ГЛАВА 11.
То не штука.
В одном из не новых уже фильмов запомнилась такая сцена. Дело происходит в позднем Средневековье или даже несколько позднее. Отрицательный персонаж, весь из себя такой плотный и бравый, черноволосый и с остроконечной злодейской бородкой. Одет, вернее, затянут в кожаную жилетку-безрукавку, плотно украшенную разнообразного размера заклепками. Мотоциклетные байкеры отдыхают. До фантазии художника по костюмам оного фильма им угнаться было бы непросто.
Отрицательный персонаж, тем временем, находится в старинном и сводчатом коридоре, перед старинной, массивной и неприступно (из за своей массивности) выглядящей дверью.
Отрицательный персонаж начинает возиться с неприступной дверью. Я не вспомню, то ли отрицательный персонаж вставил в замочную скважину огромный ключ, то ли потянул за фигурную ручку двери или еще что сделал. Раздался пугающий кинозрителя звук. То ли "Клац!", то ли "Бум-с!" Или что - то среднее между ними с добавлением нот внезапного металлического скрежета. Операторы звуковых эффектов в кино обычно люди с выдумкой.
Из незаметных ранее для зрителя отверстий, скрытых в узорной резьбе на двери, внезапно и одновременно, как от действия спущенной пружины, выскакивают железные заостренные четырехгранные колья. Вероятно, они кованые.
Которые и насаживают отрицательного персонажа на себя, как жука на острия булавок. Кольев, точнее металлических игл, как мне помнится, было шесть, два ряда по три. Отрицательный персонаж , когда его пронзили гигантские металлические иглы, картинно дергается и обвисает на них. Кинозал сочувственно переживал тому, что злодей так удачно и эффектно самоликвидировался.
Сильнейший интерес и обсуждение в подростковой кинозрительской общественности вызвало то, что эффектная с металлическими бляхами и из толстой кожи безрукавка-жилет нисколько не защитила отрицательного персонажа.
В реальности, которая была передо мной, было почти все, что и в детско-подростковой приключенческой киноленте. Отличия были в некоторых деталях.
Ну, во первых, товарисч, насаженным на булавку был не прямо в грудь, а сбоку. И гигантских игл было не шесть, а всего три, идущих в один ряд сверху донизу. Во-вторых, товарисч был наряжен не в средневековый прикид, а в форму сотрудника НКВД СССР образца 1930-х годов, то есть в гимнастерку, довольно длинную и похожую на короткое платье, и в громадные форменные штаны-галифе.
Галифе были, возможно, темно-синего цвета. Но в фонарном полусумраке не очень то и разглядеть. На товарисче красовалась кобура с портупеей и прочие ремни, делавшие его когда то бравым и подтянутым.
Правда, с того времени товарисч в галифе как - то подувял, подусох, и вообще, всячески мумифицировался.
Ну и дела тут творились, в секретных - то помещениях! - мелькнула в голове мысль. Да, были времена далекие, теперь почти былинные!..
Кто был и кем был этот товарисч в чекистской униформе, мне было решительно неизвестно. Истории воинской части, и нашего секретного караула, в письменной форме не существовало.
А устное предание простиралось всего на один год назад, как раз на смену призыва.
Офицеры и сверхсрочники были в таком же положении. Прибыли служить на объект кто на год, кто на полтора года, как наш старшина Золотарев, по кличке Цумбуш. Да и кличку - Цумбуш ему дали только полгода назад. Потому что, бравый служака-подхалим Цумбуш появляется как раз именно в это время, как герой третьего плана, в немецкой кинокомедии "Шпион поневоле"… А до этого фильма, точнее выхода этого фильма в советский кинопрокат, никак не могла бы существовать в СССР такая кличка у советского прапорщика.
Тем не менее, нашлись в те легендарные времена некие грозные силы, которые остановили не в меру любопытного чекиста, пробив хитроумным техническим устройством его горячее феликсо-эдмундовичевское сердце.
Не влезай - убьет! - а вот такой надписи здесь не было. Наверное, в те времена это подразумевалось само собой.
В любом объекте, в любом сооружении есть парадный вход. Там стоят навытяжку бравые и неподкупные часовые. Четко и с достоинством козыряющие всем, кто облечен правом проходить в охраняемую зону с видом гордого самодостоинства… Смотрите все! Мне - мона! А на самом деле, не мона, а нуна… Потому как, проходящие через разные посты, различные блок-контроли, облеченные правом прохода и владельцы различных пропусков и пропускных жетонов, это - только солдатики - исполнители, исполняющие только предписанную для них чью-то волю…
Но в любом объекте и в любом сооружении, есть входы и непарадные. Устроенные низовым персоналом - для себя. Об этих входах-выходах начальство не знает. Это - тайна низшего персонала. Для чего тайны такие? Ну, например, чтобы за водкой сбегать. Или в самоволку. Или пригласить на охраняемый объект в гости девушку легкого поведения. Шучу, шучу. Такого в советских войсках все же быть не может! Потому, как чревато! А ехидный чертик, в глубине где-то, шепчет: а ведь было!.. А что наиболее вероятно - солдатику с ведром, тряпкой и шваброй, что, через парадный вход переться? Строгость законов смягчается их неисполнением.
Я здесь, в недрах охраняемого объекта, где считалось, что никто не должен находиться, потому что тут была и есть государственная Тайна, находился тоже без специальных пропусков или жетонов. Можно сказать - из чистого любопытства и вообще, случайно мимо проходил.
Не могу сказать точно, относился ли обнаруженный мною подземный тоннель к сооружениям охраняемого объекта или дислоцировался с ним вместе, совпадая в пространстве, случайно. В небольшой каптерке в охраняемом помещении, заваленной всяким хламом, обнаружилась дверца в небольшой глухой коридорчик.
А в коридорчике, в углу, вполне технологический квадратный люк. Какие обычно встречаются в металлических полах на разных заводах. Под ним была прямоугольная шахта примерно полтора метра на полтора, уходящая нескончаемым колодцем вниз. По одной из сторон которой были укреплены скобы, образующие лестницу.
Почему бы и не полезть вниз по этим скобам? И я полез. С фонариком на шее и с брезентовыми рукавицами на руках. Не голыми же руками хвататься?
Небольшой предбанник, где нашел свое упокоение товарисч в галифе, находился на глубине около десяти метров, как определил я навскидку. Предбанник представлял собой достаточно обширную площадку перед загадочной дверью.
И некое шестое чувство мне говорило, что продолжать пытаться открыть эту дверь после товарисча в галифе, занятие, хоть и интересное, но явно нездоровое. И ничего полезного тому, кто будет пытаться заниматься этим увлекательным делом, не принесет.
И сообщать кому бы то ни было о месте упокоения товарисча в галифе будет крайне неосмотрительно. Почему то мне показалось, что за жизнь такого знатока, как сказал бы Буратино, никто не дал бы и дохлой сухой мухи.
Поэтому, осторожно, как щипач на Привозе, я приступил к ощупыванию останков товарисча. Так-с, револьверчик. Нет, кобура не нужна. Увесистый мешочек из кармана галифе. Я знаю что там, вижу дополнительным зрением. Кошелечек. Удостоверение из нагрудного кармана. Блокнот с записями из планшетной сумки. Часики карманные на цепочке. Укладываю все в матерчатую сумку, лежавшую при входе. Наверное, при товарисче была. Немного подумав, удостоверение, часы и кошелечек возвращаю товарисчу. А револьвер и мешочек с сияющим перед моим взором золотом беру себе. Установочные данные с удостоверения переписываю себе.
До дна квадратной шахты луч фонарика не добивал и ступеньки-скобы, вбитые в стену, терялись в темноте. Пора двигаться обратно. Вроде бы ни к чему не прикасался. Следов, скорее всего, не должно остаться. На обратную дорогу у меня ушло около получаса, с закапываем, вернее присыпанием разным коридорным мусором и с маскировкой люка-входа, с затаиванием, замиранием и прислушиванием. Вроде бы все спокойно.
Караул дремлет, как и положенно.
Теперь в спокойное место какое - нибудь! Конечно к себе, на веранду. Разжечь огонь и сварить кофе. Побыть одному. Для личного состава караула я ушел на обед... Все обдумать, да и собственно посмотреть, что попало в руки?
Сидя в кресле, растопил буржуйку. Когда живой огонь - приятнее. Время к вечеру, а вечером и ночью здесь свежо.
После небольшой сортировки ювелирка была в одной кучке, золотые монеты в другой. Револьвер наган одиноко представлял третью. Наганов, вернее револьверов, однако, развелось.
Так, что я законспектировал в неудобнейших для этого занятия условиях? Сержант государственной безопасности некто Наранов Петр Ильич. Вызываю облик товарисча в памяти. Местный, с азиатскими чертами лица, кадр. Что его подвигнуло выяснять государственные тайны и предполагать неохота. Пусть это останется сохраняющим свое значение только для прошлого, которое уже не вернуть.
Но, судя по содержимому карманов, жизнь гражданин Пэтя Наранов вел не скучную.
Два колечка с бриллиантами и неплохого размера. Остальная ювелирка - только что на лом. Колечки и серьги - явно бытовое золото. Серьезной ценности не представляло. Нахожу для этой груды изделий подходящую коробку. В тайник! Монетки. 5 штук. Редкие С семисполовинойрублевым профилем Николая Александровича. А вот это мы понять можем, это не неизвестно сколько стоящая ювелирка. Монетки, куда же их приспособить до поры до времени? Если хочешь что то спрятать, то положи на видное место - так кажется у классика? Да и пусть лежат у меня прямо в кошельке. Нет, в моем конечно. Я потом найду, куда их положить.
Оставался револьвер. Практически новый. Вернее совсем, абсолютно новый, без признаков пользования им. Все семь пуль были в барабане. Наган он и есть наган, хоть сейчас стреляй. Разрядив, начинаю его чистить, обильно поливая оружейным маслом. А перед этим вымыл его мылом, особенно рукоятку. Как и монетки и ювелирку. Их я мыл в горстке бытовой поваренной соли, шепча при этом определенные слова. Словам этим и некоторым другим приговоркам и заговоркам, на всякий такой и прочие случаи годящимися, мне одна тетенька из нашего одесского поселка рассказала. Я ей осенью помог яблоки собрать с дерева и вообще, с полным уважением. Вот она меня и научила. Смешно, а заговорчики эти и шепотки всякие, действуют, однако. Считайте, впрочем, это суеверием.
Вот теперь все. Нигде я не был, ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю. И ничего никому не скажу.
Револьвер нашел здесь же, в мастерской, под плинтусом лежал… Привел в порядок, так как не мог видеть грязное оружие. Нет, еще не испытывал, патронов нет. Хотя есть, семь штук... А в глубине кармана - патроны от нагана и карта укреплений советской стороны...
Облегченно откидываюсь в кресло и смотрю на проступающие в вечернем небе звезды. Ожидаю, придут ли в голову какие-нибудь интересные мысли. Как и ожидалось, мысли советующие и подсказывающие в голову приходят.
Как уже и бывало раньше, мысли в голову лезут не очень умные, но с настырной советующей интонацией. Размышляю то конечно я, но вот мысли какие то по стилю как то не совсем и мои. Похоже, что хомячок, образ которого я представил живущим на дисплее, может немножечко мыслить как собачка, сплошными рефлексами, а не только от жадности кричать... Некоторые словечки в этих мыслях попадаются, которых я раньше, как будто бы и не знал вовсе.
И вот приходит в голову вот такой к примеру внутренний монолог:
"Так, рыжье и камушки можно бы и обналичить. На баксы лучше всего... Обналичивать нужно с монет для начала? Они ценности ювелирной не представляют. А ювелирка, так вдруг это этот, как его? Антуквариат? Особенно, с камушками которая!"
Почти все слова мне знакомы. Обналичить. Догадываюсь, что означает поменять каким то образом на наличные деньги. А словечко "баксы" мне отдаленно знакомо, хотя никогда раньше в текстах не попадалось. Предполагаю, что это сленговое что-то и, вероятно, относящееся к деньгам. Баксы, баксы... Так так ведь наша эмигрантская сволочь доллары называет! Ну да, на Брайтоне, в городе Нью-Йорке. А у нас, в Одессе, доллары тугриками называют.
Удивительно, как это пришло в голову? Словечки. Не мои словечки. Не наши, я бы сказал, словечки.
Впрочем, я и без советчика понимаю, что все светить не нужно. Но немного чего продать бы не мешало. Деньги нужны, однако. Но это у меня так, рефлекс. Денег, впрочем, навалом. Несколько пачек, я даже и не пересчитывал. Только в Ущелье и то приблизительно. Откладываю. Хочу это сделать под настроение. Чтобы придумать, на что их тратить и когда. Это мой законный трофей из Ущелья. И окаменевший тяжелый мешок я не открывал еще.
Обналичить монеты действительно самое простое. Если знаешь где. В Одессе я примерно знал, к кому можно с этим обратиться. Условно примерно знал и догадывался в Дюшамбе. В Ак-Суниге не было ни одного ювелира и ни одного ювелирного магазина. Никаких скупочных пунктов. Цивилизация сюда еще не пришла. Или, ушла. Очень давно.
Но монетки - ликвидный товар и ценность. Лучше придержать. А ювелирка, без камушков которая - это лом, а не ювелирка, вот с нее и начать...
Мельком мелькнула мысль о бренности сущего. Все, все, что нажито непосильным трудом… Портсигар золотой отечественный!
А где же мне патроны брать, к револьверу? Спрошу-ка, у нашего полкового оружейника при случае.
Погодите, а зачем же монетки продавать? Их что, сильно много у меня? Нет, пусть полежат. На черный день, бедному сироте сгодятся. Аватарный хомячок согласно кивнул.
Вот сколько проблем возникает. Когда сидишь в плетеном кресте, казалось бы спокойным вечером, у раскаленной буржуйки с чашкой кофе. Кофе? Почему кофе, если дело к вечеру? А мне на дежурство снова идти, оно ведь суточное. Так что, чашечка кофе будет не одна.
Да, а как полностью стишок читается, который на белорусско-польском языке? Как раз к моей ситуации и обстоятельствам очень подходит. Примерно так:
То не штука забить крука,
Или влучить сову в глову.
А то штука, нова й свежа -
Голым дупем забить ежа!
Через пару дней приезжает Анашкин и привозит в собой нового человека, с вещевым мешком за плечами и со штатным автоматом на плече. Так и ехали с самого Дюшамбе в общественном транспорте! Это рядовой Николай Блинов, ему еще год служить и я его шапочно знаю.
Анашкин рассказывает, что Блинов стал внезапно неудобен и его нужно где-то пристроить. Руководство решило отправить к нам. Оцениваю эмоциональный фон прибывшего. Положительно нейтральный. Нет, казачок, засылки которого я несколько опасаюсь, это не он. Даю команду устроить бойца.
Анашкин рассказывает мне новости. Инженерно-техническая служба полка к которому частично относится и наша отдельная рота. И есть, вернее был в этой службе, ее начальник - подполковник Козлов. Который оказался нестойкий к спиртному в виде чистого медицинского спирта. Спирт хранился в пятилитровом бутыле с длинным узким горлышком, такой бутыль нашли специально для хранения в нем именно спирта. А рядовой Блинов, который к нам прибыл, был кладовщиком склада ИТСО и в отделении сейфа у него эта спиртовая бутыль и хранилась.
Спирт получали не просто так, а чтобы его расходовать. Для протирки контактов в различной аппаратуре. При этом все делали умное и понимающее лицо и ухмылялись.
Доухмылялись, пока на склад не зашел генерал Бушнев. И посмотрел зачем-то карточку списания стратегического продукта. Стратегический продукт расходовался почему-то строго ритмично и по графику. Каждую пятницу ровно по 0,5 литра. Получателем стратегического продукта во всех случаях был один и тот же человек - рядовой Блинов...
- Пошел вон. - сказал генерал беззлобно. - Чтобы глаза мои тебя не видели.
Так рядовой Блинов оказался на дальней точке, в Ак-Суниге. Всегда достается крайним... Подполковника Козлова понизили в должности. По партийной линии пахло персональным делом...
- Сгорел Василь Ермолаевич! - говорили сослуживцы. - Синим спиртовым пламенем!
Я задумался. Спирт у нас был. Аптечка наша была в моем ведении, а спирт хранился отдельно, под замком. Ох, надо бы перепроверить! Для внезапной ревизии. Кто его знает, что придет в голову командованию!
Конец главы 11.