В романе-эпопее «Война и Мир» Л.Н. Толстого есть прелюбопытнейшая сцена. Это предпоследнее-предсмертные переживания Андрея Болконского, где были особые видения и звуковые галлюцинации. Болконский с раздробленным, загнивающим бедром видит (это в 3-м томе) «странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок» (цитата). Это все росло перед его лицом, он явственно слышал шорох тараканов и красный круг света от свечи. Значит, все органы чувств были особенно восприимчивы, как у младенца.
При этом Болконский слышал и шепот другого рода: «И пити-пити-пити» и потом «и ти-ти». И так всякий момент, всякий раз – видение и шепот: «И пити-пити-пити» и потом «и ти-ти».
Прочитав и перечитав это, я понял, что выдумать такое дорогого стоит. Это нужно обладать либо какой-то сумасшедшей фантазией или, что, скорее всего, был описан собственный, т.е. Л.Н.Толстого опыт.
Зная кое-что о его биографии, о его лихих «заслугах» пред простым народом, а именно трех-четырех или более дневных гулянках и блуде, невозможно избавиться от мысли, что был описан опыт «белочки». Т.е. прихода. Это особое пограничное состояние, где вспоминаются самые яркие, светлые, спокойные мотивы из детства происходящие после «просмотра» адского «фильма» с зелеными чертиками. Далее только смерть. Она самая.
Автор спроецировал свой опыт переживания близости к великому Ничто через его героя – А.Болконского.
Ну и как тут не вспомнить эту знаменитую легенду о том, что Лев Толстой помнил свой день рождения (не праздник, а факт)?
Думается, что человек с таким великим, панорамным, объемистым видением-ощущением-восприятием-мышлением (чему доказательство сам роман «Война и мир»), действительно обладал огромной, мощной духовной потенцией. Переработать столько характеров, фактов, сюжетов, картин, смыслов, панорам и все очень детально и тонко – кто теперь на такое способен? Да никто. Вся современная литература, какова бы она замечательна ни была, сводится к схематизации образов и сюжетов. Краски уже не так важны, как и эмоционально-чувственные перипетии. Важен смысл процесса в рамках развития материально-технических сил. Подчиненный им человек стал прост и понятен. Характеры свелись к минимуму – остались винеры и лузеры. А вот способ видения Л.Н.Толстого нивелировался. Деградировал. А на кой оно надо вообще? Действительно? Али не так?
Спроецированные личные переживания Толстого на Болконского в виде светящихся иголок и этого самого шепота «И пити-пити-пити» и потом «и ти-ти». Приводят к мысли, что в пограничном состоянии человек не то чтобы проживает всю свою жизнь как кинопленку, а встречается с самыми первыми переживаниями своего бытия. Этот шепот «И пити-пити-пити и ти-ти» скорее всего запечатленные в глубине психики следы шепота матери, означающие «пить из титьки». Уговор и просьба младенцу, чтобы тот кушал. Типа «пити-пити-пити из тити». Лучезарные световые иглы – визуальные отпечатки от яркого света ближней свечки в заслезенных глазах, плакавшего малыша.
Работа алкоголя действует подобно срезающему механизму. Слой за слоем. Нагроможденные в процессе жизни программы (первые образы, детские сказки, школа, образование всякого уровня, жизненный опыт и многое прочее) в процессе «расслабухи» срезается на время один за другим вплоть до беспамятства (изначальное состояние). Действительно, кто скажет, что после второго стаканы мы сильно отличаемся от детей? А еще – так вообще ничего не помним (до рождения).
Суть в том, что после гулева Л.Н.Толстой дошел до предела, а после его психика начала выстраивать обратно слой за слоем жизненных опытов и все это с жестокими переживаниями совести (СуперЭго по З.Фрейду). Притом каждый последующий слой становления личности слабее первого (связи психических слоев требуют энергии, как и атомы в молекулярных связях). Соответственно и работа суперэго тем мощнее, чем оно раньше было сформировано. (ибо наказание в раннем детстве вызывает стресс и горький плачь, а позже всего лишь отмашку с внутренним произношением типа «да пошел ты на х..). И тут на сцену выходит толстовский мощный русский дух. Видать одно из «гулев» было такого масштаба и размаха, что на последующие утра были весьма тяжелые адские приходы с последующим раскаянием и обещаниями. А после те самые видения – преломленные сквозь слезы искрящиеся иглы от близкой свечи и «тити-пити», т.е. ранние младенческие восприятия. Эта та первоначальная точка опоры, чистая первейшая экзистенция, основа-основ. От которой в процессе труда (роман) суперэги разных жизненных опытов восстанавливались, душа успокаивалась, грехи замаливались, а дело, которое социальное, национальное, культурное, государственное, историческое – делалось.