В детстве я очень любил клеить модели. Любовь к этому занятию передалась мне по наследству; и мой отец и мой дед увлекались моделированием старинных кораблей. Они вообще были люди рукастые и даже совместно написали книжку «Как делать мебель самому», пользовавшуюся в те времена большим спросом. И в городе и на даче практически вся мебель у деда была сделана им самим. На этой почве у меня, что называется, руки выросли тоже из правильного места и с нежного возраста я неустанно мастерил модели кораблей, самолетов, танков, машин и прочих интересных вещей. Мне выписывали совершенно уникальный польский журнал «Maly Modelarz» – «Маленький моделист», в котором были напечатаны заготовки всевозможных моделей. Заготовки вырезались, скручивались, склеивались и превращались в изумительные модели. Глядя на них трудно было поверить, что они сделаны в основном только из бумаги и картона.
На даче у нас был сосед, актер драматического театра имени Горького, или, как его тогда называли, БДТ. Как-то раз Анатолий Васильевич Абрамов зашел к нам и обратил внимание на мое макетирование. Он спросил меня, не хочу ли я поработать в театре как макетчик. Как раз в этот момент театр имени Ленсовета искал такого умельца. Я только что окончил художественную школу и подхалтуривал в местном жилищном тресте как художник-оформитель. Работа в таком популярном театре, конечно, меня очень заинтересовала.
На интервью с художниками-постановщиками я притащил кучу своих самолетов и кораблей, и они им явно понравились. Главный художник театра Анатолий Сергеевич Мелков повел меня к директору оформляться. На директора я впечатления не произвел. Мне в том 1975-м году было всего 18 лет, а выглядел я, наверное, на 15. Директор очень скептически на меня посмотрел и спросил Мелкова, уверен ли тот, что я им нужен, а затем спросил, исполнилось ли мне 18 лет, чтобы меня вообще можно было нанять на работу. С очень недовольным выражением лица и явной неуверенностью в моих возможностях директор (его, кстати, тоже звали Анатолием) оформил меня на должность с ироническим названием «Старший макетчик». Кто же был младшим, навсегда осталось для меня загадкой.
В театре работало много известных актеров, с которыми я теперь встречался почти каждый день в коридорах и в макетной. Макетная мастерская располагалась рядом с кабинетом главного режиссера Игоря Владимирова. У нас была такая низенькая дверь и перед ней пару ступенек вниз, вроде как бы дверь эта должна была вести в каморку, однако, напротив, она вела в мозговой центр театра, и Игорь Петрович в силу своего почти двухметрового роста должен был сгибаться всякий раз, когда проходил через макетную в свой кабинет. Художники-постановщики тоже были люди не коротенькие, под стать шефу (так Владимирова все называли в театре). По причине моего юного возраста и маленького роста, а также поскольку я был тезкой главного художника, меня окрестили Толя-маленький. Первое, что меня удивило, – почти все в театре называли друг друга на «ты», даже если между ними было два поколения. Все это больше напоминало семью, чем коллектив работников.
На мой вопрос, когда мне приходить на работу, Толя (большой) сначала рассмеялся, а затем спросил, когда я сам хочу приходить на работу. Подумав немного, я сказал, что неплохо было бы часикам к 11-ти или к 12-ти. Мелков
сказал: «Приходи к двум». Правда, очень скоро выяснилось, что уходить мне зачастую придется тоже в два часа, но по утру. Никакого нормированного рабочего дня у нас не было, работали, когда надо было работать, и столько, сколько требовалось. Перед выпуском очередного спектакля наступал аврал, и тогда весь театр работал просто сутками. Все, что происходило на сцене, транслировалось по радио по всему театру, включая, конечно, и макетную.
Частенько за работой я слушал репетиции, идущие на сцене, – это было увлекательно. Сабантуи возникали спонтанно и достаточно регулярно. За водкой посылали, естественно, меня, Толю-маленького. Мне вручали большую спортивную сумку, и я отправлялся на Владимирскую площадь, в винный магазин-погребок в двух шагах от театра. В один из таких дней наступил мой звездный час, или, как говаривал Энди Ворхол, – 15 минут славы.
В кабинете шефа что-то назревало, и мне поручили сбегать «на уголок». В магазине была очередь, и вернулся я далеко не сразу. Притащив сумку, доверху набитую «маленькими», я постучался в кабинет Владимирова, дверь тут же открылась, и передо мной предстала такая картина: За длинным столом в гробовом молчании, сгрудившись, сидел весь цвет Ленинградских театров, и взоры их были устремлены только на меня, и ждали они только меня. Конечно, уже через минуту все обо мне забыли, но этот момент, когда все они смотрели на меня как на мессию, я запомнил на всю жизнь.
К слову добавлю, что в театре Ленсовета выставлены мои макеты, сделанные в те времена. Так что не только за водкой я в театре бегал.
Потом я поступил в Театральный институт и параллельно работал некоторое время в театре Комедии. Во времена моей театральной деятельности я привык проходить в театры со служебного входа и, соответственно имел возможность смотреть любые, даже самые популярные спектакли, на которые невозможно было достать билетов, и при том совершенно бесплатно.
Иногда мне удавалось провести в театр и своих друзей. Так, однажды я пригласил своего друга в театр Комиссаржевской, где в тот момент проходил практику. Давали «Царя Федора». Это был очень длинный спектакль, состоящий из трех частей, играемых за три вечера. Декорации к спектаклю были созданы выдающимся театральным художником Эдуардом Кочергиным.
Проходя практику в театре Комиссаржевской, я помогал ставить эти декорации, и это была непростая работа, там было много чего ставить.
И вот, пробрались мы в зал, нашли пару незанятых мест в партере и с удовольствием посмотрели спектакль – одну часть. А после спектакля мне надо было зайти за кулисы, не помню уже зачем. Тут нас подловил зав постановочной частью и говорит: «Помогите, ребята, декорации разобрать, а то все монтировщики уже ушли». Ну, делать нечего, пришлось нам отрабатывать просмотр спектакля. Монтировщики, видно, хорошо выпили, спектакль-то был очень длинным, часа три с половиной, за это время они здорово могли набраться. Мы втроем разобрали все декорации, скрутили огромный половик и где-то только к утру вернулись домой. Воистину, правильно говорят американцы, что бесплатного ланча не бывает.