Я получила свою первую хорошую работу потому, что рассмешила англичанина, который вел собеседование. А вторую хорошую работу я получила потому, что сообщила кадровичке, что абсолютно счастлива и привела примеры из своей жизни. После она ко мне часто заходила узнать, как мне работается на новом месте, но я прекрасно понимала, что заходила она не за этим.
Ее голова была повязана красивым шарфом на манер чалмы. Смотрелось эффектно, по факту – последствия химиотерапии. Когда она сидела за столом, казалась худой, но, встав, поражала несоразмерностью своей «кормы». Ей было сорок. Ее мужу двадцать три.
Мы впали в состояние транса, когда он пришел к нам в отдел работать, потому что был красив как полубог. Однажды сообщил нам, загнанным трудоголикам, которые надеялись получить хотя бы одну неделю отпуска в летний период (в разгар-то сезона!), что работать с июня месяца не намерен и уволится, так как этим летом им запланирована поездка на Байкал месяца на полтора, а может и на три. «Как пойдет». Ошеломленные сообщением, мы слушали его рассказ о местах, которые он наметил себе посетить, объясняя, почему они ему так интересны. Мы выглянули из-за своих шор и в растерянности смотрели на него. Каждый был переполнен своими мыслями. А этот полубог, наконец поняв наше замешательство, изрек:
- Ребят, ну нельзя же все время работать – в жизни ведь очень много интересного. Она же так и пройти может!
Самой сообразительной оказалась Наташка, она всегда все знала.
- И что? Ты вот так вот и поедешь? – смысл вопроса был понятен только девочкам. Мы не раз уже перемыли и разницу в возрасте, и здоровье обоих, и его красоту.
- Ну да, - не понял вопроса он.
- На какие же ты деньги поедешь? – более конкретно поинтересовалась Наташка. Ее глаза загорелись нехорошим блеском.
- Ну, как… - растерялся полубог. – Вот за зиму заработаю и поеду. Так всегда делаю.
- А как же твой стаж, твоя трудовая? Кто же тебя потом на работу возьмёт, если будет видно, что ты так скачешь? – вступила Оля. Она после развода воспитывала дочь и жила с родителями в одной квартире.
- Там видно будет, - лучезарно улыбнулся он и пошел в курилку распространять восхитительный запах табака, раскуривая импозантную трубку, которая не очень шла его молодому виду.
Натуля же срочно порысила в отдел кадров. На следующий день мы знали, что у Сережи (полубога) очень плохие отношения с мамой, которая всего на пару лет старше кадровички и, мягко говоря, не приемлет выбор сына. И что он очень заботливо и трогательно ухаживал за своей женой, пока та побеждала рак.
Скорее всего, Наташа ошиблась в выборе профессии. Ей надо было быть специалистом отдела кадров, а не экономистом, ее деятельная натура усыхала за этим столом. Пару раз в неделю ее глаза зажигались часа на полтора – это она действительно работала, обсчитывала новую рецептуру.
Наташа начала рассуждать, что, видимо, она была бы также огорчена выбором сына, если «не дай бог, тьфу-тьфу!» такое бы случилось. Ее Егор учился в четвертом классе, и его рацион питания и проверка уроков контролировались Наташкой по телефону под общий хохот отдела потому, что Егор как мог, включал дурку. На вопрос «Егор, ты уроки сделал?», отвечал каждый раз крайне удивленно, с абсолютным непониманием «Кто-оо???? Я-аа????». Наташка кипятилась.
Ее муж-орденоносец после ранения, обретённого в горячей точке, получил не только орден, но и букет фобий, одной из которых была «жизнь недолговечна, а я даже ничего и не видел». И разнообразить ее, свою жизнь, он решил выпивкой и хождением по бабам. Наташа была крайне оскорблена таким выбором: она не только честно его ждала, не только родила его ребенка, не только не находила себе места пока он был там. Еще она провела с ним в госпитале два месяца, убирая за ним утки, моя его, кормя с ложки и гладя его голову, когда приступы боли становились невыносимыми, и они оба ждали, когда начнет действовать обезболивающее. Он поблагодарил ее за все это, поцеловал сына и сообщил на второй день после выписки, что это надо отметить. И началось… Так что Наташка была одна. Нет, она была с Егором.
А Оля говорила «в принципе, что тут такого?». Кадровичка, не смотря на болезнь, за своим мужем ухаживает – кормит, обстирывает и с сексом, наверное, не все плохо (не уходит же он). Так что мама (полубога) должна быть довольна – такой кусок работы с ее рук сняли. Дети? Ну что дети – он вон сам ребенок. Еще не факт, были бы у него дети от другой, помоложе.
Наступил рабочий день в мае, после которого через 14 календарных придет июнь. И Сережа подал заявление. Нам было действительно жаль - он оказался толковым парнем. Более того, мы привыкли отвлекаться от своих цифр, которые, казалось, летают у нас над головами, Сережиными рассказами о местах, где он побывал или что хочет посетить. Он находил информацию об этом месте всю, которую мог найти: и историческую, и фантастическую (типа НЛО), и криминальную, и «желтую». Поначалу он раздражал своей раскованностью, открытостью и праздностью, а теперь нас раздражало то, что не давало его дослушать.
Сережа уехал на свой, одному ему известный, Байкал, а мы и не стали ему говорить «возвращайся». Женщины чувствуют и не прощают своей неисключительности. А кадровичка работала. К лету она уже сняла свою чалму и показала жесткий с рыжиной ежик волос сантиметра в два. Корма ее тоже стала как будто меньше.
Мы скучали по рассказам Сережи, но не хотели друг другу в этом признаваться. Каждая из нас бегала по своему цирковому кругу «вся в плюмаже», как поется в песне. Нам было по тридцатке. Я мчалась после работы в сад забирать детей, гулять с ними и отдавать им максимальное количество своего внимания, недоданного в течение рабочего дня. Оля ехала проверять уроки, Наташа общаться с Егором и, чаще всего, искать своего орденоносца. Нам был нужен ежедневный рассказ Сережи как глоток воздуха, который вдыхаешь, чтобы опять погрузиться в омут круговерти.
«А что же нужно кадровичке?», - спрашивала я себя часто, размышляя, когда это было возможно, когда мыла посуду или ехала в автобусе, думая более образами, чем фразами. «Ей просто нужно вылечиться!» - озарило меня однажды, и как же мне этого захотелось!
Вскоре в отделе кадров случился скандал. В разгар сезона обнаружилась нехватка рабочих, и поэтому кадровичка, выслушав невыносимый матерный негатив владельца компании по этому поводу, написала заявление об увольнении. А ее место занял ее зам - очень деятельный дядька, который сразу же заполонил всю фабрику рабочими. Нашему сарказму не было предела. Нам было крайне интересно, что же заму мешало сделать это до того, как уволится кадровичка. А в дальнейшем же, этот деятель не мог найти хоть какого-нибудь задрипанного экономиста. Мы стонали. Наташка сказала, что это никуда не годится, что кадровичка нашла и фин.директора, и Олю, и меня, а тут этот «подстреленный» вагонами рабочих грузит.
Мне однажды пришлось с ним пообщаться. Нужно было пропуск подписать. Обычно я это делала у другого человека, но его не оказалось на месте, и меня послали к «подстреленному». Я долго его ждала, потом ждала пока он набегается между столами кабинета, потом долго объясняла, почему мне нужна его подпись и почему обращаюсь именно к нему… На что он мне сообщил:
- Пишите заявление!
- Зачем? – вскипела я. – Поставьте здесь свою подпись и все!
- Нет! – настаивал он. - Или заявление, или ничего не будет!
- Хорошо! – недобрым взглядом я искала его принтер, чтобы выхватить оттуда чистый лист бумаги. – Что писать? Начальнику отдела кадров?
- Директору по персоналу! – взвился «подстреленный», перейдя практически на фальцет от возмущения. Я получила такую массу удовольствия от его вскрика, что не смогла сдержать улыбки.
- Да… – подумала я вечером, смакуя инцидент, – кадровичка никогда бы так не отреагировала. Не из того теста.
Спустя некоторое время вездесущая Наташка принесла на хвосте информацию, что кадровичка нашла работу и очень довольна новым местом. Мы, как обычно, подняли, и, перебивая друг друга, обсудили тему, уже ставшую оскоминой, что наша организация является «кузницей кадров», что здесь люди учатся работать, потом вырастают и упархивают на новые места и им становится там даже очень неплохо. Говорили, с одной стороны, с горечью, с другой, надеялись, что и нас «не минет чаща сия», что в будущем, когда мы покинем эти стены, мы тоже обречены быть счастливыми. В подтверждение наших надежд Наташа приводила массу примеров (с конкретными именами, что придавало ее речи еще большую убедительность), доказывающих, как уволившимся стало хорошо. Конечно же, присказку «на другом берегу клюет лучше» помнили все, но вслух не высказывали. В данной беседе, приводящей наш женский коллектив к неслыханному единению, она была неуместна.
А кадровичка, возвращаясь домой, каждый вечер после работы, по дороге покупала себе что-то к ужину или заходила в кафе. В течение дня Сережа присылал ей смс-ки, иногда на короткий срок звонил. А вот перед сном они уже долго разговаривали по телефону. Не как днем, урывками. Они договорились по вечерам звонить друг другу в определенное время, разговаривать и смотреть на луну. Им обоим очень нравилась притча о китайских влюбленных, которые были разлучены, но каждый вечер смотрели на луну и чувствовали друг друга. Он с упоением описывал свои дневные путешествия и был таким милым в своей восторженности. С жаром говорил, что и она должна это все увидеть, что в следующем году просто необходимо поехать вместе, и он на этом настаивает, что он очень соскучился по ней, что нафотографировал массу красот и обязательно ей все покажет и объяснит, рассказывал какие еще места им запланировано посетить.
Она любила этого мальчика, испытывая к нему одновременно и влечение как к мужчине, и всеобъемлющее чувство материнской любви как к ребенку, которого у нее никогда не было. Эта странная смешанность чувств наплывала волнами, каждый раз заставляя ее задумываться над ощущениями.
Выходные она договорилась провести со своей институтской подругой Нелей. Та заехала за ней, чтобы отвезти на свою дачу.
- Привет, Ленок! Сто лет не виделись, подруга! – обрушилась на нее Нелька, с порога целуя и обнимая. - Собирайся быстрее, поехали, пока пробок нет, в машине потрещим.
О Сереже Неля говорила редко, что было странно. Она резала правду-матку в глаза и где надо, и где не надо любому подходящему на эту роль, по мнению Нели, претенденту. А здесь молчание… Лена догадывалась, что Неля недолюбливает Сережу, но щадит ее чувства и поэтому ничего не говорит. Но, зная Нелькин характер, понимала, что такой разговор между ними должен когда-нибудь состояться. Эта тема была как созревший нарыв, который необходимо вскрыть, чтобы быстрее излечиться. Лена не хотела поднимать эту тему ранее – не чувствовала в себе сил отстаивать свою позицию, потому и не хотела встречаться с давней подругой. Теперь же поняла, что у нее они откуда-то взялись, и была уверена, что сможет выдержать этот разговор.
- А Сережа твой где… - Неля растеряно сделала глубокую паузу и выдавила, - находится? Я не поняла по телефону.
- Байкал. Уже шестую неделю там. «Находится, - усмехнулась про себя Лена, процитировав подругу, - что, я тебя не знаю? Небось проглотила что-то из: отдыхает, загорает, бьет баклуши, гуляет и так далее… Аж запнулась, бедная». Лена улыбнулась.
- Говорит, много чего нашел интересного, фотографий много сделал. Думает книгу писать, - «пояснила» Лена свою улыбку.
- Ты думаешь, у него получится книгу написать?
- Не знаю. Но попробовать-то стоит.
Нелька закурила.
- Мне кажется, Лен, ты с ним нянчишься.
- Может быть, не буду с тобой спорить, Нелечка. Пусть пишет.
Неля задумалась, а, может, сделала вид, что внимательно следит за дорогой.
- Знаешь, Нель, ну пусть он пишет свою книгу. У нас семеро по лавкам ничего не просят. Почему бы ему и не реализовываться?
- За твой счет? – не сдержалась подруга.
- Почему же сразу за мой? Я себя полностью обеспечиваю. Теремов, правда, не хочу. Когда болела, он мне очень помогал. Он добрый, отзывчивый, нежный. Что еще надо?
- Мужик должен содержать семью.
- И много ты таких знаешь? Которые полностью ее обеспечивают? – начала уже веселиться Лена.
Они с Нелей были знакомы уже более двадцати лет, знали друг о друге практически все и очень дорожили этой дружбой. Обе понимали, что обсуждаемая тема скользкая, и подбирали слова, чтобы, не дай бог, не оскорбить.
- Я тебе скажу… Только ты не обижайся, пожалуйста.
- Да ладно тебе, вали! – Лена улыбалась.
Неля очень серьезно начала:
- А я думаю, что ты вот так с ним теперь возишься… потому что ощущаешь чувство вины. Нет, не вины, а скорее ты благодарна ему, что он не оставил тебя. Знаю, что жестоко звучит, извини! Но теперь поэтому во всем ему и потакаешь.
Лена вздохнула. Нелька была практически права. Практически, но не совсем. Отвечать не хотелось вовсе.
-Что молчишь? Права?
- Может и права, может, и нет. Вот мама его так не считает, например, - хохотнула Лена.
- Ладно, маму в покое оставим.
Неля «со своей колокольни» решила для себя, раз подруге хорошо, значит так и будет. И нечего ворошить. А тут Сергей уехал уже на второе лето подряд. «Ладно, в первое умахал – можно было понять – умотался по больницам. А сейчас что? Закономерность? - этот его отъезд возмутил Нелю до глубины души, - Лена, правда, не выглядит несчастной. Даже наоборот…»
Машина подъехала к воротам дачи.
Гена, Нелин муж, уже начал жарить шашлык; Коля, старший их сын и крестник Лены, увлеченно рубил дрова; во дворе стоял приятный аромат смолянистого дыма – нагревался самовар, растопленный на еловых шишках. Все как в прежние времена.
- О, как у вас все замечательно,- заулыбалась Лена, глядя на все эти приготовления.
- Генка тебя, между прочим, очень ждал! Видишь, как приготовился – как генералисимуса тебя встречает. А ты все не едешь, отказываешься! – журила Неля.
- Здрасьте, тёть Лен! – крикнул крестник уже практически басом.
Лену, как обычно, передернуло от обращения. «С одной стороны он на девять лет моложе Сережи, - усмехнулась она своим мыслям, - с другой, как должен звать меня сын моей же подруги? Я могла бы быть его мамой. Вот пусть подрастет немного, попрошу обращаться ко мне по имени. Если доживу». Теперь это «если доживу» все время сидело у нее внутри, и не возможно его было вытравить, как Лена не уговаривала себя.
Гена подошел поцеловать обеих приехавших, растопыря руки, вымазанные шашлычным соусом.
- Давно ты у нас не была, Ленка! Куда это годится? Кирюха уже давно дачу продал и не появляется вовсе, а ты все нос к нам не кажешь.
Кирилл был первым мужем Лены, с которым она давно развелась. Здесь у него была дача, доставшаяся от родителей, и молодоженами Гена с Нелькой ездили ним в гости. Им так понравились эти места, что при первой возможности они приобрели здесь участок. Сложилось же так, что теперь Лена ездит в гости к ним, причем одна. «Если бы мне 20 лет назад сказали об этом, я бы плюнула в глаза, не поверив», - улыбнулась Лена своим мыслям.
Вечером, сидя в беседке, попивая вино и отгоняя надоедливых комаров сорванными веточками, подруги разговаривали, шутили, рассказывали друг другу смешные случаи из своей жизни. У Лены зазвонил телефон – это ей звонил Сережа в условленное время.
Летний вечер был тихим и, хотя Лена отошла от беседки, а Неля пошла сразу же искать себе «неотложные» дела, чтобы не присутствовать при разговоре, ее голос все равно был слышен. Закончив разговор и вернувшись к подруге, Лена встретила возмущенный Нелькин взгляд.
- Ну сколько ты с ним собираешься валандаться? Это же уму непостижимо!
- А что ты предлагаешь, пристегнуть его к своей юбке? – сыронизировала Лена.
- Ленка, ну как ты не понимаешь? Он же ребенок, инфантильный ребенок, что ему захотелось, то и делает. Вы когда женились, он что говорил? Любитель американских фильмов! «И в радости, и в горести», кто его за язык тянул? И где же он? Развлекается?
- Нелечка, что ты предлагаешь? Ты же помнишь, каким был Сережа, когда я по больницам валялась. И ухаживал, и ездил ежедневно. Лица на нем не было. Какие же сейчас горести?
- Не знаю я! Но хорошо он устроился. Что заработал - на себя и потратил, а если что - ты ему же и работу найдешь! По-быстренькому, – опять взъелась Неля.
- Хватит, Нель. Давай оставим этот разговор. Я не дура, понимаю все. Ты же знаешь, как я с Кириллом жила, и как после было. Ну, хорошо мне с Сережей. Просто хорошо. И меня все устраивает.
- А ты не боишься, что он с очередного своего «байкала» кралю привезет и поставит тебя перед фактом?
- Боюсь, кто ж такого не боится? – улыбнулась Лена.
- И что? Что ты делать будешь? На стенку лезть? – Нелька практически вскричала.
- Нель, я живу, мне хорошо, ему хорошо. Я все понимаю. Ты знаешь, детей у меня уже не будет. Он их захочет когда-нибудь. А сколько мы с ним проживем… сколько я проживу? Как бог даст. У каждого Байкал свой, Нелька.
- Не говори так! – у Нели перехватило голос, и она прижала ладони к глазам.
- Ну чего ты, Нелечка? Да все будет замечательно, Нельчик! – Лена обняла подругу. - Вот Сережа приедет через неделю. Я его попрошу, он мне подорожник с Байкала привезет, я его в область седьмой чакры наклею, и все будет хорошо!
Неля сначала хмыкнула в сложенные ладошки, а затем не смогла сдержаться и начала смеяться. Лена подхватила. Они угорали, заражая друг друга новыми приступами смеха. Их дружный хохот напомнил Лене о прошлой практически беззаботной студенческой жизни, когда они вот так смеялись подолгу и счастливо.
А нас в отделе постепенно сменили другие люди. Мы, как хотели ранее, пошли искать «свое счастье на другом берегу». Периодически мы созваниваемся, списываемся, как бывшие коллеги, даже несколько раз встречались в кафешках, чтобы просто поболтать и вернуться в то душевно-психологическое состояние, которое было у нас, когда мы были вместе. Кто-то мне рассказал, что у Лены-кадровички все хорошо.