Часть 2. По закону высочайшей добродетели.
Глава 5.
— Ну уж дудки! Мы дрались на славу. Тут случилось другое.
— Значит, что-то пошло не так, — догадался подросток. – Кто-то начал играть нечестно?
— Произошло, мой милый, то, чего уж точно никто не ожидал. Сначала всё шло отлично. Мы даже уже начинали выигрывать с хорошим перевесом в боевых единицах. Со стороны противника снежков летело всё меньше. И мы, понимая ситуацию, неосмотрительно позволили себе чуть расслабиться. Уже не так бдительно следили за тем, что происходило на стороне противника. Сознавая, что хорошо прикрыт ребятами из моей команды, я присел возле самой крепостной стены, решив подготовить с десяток крепких снежков, чтобы потом, не оставляя противнику ни малейшего шанса, одним штурмовым ударом закончить битву верной победой.
Налепив достаточно припасов, я уже был готов привстать, чтобы в последний раз правильно оценить обстановку. И именно в этот момент весь мир вокруг меня буквально взорвался. Ну во всяком случае, мне тогда так показалось. Хотя в реальности почти так и было. Крепостная стена в том месте, где я к ней прижимался, вдруг разлетелась с такой силой, словно в неё на полном ходу влетел бронепоезд. И он не только полностью развалил нашу снежную постройку, но и придавил собой меня так, что я не в состоянии был пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы осмотреться и понять, что произошло.
— Вот это да! – воскликнул внук. – Я представляю, как ты испугался.
— Скажу честно: я не испугался, когда произошёл сам удар. Просто не успел. Не испугался даже тогда, когда увидел, что тараном у бронепоезда было большое свиное рыло. Но вот по-настоящему я испугался, когда понял, что бронепоезд назывался Саня.
— Вау! – снова воскликнул внук. – Погоди, так это был тот самый ваш дворовый отморозок?
— То был наш дворовый кошмар во плоти. Представляешь, этот идиот с разбега протаранил своей тупой головой нашу крепостную стену, сбил меня с ног и придавил своей стокилограммовой тушей. Я лежал на спине, смотрел прямо в его бесцветные немигающие глаза, а крупные капли от таявшего снега стекали с багрово-красных щёк свиного рыла и разбивались о моё лицо, затекая остатками влаги мне за шиворот.
— Да, то ещё ощущение, — сказал внук. – И чем же всё закончилось?
— Закончилось? Да если бы. Всё только начиналось.
Бронепоезд Саня чуть приподнялся на своих руках, осмотрел лежащего под ним меня, узнал и, изобразив усмешку, прохрипел: «Хе-хе! Вот это я удачно прилёг. Какая приятная встреча, не правда ли, дружочек? Надеюсь, тебе, беглец, там внизу не очень жмёт? Нет, ну ты глянь, как совпало. А?». Он, ещё раз хихико-хрюкнув, грузно и неуклюже, пыхтя и кряхтя, встал на ноги. Потом нагнулся, ухватил обеими ручищами за ворот моего пальто и одним рывком поставил на ноги и меня. Дурная сила. Ещё минуту назад в проходе между двумя дворами стоял такой шум, что мы, ведя сражение, с трудом слышали и понимали слова друг друга. Теперь же наступившая вдруг тишина доходчиво давала мне понять, что в этом месте сейчас осталось только твое: я и держащий меня двумя руками бронепоезд Саня.
— Гейм овер, — сказал внук.
— Это ты правильно подметил, — согласился старик. – Но закончилась только наша игра. А теперь начиналась уже другая, Санина. Однако ни я, ни мои друзья, которые попрятались, кто куда успел, ни даже сам Саня об этом тогда ещё не знали.
— Это как? – не понял подросток.
— Да так, ты дослушай. Саня вдруг отпустил меня и начал отряхивать снег со своей одежды. Я же продолжал оставаться неподвижным памятником обречённой неизбежности. Почистив свои куртку и брюки, Саня взглянул на меня и скривил на лице гримасу глубокого девственного раздумья. Не помню, о чём тогда думал я. Уж точно не молился, что было бы в тот момент вполне логично. Но что ты, я же был пионером. Нет, можно мне было, конечно, надеяться на чудо. Но когда речь шла о Сане, любое подобное чудо было больше, чем фантастика. И, тем не менее, чудо случилось.
— Разверзлась земля, и Саня провалился в ад, где ему уже писали прогулы? – попытался пошутить подросток.
— Нет, о мой жестокий родственник, — возразил старик. – Всё было ещё невероятнее. Саня вдруг приблизился ко мне на шаг, положил правую руку на моё плечо и сказал: «Ладно, с каждым могло случиться. Я перебесился». Он отпустил моё плечо и спросил: «Что, проехали?». Я только смог кивнуть головой, не до конца ещё сознавая, что зверине внутри стоявшего напротив меня Сани я больше не аппетитен, а значит, я помилован и мог этот день считать своим вторым днём рождения. Жаль, что не запомнил дату, — сказал старик и усмехнулся.
— Да, дедуля, мне знакомы, наверное, те эмоции, которые ты тогда испытывал. Был у меня однажды подобный неприятный опыт.
— В школе? Тебя кто-то обидел? Кто-то из старших преследует тебя? – естественно заволновался старик.
— О-о-о! Дедушка, не начинай. Сейчас накрутишь себя только напрасно. Это было уже года два назад. Учился в моей школе похожий отморозок. Терроризировал всех вплоть до учителей и директора. Но, слава богу, и на него нашлась управа. Как-то однажды он неосмотрительно принялся обижать новенького ученика. А у того новенького оказался какой-то очень не простой папа. Вопрос с отморозком так стремительно порешался, что мало кто даже понял, что и как. Только обидчик на радость всем исчез чисто по-английски, не прощаясь.
— Вот, — обрадовался старик, успокаиваясь, — мир не без добрых людей.
— Ну, деда, на счёт добрых людей я в том случае не очень уверен. Просто всё так удачно совпало. Ладно, расскажи, что же у вас там с Саней произошло дальше. Ты меня уже минут сорок интригуешь, а по сути, как мне кажется, всё пока вокруг да около. Я уже понял, что Саня ваш был настоящей сволочью, и от него можно было ожидать всего, что угодно.
— Именно, — подтвердил старик и почему-то вдруг усмехнулся.
Внук вопросительно на него посмотрел, не поняв, что такого смешного он сказал. И старик тут же пояснил:
— Ты так это сформулировал: «по сути», «как мне кажется»…
— Тебе это показалось смешным?
— Нет-нет, не смешным. Так часто говорят в своих интервью или докладах всякие заумные мужи по телевизору. Просто мне это сейчас показалось забавным.
— Бывает, деда. Рассказывай уже дальше, не томи.
Старик ещё раз усмехнулся и продолжил свой рассказ.
— Именно, ты прав, ожидать от того человека можно было всего, что угодно. И так же оно произошло. А я, дурак, ослеплённый тогда неожиданным примирением, не успел даже сообразить, как был втянут в жестокую историю, которая и стала для меня настоящим постыдным поступком. Думаю, это был тот самый случай, когда не хватило смелости сказать «нет» и, по меньшей мере, просто уйти. Хотя просто уйти в той ситуации было бы не менее постыдным, чем остаться и участвовать.
— Вы совершили преступление? – спросил внук и закусил нижнюю губу. Он всегда так делал, когда надеялся, что его предположение окажется ошибочным.
— Да, — ответил старик. – Теперь я в этом уверен.
— Дедушка, ты меня пугаешь. Вы кого-то убили?
— Знаешь ли, мой милый, преступления-то разные бывают. Убили мы или нет… — старик вдруг замолчал на несколько секунд, провёл ладонью ото лба через всю свою лысую голову до затылка тем движением, которым обычно убирают назад мешающие волосы.
Волнение, а вместе с ним любопытство и интерес, выросли у подростка в разы. Его дед был мастером заинтриговать любого слушателя, рассказывая о многочисленных подвигах на службе его команды спасателей. Но сейчас он превзошёл себя на столько, что стоило бы в этот момент любимой бабуле позвонить на «мобилку» с целью позвать внука с дедом обедать, внук без колебаний убил бы её. «Мобилку», конечно, не бабушку же.
— Деда, и так, Саня предложил тебе мировую, – напомнил нетерпеливо подросток.
— Да, верно. Сейчас я уже не вспомню подробно. Он говорил ещё что-то о том, что презирает трусов и тех, кто не способен на настоящий пацанский поступок. Я, честно говоря, толком не знал, какой именно поступок у Сани попадал в категорию «пацанский». Скорее всего, он имел ввиду те поступки, которые он позволял себе, и для которых нужна была какая-то особенная решимость и смелость. Так вот Саня тогда сказал, что видит во мне нормального пацана, а не такое, как он выразился, «сыкло», как все мои друзья. Не знаю, из каких там своих соображений Саня делал такие свои выводы, но спорить с ним я не стал. Все его слова однозначно хорошо слышала вся моя компания. И, ты не поверишь, я даже не то, чтобы там загордился от подобной похвалы, но как-то заметно воспарил духом, что ли, как-то даже приободрился, что впоследствии мне потом очень дорого стоило. Саня одобрительно похлопал меня по плечу, давая тем самым понять, что я принят в его пацанский клуб. Потом он сунул себе два пальца в рот и громко свистнул. У меня зазвенело от этого в ушах. А он сказал: «Зови свою банду сюда. Я сегодня добрый, никого не трону. Обещаю». Я позвал ребят, сказав, что им бояться нечего. Не сразу, медленно и ещё с опаской, из-за разных углов и даже из-под сугробов начали показываться головы ребят. Я махнул им рукой, и через минуту за моей спиной собрались все мальчишки, принимавшие участие в снежной баталии. Саня осмотрел всех и спросил: «Чего носы повесили? Погода не нравится? А, может, вас огорчило моё внезапное появление? Так это зря. Я вот чо подумал: если у вашей банды есть такой нехилый главарь, так, может, и каждый из вас не совсем уж и чмо?». Саня взял меня под локоть и спросил:
— Ты вот сам как считаешь?
Я обернулся, глянул на стоявших за моей спиной ребят, вдруг зачем-то им подмигнул и ответил:
— Так же считаю.
— Ага, — сказал Саня, — друзья, значит, у тебя надёжные, и ты в этом уверен. Уверен, что не предадут, не бросят одного, если чо?
— Ну да, мы всегда вместе и во дворе, и в школе, и вообще… — ответил я, уже догадываясь, куда Саня клонит.
И догадка моя была верной. Саня, снова приблизившись ко мне вплотную, в упор заглянул в мои глаза и с искренней насмешкой почему-то шёпотом спросил: « А что же за любопытное явление наблюдалось здесь минут пять назад? Я стоял на этом месте. Ты находился рядом в буквальном смысле в моих руках. А больше чо-то я никого не видел. Нет, я успел, конечно, заметить, как сверкнуло несколько пар пяток. Но я, наверное, ошибочно принял хозяев тех пяток за твоих друзей. Наверное, не успел разглядеть, что это была не твоя банда». А потом Саня повернулся к моим друзьям и уже громко добавил: «Прощеньица просим, отважные люди. Солнышко яркое, снег белый. Совсем глазки мне заслепило, не признал, обознался я. Не серчайте на засранца».
Мне хотелось тогда быстрее закончить этот цирк. И я решил сказать правду:
— Нет, Саня, солнышко и снег тут не причём. Да и ты прекрасно знаешь, что видел именно этих ребят. Но ты в другом ошибся. Мои друзья, увидев тебя, не сбежали, а отступили. Уверен, что ты улавливаешь разницу. Посмотри, ведь ни один из них сейчас не сидит дома и не трясётся, забившись там в дальний угол. Все они сейчас здесь, рядом со мной. И будь уверен, что моя пара пяток не сверкнула у тебя перед глазами лишь потому, что мне меньше повезло. Не сомневайся, если бы я тебя тоже вовремя заметил, или если бы ты хотя бы не навалился на меня, не дав тем самым мне ни единого шанса даже с места сдвинуться, то видел бы ты меня тут. Ага, как же! Мы бы тогда все бы сквозанули уже со двора. Однако, все мы здесь. Ты меня прижал, а ребята, видя это, не сбежали и не бросили меня, а просто временно отступили. Такая вот у нас стратегия. Понимаешь?
— А-а-а, — пропел Саня, — Так ты говоришь о том, что я, мол, не допёр до вашей такой стратегии. Ну да, куда же мне со своими куриными мозгами.
— Заметь, ты сам это сказал, — указал я Сане на факт.
— Угу, а ты это же подумал, — парировал мне в ответ Саня тоном, подводящим черту исчерпанной теме разговора.. – Окей, хватит нам попусту языки чесать. Не сбежали, значит, молодцы. Погода какая сегодня клёвая, мы тут базары разговариваем, пылим своими метёлками. Лучше расскажите, во что играли сейчас. Я догадался, что это какая-то новая веселуха, но сути ваше игры не всосал ни разу. А, может, мне понравится, и мы сыграем вместе.
— Ну да, если опять только по твоим правилам играть будем, то весело по традиции будет только тебе, — вдруг очень верно заметил один из моих друзей.
— Зато я враз опять всех победю, — сказал Саня и расхохотался.
Некоторые ребята тоже засмеялись. Это было хорошим знаком, что напряжение и неприязнь уступали место желанию поверить такому несвойственному для Сани поведению. Однако кто-то из ребят всё же спросил у Сани, действительно он хочет принять адекватное участие в игре, или его предложение сыграть вместе является его очередной блажью, очередным поводом издеваться над нами, унижать и обижать в своё удовольствие тех, кто слабее.
— Во, блин! – воскликнул Саня. – Я первый раз предложил всё по-нормулику, так теперь вы, бля, начинаете выпендриваться.
— Извини, Саня… — начал, было, я объяснять, что у ребят есть достаточно причин не верить его благим намерениям.
— Извиняю, — перебил меня Саня и вполне резонно предложил: — Делимся на две банды, восстанавливаем стену, вы по ходу объясняете мне правила. И давайте уже начнём. А то как вам ещё понять, что я реально хочу по-хорошему, без балды. Побазарить я, конечно, тоже люблю, но так вот за базаром и зима кончится.
Странно, но было похоже, что все только и ждали этих слов. Сразу засуетились, решили, кто против кого будет сражаться. Но тут всем стало ясно, что команда, в которую вошёл Саня, имеет преимущество. Не только потому, что Саня был сильнее других, и удар его снежком нёс более мощный потенциал. Преимущество было в том, что врятли кто-то из команды противников отважится зарядить в Санину ряху, промахнуться в которую было сложно по причине её размера. Однако отступать было поздно, а после предшествовавшего только что разговора даже как-то унизительно.