В середине будничного мартовского дня я стоял за углом здания рынка, в переулке возле открытых торговых рядов. Продавцы неславянской внешности то и дело подозрительно посматривали на меня, молодого бритоголового человека спортивного телосложения с сигаретой, что каждые три-четыре минуты заменялась новой.
Я ждал Калибри, умышленно спрятавшись среди фруктовых прилавков, чтобы выйти к ней навстречу, когда она уже будет меня ждать. В левой руке у меня был ярко-красный пакет с рекламой книжного магазина, в котором лежало лицо моей свободы.
Вот и Калибри. Она медленно шагала к фонтану напротив рынка, держа руки в карманах, и спокойно смотрела вперёд, нисколько не ища меня глазами. Только рядом с ней я мог сделать задуманное в тот день, чем рассчитывал также помочь и ей или просто повеселить, впечатлить её, как любящего яркие впечатления человека. Её доверие – первое реально заслуженное мною доверие. Её принятие меня – первое полное полученное мною принятие.
Я достал из пакета маску Гая Фокса (или Анонимуса), одел её, вызвав совершенно иной к себе интерес у торговцев фруктами. «Да, ребят, сегодня у нас театр». При этих словах про себя я бросил пакет под ноги, как отпускают пальцами автобусный билетик. В маске я ещё с утра проделал отверстие у рта для сигареток. Закурил и вышел навстречу к Калибри.
Меня встретила сияющая пара из её широкой улыбки, заинтересованных глаз, жмурившихся как будто от удовольствия.
- Театр, Калибри, должен быть везде! Привет. – Мой голос из под маски звучал гулко и немного зловеще.
- Это точно, Фокс. Здорово. Ты это имел в виду, когда писал, что хочешь сегодня отмочить свободы?
- Да. Моя маска – моя свобода.
- Посмотрим, во что это выльется. А настроение ты мне уже поднял. И как тебе сейчас?
- Как первой почке на голой ветке.
- На новой ветке мужественности в твоей семье?
- Да.
- Писатель нашедшегося поколения в поисках первых сюжетов?
- Да. Дай почумиться. И пошли искаться.
Прохожие оглядывались, но взгляды не задерживали. Кто-то из них бросал то ли упрёки, то ли похвалу в виде «Придурок» и «Приколист», «Во даёт!» и «Дурила, ёпт». И своим особенным видом я невольно привлекал внимание к своей спутнице, что было частью моего плана, после реализации которого мы уже не будем прежними. По крайней мере, я.
Мы подошли к перекрестку, после которого начиналась пешеходная зона, и стояли, ожидая зеленый свет светофора. Зеленый для свободы загорелся, я пробормотал «Танцуй, танцуй, танцуй» и громко крикнув «Ready! Steady! Go!», пошел по зебре пританцовывая, подняв руки вверх. Калибри смеялась, это было отличной поддержкой, державшей меня над лавиной набросившихся взглядов, большей частью неодобрительных. Так мне казалось. И я решил не думать, не давать оценки, не трактовать, списав напоследок свою шатающуюся походку на ощущение новой почвы под ногами и нового пути. «Просто иди, просто танцуй, Фокс». И я просто двигался с молчащим сознанием, танцуя и пошатываясь.
Моя фигура нарезала круги вокруг Калибри, то и дело протягивая руки к проходящим мимо женщинам. Я просто касался их плеч, локтей, предплечий, кто-то смущенно улыбался, кто-то брезгливо отдергивался. А парень возле одной из них громко сказал мне «Бля, дебил, иди на хер отсюда, а то наваляю тебе сейчас!»
- Давай ты будешь наваливать у себя дома, в толчке, - сказал я, раскинув руки, как подлетающий к жертве орел. Он ринулся на меня с инстинктом свергаемой с трона обезьяны, но между нами встали наши спутницы, и конфликт разрешился, продолжившись лишь в этом парне ругательским шепотом.
Я подал руки Калибри, она поддалась, и наша парная фигура закружилась, сначала скованно, как было, наверное, с дебютантами на первом балу, а потом легче и свободней. Тела искали расслабления на людях, по крайней мере, моё. Сделав около десяти оборотов, мы остановились. Число прикованных взглядов выросло, но маска меня спасала, а Калибри, я думаю, это не доставляло дискомфорта.
- Бытуешь, Фокс? Я помню, что для тебя Быть – это ходить, пританцовывая.
- Да. Но опасно. Для всех. Но дубины, Калибри, нет, если ты сам не дубина.
- Так это понятно. Просто…
Её прервали подошедшие к нам парни, один из которых сказал:
- Вы под чем, народ?
- Под маской, дружище, под маской. – Ответил я и показал ему средний палец.
- Да ты псих, ****ь, совсем тронутый. – Он повернулся к своим сопровождавшим все это смехом друзьям, и они пошли дальше.
Мы стояли у перекрестка улицы Вольской, стоявшие на другой стороне дороги обращали внимание на нас меньше того, что было бы обращено, будь мы обнаженными. Но я это делал для своего внимания, внимания к себе, к переживаниям свободы. А их словно не было, словно вспышка, вспышка эндорфина, адреналина, что-то мимолетное и конечное. Мир был в порядке, мир чужих миров. Гай Фокс на Проспекте в светлое время дня был делом сугубо моим.
- А что дальше, Фокс? – спросила Калибри.
- Не знаю, - сказал я, шокировав себя этими словами.
- А хочется чего?
- Жить. Просто жить…
Я прервался, а мысль продолжалась «…оставаясь пустым, если пуст, пропуская при этом потоки, питающие потоки, если они, кончено, есть, отдавая свое пространство и не более того». Продумав это, я сказал:
- Просто быть рядом здесь. Хотя бы, сегодня.
К нам подошли две девушки, в руке одной из них был направленный на нас объектив смартфона, она и сказала:
- Супер, ребят, даёте жару! Мы от рынка за вами идём, всё происходившее снято. Тебя как зовут, Фокс?
- Фокс с английского означает «Лис», Фыр-фыр-фыр. - ответил я. Калибри упёрла в моё лицо серьезный вдумчивый взгляд, я просто чувствовал это и смотрел в камеру.
- Можешь снять маску, Лис? - спросила снимавшая видео девушка.
Три девушки всматривались в узкие щелки маски, за которыми дергающиеся глаза испускали широкие слезы. Я снял маску, достал из кармана очки и одел их, не отводя глаз от наблюдавшей точки.
- Как тебя зовут? – спросила уже Калибри.
- Алексей.
Я продолжал смотреть в объектив, слезы унимались. Немая сцена длилась около десяти секунд. Оператор видео глубоким голосом чутко произнесла:
- Спасибо, Леш.
Затем она опустила руку со смартфоном и добавила «Снято».
Я поднял в её сторону открытую ладонь в знак прощания, улыбнулся и положил руку на плечо Калибри. Девушки развернулись и пошли в обратную сторону к рынку.
- Пипец, Леш. Спалил просто. Пойдем, согреемся чаем?
- Пойдём.
Мы свободно зашагали по Вольской к знакомой кофейне, шли медленно, без громкого смеха, ничем не выделяясь из толпы. А маска Гая Фокса легла в первую попавшуюся урну.