.. Поверхность. Возле станционного вестибюля. Ночь с 31 декабря на 1 января 20... года.
…..Снег похрустывает под подошвами сапог. Я оглядываю окресности и мысленно улыбаюсь глядя на часы. Скоро. Совсем скоро. Без пяти двенадцать. Мне сигналят с обломков высотки, и из развалин торгового центра, мы готовы. Новый год на руинах старого мира. Антошка и его мама стоят в вестибюле станции, охраняемые ребятами из отряда. Пусть немного подождут. Старый ворчун Петрович поначалу развыступался, мол трата времени, а если нападет кто или еще что случится но мы были единодушны и майор уступил. В принципе и ворчал он больше для порядка ,оставаясь внизу на станции. По его собственным словам, увидев развалины былого величия он просто не сможет вернутся обратно. Я его понимаю.
Стрелка часов стала возле цифры двенадцать и я делаю шаг вперед выстреливая в небо красной ракетой.
Сигнал мой видят и над небольшой площадью перед спуском в подземку раздается оглушительный грохот. В небо взметнулись цветные сполохи. Ребята разыграли все как по нотам, с точностью до секунды. Сначала высотка, потом торговый центр и последним отбегает в сторону от большой кассеты мой заместитель Вовка, прижимая руки к ушам.
Антон и его мама уже вышли из вестибюля и я вижу как мальчишка вначале пугается а потом во все глаза, насколько позволяет противогазная маска(а попробуй найди подходящую под его размеры)таращится на творящееся в черном зимнем небе огненное безобразие....Новый год пришел к нам на станцию. Парни и девчонки из отряда перебежками смещаются к спуску и все мы, держа оружие наготове смотрим в небеса.
Потом кто то из парней подымает Антошку на плечи и пацан видит все еще лучше.
Если бы кто то из моих спутников видел сейчас мое лицо, то удивился бы тому, что у их командира по лицу бегут слезы. Антон умирает. Врач поставивший диагноз не ошибается. Кажется онкология, которую у нас не вылечить. Нет ни инструментов ни лекарств. Опухоли пожирают мальчика изнутри и жить ему остались считанные недели. Даже наши целебные туннели где излечивалось немало народу лишь ненадолго отсрочили его уход. Но кое что для него мы сделать все таки можем. Смогли!
Несколько недель назад
- Давным давно — я слышу как Ленка, молодая вдова одного из наших добытчиков погибшего наверху, рассказывает своему сынишке сказку на ночь — Давным давно когда люди жили в большом городе на поверхности, они отмечали один большой праздник. Вроде нашего Дня Станции, или например Ярмарки. Но этот праздник был непохож на другие, потому что жители большого города приносили в свои жилища зеленые колючие деревья которые назывались — ель.
- А они не нападали на жителей города? - подает голос Антон — Еще и колючие! Мне сталкеры рассказывали что наверху есть такой мутант похожий на эти самые деревья.
- Нет сынок. Елки на людей не нападали. И даже если кто то слегка укалывался о иголки то ничего страшного не происходило. Он даже не болел. Деревья приятно пахли и были очень очень красивые. Их ставили на видные места в комнатах и украшали игрушками. Цветными блестящими дождиками и клали под них подарки для детей.Странные какие деревья. Уколешься о иголку и ничего тебе не будет — в голосе мальчишки слышу нотки недоверия — А еще домой тащить? Может оно и безвредное а мало ли какая гадость может на нем жить?
- Ты мой маленький сталкер — мама вздыхает и продолжает рассказывать. Я слышу историю о том как праздновали Новый год до войны. И когда Лена доходит до описания салютов закрываю глаза и вспоминаю как это было весело. В моей голове роятся разные мысли и одна из них вгрызается в мой мозг сильнее прочих. Так!
Я подымаюсь на ноги и одеваюсь....
-Ты сдурел что ли! - наш пожилой комендант кажется хочет запустить в меня чем то тяжелым. Клетка с крысой все так же стоит на столе и Победитель смотрит на меня во все свои глаза. Ничего зараза познакомлю тебя с Котейкой как нибудь, интересно кто победит.
Крысак прилично подрос, и полагаю что при встрече с мутировавший кошаком вполне способен за себя постоять. Впрочем Победителя мы все любим и любому за него голову отвернем. Так что рассуждения про Котейку у меня исключительно абстрактны.
- Ты представляешь какой грохот подымешь — продолжает честить меня комендант — а если мутанта какого подымешь со спячки?
- Да нет тут таких — убеждаю станционного коменданта я — Нету, проверял я уже. Ты же знаешь что я с парнями все окресности излазил. Потом видео снимем, по станции пустим, пусть люди порадуются. Опять же, проведем как тренировку по пуску малых ракет по летящей цели. Так грохотать будет - крылан обосрется.
- Смотри что бы на голову не наклал когда обсиратсья будет - Петрович задумывается. - Ладно. Работать будешь своей группой. Станционных не дам, вторую группу Дымова тоже не дам, если вам делать нечего, развлекайтесь. Ну что ты будешь делать. Упертый и все тут. Я то тоже хорош, спору нет, но вот села мне в башку идея и вылазить никак не хочет. Моя группа собралась у меня. Тесно но полог закрыт. Идет обсуждение — реально ли сейчас провернуть такое вот сумасшедшее действо. Ребята высказываются по очереди. Общая мысль — бред конечно, но почему бы и не попробовать. Володя сидит задумчиво.
- Вов, ты чего закручинился, сокол ясный? -: его шутливо поддевают но мой верный помощник лишь отмахнулся.
- Ерунда это все ребята! -: говорит он. На поверхности такого уже не найдем. А вот на Бауманском альянсе поговорить можно. В принципе что там нужно. Порох, реактивы,ну и кое что...
И вот тут, даже у меня челюсть упала куда то в район гранитного пола на котором стоит моя палатка на станции. В руке сталкера книга « Увлекательная Химия» издания бог знает какого то довоенного года. Пожелтевшая в плотном картонном переплете она пошла по рукам.
- Слушайте а ведь вполне реально. Тут все элементарное, в общем то. Главное ингредиенты. Так, это вот — найдем, тут — тоже.
Народ активно комментирует и идея уже не кажется окончательно бредовой. Еще немного и я проникаюсь сам...
…
- Вам видимо на Каховке пулек девать некуда — Андрей, мой сослуживец по далекой туннельной войне с Ганзой внимательно смотрит на меня и мешок с патронами который я принес в счет оплаты. Рядом с ним бледный очкарик, толстячок в спецовке пахнущей химикатами. Я в Городе Мастеров. Кузнецкий мост встретил меня шумом своей производственной базы. Жужжат сверла, слышны удары молотков и молотов, шипит сварка и в разные стороны полетели брызки из под круга «болгарок».
- Интересная задача. Но сделаю. Будет это так то и так... -: он объясняет что собирается сделать и как это может быть. Я махаю рукой.
- Ты сделай. Получишь еще столько же.
- А можно к этим патронам... автомат?-: химик меня искренне удивляет но я киваю. Оружие на обмен у нас есть. Мы бьем по рукам. А через две недели мой отряд забрал этот заказ....
….. Поверхность. Возле станционного вестибюля. Ночь с 31 декабря на 1 января 20... года.
Химик не подкачал. Это был гул и грохот, яркие сполохи в темном ночном небе над мертвым городом. Я задрал голову и смотрел в небо вспоминая свое далекое довоенное детство. Когда то там тоже были такие огни. Может даже и ярче но сейчас это не имело никакого ровным счетом значения. Ярче или тусклее. Настоящий новогодний салют.
Истошный вопль разорвавший ночное небо и прорвавшийся сквозь грохот рвущихся в небе зарядов вызывает у нас смех. Петрович как в воду глядел. Здоровенный крылан с перепуганным воплем сорвавшийся с обломков высотного дома яростно раздирая глотку заложил вираж. Сталкеры приготовились. Сейчас хоть сто крыланов, но салюту быть. И мальчик который очень скоро уйдет в Туннели на суд Хозяина их увидит всю эту красоту от и до. Но боя не случилось. Перепуганый хозяин постъядерного неба крутанулся в воздухе и с яростным клекотом поддал ходу прочь. Я вижу как Антошка показывает матери на небо и пытается что то сказать сквозь резину защитной маски. Лена держит его на руках и кивает головой .
Потом был веселый новогодний стол. Жители станции соорудили елку из досок и кусков ткани, увешав ее картонными игрушками или покрашеными поярче или украшеными кусочками фольги. Это была уже традиция. Дети получили подарки и устроили веселую возню. Взрослые выпивали и закусывали, потом кто то что то пел, бойцы станционной охраны затеяли рукоборство с сталкерами. Разошлись мы нескоро.
Несколько дней спустя
Полог моей палатки шевельнулся и я увидел свою соседку. Лена была как всегда. Недурна собой, насколько это возможно в наших мягко говоря спартанских условиях, но как мне показалось серьезнее чем обычно. Я всегда помогал ей, как и другие жители на станции но сейчас почему то она зашла именно ко мне.
- Ты чего в такую рань? -: я зевнул и поднялся с лежака нашарив ногами свои старые армейские пластиково-резиновые тапки: - Случилось чего?
Женщина кивком головы позвала меня за собой.
- Ну ладно-: иду следом. Лена нырнула в свою палатку и я вошел следом. И все сразу стало на свои места.
- Ох ты ж...-: я опустился на колени перед матрасом на котором лежал ее сын. Антон умер.
- Ночью - : голос его матери все таки дрогнул: - Ушел мой маленький все таки.
Я поворачиваюсь желая что то сказать в утешение но Лена на удивление спокойна и собранна. Только в ее глазах, даже в полумраке жилища читается глубокая скорбь. Скорбь матери потерявшей единственное дитя.
- Лен, ты это-: мне доводилось и убивать и хоронить но сейчас как то не по себе. Еще позавчера Павел Петрович сказал что хочет отправить их на Ганзу. Мол есть там кто то кто может быть сможет помочь. Но теперь никуда никого отправлять не придется.
- Я тебя попросить хочу сталкер. Знаю что тех кого умирают, вы уносите на поверхность. И то что похоронить не всегда удается — тоже знаю. Но его-: она показала на тело сынишки: - Его похорони по человечески. Вы для него такое сделали. Он все эти дни мне рассказывал. Говорил что эта красота ему даже снится. А может она и сейчас ему снится, как думаешь?
Ее все таки срывает и она начинает плакать уткнувшись мне в грудь. У меня в горле стоит ком. Я пытаюсь что то сказать в утешение, но что скажешь. Антошка и так боролся как настоящий боец. И прожил как я слышал дольше чем мог, и ушел тихо, не мучаясь, что тоже было удивительно. Больных с таким диагнозом наш станционный врач отправлял в небытие лошадиными дозами наркотических грибов и то помогавших не всегда а тут, так, во сне. Наверное и правда он увидел в последний раз что то хорошее. Лицо мальчика было ровным и спокойным.
Кирка с размаху ударила в грунт. Потом еще и еще. Мы били мерзлую землю по очереди. Где то тут лежал его отец, но могилу разорили мутанты. Последнее место упокоения сына же -не разорит никто. Несмотря на холод нам жарко. Под защитным костюмом и в противогазной маске тяжело но мы по очереди делаем свое дело пока яма не становится достаточно глубокой.
Затем подняв на руки завернутое в чистую мешковину тело мальчика я готовлюсь осторожно положить его вниз.
- Погоди!: - Владимир останавливает меня : - Погоди Командир!
Он бросает на дно ямы кусок полиэтилена и мы аккуратно ложим тело Антона вниз, рядом с нм ложим его игрушки, а я положил еще и старый потертый револьвер Наган...Зачем? А кто его знает. Его мать стоит рядом. Мы отговаривали ее, но женщина вышла проводить единственного ребенка в последний путь. Что однако делает с людьми горе. Она шагала с нами к месту похорон — как заправский сталкер. Никаких лишних движений, ничего, словно делала это много лет. Почему то мне кажется, что после того как пройдет первая боль, она войдет в один из отрядов. Но к себе я ее не возьму. Точно не возьму.
Мы по очереди кинули вниз по комку земли и начали закапывать могилу установив сколоченный из двух досок крест. По кругу пошла фляга с чистейшим самогоном выгнанным теткой Валей на станционной кухне. Через сорок дней после смерти сына Елена попросилась ко мне в отряд. Я отказался но вторая группа с радостью приняла в свои ряды молодую и крепкую женщину.Их здорово потрепали и им нужны были люди. Дымов был хорошим сталкером, и не послушал меня.
...Через полгода Елена Ванина погибла в рейде, схватившись с стаей бродячих собак. Очевидцы говорили что она сама пошла им навстречу с ножом в руках, когда кончились патроны в дробовике, спасая своего раненого командира и наставника Лешку Дымова. Ребята из отряда «Дыма» рассказывали что она сняла противогаз и шла в свой последний бой улыбаясь. Безумие конечно, но почему то мне кажется, что теперь, когда ее нет тут, с нами, где то в ином мире она встретила своего сына. И теперь они никогда не расстанутся...