Лет сорок тому назад я, начинающий учитель русского языка и литературы, работал в деревенской школе в Троснянском районе Орловской области. Жили мы с женой у одной бабушки на квартире. Живая такая старушка, деятельная. Да такая речистая, что я часто обращался к жене, уроженке тех мест, с просьбой перевести на общелитературный язык слова бабки Тани (по- уличному Тэнюшки).
Однажды ранней весной я в избе был один и проверял тетрадки моих учеников. Ярко светило солнце, капели дружно отзванивали с бабкиной крыши. Было слышно, как под осевшим снегом урчала вешняя вода.
Под руки попалась тетрадка самого незадачливого моего ученика. Этакого флегматичного увальня, от которого слова не добьешься. Но в письменных работах у него бывали неожиданные успехи. Вот и сегодня в слове «циновка» он верно определил звук «ц» по твердости-мягкости как «всегда каляный звук». Вынужден был я обратиться к словарю Даля. «Говорят также, - читаю у Владимира Ивановича объяснение слова "каляный", - каляный и каляной, твердый, жесткий, заскорузлый...».
Я знаю, что это слово часто употребляется на юго-западе Орловской области, и мой ученик, отступив от лингвистических терминов, правильно понял специфику всегда твердого звука, не имеющего мягкой пары. Удовлетворенный тем, что не зря ем свой профессиональный хлеб, я выставил ему приличную отметку.
Благостное мое состояние нарушила влетевшая в избу бабка Тэнюшка. Она пеняла меня тем, что я сижу и не вижу, как затопляет водой выход. Очумев от бабкиной чуши, я побежал к выходу, стараясь уразуметь, как может весенняя вода заливать выход из избы, когда бабкин пятистенник сооружен на угорье. Вода к нему никак не могла подступиться. Я стоял у выхода и недоумевал, чего хочет от меня бабка. А она была уже возле погреба, у самого его выхода, и вертела у виска ладонью, дескать, какой ты бестолковый. Старушка пребывала в отчаянии и звала меня кивком вглубь, где что-то шумело, похожее на водопад. В сумраке мы увидели, как грязный подснежный поток прорвался в погреб и лил на закром с картошкой.
- Что стоишь стеблом? Набирай в плетушку картохи, неси в веранду да ссыпай на пол. А я ручей от выхода отведу, - приказывала старушка. Я посмотрел на выход из веранды, где не было ни ручейка, ни какой-либо другой воды. Но рассуждать было некогда, и я с редкой для меня поспешностью выполнил бабкино указание, ссыпав картошку прямо на пол, возле стоявшей в углу веранды пустой дубовой кадушки.
Упарившись от нежданной работы, я присел у кадушки в ожидании похвалы от Тэнюшки за усердие и спасение картошки. Однако же думал: что я не сумел домыслить, когда бежал к выходу? Списал всё на излишнюю возбудимость бабки, огорченной бедой от весенней воды, проникшей в ее погреб.
Бабка пришла вскорости. Сухая и суетливая, она была похожа на генералиссимуса Суворова, только без мундира.
- Господи, помилуй и сохрани от такой бестолковости! - причитала Тэнюшка. - Неужто я не говорила тебе, куда ссыпать картошку? - И она жестом показала на дубовую кадушку, с которой я только что встал. - В на-а-апол!
Тут я только сообразил, что кадушка по-здешнему называется "наполом", а погреб - "выходом".
- Хотя оно, может, и к лучшему, что ты ошибнулся: картошки сырые, в наполе запреют, а на полу просякнут. Всё к лучшему, - повторила бабка Тэнюшка и засмеялась громко, как-то по- девичьи, глядя, как я зашелся от смеха и не мог остановиться.
Через некоторое время мы с Тэнюшкой мирно вечеряли - ужинали. Бабка хвалилась угощением, называя его «капиталом». Вишь, какой капитал? И гусеночек, и куреночек, и запеканочка (так бабка называла запеченную толченую картошку), и для сугреву есть что опрокинуть, - хвалилась Тэнюшка, вытаскивая кукурузную затычку из чекушки.
После того как «сугрев упал в самое нутро души» (бабкин сопроводительный комментарий), я спросил ее:
- А как понимать слово «стебло», которое употреблено в адрес меня?
- Милок, хоть ты и букварь детишкам вразумляешь, а слов всех толку не знаешь. Стебло - ручка для лопаты, черенок к какому-либо хозяйственному орудью, - втолковывала бабка.
-А слово «просякнуть» ты не к месту употребила, - попытался уязвить я всезнающую старушку. - Просякнуть - это о влаге, которая проникает через что-нибудь. Это из Даля.
- Я не буду говорить издаля. Я тебе скажу изблизи: просякнуть - это когда сухота пробирается через мокроту. Поживи у меня еще чуток, и я многому тебя обучу из нашенской речи, - вразумляла Тэнюшка, пока не опорожнилась чекушка...