Не отмолить. Часть 1. Хороший дед. Глава 4

 
Старик и подросток медленно пошли по аллее. Мальчик старался придерживать деда за локоть, решив, что старику это сейчас не помешает. Но дед успокоил внука, сказав, что он в полном порядке и может идти без посторонней помощи. Но за заботу поблагодарил. И в который раз попросил подростка не ускорять свои шаги. А подросток в который раз пообещал идти всё время только рядом и поспешил вернуться к разговору, чтобы закрепить начатую новую тему.
— Дедуль, вот бы тебя нашему классу сделать классным руководителем. Ты бы точно воспитал наших настоящими людьми. Научил бы, что почём в жизни, рассказывал бы каждый день свои истории…
— А ты бы сидел и светился весь от гордости, — сказал старик, уже включаясь в новую тему разговора. – Ты тоже придумал, внучек, такое. Приходит в школу детей поучать дед во сто лет.
— И что? – возразил мальчишка. – Ничего, кроме пользы, ты бы в школу детям не принёс. А для пользы твой возраст не помеха. Я вообще считаю, что таких людей, как ты, надо беречь. Такие люди являются бесценным духовным богатством нации. И жить такие люди должны тысячу лет.
— О, ну ты уже это загнул., — сказал старик. – Тут бы свой век дожить спокойно. Что ты такое выдумал? Детей должны учить те, кто обучен этому специально. И хорошо, чтобы это были настоящие профессионалы. Вот от кого должна быть польза.
— Ну да, — сказал мальчишка с ухмылкой, — это вот как раз такие профессионалы, как наш новый классный. Пришёл к нам вчера первый раз такой новенький весь педагог. Оставил всех ребят после уроков и начал воспитывать. Полтора часа переливал из пустого в порожнее, повторяя затёртые до дыр прописные истины. А под конец такое выдал…
— Это ты сейчас хочешь мне рассказать о вчерашнем конфликте в школе? – спросил старик, давая понять, что он уже в курсе последних событий.
Парнишка взглянул на деда, глубоко вздохнул и сказал:
— Понятно. Мама тебе уже позвонила и наябедничала.
— Не наябедничала, внук. Ты что это так о матери своей? Она просто попросила с тобой побеседовать. Она уже давно свыклась с тем, что ты, как она считает, кроме меня, никого не хочешь слушать.
— И правильно она считает. Это так и есть. Ты, дед, у меня в авторитете. Ты мудрый, всё про жизнь знаешь. А когда меня начинаешь воспитывать или когда ругаешь меня, тебя интересно даже просто слушать. Ты всегда разберёшься, сделаешь свои правильные выводы и только потом принимаешь справедливое решение. Я разве тебя когда-нибудь хоть раз не послушался? Да мы даже когда с друзьями моими начинаем спорить, и никто из нас не хочет признавать, что не прав, то все безоговорочно соглашаются, чтобы я спросил у тебя совета, чтобы ты нас рассудил. И поверь, все мои друзья твёрдо знают, как ты рассудишь, так оно и будет. Вот, деда, что такое настоящий авторитет твоего слова. А что мама? Она накричит, не желая даже выслушать меня. Так, чисто для галочки. Потом вся такая в делах, вся в бесконечной спешке уже через час и сама всё забудет. Скажи, какая мне польза от такого воспитания? Нет, вот ты, правда, сам скажи.
— Скажу, — согласился старик. – Скажу тебе, что ты сам только что поддержал тот факт, что мама твоя абсолютно права.
— И в чём же она тут права? – не унимался подросток.
— Права, что звонит мне или бабушке и просит тебя повоспитывать.
Подросток закусил губу, подумал и сказал:
— Хитрый ты дед, но умный. Вот видишь, тебе хватило двух правильных фраз, чтобы я сам докумекал до того, что совершенно напрасно сержусь на маму за то, что она вам с бабулей звонит и на меня стучит. Ну, это в том смысле, что просит на меня, так сказать, авторитетно повлиять. Это же всё в итоге для моей же пользы.
— Я рад, что ты докумекал. А теперь расскажи мне сам, что произошло вчера в школе. Я уже заинтригован. Не часто на тебя жалуются учителя, — подметил старик и приготовился слушать внука.
Подросток уже давно заметил, что в такие моменты их общения дед ещё больше замедляет шаг, если они прогуливаются, и неотрывно устремляет взгляд себе под ноги, чтобы ничего другого вокруг его не отвлекало. Он умел слушать.
— Наш новый классный, так сказать, руководитель принялся нас вчера поучать, что нужно стараться жить так, чтобы как можно меньше приходилось совершать такие поступки, за которые потом будет стыдно до конца своей биографии.
— Хорошо сказал педагог, — согласился дед.
— Сказал-то хорошо. А я спросил его, сколько он сам совершил постыдных поступков. Ты думаешь, он ответил честно? Ни фига подобного.
— Что же он ответил?
— Сказал, что нет ни одного человека, который не совершил хотя бы один поступок, о котором бы потом пожалел, и за который даже перед самим собой было бы откровенно стыдно. И что ты думаешь, я сделал?
— И что же ты сделал?
— Я ему возразил. Сказал, что обобщать и судить по себе не надо. Потому что таким образом можно оскорбить чьи-то чувства.
— А чувства эти, уверен, были твои? – смекнул мудрый дед.
— Ну хоть бы и мои. Зачем же он говорит то, чего не знает точно. Он, конечно, тоже спросил, чьи чувства он может так оскорбить. Я ему правду сказал. Сказал, что мои. И привёл ему в пример человека, в биографии которого постыдных поступков нет и быть не может.
— Ух ты, — удивился старик, — это где же ты нашёл такой пример?
— Деда, это, конечно же, ты. Да. И друзья мои тоже начали со своих мест кричать, что я говорю правду, что ты герой, настоящая легенда. А он вдруг рассмеялся прямо мне в глаза и при всём классе назвал меня наивным и глупеньким фантазёром.
— Внук, но даже это не давало тебе право обозвать учителя «тупым уродом».
— Я это сказал, когда уже сел на место. Я был уверен, что он не услышит. Но он оказался ухастым. Постой, деда, не говори сейчас пока ничего. Да, я сознаюсь, что погорячился, что не должен был обзывать учителя, который, кстати, вчера фактически закопал в землю свой авторитет в нашей школе. Но ты сам рассуди. Разве он был прав, когда делал свои выводы, причёсывая, как говорит бабуля, всех людей под одну гребёнку? Он что, вот прям всех-всех знает? Он что, знает тебя? Кто дал ему право так судить обо всех людях? Получается, что его небезобидное заявление было и в твой адрес тоже. Скажи.
— И скажу, скажу. Я думаю, что в своих суждениях твой учитель прав.
— Как? – подросток даже остановился и ошарашено посмотрел на своего деда. – Ты чего, дедушка? Ведь речь шла о тебе. Ты, наверное, меня сейчас недопонял, да?
— Нет, — ответил старик, — я правильно тебя понял. И чтобы сейчас не углубляться и дальше в нашу дискуссию, скажу тебе сразу, как оно есть. Вся проблема в том, что ты меня уже совсем в святые записал. И это явно помешало тебе вчера понять, что человек, который считает не совсем так, как ты, может оказаться прав. А в моей биографии на самом деле есть один поступок, за который мне действительно стыдно по сей день. И, поверь, будет стыдно до дня моего последнего.
— Дедушка, ты никогда об этом не рассказывал, – теперь уже лицо подростка побледнело и уже его губы задрожали.
— Знаешь, я большой тайны из этого никогда не делал. Хотя и не очень афишировал. Но вот теперь понимаю, что именно тебе я давно должен был рассказать. Не знаю, чтобы тогда стало с моим авторитетом, но вчерашнего конфликта у тебя в школе не случилось бы точно.
— Деда, по твоей вине во время спасательной операции погиб человек? – почему-то почти шёпотом спросил мальчишка.
— О, нет, что ты! Бог миловал. И я ему за это буду благодарен вечно. Здесь другое совсем.
— Дедуля, а ты разве веришь в бога?
— Верю, внук.
— Но ты не ходишь в церковь. У вас с бабулей дома даже иконы нет.
— Для веры это всё человеку совсем не обязательно. Бог, он в сердце, в поступках, в мыслях и даже в молитвах. Да, не удивляйся, я довольно часто мысленно молюсь. Молюсь обо всех вас, кого люблю, о здоровье бабули, о многих вещах я, бывает, говорю с богом. И совсем ни к чему, чтобы это видели или слышали другие. Это нечто очень личное. Я открою тебе один секрет. Все люди к своей старости в той или иной степени становятся верующими.
— Я это понимаю. Это, как бы перед лицом приближающейся неизвестности, ну или неизбежности. Похоже, как и то, что на войне в окопах нет атеистов.
— Очень верно сказал, — согласился старик. – Ты где это услышал про окопы?
— Прочитал в одной книжке.
— Ты, внук, правильные книжки читаешь. Но мы с тобой отвлеклись от начатого разговора. Я сейчас, думаю, должен тебе рассказать о том своём поступке, которому, увы, нет и сегодня ни оправдания, ни прощения в моей душе.
— Дедушка, а может ну его этот конфликт. Всё уже прошло. Я лично всё честно осознал. Ведь это самое главное. Я обещаю, что после выходных сам подойду к классному в школе, извинюсь и признаю, что был не прав. Может теперь уже и не стоит ворошить прошлое? Мы же с тобой и без этого так прекрасно друг друга понимаем.
— Ну, ты что это? – не то удивился, не то возмутился старик. – Ты агитируешь меня идти на попятную? Знаешь же, что я не соглашусь. Нет, давай, я всё же расскажу, а потом мы вместе обсудим и сделаем из всего правильные выводы. Так будет честнее. Согласен?
Парнишка вздохнул, пожал плечами и согласился. Но только он по каким-то своим соображениям предложил вернуться снова на их голубую скамейку. Старик не стал возражать. Они вернулись.
— Было это в моём очень далёком и, поверь, интересном детстве…
— А-а-а, — вдруг с нотками облегчения в интонации воскликнул подросток, — так это было ещё в твоём детстве. Деда, ну это же не серьёзно. Ты так запугал меня, что я уже бог знает что ожидал услышать.
— Ты, внучек, наберись терпения и прояви уважение. Сначала выслушай, а потом решишь, серьёзно всё или нет. Мы договорились?
Подросток  кивнул в ответ, и старик продолжил свой рассказ.