«Печально, что действие спектакля происходит в наши дни», - говорит автор сценария журналист Владимир Губарев, побывавший в командировке в Чернобыле. Да, это репортаж о трагедии, потрясший всех. В пьесе поднят ряд проблем остросоциального звучания, что сделало это произведение по праву явлением в культурной жизни.
…В институте радиационной безопасности, созданном на случай ядерной войны где-то в глубине территории страны, спокойно. Изоляторы для пациентов пусты.
Только что вернулась из отпуска Анна Петровна, сотрудник, кандидат наук. Она информирует практиканток о работе своего отдела.
Внушает молодым девушкам: «Думаю, что будете не очень заняты – у нас мало пациентов». Научные исследования здесь проводятся на растениях, животных и одном-единственном пациенте. Бессмертный, он же Кролик, живет уже более 400 дней, хотя с медицинской точки зрения жить не должен. Доза облучения, которую он случайно получил, смертельна. Вернее, была смертельной. Кролик живет, потому что возросло умение докторов. Пациенту сделано несколько операций.
Спокойную атмосферу, господствующую в клинике, взрывает телефонный звонок: авария на атомной станции, сейчас доставят первых пациентов! Секунды отпущены на приведение всех служб в состояние готовности.
Драматические события развиваются в двух направлениях. Одно из них – проблемы ответственности и компетентности сотрудников института. В пьесе осуждается легкомыслие, которое может привести на край гибели. Другое направление – проблемы личной жизни, взаимоотношений героев. У каждого они свои: у директора института, генерала МВД, дозиметриста, прокурора, ученых… Несостоявшаяся любовь, уязвленная амбиция, страх перед смертью…
Главной фигурой в пьесе является Бессмертный. Он, такой одинокий и несчастный, пытается шуткой, иронией, самим своим существованием помочь другим пациентам. И именно Бессмертный в конце концов принимает самое важное решение.
Роль Бессмертного доверена Андрею Бениашу, который рассказывает:
- Мне, как и моему герою, важно не то, от какой бомбы получить лучевую болезнь. Важно другое. Пьеса, по сути дела, является своеобразным комментарием трагедии. А если говоришь о вещах всем известным, порой легко исказить образы и правду сделать ложью. Бессмертный – фигура трагическая, поэтому его судьба должна волновать. Его нельзя представить мелодраматично. Кроме того, я должен показать, как выглядит облученный человек. Он худой, лысый. У меня же скорее коренастая фигура, и мне надо показать перемены в моем облике. Я должен играть вопреки физическим качествам «психологию» моего сценического «я». В этом сложность роли.
Однако возвратимся к произведению. Когда в институте появляется американский профессор, его поначалу встречают не очень приветливо, даже саркастически. Этим как бы высвечивается простая, казалось бы, для понимания истина: «Все споры возможны лишь до тех пор, пока существует мир».
На программке спектакля помещена выдержка из статьи Франка Барнаба, опубликованная в английской газете «Гардиан». Автор приводит в ней мнения ряда экспертов, что ядерная война маловероятна. Но все же подчеркивает, что оружие, которого сейчас так много накопилось в мире, чрезвычайно опасно.
Несанкционированные, даже непроизвольные, в силу технических неисправностей или компьютерных ошибок, пуски ракет – отнюдь не фантастика. Непоправимое может случиться. Одних только подводных лодок, оснащенных баллистическими ракетами, плавает в океане около сорока. Их боевые заряды, расщепляясь, могут накрыть огромные территории. Недавно польский телеэкран показал рабочих американской атомной станции. Они обоснованно обвиняли предпринимателей перед конгрессом США в том, что система безопасности на АЭС недостаточно надежна. А пьеса «Саркофаг» показывает реальную катастрофу, которая ставит под угрозу весь мир. Вот почему, думаю, премьера спектакля в нашем театре – важнейшее событие прошлого года. Граница, отделяющая моральное обвинение от дешевого дидактизма и трагедию – от приторной мелодрамы, очень расплывчата, и мне, не скрою, было любопытно, какую же конечную форму придаст спектаклю режиссер Зигмунт Войдан. Строго следуя тексту первоисточника, Кароль Яблоньский создал простую и очень четкую сценографии.
Сложная задача стояла перед Евой Корнецкой, автором музыки. В комментарии к сценарию Владимир Губарев указывает, что музыка необычна и важна. В спектакле она усиливает звучание текста, подчеркивает изначальную сущность событий. Музыкальное сопровождение спектакля превосходно.
Нет в этом спектакле ролей первого и второго плана. Прекрасно понимают это и режиссер, и артисты. Театр не стремился поразить зрителя апокалипсическими видениями, а показал ситуацию, трагизм которой раскрывает мастерство актеров. Особо хотелось бы все же выделить исполнителей двух ролей. Ирена Малкевич мастерски раскрывает образ Лидии Птицыной – ученого, которую не пощадила судьба, но которая, однако, не потеряла веру в людей и знает, что человек – главный хранитель добра. Так же талантливо сыграл главную роль и Андрй Бениаш, его Бессмертный очень человечен и глубоко привлекателен.
Публика, которая пришла в театр, смотрит спектакль в идеальной тишине. Проходит несколько минут, прежде чем после слов: «…Всем, кто ценою своей жизни и здоровья погасил ядерное пламя Чернобыля, посвящается этот спектакль», - раздаются бурные аплодисменты.
Кристина Калинская.
Перевод Инны Копыловой (Коротаевой)
На снимке: сцена из спектакля.
Фото Кшистова Лаевского
Северный рабочий, 15 января 1988 г.