Пока что точно не могла разобрать, где я нахожусь. После долгих разъяснений людей, которые встречались мне по пути, я всё-таки добралась к какому-то поселению, но до сих пор не была уверена, что мне делать дальше. Здесь не было города, а просто встречались одиночные особняки, но это уже было признаком чего-то хорошего.
Страшно было только из-за того, что я до сих пор не нашла места, где бы смогла приютиться на ночь. И это пугало. Нет, это место не выглядело как какой-то криминальный район, где меня может кто-то похитить, но всё-таки мне не нравилась перспектива ночевать на лавочке, где сыро и холодно. Пускай и была весна, но, поскольку сейчас только март, всё ещё ощущался зимний холодок, который порой способен пронзить всё тело и забраться в душу.
Вариантов у меня было очень мало. Либо попробовать идти дальше, поискать какой-то мотель, либо так и остаться тут, заночевать где-то, скрывшись от людских глаз. А может, лучше вовсе вернуться к девчонкам? С ними было мне как-то спокойнее, а сейчас я вынуждена скитаться по неизвестной мне местности в поисках хоть какой-то жизни. Пока что эти поиски были абсолютно безуспешными.
Иду дальше, не оставляя надежды на то, что я смогу найти какое-то жилье, но чем дальше я иду, тем, мне кажется, больше обрекаю себя на «хорошие» приключения. И, уже совсем отчаявшись, чувствуя, что мой легкий свитер уже не может меня согреть, руки озябли, да и вообще с каким-то отвратным настроением я решаю присесть на ближайшую лавочку. Поэтому, ища уголок, где я могу разместиться, неожиданно для себя замечаю человека, чему радуюсь, поскольку это, как я вижу, девушка. Да, сто процентов девушка – её огненные волосы невозможно не заметить. Даже в темноте я прекрасно видела её выразительное лицо и миниатюрный рост, но отнюдь не это поразило меня больше всего. Дело в том, что, несмотря на весь холод, незнакомка была одета только в футболку и короткие шорты, будто бы не замечая того, что происходит вокруг. И она меня увидела. Сначала не обратила внимание, но как только поняла, что я ею заинтересовалась, взгляд её глаз снова пал на меня.
– Ты так и будешь там стоять? – отчужденно спросила девушка, и хотя сама фраза звучит немного грубо, но на самом деле она сказала её с абсолютным безразличием. – Ммм… ты отсюда? Я тебя раньше не видела. – Только сейчас в глазах девушки зажегся еле заметный огонь, и мне даже показалось, что она долгое время не видела людей, раз так бурно реагирует на мою скромную персону.
Необычная. Если бы мне дали одно слово, которым я могла охарактеризовать её – необычная. От кончиков красных волос до глаз, которые являли собой целую палитру цветов.
– Нет… я, как сказать… потерялась. Хотелось бы добраться до города.
Ещё раз окинув меня взглядом, немного удивленным и встревоженным, девушка сказала:
– До ближайшего города отсюда минимум сто километров езды, так что вряд ли ты сможешь сейчас попасть туда в одиночку. Нужно хотя бы дождаться до утра, а там сможешь либо пойти на поезд, либо на автобусную станцию.
Она права. Сейчас я вряд ли найду то, что мне надо. И на меня нахлынула безысходность – когда абсолютно не понимаешь, что делать и куда идти дальше. Девушка, заметив моё отчаяние, уныло вздохнула, будто бы ей надоедало то, что она должна со мной возиться. Впрочем, я её в этом не винила и прекрасно понимала то, что разгребать проблемы какой-то незнакомки ей не очень-то хотелось бы, как и любому другому человеку на этой планете.
– Как тебя хоть зовут-то? – уже обреченно спросила.
– Берлин.
– Ладно, Берлин, давай так – я тебе разрешу переночевать у меня денёк, а ты сделаешь мне кое-что взамен. По рукам? – и уже следом добавила: – У меня пустая гостевая комната. Но только один день, хорошо? Там уже как-то сама.
Впервые мне так сильно повезло. Сегодня, видимо, мой день, потому что другим способом никак не могу этого объяснить. Я уже думала, что мне придется ночевать на какой-то одинокой лавочке, но, к счастью, этот расклад я могу изменить.
– Хорошо, спасибо огромное! – в сердцах сказала, готовая на все, лишь бы она смогла приютить меня. – Что я должна сделать?
– Побудь ещё немного со мной здесь. Пожалуйста. Я не хочу идти домой.
Я не понимала её, но всё же, кивая, присела на лавку. Она была для меня невозможно загадочной – как и то, что, хотя было довольно холодно, она так и продолжала сидеть в футболке, совсем не переживая о том, какая погода.
– Тебе не холодно? – спросила, как только холодный ветер скользнул по коже, и я тут же спрятала свои руки в карманы.
– Да так, нормально… мне так непривычно, – говорит, и в голове сразу же возникают вопросы.
– Что именно не так?
– Наступила весна.
Мм… вот так ответ. Она имеет ввиду, что весна – это плохо, или я неправильно её поняла?
– Не то, чтобы плохо, – будто бы читая мои мысли, обращается ко мне, а взглядом устремляется куда-то в небесную даль. – Я привыкла к холодам. И я скучаю, – сама усмехается: – Глупо, да?
Растерянная, я немного опешила с ответом, ища смысл в её словах, ища спуск, за который могу ухватиться. Потому что сейчас для меня это звучало странно. Слишком-слишком странно. Я бы не сказала, что глупо, но необычно – вполне.
– Это так привычно – скучать по людям.
Молчит, улыбается и касается огненных волос бледными руками.
– Но тосковать можно не только из-за них.
– И чего ты хочешь сейчас больше всего?
На лице девушки скользнула улыбка.
– Вернуться в осень.
Скажу честно – для меня это желание было весьма сумасшедшим. Потому что почти все люди, с которыми я дружила либо общалась раньше, отзывались об этом времени года не очень хорошо. Всем рано или поздно надоедали вечные дожди, хотя сначала они чувствовали от этого эйфорию, но потом приходила всем известная апатия. Я тоже из таких людей – сначала кидаюсь словами о том, как сильно хочу осень, зиму, а когда это приходит ко мне – я тоскую за теплым летом.
– И что, ты совершенно не хочешь, чтобы наконец стало тепло, и на улице всегда ждала хорошая погода?
– Если все будут любить тепло, то кто же полюбит холод?
Эта фраза заставила меня задуматься. Действительно… и во всем этом есть смысл. Я бы даже сказала, что он очень глубокий.
Если бы не было холода, то смогли бы мы узнать когда-то, что такое тепло?
Больше мы не говорим. Я лишь изредка поглядываю на нее, полностью увлеченная новым человеком. Это дает мне силы – новые люди, города. Новая жизнь. Это всё кажется таким другим, но при том уже въелось в моё сердце, и я знаю, что всё это уже зацепило мою душу.
– Знаешь, а ты похожа на неё.
Красноволосая сначала не реагирует, подробно вслушиваясь в произнесенные слова, и лишь затем с её уст слетает вопрос:
– На кого?
– На осень.
– Почему ты так думаешь?
– Ты такая же холодная, как и она.
И ты другая.
Как и она.
Девушка совершенно не обижается, а наоборот на лице воцаряется улыбка, и она спрашивает:
– Как так получилось, что я ещё не знаю твоего имени?
***
Уже было поздно, но мне не спалось.
Мы с Вивьен за это недолгое время, проведенное вместе, сумели подружиться. Она оказалась не только красивой, но и очень хорошим человеком, который смог мне помочь в беде. А самое главное – она дала мне ещё больше веры. Веры в следующий день, в то, что я делаю, в то, что всё это не напрасно.
Есть люди, которые светятся снаружи. Которых видишь и понимаешь – да, она сделает твою жизнь лучше, ярче. А есть люди, которые светятся внутри. И чтобы увидеть этот свет, нужно их узнать. Почувствовать то, что чувствуют они. И только тогда сможешь осознать, что на самом деле свет есть в каждом, нужно просто суметь разглядеть его.
Раскрываю свой потрепанный рюкзак, который всё это время был со мной в пути, и вытягиваю белоснежный блокнот. Недолго тереблю его в руках, прежде чем открыть, отмечая пустые страницы, которые кричат о том, чтобы написать на них хоть что-то. Следом ищу синюю ручку, которая должна была быть где-то здесь, и лишь потом выдыхаю.
На бумаге появляются первые слова.
«Сейчас мне снова хочется жить.
Всё это было не зря, и я чувствую, что сердце ожило зеленым цветом, как будто его разукрасила сама весна. Мне нравится думать, что внутри у меня всегда будут цвести любимые лилии, цвет которых будет таким же чистым и белым, как и мои чувства к тебе.
Я думала, что новые знакомства – это всегда большая трудность. Потому что нельзя познакомиться с человеком, не испытывая при этом неловкость. Нельзя открыться кому-то чужому, потому что это будет против всех правил, которые выстраивало человечество на протяжении долгих веков. И сейчас я успешно наплевала на это правило, разрешив знать незнакомым мне ранее людям больше, нежели знали те, без которых я когда-то не видела своей жизни. И эти люди не плюнули мне в душу, как, казалось, должны были, а наоборот, открыли глаза на совершенно элементарные вещи, о которых я раньше даже не подозревала.
И я поняла, как сильно они готовы бороться за жизнь, какой отвратительной она бы ни была, как сильно не захотелось бы бежать во все стороны света. И я хочу быть такой, как они. Встречаться лицом со всеми препятствиями, правилами, проблемами и бедами, а потом пройти их и стать сильнее.
Человек-спокойствие. Человек, который много молчит, но знает и умеет больше, чем тот, кто так радо кричит о том, насколько он гениален.
Джулия, спасибо тебе.
Знаешь, ты глоток свежего воздуха. Прекрасная и искренняя. И чистая. Такая любимая мною. Я бы тебе посвятила ещё тысяч таких «Незнакомок», стихов, которые ты будешь учить и рассказывать мне, иногда запинаясь и мило краснея, наверняка думая, что я вообще замечаю твои ошибки. А как можно разглядеть ошибки у такого идеального человека, как ты?
А ещё есть ты – мой любимый человек-рассвет.
Эльвира. Имя с привкусом силы и безмерной любви, которая таится в этом человеке. Знаешь, если я полюбила бы кого-то на страницах своих исписанных листов бумаги – это обязательно была бы ты.
И ты мне доказываешь, что надо ждать. Надо ждать, надо продолжать делать то, что любишь, потому что иначе ты ничего не сможешь идти к своей цели, какой бы глупой она ни была. Нужно жить этим. Закатами, чтобы потом встретить долгожданный рассвет. Черным, а потом увидеть проблески белого. И грустить самой сильной грустью, чтобы потом засмеяться и улыбнуться с самым большим счастьем.
И человек-осень.
Ты кажешься холодной. И от одного твоего вида сразу же хочется укрыться пледом, ну, или же в крайнем случае укрыть пледом тебя. Но даже в тебе я смогла разглядеть тепло, потому что ты смогла меня согреть. Помочь мне. Ты смогла сделать меня счастливой – и тогда я поняла, что тепла в тебе гораздо больше, чем в других людях. Потому что таким, как ты, им нет места среди других. Они остаются блуждать тенью и ждать своего часа. Своей осени.
Как и ты, дорогая Вивьен.
И после всего этого – я жду тебя, потому что во мне проснулась вера, и я знаю, что я скоро тебя увижу. Узнаю. Среди миллиона неизвестных лиц. Среди мрака, грусти, боли. Я знаю, что ты придешь, что ты сможешь спасти меня.
Знай, я всё ещё жду тебя.
С любовью, навеки твоя Утопающая».
Кладу блокнот на стол и чувствую, как усталость накатывает на меня с новой силой, а сама я отчаянно пытаюсь не закрыть глаза, понимая, что совсем скоро все силы покинут меня. Мне так трудно засыпать, осознавая, что этот день больше никогда не повторится, хотя я знаю: он будет жить. Я буду помнить его в написанных строках, в каждом нелепом воспоминании, которое пробирается под кожу и остается там вплоть до конца жизни.
И я знаю, что вы живете. Будете продолжать жить, потому что вы всегда остаётесь рядом во всех песнях, которые мне ещё придется спеть.
***
Новый день для меня начинается с бодрого пробуждения, которое ознаменовалось для меня резкой репликой: «Берлин, просыпайся ты уже!», и я подскочила с кровати, пытаясь понять, где я нахожусь и что делаю.
Надо сказать, что у Вивьен очень удобная комната. Здесь не было ничего лишнего, только то, что необходимо гостям, но в то же время я чувствовала себя так комфортно, будто бы знала, что я дома.
Делаю ещё один медлительный вдох и наконец поднимаюсь с кровати, ища смешные тапочки с пандами, которые мне дала Вивьен, смеясь при этом и говоря, чтобы я обязательно в них походила хотя бы для того, чтобы приподнять настроение. И она права – даже такая невзрачная вещь как тапочки способна сделать человека счастливее.
Накидаю на себя свою помятую футболку, которая была хорошим спутником мне во время всего моего недолгого путешествия, и, одевшись, беру рюкзак в руки. Эх, знали бы вы, как я сейчас не хочу уходить – да, пускай я была здесь и недолго, но это место успело мне стать родным. Я навсегда останусь в воспоминаниях этих стен только ещё одним прохожим.
– Берлин? Ты идешь? – слышу нетерпеливый возглас красноволосой и, заламывая руки от досады, иду в кухню, откуда он и доносится.
Первое, что я чувствую – вкусный запах. Мне кажется, что здесь даже пахнет детством. И от этого мне ещё больше обидно, зная, что я сейчас буду вынуждена уйти, но пока ведь я здесь, а это значит, что можно ещё немного позабыть о моих вечных проблемах, преследующих меня, а просто отдаться этому мгновению.
– Ты уже собралась? – удивленно выдала девушка, присаживаясь за стол, и я увидела в её глазах еле заметную грусть. – Спешишь?
– Нет, нет, ты что, – заверила я её, положив рюкзак на пол. – Наоборот думала, что я буду тебе мешать.
– С ума сошла? – улыбаясь, риторически спрашивает Вивьен, поднимаясь и показывая, чтобы я садилась. – Останься пока здесь. Давай для начала хотя бы придумаем, как и куда ты собираешься идти. Не могу же я тебя так просто взять и выкинуть на произвол судьбы.
Чувствую, как к щекам приливает кровь. Действительно, как я могла подумать, что она вот так возьмет и избавится от меня? Да, можно было предполагать, что она действительно захочет побыть одной, но, зная Вивьен, я бы не сказала, что она взяла бы и бросила меня в беде. Всякие извинения рвутся наружу, но девушка, видя это, тут же выдает:
– Да я понимаю тебя, не волнуйся. Наверно, другого человека я бы и действительно не стала задерживать, скорее бы даже спровадила с радостью. Но ты мне нравишься. Так что садись, поедим и подумаем, как и куда ты отправишься дальше.
Покорно сажусь на стул, разглядывая, чем же занимается и что делает красноволосая. Она хорошо справляется со своей работой – блинчики предстали передо мной красивой стопочкой, а сама я не могу не пустить слюну, чуя такой знакомый запах еды. Я не питалась уже нормально несколько дней, живя, по сути, только бутербродами и легкими закусками, которыми меня угощали. Напрашиваться, конечно, тоже не хотелось, но голод порой берет свое, и нет даже желания задумываться над тем, чья это еда. Вивьен будто понимает, что я держусь из последних сил, и прекращает готовку, беря какой-то джем с полки.
– Если захочешь, можешь себе полить, он очень вкусный, – ставит передо мной тарелку, и я наконец чувствую себя счастливой, пережевывая очередной блинчик и закатывая глаза от удовлетворения.
За столом мы почти ничего не говорим, только перекидываемся несколькими фразами, которые не касаются важных тем. Только следом она начинает:
– Так куда ты едешь? И зачем?
Этот вопрос выбивает меня из колеи, и я совершенно не понимаю, что ей отвечать. Любой бы человек с радостью и энтузиазмом рассказал другому о своих планах, но не я, так как у меня нет ничего такого, что бы я продумала наперед. И это немножко пугает, потому что с таким раскладом вряд ли я смогу представить себя как нормального, уравновешенного путешественника, с хорошим инстинктом самосохранения.
– Не знаю, – осознавая, что лучше разложить всё, как оно есть, говоря исключительно правду, уныло выдыхаю, – Я просто бегу. Точнее нет, даже не бегу. Я ищу.
Хочу рассмеяться из-за того, как нелепо звучит мой ответ, но всё же сдерживаюсь, понимая, что это ещё больше затруднит мне задачу. Да, конечно, моё лепетание вряд ли смогло дать ей ответы на вопросы, но все же у меня есть надежда, что она не будет спрашивать то, на что даже у меня нет ответов.
– И что, даже не знаешь, что будешь делать дальше? – немного ошарашено спрашивает девушка, хватая какую-то заколку и завязывая себе небрежный пучок на голове.
Ну и как сказать, что я просто-напросто не хочу этого знать. Не хочу знать, где я сейчас или где буду завтра, потому что мне это и не нужно. Мне нравится думать, что это всё нереально, и сейчас я не живу, а играю игру, которую мне надо пройти до последнего уровня. Я хочу узнать, кто же я на самом деле.
– Знаю. Я буду искать.
Вот и всё. Ответ на все вопросы. Я хочу найти кое-что. То, что я потеряла среди воспоминаний, незнакомцев и чужих глаз. Потому что я понимаю, что мне нужно вернуть всё вспять. Начать заново, но для этого сначала требуется найти это.
– Ты странная… – Вивьен снисходительно усмехается, садясь на стул. – Скажи нормально, а то я чувствую себя так, будто бы мы в книге. Ещё давай заговори цитатами, – её лицо озаряет улыбка, и она не сдерживает смех, рвущийся наружу. – Так что ищешь, значит?
– Мой дом.
Вот оно.
Я ведь знаю, откуда я пришла. Знаю, где я плакала, падала, где вырывалась, как титан. И я точно знаю, что это место никогда не было моим домом.
Там было пыльно и душно, холодно и до невозможности грустно. И даже среди толпы мне казалось, что я одинока – и всё это так давило, сдавливало сердце и не оставляло надежды выбраться. Но сейчас я ведь здесь. И я знаю, что есть место, где я почувствую себя так, словно я дома. Где я смогу обнять любимых людей и заговорить по-другому – искренне, счастливо, с улыбкой на устах. Я знаю, что я смогу найти то, что укажет мне путь, знаю, что смогу выбраться даже из пропасти, пока не найду место, которое назову домом.
Интерес на её лице выбил меня из колеи, так как ранее я считала, что она уже наверняка не будет мне помогать и подсказывать что-либо, решив, что я какая-то неуравновешенная. Я бы на её месте уже вызвала полицию, вероятно. Но я не вижу осуждения в её глазах – только привычный холод, сплетающийся с зеленью в глазах, и теперь я расслаблено отодвигаюсь на стуле, путешествуя руками по белой скатерти.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – Вивьен улыбается, и в этой улыбке я растворяюсь, заглядываясь на то, какой красивой она становится, как только лицо озаряет искренняя улыбка.
– Мне бы до города ближайшего добраться… а там уже, думаю, разберусь. Я примерно знаю, куда должна попасть, но решила, что пусть и для меня это будет загадкой.
– Берлин, я тебе помогу, но знаешь… – смятение в глазах, которые взглядом уперлись вниз. – Мне страшно за тебя. Я стараюсь тебя понять, но не хочу, чтобы ты просто так взяла и ушла, даже окончательно не понимая куда. Обещай, что с тобой всё будет хорошо.
Кусаю губы. С них готово сорваться обещание – второе обещание, которое застыло у меня в горле. И я так не хочу ничего объяснять, зная, что всё может измениться, да и я не вечна, всякое случается… но, глядя в её полные надежды глаза, я, не задумываясь, говорю:
– Конечно. Обещаю.
Вивьен облегченно улыбается, присаживаясь ближе ко мне и хватая какую-то бумажку. Лишь потом я вижу, что это карта, и она любезно указывает мне, где я сейчас нахожусь.
– Вот, тут мы, – говорит, – а в этой стороне город. Туда можно добраться автобусом, они едут туда и оттуда каждый час. Ехать долго правда, часа три-четыре… во всяком случае, ты справишься. Где-то через пятнадцать минут пойдем, но что ты будешь пить? Чай или кофе?
– Чай. Без сахара, – не замедляясь, произношу, наблюдая, как девушка достает сахар, но, слыша мой ответ, тут же ставит его обратно.
– Ах, вот это уже интересно, – подмигивает мне и, ставя передо мной кружку с чаем, берет себе, – тоже люблю чай без сахара.
Мне это показалось странным. Да, такая простая вещь мне показалась странной, потому что я думала, что она уж точно отдает предпочтение кофе.
– Я бы на своём языке сказала, что ты необычайная[1], – тихо бормочу под нос, и девушка моментально переспрашивает, не услышав фразы, на что я лишь отмахиваюсь, улыбаясь в чашку.
Ещё несколько минут мы говорим абсолютно ни о чем, то и дело смеясь из-за каких-то небрежных фраз, сказанных в ходе разговора.
– Так что, идем? – с грустью смотрю в пустую чашку и лишь следом выдыхаю:
– Ладно.
Поднимаюсь со своего места, захватывая безобразный рюкзак, болтающийся на плече, и она тоже берет какую-то вещь, лишь следом выходя со мной на улицу и закрывая дом. Я покорно жду её, наслаждаясь свежестью, которая пришла в этот мир вместе с радужной весной, вселяющей надежду в души людей.
Мне холодно, и я мгновенно закутываюсь в свою толстовку, которую успела надеть в здании, а девушка идет в футболке, которая лишь чуть-чуть прикрывает плечи, и мне кажется, что её здоровье волнует меня больше, чем её саму.
– Вот, мы пришли.
Перед нами уже стоит автобус, ожидая пассажиров, а я мысленно досадую, понимая, что мне не дали время даже нормально попрощаться, и с неприкрытым сожалением смотрю на Вивьен, которая успокаивает меня, даря безупречную улыбку.
– Я надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь.
Мелкие слёзы появляются на моём лице, и я оглядываюсь вокруг, зная, что больше, возможно, сюда вернусь. Навсегда забуду Эльвиру, Джулию, Вивьен. Вот, чего я боюсь, – забыть. Боюсь, что это действительно окажется чем-то нереальным – я проснусь, а их уже не будет рядом.
– И будь счастливой.
Последний раз говорю ей «прощай» и захожу в автобус, расплачиваясь с водителем за проезд. Присаживаюсь возле окна, провожая взглядом девушку.
И лишь когда мы выезжаем, замечаю на бледном лице слёзы, растекшиеся по щекам. Глаза, в которых прятался холод. И красные волосы, напоминающие осень.
Я не забуду тебя, Вивьен. Прощай.
Примечания:
Я бы на своём языке сказала, что ты необычайная[1] – имеется ввиду цитату Надежды Гербиш на украинском языке: «Бувають люди із кави. І також бувають із чаю. Відтак є ціКАВІ, а є надзвиЧАЙНІ».