, это и есть рай, когда небо не противостоит нашей грешной земле, а соединяется с ней в союзе, как в то прекрасное утро.
Вскоре подали мой поезд. Региональная электричка курсирует между Гармиш-Партенкирхеном и Инсбруком каждые два часа. При этом путь до столицы сопредельной земли составляет всего лишь один час двадцать минут.
Кто ездил на региональных электричках по Германии, знает, что это обычно поезда красного цвета и для человека из бывшего СССР уже потому необычные, что вагон не голубой, как поётся в знаменитой детской песне.
Одна супружеская пара с велосипедами прибыла на перрон почти перед подачей поезда. Мужчина и женщина весьма запыхались от бега. Им пришлось не только бежать по ступенькам вверх, но и нести под мышкой свои транспортные средства. И, как показало дальнейшее развитие событий, это была отнюдь не единственная их проблема.
Супруги, поднявшись на перрон, в поезд не садились, а нервно и тревожно смотрели назад - на лестницу, по которой они бежали. Они путешествовали вместе с детьми школьного возраста. Двое ребят были тоже на велосипедах и умудрились перед подъездом к вокзалу отстать от своих родителей. Поезд уже должен был вот-вот тронуться, а детей не было ни видно и ни слышно.
Проводник поезда тоже был на перроне, и из сочувствия к родителям, у которых потерялись дети, задержал отправление на несколько минут. Перед моими глазами разворачивались минидрама, или мелодрама (кому как нравится), которую я бы назвал "Воссоединение семьи". В первом действии драмы заключалась завязка, в связи с чем я бы озаглавил акт "Отчаяние".
Ребята всё же вскоре появились на перроне вместе со своими велосипедами. Вид у детей был весьма неприкаянный. Драма достигла, таким образом, кульминации, которой соответствовало второе действие - "Явка с повинной".
Семья села в поезд. Родители, особенно, папа кипели от злости. Отец читал в громких выражениях, избегая при этом крепких словечек и рукоприкладства, мораль своим отпрыскам, проявившим беспечность и сыгравшим с родителями злую шутку. Последовала развязка, или третье действие - "Разговор по душам". Ребята извинились перед папой и мамой.
Занавес? Нет! Смена декораций. Семейная драма закончилась, но тронулся поезд. За окном сменялись удивительные и чарующие пейзажи, которые могли любого заставить забыть давние и недавние потрясения в личной жизни.
Горы самых разных форм и очертаний, поросшие лесом и обнажённые пробегали за окном. На оголённых местах сверкала в лучах солнца известняковая порода, ослепляя своей белизной. Вид за окном очаровывал своей иррациональстью. Здесь не было места прямым, ровным линиям. Даже долины, покрытые ковром из трав, были всхолмлены и казались зелёным волнующимся морем.
Некоторые горы стояли у нас на пути, и поезд пронзал их, минуя многочисленные туннели. Ребята, которые имели при посадке серьёзный разговор со своими родителями, быстро забыли пережитую встряску и наперебой считали, сколько раз погружался состав в кромешную тьму, заезжая в очередной проход, выдолбленный в твёрдой породе. Ближе к Инсбруку мальчишки сбились со счёта, но убеждённо спорили друг с другом, приводя цифры: то ли шестьдесят семь, то ли шестьдесят пять.
Железная дорога появилась в тех местах не на пустом месте. Ещё римляне проложили здесь путь между своей солнечной метрополией и землями германцев, которых они именовали также варварами. Одним из северных форпостов некогда могучей империи была Крепость Августа в нынешней Баварии. Августом, как известно, именовали римских императоров. В переводе с латыни титул означает священный. Позже название крепости изменилось на немецкий лад, и она стала в средние века городом Аугсбургом. Саму дорогу, по которой мы ехали, римляне называли Виа Аугуста. По прошествии времени магистраль получила другое название - Виа Рециа: от слова Реций, которым Рим стал именовать свою северную провинцию, соответствовавшую географически нынешней Австрии и Южной Германии.
Как поведал мне умный телефон, почти каждая станция, которую мы проезжали, дышала историей.
На ещё немецкой стороне поезд останавливался в Кляйсе (Klais). Рядом с этим местом археологи сравнительно недавно, по крайней мере, в масштабах мировой истории, в семидесятых годах, извлекли из-под земли руины бенедиктинского монастыря Шарнитц. Станция с таким же названием находится уже по ту сторону границы, в Австрии.
Раскопанные руины были сенсацией даже для учёного мира. До этого об обители знали только по письменным источникам. Но никто не ведал, где именно монастырь находился.
Уже в Тироле, на станции Зеефельд садилось немало народа. Одноимённый город - очень популярное место отдыха летом. Однако ещё больше гостей приезжает сюда зимой благодаря горнолыжному спорту.
Город Инсбрук был дважды местом проведения зимних Олимпийских игр, которые отделяет друг от друга рекордно короткий промежуток в 12 лет (1964 и 1976 годы). Поскольку в самом Инсбруке места не хватало для проведения всех состязаний, некоторые мероприятия проходили за городом. Зеефельд был при этом одним из мест, где соревнования по прыжкам с трамплина транслировали на весь мир.
Однако лыжным спортом немцы и австрийцы заразились от скандинавских народов сравнительно поздно - лишь в конце девятнадцатого - начале двадцатого века. Зеефельд же был известен в округе уже в средние века благодаря одному народному промыслу.
В тех краях горы состоят из слоистой породы, похожей на халву. Называется она сланец, или шифер. Если сланец нагреть без доступа воздуха, то он плавится, превращаясь в тёмную, густую, маслянистую жидкость. Она по своему составу является не чем иным, как нефтью. Зеефельдцы называют свой продукт каменным маслом (Stein;l). Как топливо оно совершенно непригодно, потому что нуждается в высокой степени очистки. Одно как народное лечебное средство каменное масло из Зеефельда себя зарекомендовало, например, при ревматизме, когда ноют кости и суставы.
Ближе к Инсбруку мы проезжали станцию Мартинова Стена (Martinswand), названную по имени высокой скалы, на которую любят карабкаться альпинисты и скалолазы (высота свыше 1600 метров над уровнем моря). Ещё лет пятьсот тому назад любил по крутой громаде бегать и ползать не кто иной, как сам правитель Австрии и по совместительству император Священной Римской империи (несмотря на громкий титул фактически председатель союза немецкоязычных государств) Максимилиан Первый. На его следы мне предстояло ещё наткнуться в самом Инсбруке. На Мартиновой же стене император оставил даже легенду о себе.
Итак, Максимилиан весьма охотно совмещал скалолазание с другим спортивным увлечением - охотой за горными козлами, которые весьма искусны в беге по узким уступам и без труда одолевает крутой подъём по крутым как стена скалам.
Император, преследуя добычу, прыгнул вслед за животным на один весьма узкий выступ. Осмотревшись, Максимилиан понял, что сначала следовало подумать, прежде чем что-то делать. В его же случае произошло с точностью до наоборот. Он стоял, подобно статуе, на крохотном постаменте, прислонившись спиной к Мартиновой Стене. Шаг влево, шаг вправо, а также вперёд означал для императора смертный приговор - падение в бездну. Ничто, казалось, не моглу помочь властителю, даже если он и был первый среди прочих немецких князей. Что оставалось делать в подобной ситуации? Пожалуй, только молиться. Это Максимилиан как раз и делал.
И вот прошло два дня, пока наконец не пришла подмога. Один пастушок, пасший в горах скот, нашёл императора и показал ему, как, карабкаясь, покинуть опасный выступ и добраться до плато, на котором Максимилиан был уже вне опасности. Император последовал своему спасителю и вернулся в конце концов домой, целый и невридимый.
В изложенной легенде, бывает, рассказывают, что императору даже явился ангел в образе пастушка. Так это было или нет, легенда весьма насыщена действием, передающим напряжённую и, казалось, безвыходную ситуацию. При этом вопросом достоверности вряд ли задаются всерьёз рассказчик или слушатель. Важны, прежде всего, два качества: увлекательность, чтобы читалось и слушалось на одном дыхании, и привлекательность, чтобы овеянное легендой место привлекало туристов.
Уже в черте тирольской столицы поезд прибыл на станцию с весьма поэтичным названием - Дворы Всех Святых, Allerheiligenh;fe. Название это дано по одноименной церкви неподалеку. В католичестве так же, как и в православии, играют большую роль отдельные святые как небесные заступники за нас грешных. За более чем двухтысячилетнюю историю христианства список причисленных к лику святых пополнился и расширился до внушительных размеров. В этой связи весьма затруднительно обеспечить каждого угодника индивидуальным храмом.
Поэтому католические братья и сёстры, чтобы никого не обидеть, бывает, посвящают храмы всем святым. Первого ноября празднуется даже праздник, который называется так же: День Всех Святых.
Некоторые мне, возможно, не поверят, но на шотландском диалекте английского языка День Всех Святых будет... Хэллоуин. При этом ассоциации этот праздник вызывает отнюдь не священные, а даже самые, что ни на есть, демонические. Я однако к противникам празднования Хэллоуина себя не отношу. По-моему, почтить святых подвижников и по-детски пошалить друг друга не исключает. Вот только шалости не должны становиться злыми, переходя границы дозволенного.
Но вернёмся в Инсбрук! Уже через несколько минут после Дворов Всех Святых мы прибыли на конечную станцию - главный вокзал Инсбрука (Innsbruck Hauptbahnhof). Иннсбрукк Хауптбанхоф можно по праву назвать одним из самых оживлённых перекрёстков Европы. Пути-дороги ведут отсюда во все страны света, соединяя Венгрию со Швейцарией (с востока на запад), Германию с Италией (с севера на юг). Читая место назначения поездов, отправляющихся в Милан, Венецию или Верону, так и хочется запрыгнуть в вагон и поехать осваивать Италию, до границы с которой всего лишь два часа езды. Но я, тем не менее, сохранил верность Инсбруку в тот день, оставшись на месте и отправляясь осваивать город.
Про главный вокзал тирольской столицы скажу однако ещё несколько слов. Мне уже немало довелось путешествовать по немецкоязычныму пространству. Железные дороги в нём начали появляться ближе к середине девятнадцатого века. Однако, глядя, на некоторые вокзалы, напоминающие по своей архитектуре настоящие дворцы, невольно начинаешь верить, что поезда ездят здесь уже от времени сотворения мира. Ведь немецкие земли в деле строиельства железных дорог были в прямом и переносном смысле слова локомотивом для континентальной Европы, переняв эстафету у Англии.
В этой связи вокзал в Инсбруке со своей простой, прямоугольной формой, напоминающей коробку, кажется зданием без возраста и, на первый взгляд, даже без вкуса. Объяснение тому: старое строение было разрушено во время Второй мировой войны. Новое здание построили лишь в пятидесятых годах, обращая внимание больше на функциональность, чем на эстетику.
Внутри вокзала было однако светло и просторно. Здесь не было декора из лепнины, который порой подавляет взгляд крупными, вычурными формами в зданиях более старой постройки. Наверху, по периметру располагался бельэтаж с магазинами и лавками. Я бы отметил, что инсбрукский вокзал напомнил мне один из автовокзалов в каком-нибудь областном центре России.
В книжном магазине, в котором также находится справочная для туристов, я купил план города. Цифрами на нём были обозначены наиболее известные достопримечательности. На обратной стороне проводилась даже краткая информация об объектах.
Большое удобство, что исторический центр Инсбрука находится всего лишь в нескольких минутах ходьбы от главного вокзала. Я пересёк избороздённую трамвайными путями предвокзальную площадь. Она называется S;dtiroler Platz, Южнотирольская площадь. Название, таким образом, напоминает о южной части Тироля, которая после Первой мировой войны оказалась по ту сторону границы, в составе Италии. Южный Тироль я во время тех каникул посетить не успел. Мне однако рассказывали, что в этом северном уголке Италии население по-прежнему продолжает говорить большей частью по-немецки. И лишь вывески и указатели напоминают, что находишься на итальянской земле. Так иногда мимолётный взгляд на табличку с названием улицы или площади оказывается достаточным, чтобы прочитать целый раздел истории. Это я и продолжил делать, направляясь дальше.
Одна из боковых улиц соединила меня с туристической магистралью - Мариа-Терезиен-Штрассе, улицей Марии-Терезии. Эту женщину, жившую в 1717 - 1780 годах, можно назвать национальным символом Австрии. Могу себе представить, что улицы и площади с её именем встречаются во всех городах и весях альпийской республики.
Мария-Терезия являет собой воплощение просвещённого абсолютизма. Это было время, когда монарх стремился к неограниченной власти, но в то же время считал себя ответственным за порядок в стране, за процветание искусств и ремесёл. Что из этого получалось - другой вопрос.
Австрийская государыня, именем которой названа улица, стоит в одному ряду с такими правителями, как Екатерина Вторая в России или Фридрих Великий в Пруссии. При Марии-Терезии Австрия, пожалуй, и стала такой, какой её знают во всём мире: барочные дворцы Вены, музыка Моцарта, Гайдна и других композиторов, имевших честь играть для императрицы Священной Римской империи. Точнее, императрица имела честь, слушать в своих покоях игру великих мастеров вживую.
До того, как было увековечено имя Марии-Терезии, улица носила весьма незамысловатое название: Новый город. То есть: всего одна улица - и уже целый новый город. Несколько веков тому назад такое было не удивительно. Ведь город отличался раньше от деревни, скорее, не размерами, а образом жизни.
Однако по стоявшим на улице домам, многие из которых насчитывали не одну сотню лет, нельзя было сказать, что находишься в Новом городе. А, между прочим, не так давно борьба новизны со стариной прошла по Мариa-Терезиен-Штрассе лейтмотивом. Ещё в 1978 году город Инсбрук и земля Тироль объявили улицу охранной зоной, на которой запрещено сносить старые здания и строить новые. Однако законы успели за это время поменяться. И уже в двухтысячных годах развернулась ожесточённая полемика по поводу строительства универмага и отеля, прямо рядом с Новой ратушей. Точнее сказать, Новая ратуша была расширена. Большой универмаг с пассажами и крупный отель с большим конференц-залом были пристроены к городской управе. Три старинных здания были принесены при этом в жертву новым строительным планам. Очевидно, потребность в прекрасном уступила место практическим соображениям. Одно дело любоваться старинными постройками, другое дело - находить средство на их содержание. Можно себе представить, что универмаг и отель на столь золотоносном месте приносят немало денег в казну. Впрочем, современные строения не так сильно выделяются на фоне окружающего архитектурного ансамбля. Сам универмаг можно, например, узнать, прежде всего, благодаря вывеске. Постройки двухтысячных годов кажутся даже растворёнными в старине. Вот о ней и поведу я дальше речь.
На Мариа-Терезиен-Штрассе стоит не только городская управа, но и обитает также правительство земли Тироль. Сидит оно в Старом Земельном Доме. Так называется Altes Landhaus в моём вольном переводе. Барочное здание восемнадцатого века снаружи не особенно выделяется яркими красками, но внутри просто ослепляет великолепием. Высокие, украшенные лепниной лестницы, античные боги на перилах и на лестничных площадках, резные двери. Мне это увидеть, к сожалению, не довелось. Как-никак, правительственное учреждение для посещения туристами закрыто. Но фотографии всемирная паутина показала мне поистине чарующие.
И вот моему взору предстал венец архитектурного творения на улице Марии-Терезии - колонна Святой Анны, Annas;ule. В тот день погода была облачной, и белые клубы так низко опустились над окружённым горами городом, что колонна, казалось, пронзала небо.
Вопреки названию на постаменте стояла не святая Анна, а её дочь Богоматерь Мария, голову которой окружал золотистый нимб. Мне пришлось сделать несколько попыток, чтобы выбрать удобный ракурс с оптимальным освещением для фотосъёмки.
Самой Анне нашлось место внизу, у подножия постамента. Бабушка нашего Спасителя, если мы ведём речь о человеческой природе Богочеловека, была не одна,
а стояла вместе с другими тремя святыми: каждый из них по углам квадратного основания постамента. Составляли Анне компанию: святой Георгий, пронзающий змея копьём, святой Кассиан - одна из жертв римского императора Диоклетиана, гонителя христиан и, наконец, один из римских пап раннего средневековья Вигилий, занимавший престол Святого Петра в V веке.
Как гласит название, колонна была воздвигнута в день святой Анны по случаю окончания Войны за испанское наследство. Кто-то, возможно, меня спросит: какое ещё испанское наследство? Где Испания, а где Тироль? Даже сегодня из Инсбрука поезда в Испанию не ходят. По крайней мере, без перекладных не доберёшься.
Однако две географически далёкие страны, Австрия и Испания, были связаны друг с другом общей династией, которая правила и там, и там. Имя ей было - Габсбурги. В 1701 году случилось испанскому королю Карлу Второму умереть бездетным, не оставив наследника. Австрийские Габсбурги поспешили напомнить о родстве, желая видеть на троне далёкой иберийской страны кого-нибудь из своей семьи.
Но тут им перешёл дорогу не кто иной, как сам король Франции Людовик Четырнадцатый, он же "король-солнце". Мама Людовика, Анна Австрийская была родом из Испании. Таким образом, считал Людовик себя по степени родства к испанским Габсбургам гораздо ближе, чем австрийские коллеги, которые за два века уже стали седьмой водой на киселе.
Анна Австрийская, королева Франции была по рождению испанкой, но в историю вошла с прозвищем, которое возникло явно по недоразумению. В Австрии она никогда не бывала, и я даже не берусь утверждать, видела ли она когда-нибудь своих австрийских дальних родственников.
Литература и кинематограф тоже внесли свою лепту в увековечение образа королевы. Александр Дюма в "Трёх мушкетёрах" приписал ей любовные отношения с герцогом Бэкингемским из Англии и придумал историю с подвесками, за которыми отправилась легендарная троица вместе с д'Артаньяном, чтобы спасти честь королевы.
Такова была Анна на страницах романа и в кино. В реальной же жизни её происхождение стало поводом для претензий сына на испанский трон. Одними дипломатическими прениями спор Людовика XIV с австрийцами не ограничился, а вылился в затяжную войну, которая длилась тринадцать лет и в которую оказались втянуты не только Франция и Австрия. Каждый из спорщиков собрал вокруг себя группу поддержки из соседних стран, или союзников, выражаясь политическим языком. Людовика среди прочих стран поддерживала соседняя с Австрией Бавария. Баварские солдаты сумели даже войти в Инсбрук, но потом с миром же и ушли. Было это как раз в день Святой Анны. Как тут не поверить латинской пословице: "Nomen est omen", или "Имя есть знамение". Королева Анна невольно и уже посмертно дала повод к войне, а её небесная заступница принесла, похоже, на грешную тирольскую землю мир.
По случаю ухода баварцев решили горожане воздвигнуть уже описанную мной колонну. Я рассматривал её, приехав как раз из Баварии. Мария, что стояла на самом верху, ушла в силу возраста в один из близлежащих монастырей. Ветра, дожди и снега оставили на статуе за более чем два века свои следы. С 1958 года на вершине колонны стоит более молодая копия первоначального изваяния.
Перед тем, как я покинул "Новый" город в историческом центре Инсбрука, я обратил внимание на Больничную церковь - Spitalkirche, нежно-розового цвета, с округлыми окнами в белёных рамах и с тёмно-зелёным куполом. Раньше это место было уже за городскими воротами (Старого города). Рядом с церковью находилась больница, в которую отправляли заболевших приезжих, прежде чем те попадали в город, дабы не допустить распространения эпидемий. Ну, а если медицина оказывалась в лечении больных бессильной, оставалось только одно: молиться. Для этого и была построена церковь, чтобы священники заботились о душах пациентов. Если же у них были хорошие шансы исцелиться, то Божия помощь тоже не мешала.
Посмотрев на Шпиталькирхе, я миновал перекрёсток с улицей, по которой ездили трамваи. И затем уже начинался Старый город, Altstadt, как называлась раньше следующая часть улицы. Здесь уже в названии сомневаться не приходилось, в чём убеждал меня архитектурный ансамбль. Дорога, что вела меня по улице Марии-Терезии продолжалась, но улица сменила здесь своё имя. Вместо государыни эпохи Просвещения таблички говорили теперь о герцоге Фридрихе, то есть я шёл по Herzog-Friedrich-Stra;e. Кто это был такой, рассказал опять умный телефон. Фридрих Четвёртый Тирольский, тоже из династии Габсбургов, жил в 1382 - 1439 годах и был наместником передних, то есть западных земель Австрии по поручению правивших в Вене родственников. В историю он вошёл с весьма странным прозвищем: Фридрих с Пустым Кошельком. Странность при этом вызывает то, что историки до сих пор не могут понять, почему так герцога прозвали. Самое интересное: никто из современников Фридриха его так, похоже, не называл. По крайней мере, в источниках, написанных при жизни герцога, о пустом кошельке речь не идёт. Упоминается же безденежное состояние в грамотах, написанных уже много лет спустя после смерти Фридриха.
А умер Фридрих человеком далеко не бедным. Как и многие другие феодалы, он охотно вёл многочисленные войны с соседями и был весьма успешен в деле территориальных приращений. Во владениях герцога оказались серебряные рудники, которые явно бедствовать не давали. Сын же Фридриха Зигмунд, унаследовавший тирольское наместничество, получил прозвище Богатый Монетами, что на правду больше похоже.
И, если историю с пустым кошельком объяснить не удаётся, то историки тогда склонились к мысли, что прозвище это - ироническое. Когда Фридрих затевал очередную междоусобицу, соседи, наверное, говорили: "Ну чего ему не ймётся? Всё ему мало! Неужели кошелёк у него пустой?". Вот такая, возможно, подоплёка у прозвища. Версия, за неимением других, кажется вполне правдопободной.
Из "пустого" кошелька Фридрих, похоже, финансировал строительство своего дворца, который стоит в самом конце улицы. Уже после кончины герцога дворец достраивал его внучатый племянник - император Максимилиан Первый (1459 - 1519), с которым мы уже повстречались, когда проезжали станцию Мартинова Стена. То, что личность императора овеяна легендами, - не случайно. Жизнь его была насыщенной, послужной список - богатым, деяния - великими.
Максимилиан на протяжении своей жизни жил в самых разных городах и странах Европы, и Инсбрук был, похоже, одной из его любимых резиденций. В своей столице Вене он при этом старался, по возможности, не появляться. Слишком тяжёлыми были воспоминания о проведённом там детстве. Ещё ребёнком Максимилиан пережил осаду Вены, когда дядя затеял междоусобицу против его отца, то есть своего брата, встав с войсками вокруг стен столицы.
Став взрослым, Максимилиан искал повод в Вене не бывать. Он оказался искусным в деле династических браков, расширив границы своих владений до неимоверных размеров.
В первом браке Максимилиан был женат на дочери герцога Бургундского - Карла Смелого. Тесть нашего героя сумел даже войти в мой школьный учебник по истории. Учился же я во времена СССР, и монархов, как известно, советские историки жаловали не особенно, чтобы упоминать их в учебниках поимённо. Но Карл Смелый сумел войти и в советские учебники. Прежде всего, благодаря своей строптивости. Он упорно не желал признавать верховенство французской короны, сказав: "Я так люблю Францию, что предпочёл бы в ней иметь семь государей вместо одного".
Уже во взрослом возрасте я узнал, что Бургундия была не просто вздорное, непокорное герцогство Франции. Эта была весьма большая земля, включавшая в себя территорию нынешних Нидерландов и Бельгии. Последние и сейчас не являются частями Франции. У герцога Карла был, таким образом, повод называться Смелым. Возможно, что по площади его владения тогдашней Франции не уступали.
Бургундское престолонаследие имело преимущества для Максимилиана. У Карла Смелого не было сыновей, а женщины наследовать престол не могли. Поэтому после смерти бургундского герцога Максимилиан как зять перенял бразды правления. Он удачно, с территориальной точки зрения (о любви всё равно не было принято спрашивать), женил и выдавал замуж своих детей. Лучшим примером тому был его сын Филипп, которого отец женил на испанской инфанте Иоанне. Сватами Максимилиана стали король Фердинанд и королева Изабелла. Это была та самая пара, что объединила в конце XV века Испанию. При этом они выгоняли из страны евреев и мавров - арабоязычное население, принося культурное многообразие в жертву национальной идее. В пылу католического фанатизма королевская пара вызвала к жизни инквизицию - церковный суд и по совместительству полицию для преследования инакомыслящих. Наконец, Изабелла и Фердинанд отправили Христофора Колумба открывать новый путь в Индию, даже не подозревая, как сильно увеличится иберийское королевство в ближайшем будущем.
Уже внук Максимилиана Карл V унаследовал от обоих дедушек весьма внушительных размеров империю, составлявшую пол-Европы и всю Латинскую Америку в придачу. В этой империи никогда не заходило солнце, ибо владения простирались по всему земному шару.
Итак, стараниями Максимилиана Габсбурги оказались не только в Австрии, но и в Испании. Об этом факте я уже рассказывал, когда мы проходили мимо Колонны Святой Анны.
Свои владения через брачный венец император Максимилиан расширял не только в западном, но и в восточном направлении. Через других детей он породнился с королём Венгрии и Богемии. В итоге нынешняя Чехия, Словакия и Венгрия стали тоже частью империи Габсбургов.
Во внешней политике Максимилиан Первый был, как бы сказали сейчас, global player, глобальный игрок. Он поддерживал дружеские отношения с великими князьями московскими - Иваном III и Василием III, дедушкой и папой Ивана Грозного. Римский папа, который тоже был у Максимилиана в друзьях, надеялся даже, что император убедит великих князей принять католичество. События однако развивались по другому сценарию. Но некоторые историки склоняются к мысли, что двухглавого орла как государственную символику Иван Третий перенял не у Византии через жену Софью Палеолог, а заимствовал у друга Максимилиана.
Расширение страны, площадь которой увеличилась в разы, требовала от императора постоянного присутствия в самых разных её уголках. Поводов не бывать в нелюбимой Вене было предостаточно. Бывая же в Инсбруке, Максимилиан, как можно себе представить, жил во дворце, построенный при двоюродном дедушке, герцоге Фридрихе. Этот дворец задумал император достроить. Он приказал приделать эркер - два балкона на уровне первого и второго этажа, непосредственно друг над другом, застеклённые. Над верхним балконом появилась покатая крыша, покрытая позолоченной медью. Эта крыша и дала название всему дворцу - Goldenes Dachl, то есть Золотая Крыша. Речь при этом идёт только о крыше балкона, но не всего дворца.
Повод для пристройки был у Максимилиана весьма важный. Праздновали новый 1500 год и новое столетие в придачу. Была не просто перемена даты. Историки считают этот момент условной границей между Средними веками и Новым временем. А время, которое наступило, действительно было новым. Новые для европейцев страны и континенты открыли мореплавателями за морями. Учёные сделали много новых открытий, доказав, например, что Земля - шар и вращается вокруг Солнца, а не наоборот, как верили до сих пор. Новым стало и искусство, когда художники пришли к мысли, что не так уж и грешно изображать чувственные желания, обнажённые тела и просто сцены из повседневной жизни. Древнегреческие и древнеримские мотивы, когда-то проклинаемые церковью как языческие, снова становились трендом. Художники верили даже, что возрождают давно забытое прошлое и дали своему времени название: Возрождение.
Художников охотно поддерживал император Максимилиан. Он позировал самому Альбрехту Дюреру, кисть которого запечатлела императора для грядущих поколений.
В стенах Золотой Крыши находится теперь музей, посвящённый Максимилиану и его времени. В духе же нынешнего времени во дворце помимо музея поселилась Альпийская Конвенция - международная экологическая организация, призванная защищать и охранять Альпы, которые тоже крыша, причём целой Европы.
Возвращаясь же во времена Максимилиана, следует отметить, что они были новыми ещё и потому, что церковь тоже стала другой. Появились новые религиозные течения и конфессии, которые поставили под вопрос монополию римского папы на вероучение. Протестантизм дал о себе знать. Среди различных диссидентов в вопросах веры были и крещенцы, как они себя сами называли. Недруги однако прозвали их перекрещенцами, по-гречески анабаптистами.
Крещенцы не могли понять, почему человека крестят в церкви, когда он ещё младенец и ещё далёк от того, чтобы совершить свой выбор осознанно. Своё собственное крещение они поставили под вопрос и решили повторить обряд уже во взрослом возрасте, когда решение стать христианином становится действительно результатом свободного выбора.
Но увы! Католическое духовенство никак не могло допустить подобную вольность, и крещенцев преследовали как еретиков. Их инсбрукский лидер Якоб Хуттер был сожжён на костре прямо перед стенами Золотой Крыши в 1536 году. Есть в истории дворца и печальные страницы.
Лишь в 2007-м году, почти пять веков спустя после казни в здании Старой Ратуши, что стоит рядом с Золотой Крышей, представители разных христианских церквей, включая католиков и последователей крещенцев, провели общую службу в знак примирения. Лучше поздно, чем никогда.
Завершая рассказ о Золотой Крыше, хотел бы ещё упомянуть, что перед стенами дворца проводятся каждую весну соревнования по прыжкам в длину и в высоту (с шестом) - Golden Roof Challenge. Мне их, поскольку я приехал летом, застать не довелось.
Не будь золотой крыши над эркером, я бы, честно говоря, с трудом представил бы себе строение символом города. Прямоугольное пятиэтажное белёное здание походило бы скорее на облагороженную...хрущёвку, правда, с более высокими потолками и богато украшенную внутри.
На улице Герцога Фридриха мне понравился гораздо больше дом Хельблинга - настоящие белокаменные палаты с округлыми барочными формами, богато украшенные лепниной. Вообще-то, здание было сначала готическим, то есть имело более строгий и суровый вид, но в восемнадцатом веке хозяином дома стал кассир монетного двора, который придал своему жилищу невероятную пышность. Декор при этом красноречиво говорит о месте работы домовладельца.
Возле Золотой Крыши улица Герцога Фридриха круто поворачивает влево под прямым углом, образуя своего рода колено. Внутри угла стоит отель "Золотой Орёл", который аж с XIV века начал свою работу как гостиничное заведение. На каменной доске записаны даже имена известных постояльцев, почтивших своим присутствием стены отеля. Среди них был композитор Никколо Паганини, нацарапавший своё имя на окне комнаты, в которой он ночевал. Никто от скромности не умрёт, включая даже великих людей.
С другим великим композитором - Вольфгангом Амадеем Моцартом также связана история отеля. Леопольд Моцарт, встречая сына из Италии, ночевал в "Золотом Орле".
Когда король немецкой литературы Гёте отправился в Италию, о которой он написал свои путевые заметки, его путь тоже пролегал через Инсбрук. В описываемом отеле поэт нашёл себе пристанище.
Наконец, коронованные особы тоже не брезговали услугами гостиничного заведения. В 1552 году, когда Реформация захлестнула Западную и Центральную Европу, принявшие протестантизм князья восстали против своего императора Карла V. Тот бежал в южную часть своей империи, которая оставалась верной католицизму. Проезжая через Инсбрук император инкогнито останавливался в "Золотом Орле".
Также инкогнито, уже в веке восемнадцатом, ночевал в отеле император Иосиф II - сын и соправитель уже упомянутой мной Марии-Терезии. Его путь вёл через Инсбрук в Париж, где он навещал свою сестру - королеву Марию-Антуанетту. Это была та самая королева, которая во время Великой французской революции сложила голову на гильотине и о которой её земляк Стефан Цвейг написал романизированную биографию.
После отеля "Золотой Орёл" улица привела меня вскоре к набережной реки Инн, которая собственно и дала имя Инсбруку. Мост через Инн - так переводится название города с немецкого. Если следовать оригиналу, то и по-русски название города нужно писать с двумя буквами н и двумя буквами к. Однако любой язык отличается одной удивительной способностью - полным отсутствием логики. Особенно ярко это проявляется при переписывании имён собственных. Они, как известно, с одного языка на другой не переводятся, но могут всё же меняться, иногда даже до неузнаваемости.
Название же реки Инн, как предполагают языковеды, означает в переводе с кельтского вода, что на логику уже больше похоже. Марафонским бегом бежит поток, принимая воды от талых альпийских снегов, кружась в вихре водоворотов и воронок, направляясь к северу, к баварскому городу Пассау, чтобы напоить великий Дунай, связывающий единой нитью народы Европы. Над долиной Инн в тот день довольно-таки низко опустились облака. Они, казалось, устали карабкаться по склонам окружающих речную долину гор и приблизились к реке, чтобы взглянуть на себя в отражении водной глади. Я не преминул сфотографировать ещё один чарующий ландшафт, когда оказался на мосту. Кроме меня на мосту ещё были итальянские туристы, которые тоже фотографировались. Их я попросил снять меня на фоне реки и укутанных облаками гор. Пользуясь случаем, я попробовал применить итальянский язык на практике, который начал учить год назад.
Затем я перешёл через мост и оказался на другом берегу. Свернув направо, я пошёл вниз по течению по
прибережной аллее. В этом уютном месте Инсбрук намного тише. Нога туриста ступает здесь редко. Лишь шелест листвы на ветру и плеск мчавшейся воды нарушали царившую тишину.
Я был в Вальтерпарке (Waltherpark), как называлось это место. Стоявший памятник поведал мне, откуда происходило название. Он был установлен Вальтеру фон Фогельвайде. Лишь вернувшись на мою немецкую (третью) родину, я смог навести справки, кто это был. Мой оператор мобильной связи сразу отключается, как только я покидаю пределы Германии. Поэтому непосредственно на месте о герое памятника мне приходилось только гадать.
И, хотя Интернет, как полагают многие знает всё, мне пришлось потрудиться, чтобы найти нужную информацию.
Итак, Вальтер фон Фогельвайде был средневековым странствующим поэтом и певцом, жившим в 1160 или 1170 - 1230 годах. В те годы жить поэту, впрочем, как и сейчас, доходами от своего творчества было не просто. Но в средние века об издании собственных сочинений даже помышлять не приходилось. Читать умели лишь немногие, а книги печатать ещё не научились.
Поэтому жили поэты нередко тем, что кочевали от замка к замку, дабы какой-нибудь сеньор их приютил. Такой образ жизни вёл и Вальтер фон Фогельвайде. За кров и кусок хлеба он пел хозяину и его двору свои песни, затрагивая тему, никогда не теряющую свою актуальность - любовь. Но, кроме того, передавал поэт в стихотворной форме важные события, очевидцем которых ему приходилось быть. Какой феодал с каким ведёт междоусобицу, как поживают император или римский папа?Трудно немаловажный, когда не было телевидения, Интернета, газет, а путь до соседнего города мог занимать целый день. Приходил поэт и проводил с помощью своего искусства на политическую и, можно сказать также, поэтическую информацию.
К сожалению, мало что известно о жизни Вальтера фон Фогельвайде. Мемуары тогда писать не было принято, а жизнь поэта не считали достойной рубрики "Жизнь замечательных людей". Не знают даже толком, где поэт похоронен. Предположительно, в баварском Вюрцберге, но точной уверенности нет.
Как я уже сказал: мне пришлось потрудиться, чтобы найти во всезнающей паутине информацию о памятнике и о том, кому он поставлен. Когда я попал на нужную мне страницу, то узнал, что о существовании памятника знает далеко не каждый житель Инсбрука, не говоря уже о туристах. В этой связи я могу себя, пожалуй, с полным правом назвать открывателем тирольской столицы.
Дойдя до конца небольшого Вальтерпарка, я свернул на одну из улиц, вёдшую круто вверх, удаляясь от берега Инна. Дорога вела меня по горному склону. Подъём для равнинного жителя был довольно-таки крутым. Я начинал потеть и учащённо дышать, когда меня, сороколетнего, обогнал на горном велосипеде пенсионер. Пожилому человеку подъём давался без особого труда. Солнце в тот день было не особенно ярким, и мою соломенную шляпу я не надел. Жаль! А то шляпу непременно бы снял, чтобы отдать велосипедисту должное.
Вскоре путь привёл меня к замку Вайербург, рядом с которым располагается Инсбрукский зоопарк. Кто-то, может быть, подумает, что я впал в детство. Но отмечу, что зоопарки, бывая в других городах, посещаю весьма охотно. Я как-то пытался сосчитать, сколько зоологических объектов Германии и её окрестностей уже успел посетить. Дошёл до цифры двадцать, а потом уже сбился со счёта.
Зоопарки, в чём я убеждён, интересны не только для юных посетителей. Наблюдение за диковинными животными - важная, но отнюдь не единственная часть программы в подобных местах. Зоопарки не зря именуют себя парками, потому что здесь можно насладиться красотой садово-паркового искусства. Не только животные, но и растения, посаженные деревья и цветы прельщают взор. Скульптуры и с архитектурным изыском оформленные вольеры не оставляют сомнений в том, что зоопарки - это и культурные объекты. Наконец, в зоопарках может учиться и стар, и млад. Информационные стенды в доходчивой и далёкой от энциклопедического стиля форме рассказывают об особенностях жизни того или иного вида.
Что касается Инсбрукского зоопарка, то у него особое название - Альпийский зоопарк, Alpenzoo. Это значит, что там представлена фауна, населяющая Альпы. Слонов, крокодилов, тигров или львов здесь не увидишь. Однако познакомиться с горными козлами - архарами, которые без труда одолевают отвесные как стены скалы, или хищными птицами парящими в альпийскими поднебесье, в том числе, с горными орлами не менее интересно.
Наконец, в Инсбрукском зоопарке я узнал, чем отличаются друг от друга Австрия и Германия несмотря на общий язык - немецкий. В лесах Австрии пока ещё живут медведи в своей природной среде обитания. В Германии же медведей успели истребить и встретить их можно только в зоопарках.
В 2006 году, не так давно по общим историческим меркам была у немцев надежда, что медведи заселят их леса снова. Тогда жил-был один мишка по имени Бруно. Родом он был из Италии. Когда Бруно вырос и выпорхнул из родительского гнезда, вернее, берлоги, он отправился бродить по свету, пересёк границу и попал в Австрии. Двигаясь дальше, добрался и до пределов Германии. Немцам в ту пору было даже не до него. Шёл чемпионат мира по футболу, и у средств массовой информации было достаточно тем для новостей. О появлении Бруно упомянули лишь вскользь местные газеты. Но вот чемпионат закончился, футбольные страсти улеглись, а журналистам надо дальше держать публику в напряжении. Тут Бруно подвернулся весьма кстати. Имя ему придумали типично итальянское. В переводе оно означает бурый. Писать о нём стали уже не только местные, но и ведущие газеты и журналы страны. Передовица пестрела заголовками на тему "Бруно видели здесь, Бруно видели там!". Эмоции публики доходили до экстаза. И люди, похоже, забыли, что медведи - это вовсе не мягкие, плюшевые игрушки, с которыми хочется спать в обнимку, а настоящие хищники, которые не обходятся исключительно вегетарианским рационом. Вскоре начались налёты на крестьянские подворья, когда Бруно стал лакомиться овцами и другой домашней живностью. К восторгам прибавилась озабоченность. Ведь медведь появлялся в черте человеческих поселений. Официальные власти назвали его даже проблемным медведем. В конце концов, было даже принято решение уложить Бруно, не без возмущения общественности, застрелив его из вертолёта. Своё последнее пристанище медведь нашёл в Музее естествознания в Мюнхене в парке Нимфенбург, где в витрине стоит его чучело.
Но вернёмся в Альпенцоо. Привлекательным зоопарк делает и то, что он находится на склоне горы Хунгербург, и оттуда можно увидеть панораму всего Инсбрука. Своеобразная достопримечательность на территории зоопарка - могила англичанина, которая так же, как и памятник Вальтеру фон Фогельвайде, мало известен среди коренных жителей города. Когда зоопарка не было ещё и в помине, в восемнадцатом веке один молодой человек из Англии находился в гостях у владельца замка Вайербург и имел несчастье заболеть. Простуда, возможно, банальная по сегодняшним меркам свела Ричарда Тузза в могилу. Поскольку усопший был англиканского вероисповедания, в похоронах на общественном, а это значит, католическом кладбище ему было отказано. И эта дискриминация спасла молодого англичанина (ему было всего лишь двадцать два года) от забвения, которая происходит со многими умершими спустя века. Ричарда Тузза похоронили в саду замка Вайербург, на территории которого в шестидесятых годах появился зоопарк. Могила не подверглась разрушениям во время Второй мировой войны. Кроме того, когда города стали в позапрошлом и прошлом веке стремительно расти, кладбища не раз переносили. С могилой англичанина этого не произошло. Посетители зоопарка, проходя мимо, вольно или невольно, поминают усопшего, гадая, кто похоронен.
После посещения Альпенцоо я отобедал и двинулся дальше, покоряя гору Хунгербург. Тропа вела меня вверх, напоминая серпантин. Выше зоопарка уже начинался лес. Однако я продолжал оставаться в черте города. Об этом мне напомнил канализационный люк, который я увидел прямо на лесной тропинке и тоже не преминул сфотографировать столь необычное зрелище.
Хунгербург переводится буквально как голодная крепость. Раньше на вершине горы находилась корчма с весьма скудным предложением блюд, что и дало название месту. Богатые люди появлялись в этих местах редко. Ведь карабкаться вверх - весьма утомительное занятие.
Однако в девятнадцатом веке положение изменилось. Среди богатых людей нашлись любители прекрасного, желающие наслаждаться живописными видами из окон своих домов. Вершина Хунгербурга застроилась виллами. А чтобы их обитатели не карабкались наверх, была построена подвесная канатная дорога. По ней я и спустился обратно в центральную часть города. Но, прежде чем сесть в кабинку, я ещё раз насладился панорамой города, который с высоты казался весь как на ладони.
Помимо достопримечательностей мои глаза обратили внимание на панельные высотки на окраине города. Я живу в Германии, которая после Второй мировой войны оказалась разделённый. Восточная часть страны познала на себе социалистический эксперимент под чутким руководством СССР. В этой связи ещё до объединения Германии укоренился в сознании многих людей миф, что панельные высотки - это характерная черта социалистического градостроительства. Однако подобные строения в немалом количестве можно увидеть в западной части Берлина, и в западной части Германии. И вот теперь я их видел и в Австрии, которая была избавлена от участи социалистического эксперимента. Одним словом, и при социализме, и при капитализме в больших городах стояла и стоят проблема жилья. Острота её отличается в зависимости от места, но суть при любой политической системе одинакова.
И вот на подвесной дороге послышался звук, напоминающий потрескивание. Кабинки поднялись из долины и, прибыв на платформу, выпустили пассажиров. Настал наш черёд садиться. Через несколько минут канат пришёл снова в движение, и застеклённые округлые кабинки двинулись теперь вниз. Интересно, что по-немецки подвесная кабинка называется гондолой, die Gondel. По форме она имеет мало общего со знаменитой венецианской лодкой с заострёнными концами. Но мы всё же как будто плыли, или парили, повиснув в буквальном смысле слова в воздухе. Поросший лесом склон распростёрся подо мной в виде зелёного моря. Мне вспомнился знаменитый итальянский шлягер пятидесятых годов, исполненный впервые Доменико Модуньо: "Volare! Oh, oh! Cantare! Oh, oh!". Одним словом, лети и пой в моём вольном переводе. Но вот кромешная мгла поглотила нас, скрыв панораму. Мы въехали в туннели. И ещё через несколько минут я прибыл на конечную станцию возле ярмарочно-выставочного центра.
Рядом с ним находится бывшая резиденция Габсбургов - дворец Хофбург, название которого переводится буквально придворная крепость. Впрочем, крепость на этом месте стояла в средние века. В восемнадцатом веке мной уже упомянутая Мария-Терезия велела суровую крепость с неприступными стенами перестроить в дворец в стиле рококо, бывший в то время в моде. В самой столице - Вене была тоже построена резиденция с таким же названием. Когда члены императорской семьи прибывали в Инсбрук, то останавливалась они в Хофбурге. Построенная, или достроенная двумя веками раньше Золотая Крыша стала для венценосной семьи весьма тесной.
Сама Мария-Терезия успела два раза побывать в тирольской столице. Первый раз это было в 1739-м году, когда императрица была проездом. Второй раз, в 1765-м году она встречала в Инсбруке молодожёнов. Сын императрицы принц Леопольд взял в жёны испанскую инфанту Марию-Людовику. Как показывает история, дворы Австрии и Испании продолжали и дальше скреплять друг друга узами родства.
По случаю приезда молодожёнов в Инсбруке была воздвигнута триумфальная арка. Она стоит на улице Марии-Терезии. От Хофбурга я прошёл снова к Золотой Крыше и по уже знакомой дороге, по улице Герцога-Фридриха и Марии-Терезии направился к Триумфальной Арке.
По обеим сторонам арки можно видеть изображения двух пар: самих молодоженов, а также императрицы Марии-Терезии и её супруга императора Франца. Свадьба, по случаю которой был воздвигнут сей памятник, была омрачена траурным событием в монаршьей семье. Франц, то есть отец жениха, скропостижно скончался вскоре после торжеств. Мария-Терезия продолжала хранить ему верность до конца своих дней, нося траурные, вдовьи наряды. Триумфальная арка, которая стала новыми воротами города, оказалась, таким образом, ещё и памятником верной любви.
И вот, я уже был снова недалеко от вокзала. День клонился к закату. Пора была возвращаться в Гармиш-Партенкирхен. Завтра меня ждали заоблачные дали, о которых я ещё собираюсь написать. А пока я говорю "спасибо" городу Инсбруку за его природные красоты и памятники, что показали мне австрийскую историю в пёстром калейдоскопе событий и веков.