На дне.
-Кольк! Дай закурить, - обратилась ко мне неопрятного вида женщина, в которой я с трудом узнал свою бывшую соседку. Видок у нее еще тот: волосы лежат на голове грязными и сальными прядями, лицо одутловато - синюшное, глаза пусты. По ним видно, что их хозяйка давно живет в другом мире и лишь изредка, когда заканчивается действие алкоголя и приходит неизбежное похмелье, возвращается к земным повседневным проблемам. А они у нее одни - вновь найти выпить и снова забыться.
Одежонка на женщине (хотя на оную просительница уже непохожа) давно нуждается в стирке и штопке. На голое тело надет расползающийся свитерок, и сквозь него угадывается высохшая грудь. Юбка приобрела грязно - пятнистый цвет и превратилась в своеобразную набедренную повязку. Некогда белые босоножки стоптаны и подвязаны к ногам черными шнурками. На ногах и руках многочисленные незаживающие ссадины от постоянных падений.
Я достаю сигарету и протягиваю ее существу, которое зовут Марией. Она благодарно кивает, щелкает зажигалкой и жадно затягивается.
Переехав на новую квартиру, я еще застал эту женщину совсем другой. Жила Маша с мужем Сашей вполне благопристойно. Было у них двое детей: старшая дочь и младший сын, оба школьники. Семья как семья, не хуже и не лучше других. Работали, растили дочку и сына, весной дружно начинали полевые работы в саду, осенью заготавливали соленья, варенья, копали картошку, наполняли погреб запасами - словом, жили, как все.
Но однажды в семье случилась беда: ушел Саша. В это время, вероятно, и произошел надлом в душе Марии. Она превратилась в нервную, озлобленную стерву. Частенько из-за двери ее квартиры стали доноситься крики: доставалось детям, которые постепенно отдалялись от матери. Девочка на все лето уходила жить к бабке и возвращалась в родительскую квартиру лишь к осени, к началу учебного года.
Сынишка целыми днями пропадал на улице в компании старших ребят. Быстро научился курить, иногда даже заявлялся домой навеселе. И тогда до глубокой ночи за моей стеной слышались визгливо - истеричный голос Марии и еще более тонкий голос ее сына.
Лишившись работы, соседка осталась без средств к существованию. Алиментов, которые присылал детям ее бывший муж, едва хватало на хлеб и молоко, а нужно было их еще одевать, да и самой хотелось выглядеть не хуже других.
Зарабатывать деньги она решила весьма простым способом - продажей самогонки. Подъезд стал любимым местом тусовки всех местных пьяниц. Частенько они, не рассчитав свои силы, даже ночевали на ступеньках.
Постепенно Мария и сама пристрастилась к чарам «зеленого змия», и вскоре ее квартира обрела славу притона. Охочие до выпивки и женского тела мужики шли валом. Одни сменяли других, дело порой доходило до штурма жилища. Крики, визг, кровь на лестничных площадках, неоднократно сломанные двери в квартире и подъезде - все это случалось со страшной периодичностью: два-три раза в неделю.
Утром, после шумных ночных разборок, очередная партия выпивох, пришедших за опохмелкой, быстренько навешивала двери, и до вечера в подъезде воцарялся мир.
Дочь пришлось отправить к бабушке. Оставаться в родимой квартире стало небезопасно. Одурманенные самогоном мужчины уже не раз бросали алчные взгляды в сторону девочки, не видя большой разницы между ней и матерью.
А Мария окончательно спивалась. Перестала следить за собой, часто валялась около дома. Осуждающие взгляды соседей она давно перестала воспринимать, а приезды старой матери и приходы участкового ничего уже не могли изменить в ее жизни. Женщина опустилась на самое дно, и не находилось той силы, которая смогла бы ее оттуда вытащить.
В один прекрасный момент к Марии заявились газовщики и за долги отключили газ. Затем появились электрики и обесточили квартиру. Но такие «мелочи» женщину уже не интересовали. Соседи со страхом ждали пожара, и на то были причины. В своем провонявшем логове пьянчужка готовила немудреную похлебку на старой керосинке, и та в любой момент могла стать причиной возгорания.
История превращения человека в животное закончилась тем, что всем надоевшая Мария уехала из дома. Вернее, ей помогли это сделать. Уговорили продать за символическую цену квартиру, предварительно погасив все коммунальные долги. Так незадачливая женщина исчезла из нашей жизни.
И вот она сидит передо мной на скамейке и, пьяно раскачиваясь, жадно сосет сигарету. Я пытаюсь разговорить ее, чтобы узнать дальнейшую судьбу этого несчастного существа, но мои вопросы тонут в безумных глазах Марии.
Появляется какой-то засаленный мужичонка. Двигается он странно, бочком и слегка прихрамывает. На щеках густая седая щетина, в уголке рта потухшая папироска, в руках темная бутылка, заткнутая газетной пробкой, там булькает какая-то жидкость. Его выцветшие, водянистые глазки настороженно меня ощупывают, он даже останавливается, но потом, видимо, поняв каким-то своим чутьем, что опасаться нечего, подходит к Марии. Та впивается взглядом в бутылку и, словно зомби, поднимается со скамейки. Странная парочка, у которой нет будущего, поспешно исчезает из моей жизни, завернув за угол дома.
1997 год.