Ушедшая осень запомнилась приветливо теплой, вся в солнце и легких утренних туманах. Дни стояли ласковые, томные, наводящие тихий восторг от светлой печали, когда не страшишься того, что чахнет, увядает, уходит из живой жизни. Такие дни милы, нежны, и с ними не хочется расстаться: желаешь, чтобы они длились бесконечно.
Наш городской лес по утрам бывал умилительно тих. Лишь редкая барабанная дробь одинокого дятла нарушала трогательную безголосицу осеннего леса.
Помнится, солнце еще далеко, за городскими домами. В чаще еще сумрачно и туманно. А белоствольные лесные красавицы горят золотыми верхушками на яркой голубизне утреннего неба, и трудно оторвать взор от этого дивного блеска березового золота!
У столпившихся трех или четырех сосенок, где еще задержались ночные потемки, ярко пылает золото кленовых листьев. Золотыми бабочками слетают они с одинокого клена, могуче склонившегося у мрачного оврага.
Хорошо бродить горожанину осенью по этому подарку природы – городскому лесу, самосевному, то есть нерукотворному, росшему так, как велела природа. Легким жестяным касанием ложатся листья на поблекшую траву лесной тропы. Трудно остеречься шороха и шелеста под ногами, боишься вспугнуть эту осеннюю умиротворенность, нарушить упокоенный золотой прах.
Лучше всего, однако, наполняться прелестями русской осени за городом, в деревне или на каких-нибудь далеких проселках, где нет шума и грохота цивилизации.
Именно за городом по-особому видятся и ощущаются дни поздней осени.
«Проселочная» осень оживляет память, и на ум сами собой приходят бунинские строки: «Таинственно шумит лесная тишина, /Незримо по лесам поет и бродит Осень…/ Темнеет день за днем, - и вот опять слышна / Тоскующая песнь под звон угрюмых сосен…».
Тихие золотые проселки открывают в тебе сокровенно-волнующее состояние, о чем точнее всего сказал поэт: «Душа готова вновь волненьям предаваться, / И сладко ей грустить и грустью упиваться, / Не внемля голосу ума».
На далеких осенних проселках почему-то на ум приходит строчка из великого романа М.Шолохова. Она пронзает тебя неожиданной простотой: «За Доном в лесу прижилась тихая, ласковая осень». Кажется, чего проще сказать о том, что без труда видишь и сам. Вроде никакого открытия для тебя, а писатель как глаза твои промыл и душу заполнил неизбывной любовью ко всему родному, отчему…
Бывая наедине с осенними проселками, вдруг будишь в себе дремавшее в глубинах души чувство любви к родной земле – к этой тихой, быть может, не очень броской и даже незаметной красоте, которая открывается не сразу. Хорошо об этом сказал К.Паустовский: «На первый взгляд – это тихая и немудрая земля под неярким небом. Но чем больше узнаешь её, тем больше, почти до боли в сердце, начинаешь любить эту обыкновенную землю. И если придется защищать свою страну, то где-то в глубине я буду знать, что защищаю и этот клочок земли, научивший меня видеть и понимать прекрасное,…- этот задумчивый край, любовь к которому не забудется…».
А золотые, левитановские проселки зовут, манят к себе тихой задумчивостью, кроткой нежностью, спокойной ясностью, той удивительной легкостью дыхания осенних дней, о которой писал Ф.И.Тютчев:
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле…