Завещание сердца

       
         НАЧАЛО ВОЙНЫ.БЕЖЕНЦЫ.Глава 3. Война ворвалась в нашу жизнь глыбами горя.Чтобы не стать рабами фашистов,мы обратились в "бегство".Беженцев было так много,что,казалось порой все жители Кракова покинули город,который жил в то время
в тревоге и бедствиях:каждый день бомбёжки с воздуха,разрушенные дома,площади,бесценные памятники культуры,десятки жертв.

         Мои родители остались в Кракове,несмотря ни на что,я уходил в "неизвестность" один.
         Прощание с мамой осталось в моей памяти навсегда: я - рослый,сильный юноша и она - хрупкая,седая,страдающая...Она находила для меня ободряющие слова,хотя сердце было испепелено горем...

         Мы двигались в львовском направлении.Где-то в районе Перемышля предстояло перейти через мост.Но противоположного берега удалось достичь немногим.Начали бомбить с воздуха.Буквально в минуты мост разлетелся в щепки...

         Переждав,когда всё успокоится,люди отправились через реку вплавь и вброд.
Вымокшие,голодные,измученные мы ищем привала,возможности отдохнуть и выспаться,но картина,открывшаяся на берегу,ошеломляет,повергает в шок.Опускаются руки и в какой-то момент малодушия хочется сдаться,вернуться назад.  Спасает одно - вера в себя,в свое предназначение.

         Рядом с глубокими от взрывов воронками лежат убитые,здесь же изуродованные без колес повозки, смешавшаяся с грязью одежда,продукты,вывороченная с корневищами трава.
         Обхватив руками колесо (зачем-то!), покачиваясь из стороны в сторону,сидит женщина.Глаза ее крепко сжаты,уголки губ страдальчески опущены.Она беременна,и это осложняет положение дел вдвойне - человек еще не родился,но он никогда не увидит отца...

         Ее уговаривает пожилой мужчина:
- Софьюшка,возьми себя в руки... надо идти дальше.Понимаешь? Надо! - И грозит кулаком в небо:
- Ух,гады!Звери!Нелюди!
         Я вижу его острый профиль,как лезвие кинжала, и потрясает ненависть,сверкающая из глубины глаз.Только один миг...Но этого достаточно,чтобы
заклеймить навечно все годы  фашистского позора.

                х х х

         На железнодорожной станции нас грузят в вагоны для перевозки скота - без воды,без еды,без туалета.И... содрогаясь от ужаса,мы понимаем - нас везут назад в Краков.
         На полустанке с названием Жещув мне удается выскользнуть в щель двери,которую приоткрыли в вагон для доступа воздуха.Я лежу не менее получаса под грузовым составом,потом забираюсь в прицеп с углем и благополучно пересекаю границу,оказавшись в СССР.

         Я иду по улицам Львова,дыша полной грудью и радуюсь тому,что избавился,наконец,от преследования.Около парка на площади подхожу к группе своих сверстников.Оказывается,они - студенты педагогического училища.Со мной разговаривают с интересом,с участием,успокаивают,уговаривают стать их коллегой.
На следующий же день я успешно прохожу собеседование и становлюсь учащимся второго курса. При этом меня ставят на казенное довольствие,предоставляют общежитие. Я так рад!

         Общежитие училища находится при костеле; одновременно там проживают монашки.Они готовят для всех еду,убирают помещения.
         Кельи,служившие комнатами,серые,скучные,сырые,с очень маленькими окошечками,в них никогда не проникает солнце.Молодые женщины-монашки ходят всегда с опущенными головами,не смотрят в глаза,а в темных силуэтах их фигур сразу же просматривается главное -  натруженные руки,исхудавшие щеки,горестный изгиб губ.

         Глядя на них,я задавал мысленно вертевшийся на языке вопрос: "Зачем жить в монастыре? Кто они,сироты,или больные фанатки?"
         Хотелось помочь,вызвать на откровенность.Но возможности такой не предоставлялось,и я продолжал жить надеждой на то,что в скором времени жизнь обязательно изменится,всё встанет на свои места,как прежде.

         Во Львове я встретился со своими родственниками - двоюродной сестрой Брониславой,ее отцом,с двумя приемными сыновьями  старшего брата моей мамы.Все они были беженцами,скитались по чужим углам,преследуемые и униженные.

         И все-таки,несмотря ни на что, я запомнил это время как ОСОБЕННОЕ для себя: по учебникам литературы я познавал Россию с другой,неведомой мне раньше стороны.Самым любимым писателем сразу же стал Максим Горький.Я перечитывал его по несколько раз.Он вошел в мою жизнь прочными нитями и навсегда.Подкупало то,что он видел вокруг не только горе,душившее людей,но и манящий свет радости.И слова его героя Сатина звучали мне ПРИЗЫВОМ всю жизнь:
         - Человек! Это великолепно! Это звучит гордо!