Варя стояла у окна, ложкой помешивала в кружке зеленый чай и рассеянно глядела в синее осеннее небо, по которому медленно плыли редкие облака. Позади на столике лежала грязная посуда, оставшаяся после празднования ее дня рождения. На полу валялись фантики от конфет, пустые бутылки из-под спиртного и разноцветные клочки лопнувших шариков. В противоположном конце комнаты — впрочем, комнатой это 150-метровое помещение назвать было сложно — стояла неубранная двуспальная кровать. Собственно говоря, Варя находилась в «подарке»: этот пентхаус на 28 этаже новостройки и роскошную кровать подарил ей отец на вчерашнее тридцатилетие. Высота, свободная планировка, минимальный ремонт, полное отсутствие мебели — все, как хотела дочь. «Пора, милая моя, и личную жизнь устраивать уже. Хватит папу обихаживать, папа и сам уже давно может о себе позаботиться. Мне, между прочим, внуков хочется. Приводи кандидатов, проверяй их, как заблагорассудится, как там у вас, молодых, положено: чтобы в постели был хорош, чтобы не скупердяй был, ну и т.д. Все для этого условия тебе создал. Устраивай все здесь как хочешь, будь хозяйкой».
Вчера после ресторана, взяв у отца ключи от квартиры, Варя вместе с друзьями поехала смотреть подарок. Любимый отец предусмотрел этот вариант, поэтому они нашли там накрытый столик. Приглашенные повосторгались видами ночной Москвы, покричали в пустом зале, прислушиваясь к эху, произнесли еще несколько тостов в честь юбилярши и ее нового жилья, и шумной компанией исчезли за дверью, оставив Варю наедине с ее очередным «кандидатом».
Игорь был прорабом на стройке. Высокий, широкоплечий, с темными вихрастыми волосами, он чем-то был похож на отца, внушая своей фигурой уверенность и силу, которую так хотелось видеть в будущем муже Варе. Правда, было одно «но»: когда она приходила на только что сданный объект смотреть квартиры, увидела, как Игорь матерился на оклейщиков, что те не убрали за собой мусор. Тогда она решила, что данный факт — просто специфика деятельности прораба. В конце концов, она не принцесса, живет в реальном мире и прекрасно знает об этой его стороне. Поэтому дала номер телефона напористому мужчине.
Отношения их развивались небыстро, что радовало Варю. Флегматичный Игорь, вдоволь нагулявшийся к 40 годам, не утруждал себя «завоеванием» женщины. Как-то сразу повел себя словно ее муж: давал указания, чем его кормить, оставлял зубочистки там, где сидел, мог у нее дома зависнуть на три часа у компьютера, играя в какие-то «стрелялки». Но эти мелочи Варю тоже не сильно смущали. Главное, он был с ней. Всегда помогал ей по хозяйству: без разговоров возил на своей новенькой «Ауди» за продуктами, ввертывал перегоревшие лампочки. Звал с собой в компанию своих друзей, почти еженедельно таскал ее в кино. Он был уверен в себе и никого не боялся. Единственный, кого он опасался, был Варин отец. При нем Игорь вел себя безупречно, как истинный аристократ, чем немало смущал довольно простую Варвару. А еще он был не против детей!
Словом, через полгода девушка уже приняла Игоря со всеми его «заморочками», приспособилась под его мелкие привычки, перестала играть в дурацкую взрослую игру «соблюдай дистанцию пока нет штампа в паспорте», стала раскрываться своему мужчине, искренне даря свою нежность и любовь, стала фантазировать о будущей семье… Как тут все в очередной раз рухнуло.
Вчера в ресторане она позволила себе расслабиться и выпила, кажется, слишком много. По крайней мере, так вечером, когда они остались вдвоем, сказал Игорь. Сам изрядно подвыпивший, он выдал ей гневную матерную тираду, имеющую смысл «такое поведение не достойно женщины, моя жена так себя вести не должна», ударил ее по лицу и толкнул на кровать. Сказал, что она должна подумать, и если хочет замуж, то пусть приходит и извиняется. Потом зло хлопнул дверью и ушел, оставив Варю замершей в ужасе на кровати. За какое-такое «поведение» она получила пощечину, Варя так и не поняла. Зато поняла, что в очередной раз, поверив мужчине, открывшись ему, она получила взамен ноющее от боли сердце и истоптанную грязными словами душу. Проплакав полночи в подушку, под утро она все же заснула, успокоив себя решением, что ни за что не будет ему звонить.
И вот, разбуженная ярким солнечным светом, она стоит, закутавшись в мягкое одеяло в пустой громадине, по которой гуляет эхо, смотрит в окно и думает, что вчера ей стукнуло уже 30 лет, а это значит — пошел четвертый десяток ее жизни, бессмысленной как движение облаков. Вроде кризисов в этом возрасте, тем более у нее, быть не должно. Ну, закончились еще одни отношения — не впервой. Через пару месяцев душевная боль станет меньше, отпустит. Но вот поди ж ты — где-то там в самой глубине души что-то слабенькое, еле слышное, но непрекращающееся, занудное, щемит и не дает забить на эту жизненную реальность и чувствовать себя счастливой. Как писк комаров, когда летом на дачной террасе спишь на открытом воздухе на мягкой перине, спрятавшись под невесомым пологом из тюли.
А может не надо прекращать играть в «дистанцию»? Продолжать держать закрытыми двери в свое сердце? Тогда и больно так не будет…
— Варвара, а ну прекращай кукситься! — прервала себя Варя, заговорив вслух. — Что за пессимизм? Ты не имеешь права быть несчастной. Посмотри, какую тебе квартиру подарил отец! Да о таком подарке только мечтать можно! Не говоря уж о том, что тебе даром досталась хорошая фигура, уравновешенный характер, умная голова и денежная работа. Полный комплект счастья «героя нашего времени»! Что ты говоришь? Мужчину хочется? Семью? Так какие проблемы?! Тебе всего лишь тридцать! Самое время! Ищи, елки-палки! И отец тебя вон как поддерживает…
Она осеклась и замолчала.
«Господи, я схожу с ума. "Тихо сам с собою…" Ты же прекрасно знаешь, что все это для меня не имеет значения. Ну, где я, по-твоему, найду мужчину, с которым можно создать семью? Чем я, по-твоему, занимаюсь все это время, развлекаюсь? Сколько у меня было мужчин: десять, пятнадцать? И что? Кого ты из них смогла бы назвать мужчиной, ну хотя бы с натяжкой? Вовчика, рокера ушибленного, который кроме своей музыки только себя любит? Или Стаса, который убежал от меня, как только я заговорила о детях? Или может Женю, будущего известного ученого, которому нужна жена, поддерживающего его в его изысканиях? А-а, точно, Андрея — мачо, горячего перца! Кролик он, блин! Где мужчины, покажите мне хоть одного?! Только начнешь к ним привязываться, только начинаешь по-настоящему любить, как они тут же испаряются. "Ты ограничиваешь мою свободу. Ты не понимаешь моих потребностей. Ты слишком критична ко мне. Ты слишком многого от меня хочешь". Теперь вот нечто новенькое — Игорь. Да я сама от него убегу сломя голову… Хоть бы один попытался понять и поддержать меня! Меня! Господи, как же надоело ошибаться!»
— Какая все же красота — это небо! Посмотри, Варя, облака плывут прямо перед тобой. Новая квартира — новая жизнь. Иначе и быть не может! У тебя все будет отлично. Твой «принц» тебя обязательно найдет. И никогда не будет делать тебе больно. Никогда! А теперь хватит эмоций! Работу еще никто не отменял. И поживей давай, тебе еще надо домой заехать переодеться.
Девушка стерла краешком одеяла слезы, поставила кружку на стол и решительно направилась в ванную.
***
В офисе строительной компании, где она работала, уже царила рабочая суета. Она опоздала только на час. В конце концов, это простительно, единственный раз и тот после дня рождения. В крайнем случае, если кадры решат проявить принципиальность и ее оштрафуют, она нажалуется отцу. Иногда так хочется попользоваться его статусом, хотя он и возражает, говорит, что если директор будет делать исключения для своих родственников, то весь его авторитет рухнет. А какие там родственники? Одна только Варя и есть.
Варвара Ильинична прошла через отдел, в котором сотрудники — каждый сидящий в своем небольшом закутке — создавали вид бурной деятельности: кто-то разговаривал по телефону, кто-то рылся в бумагах, кто-то смотрел в экран монитора.
— Доброе утро! — громко, чтобы все услышали, поприветствовала Варя своих подчиненных.
— Доброе утро, Варвара Ильинична, здравствуйте, — почти хором отозвался народ.
Закрыв за собой дверь кабинета и сняв плащик, начальник отдела продаж посмотрела на себя в зеркало, пригладила светлые волосы, собранные на затылке заколкой и грустно себе улыбнулась. Ямочки-завлекалочки на щеках, длинные ресницы, серые глаза. Цветастый шарфик, элегантная белая блузка под бежевым пиджаком, юбка ниже колена, выгодно подчеркивающая ее бедра, стройные ноги в туфлях на высоком каблуке — такая красота пропадает зря! Внимательный, но слишком спокойный, равнодушный взгляд, гордая осанка — кому нужна такая «нагрузка» к ее красоте?..
Начинался очередной день. Плохие мысли — прочь, на лицо — сосредоточенное и доброжелательное выражение. Замечательно! Теперь мысли направляем на рабочие моменты: садимся за стол, включаем компьютер, проверяем, какие дела сегодня нужно сделать. О, звонок! Поехали…
— Здравствуй, дочь. Как твои дела? Долго вчера еще праздновали? Голова не болит? — Первый звонок оказался личным — хорошая примета.
— Привет, пап. Все нормально. Нет, полчасика побыли и ушли. Спасибо за подарок. О такой квартире я и мечтала! А вид из окна какой!
— Тебе понравилось, — Варе было слышно, как отец улыбается. — Милая, все для тебя!
— Папуля, конечно, понравилось! Как может не понравиться? Я тебя так люблю! — В трубке молчали. — Пап?
— Я тут подумал… Как бы рада была мама, если бы была жива.
— Папочка, милый, — Варя поняла, что отец изо всех сил старается сдержать слезы, — мама и так радуется, смотрит на нас с небес и радуется.
— Конечно, конечно, Варенька. Прости, под старость совсем сентиментальным стал. — Отец быстро взял себя в руки. — Значит, теперь твоя задача: заполнить квартиру внуками! Поняла?
— Я буду стараться, пап, очень! Ради тебя!
— Вот и хорошо. Ну, пока, мне тут звонят. Я тебя целую.
— Пока, папочка.
Варя положила трубку и вздохнула. Как объяснить отцу, что ей, видимо, не судьба иметь детей, потому что она никогда не сможет воспитывать детей одна, никогда не сможет пойти на то, чтобы у детей не было отца. А найти мужчину, такого, как хочется ей, под силу разве что в прошлом веке, или в сказке.
Мысли прервал очередной звонок по внутреннему телефону. Звонили из кадровой службы.
— Варвара Ильинична, напоминаю вам: завтра в десять утра заключительное тренинговое занятие по эффективному управлению для менеджеров. Не планируйте, пожалуйста, на это время важных дел.
— Да, спасибо, я помню.
Тут же раздался стук в дверь.
— Да-да, войдите…
***
На следующий день ровно в десять в конференц-зале собрались около 20 топ-менеджеров фирмы. Деловые мужчины и женщины ходили на такие мероприятия без особого желания: от работы отрывают, грузят какой-то ненужной информацией да еще заставляют себя чувствовать как клоунов. Вопросы, ответы, упражнения, ролевые игры — ерунда в общем. Но надо — приказ директора!
Тренер-психолог Валерий Викторович, лет 35, в строгом костюме, с наигранным энтузиазмом пытался впихнуть в головы и без того опытных работников новейшие методы управления персоналом. «И тут сплошные игры. Он играет увлеченного педагога, а мы заинтересованных учеников», — с тоской думала Варя. — «То ли дело в детстве. Играли по-настоящему. В дочки-матери, в сказки. Как здорово мы с мамой играли в Марьюшку и Финиста! Я ходила по квартире, делая сотню кругов, изображая, что ищу его в лесу…»
Варя рассеянно слушала тренера, машинально делая заметки в блокноте и отвечая на его несложные вопросы. Одна часть ее сознания была на занятии, а вторая находилась где-то глубоко в душе, пытаясь разобраться во внутренних переживаниях и борясь с «комариным гулом».
Хорошо, вчера день прошел насыщенно. С утра голова постоянно была занята рабочими проблемами, а вечером Вера занялась перевозкой вещей из родительского дома в новую квартиру. Не то чтобы она быстрее стремилась уехать от отца, скорее наоборот. Но депрессия, давящее действие которой ощущала Варя, желание побыть одной, скрыться от внимательных отцовских глаз, и потребность хотя бы временно отвлечься от мысленной жвачки — сделали свое дело. Илья Петрович, как всегда, помог найти машину и грузчиков, и к девяти вечера в пустынных апартаментах появились ее старые вещи: платяной шкаф, рабочий стол, диванчик, пара стульев и даже скромный кухонный гарнитур, который невесть откуда достал отец. Несколько коробок с одеждой, кое-какая посуда, ноутбук — на первое время хватит. Все равно в ближайшем будущем она все тут обставит по-настоящему, как мечтала еще девчонкой. Только надо найти толкового дизайнера.
Грузчики расставили мебель, как она попросила. Получилось смешно. Мебель терялась на квадратных метрах квартирного простора. Ну и ладно. Зато теперь будет чем заняться в течение двух ближайших вечеров. Разложить вещи, попытаться создать хотя бы видимость уюта.
— …Итак, уважаемы дамы и господа, на этом наша работа закончена. Надеюсь, что информация и умения, которые смею надеяться, остались в вашем багаже, позволят вам эффективнее решать задачи управления персоналом.
Варя очнулась от мыслей, заметив оживление своих коллег.
— Сотрудничество с вашей фирмой было приятным и полезным для меня и нашего центра, поэтому руководство решило в качестве бонуса предложить вам тренинг, который называется «Персональный джинн». В течение трех часов вы овладеете довольно простой методикой для исполнения личных желаний. Приглашаю всех желающих завтра, сюда же и в это же время. Это занятие необязательно, по желанию. Благодарю за внимание.
«Неужели и завтра день будет занят!» — обрадовалась Варя. — «И название у тренинга забавное. Иду!»
После обеда Варвара вновь была занята: беседовала с новыми сотрудниками отдела. Вечером занималась разбором вещей, на полную громкость включив диск с аудиокнигой Пауло Коэльо. Потом позвонила подругам, договорились завтра пройтись по магазинам и посидеть в кафе поболтать. Потом целый час она лазила по интернету в поисках вариантов дизайна для ее жилища. И только когда глаза стало трудно держать открытыми, она свалилась на кровать.
***
Субботним утром войдя в конференц-зал, Варя увидела только скучающего психолога. Мужчина сидел на своем обычном месте во главе стола, и задумчиво смотрел в окно.
— Доброе утро, Валерий Викторович. Я что, время перепутала, рано еще? Почему никого нет?
— Доброе утро, Варвара. Нет, вы пришли вовремя. Но, похоже, остальные не вдохновились бонусом, — усмехнулся тренер.
— Так что же, занятия не будет? Я бы хотела… — Варя так испугалась, что ей придется целых три часа болтаться по городу наедине со своими мыслями.
— Ну почему же? Раз вы пришли, значит, я проведу занятие с вами. Это будет даже эффективнее, практически индивидуальная консультация.
Преподаватель достал из портфеля чистый лист бумаги, ручку и пересел поближе к Варе.
— Ну-с, слушайте. Я для вас объясню только суть методики, без рекламы и предварительного мотивационного блока. Вероятно, раз вы сюда пришли, значит, действительно хотите, чтобы у вас сбылось какое-то желание. Верно?
— Да, вы правы, — Варя мысленно перекрестилась, что сегодня по дороге сюда она догадалась придумать безобидное желание, чтобы не позориться с настоящими проблемами. — Я бы хотела выйти замуж за иностранца.
— Отлично! — на лице тренера возникла улыбка.
Варя подумала, что он над нею сейчас бы посмеялся, если бы не профессиональная этика. До чего же хорошо играет! А-а, ну и пусть смеется и думает, что она такая тупая блондинка. Не жалко.
— Тогда приступим…
То, что происходило следующие три часа, Варя еле пережила. Такой напряженной работы ей еще делать не приходилось. Сначала тренер заставил ее письменно сформулировать ее желание, потом указать все причины, почему она этого хочет, потом почему она верит, что это непременно получится. Потом по его требованию Варя долго и нудно рассказывала, как именно она представляет женитьбу на иностранце, для этого срочно пришлось вспоминать свадебные сцены из фильмов. При этом тренер допытывался, какие она испытывает чувства, находясь у алтаря. Потом он долго и с нажимом, словно вкладывая слова в ее голову, произносил:
— Теперь вы будете должны каждый день визуализировать это событие, концентрируясь на своих положительных эмоциях. Сомнение и беспокойство отдаляют вас от осуществления мечты. Эмоции, которые вы испытываете, представляя желаемое — это энергия, которая оживляет и материализует создаваемые образы. Желание обязательно должно вызывать у вас радость, а не обеспокоенность тем, что будет, если оно вдруг исполнится. Понимаете?
Варя, уже обессилевшая от умственных напрягов, только кивала головой.
— Учтите, что процесс запускается еще до того, как мы успеваем его осознать. После того, как цель поставлена, намерение сформировано, пройдет всего несколько дней, и в вашей жизни возникнут совпадения, стечения обстоятельств, способствующие воплощению намерения. Для вас — это знак, что Вселенная поняла ваше намерение. Дальше наступит затишье — ваше намерение будет обрабатываться. Здесь важно сфокусироваться на том, что все готовится к тому, чтобы ваше желание осуществилось, и продолжать представлять, что вы уже получили желаемое. После того, как подготовка к воплощению завершится, в вашей жизни появятся необходимые ресурсы и возможности для реализации задуманного. И здесь главное следить за тем, куда вас подталкивает жизнь и действовать — слышите? — действовать!
Когда у Вари уже кружилась голова от звучащего как набат голоса психолога, он вдруг улыбнулся и как-то по-доброму произнес:
— Ну, все, Варвара. Больше не буду вас мучить. Думаю, что вы все запомнили, и сможете теперь дома самостоятельно применить эту методику для вашего настоящего желания, а не того, который тут озвучили. Уж простите, но вам было трудно работать именно потому, что вы были неискренни. На всякий случай оставляю вам тезисы. Всего хорошего? — тренер поднялся и вопросительно глядел на застывшую с открытым ртом девушку.
— Да, Валерий Викторович, простите. Спасибо вам огромное за занятие. И за проницательность.
Мужчина усмехнулся.
— Удачи вам, Варвара, и исполнения желаний. До свидания.
…После обеда Варвара с подругами, как и планировала, походила по магазинам и даже прикупила себе обновку.
С Ларисой и Полиной ей всегда было легко. Лариска — неутомимая оптимистка и юмористка, коренная одесситка, Полина — более спокойная, но под влиянием Ларисы, тоже всегда улыбчивая. При них Варя позволяла себе расслабиться, переставала себя контролировать и могла говорить почти обо всем на свете. Подруги ее понимали и принимали такой, какая она есть — задумчивой и строгой.
— Ну, как твой Игорек поживает? Кроме подарка на день рождения, чем еще тебя удивил? — подначивали Варю подруги, уже сидя за столиком в кафе.
— Да уж, удивил, — иронично ответила девушка. — Обвинил меня во всех смертных грехах и свалил в ночь.
— Как это? Не может быть!
— Девчонки, да что про него говорить… Опять я вляпалась в дерьмо: не мужик оказался, а мужлан неотесанный. Матерщинник и садист. Полгода маскировался, пока рядом с отцом жили, а тут…
— Он что, на тебя руку поднял? — с ужасом предположила Полина.
— Ага, — в глазах у Вари предательски защипало и она решила перевести разговор. — Девчонки, давайте не будем сейчас об этом, а? Такое настроение хорошее, не хочется портить.
Полина укоризненно покачала головой, а Лариска тут же среагировала:
— Да ну этих мужиков, правда. Лучше расскажи, когда пригласишь на новоселье? Собираешься ремонт делать? Такие апартаменты требуют соответствующего подхода.
— Это да! Конечно, собираюсь. Только вот пока дизайнера не знаю где искать.
— Так это решаемо, подруга. У меня есть знакомый мужичок…
— Опять мужичок?!
— Спокойно, он женат. И очень приличный дизайнер. Возьмет недорого и расстарается, ему сейчас деньги нужны. Хочешь телефон дам? Нет, лучше я ему сама позвоню сейчас…
Так, через полчаса за их столиком уже сидел худощавый, небольшого роста, мужчина неопределенного возраста по имени Алекс. А еще через час они вместе с Варей ехали в ее квартиру «смотреть базу для творчества».
— Варенька, это моя мечта — создать интерьер для пентхауса! Простор для фантазии безграничный! Масштаб! Сотворю все, что вы хотите! — осматривая квартиру, восклицал дизайнер.
Глядя на него, Варя размышляла, что такого нашла в этом мужчине его жена, что живет с ним уже седьмой год, как говорит Лариска? Творческий человек, увлекающийся. Может он ей стихи писал или картины, взял ее романтикой? Или она у него властная женщина, что именно такой «тряпошный» мужичок ей и нужен?
— Мне бы хотелось пока только спальню устроить, отделить ее как-то, сделать уютной. Остальное же пространство пусть остается неразделенным, с тем, чтобы когда моя личная жизнь изменится, можно было легко трансформировать его во что-то иное. Нужна зона отдыха, рабочая зона, обеденная зона с кухней, разумеется. Остальное — на ваш вкус.
— А стиль? Что вам ближе: классика, модерн, хай-тек, романтизм, кантри — что?..
Дальше разговор шел о частностях. Алекс подробно выспрашивал о деталях, с интересом наблюдая за хозяйкой. «Ну, ему же надо меня изучить, чтобы угадать с интерьером», — объясняла себе Варя. И когда он на прощанье поцеловал ей руку, надолго задержав ее в своих ладонях, подумала: «Какой же он галантный. Значит точно, жена — романтичная особа». Договорились, что он принесет ей варианты дизайна через неделю.
Закрыв за гостем дверь, Варя обнаружила, что у нее еще куча времени, которое некуда девать. В отчаянье, ожидая, что вот-вот на нее обрушатся ее мысли, эмоции и переживания, Варя схватилась за сумочку, ища там телефон, чтобы позвонить отцу, и обнаружила записи с тренинга. Она и забыла о них в круговерти дня. Теперь же вдруг подумала, что можно действительно опробовать методику на ее настоящем желании. И голова будет стопроцентно занята.
«Так, что же я действительно хочу?» — спросила себя девушка, усаживаясь на диван с чистыми листами бумаги и ручкой. — «Выйти замуж? Господи, Варвара, ты точно как блондинка! Ну, выйдешь за такого как Игорь и будешь потом всю жизнь страдать. Найти своего «принца». Не, не годится, что за формулировка такая — «принца»? Ты что, какого-нибудь наследника престола хочешь окольцевать? Оно тебе надо? Тогда, может, сильного мужчину? Нет, не так. Мужчину, который бы меня понимал и поддерживал? Вроде неплохо».
Варя аккуратно вывела на листе это желание. С мотивами, почему она этого хочет, проблем не возникло. А вот почему она в это верит, и сможет ли без сомнений представить свершившийся факт — она ответить себе не могла.
«Черт! Ну не верю я в то, что существуют такие мужчины! Не верю!.. Тогда может желание другое загадать? Так… Хочу ребенка? Нет, не хочу. Хочу семью? Неет… Ну, как же?»
Оказалось, что не так уж это и просто, разобраться в своих желаниях. Но тут Варю осенило, так, что она даже воскликнула:
— Вот же, глупая! Так все просто! Хочу перестать чувствовать душевную боль!
Варя смяла старый листок и еще более прилежно написала на новом свое желание. Никаких трудностей и сомнений на этот раз у нее не возникло. Она легко представляла те многочисленные ситуации, когда мужчины делали ей больно, а она воспринимала их с терпением и смирением достойным мученика. Она верила в то, что действительно это сможет — уж кому-кому, а себе она верила.
***
Целую неделю Варя каждый вечер усердно рисовала в своем воображении картинки исполнившегося желания. Этот процесс доставлял ей удовольствие, как и требовала методика. «Вот что значит настоящее — мое! — желание!» Она с трепетом ждала чуда, знака, который ей даст Вселенная, указывая, что ее желание принято. Мечтая, она даже перестала слышать своих «комариков». Игорь ее не тревожил: то ли, как и все предыдущие избранники, бросив таким образом, то ли упрямо ожидая, когда девушка придет к нему с повинной.
В воскресенье Варя с отцом поехали за город на кладбище, на мамину могилу. Они делали это каждый год в эти сентябрьские дни уже 20 лет. Приезжали, привозили с собой огромный букет разноцветных астр, которые так любила мама, украшали памятник искусственными цветами, подкрашивали оградку. Потом садились на скамейку и долго сидели, вспоминая сценки из далекой жизни. В основном вспоминал отец, потому что Варя мало что помнила. Мама умерла внезапно, очень молодой, ей было 38, а Вареньке только исполнилось 10 лет.
— …Понимаешь, дочь, она подарила мне пятнадцать счастливейших лет жизни и тебя! Как я могу ее забыть, как я могу полюбить кого-то другого? Это будет предательством! — из года в год повторял одно и то же отец на нетвердые дочкины попытки помочь вернуть полноту жизни.
— Какое же это предательство, пап? Мама была бы рада видеть тебя счастливым!
— Разве я несчастлив? Я счастлив: у меня есть ты, любимая работа, здоровье. Поверь, мне этого вполне достаточно.
— …Я часто вспоминаю, как мы разыгрывали с ней разные сказки с игрушками: я была всегда главным героем, а она всеми остальными. Я — Дюймовочка, а она и жаба, и крот, и ласточка. Мы даже плюшевые игрушки покупали специально для этого.
— А как ты изображала Марьюшку из «Финиста — ясного сокола», помнишь? Такая забавная была, когда ходила вокруг стола в гостиной, каждые три круга меняя обувь. Причем, тебе почему-то казалось, что эта обувь должна быть не твоя, и вечно вытаскивала мои ботинки.
— Да, — смеялась Варя, — совсем недавно вспоминала об этом.
— …А помнишь, пап, как мама обижалась на то, что ты катаешь на плечах только меня, и спрашивала: «А меня кто покатает?»
— Да, ее глаза тогда просто искрились лукавством, она всегда была очень непосредственна, — улыбался отец. — Когда мы только встретились, она была миниатюрной, как ты сейчас. Я ее с легкостью носил на руках и ей это безумно нравилось. Это уже позже она располнела. Думали, что после родов, со временем пройдет, а оказалось, что она больна.
— Ну, не надо, пап, — Варя не могла смотреть на отцовские слезы, обнимала его, прижимаясь к широкой груди, и они оба плакали, давая волю своим чувствам, не сдерживая своей тоски…
И так уже 20 лет: одни и те же слова, одни и те же воспоминания. Но в этот раз Варе показалось, что тоска не смогла овладеть ею как обычно. То ли время уже затянуло раны, то ли желание ее начало исполняться.
Оставив на скамейке горсть пшена для птиц, несколько конфет и большое красное яблоко для бомжей, которые обитали на кладбище, последний раз коснувшись холодного мрамора надгробной плиты, отец с дочерью пошли к машине. Какое-то время ехали молча по необычно пустынной загородной дороге. Слева вдалеке — лес, справа — поле до самого горизонта. Голубое небо, светло-желтое поле со скошенной травой, многоцветие осеннего леса. Варя следила за меняющейся картинкой, любуясь картинами природы.
Вдруг отец резко крутанул руль, так, что Варя ударилась о боковое стекло, тут же послышался глухой удар о корпус автомобиля, а потом машина встала.
— Нет, ты это видела?! — Илья Петрович с криком выскочил из машины. — Что делается!
— Пап, что случилось?! — ничего не понимая, перепуганная Варя вылетела из машины вслед за отцом.
— Ты только посмотри!
Отец показывал на крупного орла, распластанного на дороге неподалеку от машины. Он не шевелился, голова безжизненно лежала на асфальте, широкие крылья неестественно свисали вдоль туловища.
— Кто это, пап? Как он здесь очутился? — Вера тихонько, с опаской, подошла к птице, присела на корточки и протянула к нему руку, не решаясь дотронуться.
— Да я и не понял, что происходит! Вижу, откуда-то сверху на машину что-то несется! Ну, я и вывернул руль. Слава Богу, не разогнался. И на дороге не было никого, слава Богу! — успокаиваясь, отец присел рядом с дочерью. — Похоже, что это орел. Или сокол. Я не очень разбираюсь в птицах.
— Орел? Какой большой! Не думала, что они такие. А зачем он в машину летел?
— Варя, ну откуда я знаю. Может, охотился, целился в мышь, а попал в машину. Не рассчитал, бедняга. Надо его в сторону от дороги убрать и машину на обочину поставить, кстати, тоже. И успокоиться.
Отец обошел машину, пощупал небольшую вмятину от удара — он прошел по касательной — и стал отгонять машину с середины дороги. Варя, застыв с протянутой к орлу рукой, смотрела на эту неподвижную могучую птицу. Даже в таком беспомощном виде она выглядела мужественной и величавой. В голове стремительно проносились образы: мама, Финист — ясный сокол, картинки из визуализации желания, и слова Валерия Викторовича «в вашей жизни возникнут совпадения; для вас — это знак, что Вселенная поняла ваше намерение».
«А он живой вообще?» Неожиданно для самой себя Варя опустила протянутую руку на грудь орлу и почувствовала, как тихо бьется сердце под жесткими черно-бурыми перьями.
— Живой… Пап, его нельзя здесь оставлять, он — живой! — очнувшись, закричала она отцу. — Его надо в больницу!
— Тогда уж к ветеринару, а не в больницу, — тяжело вздыхая, проговорил Илья Петрович. — Свалилось на наши головы чудо!
Они достали из багажника старый плед, который на всякий случай всегда возили с собой, аккуратно переложили птицу и водрузили на заднее сиденье.
— Ох, Варвара, а если он очнется сейчас, что будем делать? И куда ты его потом денешь? В клинике его ведь не оставят, — ворчал отец, осторожно ведя машину.
— Ничего, пап, справимся. А потом я найду для него какой-нибудь клуб, где птицами занимаются. Я как-то видела по телевизору сюжет. Туда отдам. Не оставлять же раненую птицу на дороге умирать!
— Это ты права. Конечно, нельзя оставлять.
В ветеринарной клинике, выслушав взволнованный рассказ девушки, пожилой врач осмотрел обездвиженное тело орла, прощупал крылья, посмотрел в закатившиеся глаза, и как ни в чем не бывало, словно орлов ему приносят каждый день, спокойно начал объяснять:
— Это беркут, самый крупный орел. Взрослая, но еще не старая, очень крупная особь, самец. Его организм сильно истощен. Похоже, что давно не ел. Общая слабость и снижение зрения, видимо, привела к тому, что он «промазал», охотясь на кого-то. Удар был сильный, несмотря на то, что прошел по касательной — орлы в пике могут до трехсот километров в час скорость развивать. Поэтому сейчас он в болевом шоке. Вполне вероятно сотрясение. По первому впечатлению, кости целы, но сильно ушиблено правое крыло. Конечно, он нуждается в уходе. Когда к нему вернется сознание, необходимо полноценное питание, чтобы дать организму силу. Отпускать его сразу было бы глупо, — врач помолчал и постучал ручкой по столу. — Вообще, странный случай. Орлы успешные хищники, представить сложно, почему он такой слабый. Только если его взаперти держали какие-нибудь нерадивые хозяева из новомодных охотничьих клубов. Наразводят птиц, бессовестные, а потом издеваются. А ведь беркут — исчезающий вид.
У Вари в душе все похолодело. «Как такую птицу можно в клетке держать, да еще и не кормить? Какими же сволочами люди бывают!»
— А сколько ему лет, вы можете определить? — поинтересовался отец.
— Этому лет двадцать. А вообще они и до тридцати могут дожить.
— А чем они питаются? Только мясом?
— Конечно, они же хищники. Мясом мелких зверей, в основном. Хотя этот, думаю, и зайцев ловил, не напрягаясь, и на более крупных зверей нападал.
— И как быстро он придет в норму, если его откормить, когда его можно будет выпустить?
— Вот этого я сказать не могу… Вам подсказать телефоны приютов?
— Нет! — испуганно прокричала Варя. — Я его сама выхожу!
Отец удивленно посмотрел на Варю, но промолчал. Только когда сели в машину, спросил:
— Что с тобой происходит в последнее время? Ты как-то изменилась. Что тебя дернуло оставить птицу себе, когда врач предлагал помощь? Когда беркут очнется, он и напасть на тебя может — у него же с головой не все в порядке.
— Пап, ты слышал, что сказал врач про клубы? Отдать птицу туда, чтобы над ним снова издевались? Я его выхожу и выпущу, — твердо сказала Варя. — Квартира у меня огромная, места хватит и мне и ему. Притом еще и на 28 этаже — увидев небо, он быстрее поправится.
— Что ж у меня за дочь?! Упрямая, в кого только?
— В тебя, папуля! — услышав усмешку, Варя поняла, что ее решение все же принято, с облегчением выдохнула и подыграла. — И орел на тебя похож! Такой же большой, умный и сильный.
— Ай, лиса-лиса, — засмеялся отец. — Хорошо, я тебе к вечеру принесу стойку для него, и цепочку к лапе прикрепим, чтобы он сильно по квартире не метался. Здоровье дочери мне все же важнее.
***
Беркут очнулся ночью. Он приоткрыл глаза, с трудом возвращаясь из темноты и пустоты забытья. Попытался пошевелить хвостом, потом крыльями — правое отозвалось сильной болью, левое приподнялось над поверхностью и бессильно упало. Он чуть повернул голову и попробовал сфокусировать взгляд на ближайшем предмете. Хотя вокруг было довольно светло, он не смог понять, что увидел: не то дерево, не то куст — какой-то толстый, блестящий ствол без веток, а наверху поперечная жердь. Не слышно ни шума ветра, ни привычных звучаний природы, только какой-то странный гул, в котором нельзя разобрать отдельных звуков. Под телом что-то приятное, мягкое и теплое, вроде мха или оперения любимой. «Милая?.. Где я?»
Беркут вновь впал в забытье.
***
Варя весь вечер вчера провела рядом с птицей. Уложив его на том же пледе неподалеку от окна, она села на диван с ноутбуком и шерстила интернет, собирая информацию о беркутах. Среда обитания, численность, внешний вид и особенности строения организма, размножение, охота, рацион, полет… Чем кормить птицу в условиях домашнего содержания, как ухаживать, как правильно реагировать на его поведение...
Отец, оказывается, был абсолютно прав, когда вечером притащил металлическую стойку для птиц. Они крепко прикрутили ее к полу, надели на лапу орла кольцо, и недлинной цепочкой пристегнули ее к стержню. Теперь, даже когда тот очнется, далеко улететь не сможет, не причинит вреда ни Варе, ни себе, но сможет при желании посидеть наверху.
Девушка специально сходила в магазин и купила для птицы курицу. Решила, что за мышами в зоомагазин сходит тогда, когда ему станет лучше. Потом позвонила своей заместительнице и предупредила, что на неделю берет отпуск. С ощущением не зря прожитого дня улеглась на свою кровать, чутко прислушиваясь к звукам из угла рядом с окном, и еще долго думала: «Как складываются обстоятельства! Кто бы мог подумать, что Вселенная пошлет мне именно такой, странный знак. Хорошо, что папа был рядом, а то бы я растерялась. Но теперь уж я подниму эту птицу на ноги, точнее, поставлю ее на крыло». Про ежедневную визуализацию она даже не вспомнила.
Утром Варя проснулась от стучащего по стеклам дождя. За окном было пасмурно. В углу по-прежнему неподвижно лежало тело орла. На секунду Варе стало страшно, что он умер. Она быстро подошла к птице, присела и осторожно погладила его голову, потом положила руку на грудь и ощутила биение сердца.
— Что же ты все никак из шока не выйдешь, сокол мой ясный? — огорченно вздохнула девушка. — Ты ж такой сильный… А может тебе мяска принести, может ты запах учуешь и очнешься?
Варя отрезала пару небольших кусочков курицы, положила их на тарелку и поставила к голове птицы.
— Ну? Чуешь мясо? — Беркут не шевелился. — Ну, что же ты? Очнись.
Варя осмелела и принялась с любопытством изучать птицу: провела пальцем по его клюву, погладила гладкие бурые перья на спине, коснулась мохнатых ног, очень осторожно потянула за правое крыло, пытаясь его положить, как ей казалось, чуть удобнее. Тут птица дернулась и беркут открыл глаза. Варя опрокинулась назад, испуганно вскрикнув.
Орел посмотрел на нее круглыми коричневыми, чуть замутненными глазами, и встрепенулся, пытаясь подняться. Еле взмахнул крыльями и тут же их опустил.
— Бедный, тебе больно? — Варя бросилась к птице, укладывая его больное крыло. — Но молодец, очнулся! Лежи пока, не беспокойся, сил набирайся. Я тебя не обижу. На-ка, поешь.
Девушка пододвинула к клюву тарелку с мясом и на всякий случай отошла на пару шагов назад. Орел посмотрел на мясо, потом на девушку и закрыл глаза. «Какой же прекрасный мне снился сон! Мое родное, уютное гнездо, выстланное травой, сухим мхом и зелеными веточками сосны; тыкающиеся в грудь пушистые птенцы; теплый ветерок ласкал перья. И вдруг эта боль! Значит, я все еще на земле. Очередная попытка закончилась неудачей. А еще, кажется, я у человека. Хуже не бывает. Надо отсюда выбираться и пробовать еще раз…»
Он собрал все свои силы и снова встрепенулся, взмахнул крыльями теперь уже мощнее и резче. Превозмогая боль в крыле, приподнялся над полом и рванул к окну, но что-то его крепко держало на одном месте. Через несколько секунд отчаянного биения крыльями орел, обессиленный, упал на плед.
— Орлик, ну пожалуйста, не надо, ты же крыло себе повредишь сильнее. Успокойся, не нервничай. Попробуй мяса. Или тебе водички принести? Погоди…
Варя, конечно, была перепугана, шутка ли — живой хищник у тебя в квартире. Но одновременно она и восхищалась беркутом. Ее поразила красота и мощь тела, и это несмотря на то, что, как говорил доктор, он был очень слаб. Расправив огромные, двухметровые крылья, орел несколько раз бил ими по подоконнику, пытаясь улететь. Варя знала, что ему больно, тем больше такое стремление к свободе вызывало в ней уважение.
Она принесла с кухни миску и придвинула ее к успокоившемуся беркуту. Тот посмотрел на воду, потом поднял глаза на девушку. Их взгляды встретились и в блестящих коричневых глазах беркута, прикрытых надбровной складкой, Варвара увидела отнюдь не грозность или страх, а тоску и глубокую душевную боль.
— Господи, как же над тобой, видимо, издевались, что у тебя даже слезы в глазах стоят! Пожалуйста, не бойся меня, я не сделаю тебе плохого, и как только ты поправишься, сразу отпущу. Вон, видишь за окном какое небо? — махнула рукой на окно девушка. — Сегодня оно в тучах, а завтра будет синим, вот увидишь!
«Почему я не могу взлететь? Почему меня здесь держат? Что ей от меня надо? Чего она хочет? Зачем машет своими руками? Что, вообще, происходит? Почему я не в небе, почему не в гнезде?»
Орел поймал обеспокоенный и ласковый взгляд девушки и замер. Ему на мгновение показалось, что на него смотрит его орлица, смотрит прямо в душу, проникая взором до кончиков когтей на ногах, до самых крайних перьев на крыльях. Этот взгляд он узнал бы из тысячи других. Он не мог ему сопротивляться. Вся решимость и нервозность в одну секунду покинули орла, и он растерянно опустил голову. Тут же глаза застила темнота, в висках раскатисто застучала кровь, и сквозь гул, не покидающий его после удара о машину, беркут услышал:
— Знаешь, я очень бы хотела увидеть, как ты вылетишь в это окно, широко расправишь крылья и будешь парить в высоте над городом. Должно быть это так красиво!
Орел снова поднял голову и посмотрел на Варю: звуки ее голоса, оказывается, имеют смысл. Конечно, это не милый слуху клёкот любимой, и уж тем более не ее призывный посвист, но тоже вполне содержательные звуки. В горле у птицы вдруг засвербело, он понял, что сильно хочет пить.
— Только сначала ты должен поправиться и набраться сил. Давай же, вставай, не хочешь курицы, попей хотя бы водички. Завтра я тебе мышек принесу.
Беркут с усилием поднялся на ноги, подтянул крылья, медленно подошел к миске и, сделав два глотка, снова упал.
— Вот молодец! Вот умница! — Варя чуть в ладоши не захлопала от радости. — Ты мой хороший!
К обеду орел практически освоился на новом месте. Больше не пытаясь взлететь, он лежал, следя за перемещениями и слушая щебет хозяйки его клетки. Ближе к вечеру даже поддался на уговоры и съел кусочек невкусного куриного мяса.
«Странная вещь — эта жизнь. Когда ты от нее уже ничего не хочешь, и ничего не ждешь, она вдруг начинает тебе преподносить сюрпризы. Кажется, что судьба хочет любыми средствами удержать тебя на этой земле. Зачем? Откуда у этой самочки взгляд моей орлицы? Разве такое вообще может быть? Мне это померещилось или это моя любимая с небес помогает мне, напоминает о себе и зовет? Тогда почему она выбрала человека? И зачем мне нужно понимать то, что она говорит?.. А вообще, нужно ли мне пытаться разгадывать эти события? Ведь я для себя все уже давно решил и не собираюсь менять свое решение. Умирать от голодной смерти на глазах этой самки я себе не позволю, это ниже моего достоинства. Значит, надо думать о том, как отсюда выбраться. Цепочка, которая меня держит, конечно, прочная, но я буду ее долбить клювом, рвать когтями. Только надо набраться сил… А может быть хозяйка клетки меня сама отпустит, ведь она так говорила…»
***
Вторник Варя практически летала от счастья. Рядом с беркутом она почему-то стала испытывать забытые детские переживания полноты и насыщенности жизни. Ей стало впервые за много лет интересно жить и что-то делать: не как положено и кем-то заведено, а как хочет она. Ей нравилось просто следить за птицей и видеть, что он так же внимательно за ней наблюдает. То, что ситуация для нее была, мягко скажем, странная, и она никогда не представляла себе, что сможет дома держать такую огромную птицу — Варю почему-то не смущало. Не вызывали сомнений и те действия, которые она совершала для орла. Утром он хорошенько поел курицы, поэтому в обед Варя помчалась за мышами и кроликом на птичий рынок. У нее даже страха и брезгливости не возникло, что она покупает их в качестве еды! Раз аппетит проснулся, значит, пора кормить тем, что ему нравится. Купила сразу десяток мышек и очаровательного кролика. Принеся домой, вытащила сначала мышку и бросила в сторону беркута.
Охотничий инстинкт орла поразил! Жесткий, уверенный взгляд тут же взял на прицел растерявшуюся мышку и уже через мгновение хищник держал ее в когтях и рвал клювом на части. Сцена до глубины души потрясла Варю. Насколько же силен инстинкт у этих птиц! Какую невероятную силу природа заложила в обычную птицу!
Таким образом беркут уничтожил шесть мышей, после чего скромно отошел к шесту, как показалось Варе, при этом благодарно посмотрев на девушку.
— Знаешь, после таких сцен у меня язык не поворачивается называть тебя орликом. Надо тебе имя дать соответствующее… Слушай, а давай ты будешь Финистом?
Вечером в гости к Варе, узнав о птице, напросились подруги. Полина пришла в ужас от засохших каплей крови от растерзанных Финистом мышей. Она долго причитала, глядя на съежившегося в клетке кролика, и постоянно качала головой, не понимая Вариного увлечения. Лариска восхищалась красотой и взглядом птицы, разглядывая его с безопасного расстояния. Но тоже не понимала, зачем Варя взяла на себя такую обузу, и как она не боится быть рядом с этим чудовищем.
— Ну что делать, эта птица ест животных. Не кормить же его манной кашей с ложки. А кровь ерунда, все равно ремонт скоро делать. Девчонки, это только кажется, что он страшный. На самом деле, он умный и спокойный. Видите, даже не шелохнется, — Варя подошла к орлу и протянула к нему руку. Беркут вдруг зашевелился, расправил крылья и взлетел на подставку шеста. Там удобно устроился и вновь замер.
Все трое дружно отпрянули от птицы.
— Нет, он конечно красавец и все такое, но все равно, ты нас удивляешь, Варвара. Он же монстр, тебя съест — взглядом не моргнет.
— Да ну вас, девчонки, трусихи вы.
После того, как подруги ушли, Варе позвонил Алекс, и они договорились, что завтра он подойдет к ней, чтобы показать эскизы проектов. А уже поздно вечером раздался звонок от Игоря. Глядя на определитель номера на мобильном, Варя несколько секунд размышляла, брать ли ей трубку. Сбросила. Звонок повторился. «А что если рискнуть? Что если мое желание Вселенная уже начала осуществлять, а я и не знаю, и не пойму никак иначе».
— Да, Игорь, я тебя слушаю, — ответила она на вызов. Сидящий на шесте орел встревоженно затоптался и завертел головой. — Что тебе нужно?
— Здравствуй, Варя, — тон Игоря был подчеркнуто вежливым. — Могу ли я узнать, какое решение ты приняла касательно нас?
— Игорь, а ты до сих пор не догадался? Уже неделя прошла, — Варя вдруг ощутила, что ни капли не волнуется и не переживает. Она была спокойна и уверенна, словно уже миллион раз оставляла мужчин и отвечала на их претензии и глупые вопросы.
— Значит, ты не мучаешься виной, не осознала своих ошибок, а банально кинула меня? — голос Игоря стал раздраженным.
— Да, ты правильно понял, — потрясенная своей твердостью и смелостью, рубила словами Варя. Она испытывала наслаждение от своей силы и могущества. — Не звони мне, пожалуйста.
В трубке послышались короткие гудки.
— Йес! Ты это видел, Финист? Я смогла! У меня получилось! Мне было не больно. Мне все равно! Мое желание сбылось!
В порыве чувств Варя бросилась к орлу и обняла, но тут же отскочила, вспомнив, что это все же птица. Орел остался неподвижным, только приоткрыл клюв и тихонько, тоненько пискнул.
— Что? Ты со мной разговариваешь? Спрашиваешь, что за желание у меня сбылось? — хитро улыбаясь, подмигнула беркуту Варя. Ее распирало от счастья. — А вот я тебе сейчас расскажу — никому не рассказывала, а тебе расскажу.
И девушка в красках и лицах поведала Финисту историю про тренинг, желание, которое она загадала; рассказала о своей жизни и о желании найти настоящего мужчину; пожаловалась ему на то, что видимо она не вовремя родилась с такими представлениями и ей придется до конца дней своих терпеть странную любовь, которую ей могут предложить современные мужчины.
— Нет, я, конечно, могу и их понять: современная жизнь не слишком благоприятствует для романтических отношений, скорее, препятствует. Но кто как не мужчины такой эту жизнь и сделали, а? И потом, одно дело: работа, на которой и большие стрессы, и постоянная конкуренция, и сложности с людьми, — но семья-то причем? Вот, мой отец — последний настоящий мужчина! — никогда не считал семью чем-то вроде убежища, в котором можно скрыться от внешнего мира или чего-то от нее поиметь. Наоборот, он умел и сам свою жизнь устроить, добиваться своих целей — по-твоему, стать настоящим охотником — и одновременно быть для своих любимых защитой и опорой. Когда он с работы приходил, вокруг него начинала вертеться вся моя жизнь. И мамина тоже. Он нам столько внимания и заботы давал, что невозможно было их держать в себе и мы возвращали ему еще больше своей любви… Теперь же каждый живет сам по себе. Если и живут вместе, то только потому, что им это удобно. А может так и надо, а, Финист? Времена меняются и природа человеческая тоже. А я просто выродок.
Беркут спокойно сидел на своем месте и, казалось, очень внимательно слушал Варин монолог. Иногда он издавал тихие звуки, похожие на плач, словно отвечал и сопереживал рассказчице.
«Я никогда не думал, что человеку так сложно жить», — слушая девушку, думал орел. — «Смотришь на них сверху, издалека, и кажется, что они всего лишь мелкие, снующие мыши, ищущие себе корма, прячущиеся в свои норы. Что ими, как и всеми животными тварями, руководит природный инстинкт. А тут все, оказывается, гораздо сложнее… "Ты должна понять, Варя, что жизнь — это естественный процесс, давно расписанный и — увы — не нами, и нет смысла над ним переживать, есть смысл его прожить"… Но, похоже, она меня не слышит или не понимает. Жаль самочку».
— Надо же, — удивилась себе Варя, — еще неделю назад я бы в этом месте разревелась от жалости к себе и к мельчающему миру, а сегодня меня это не волнует. Это ж здорово, Финист! Я тебя заболтала совсем, ты, наверное, проголодался уже. Что скажешь насчет зайчика?
***
Алекс явился к Варе на следующий день к вечеру. Варя как раз только покормила беркута и он дремал на своем привычном месте. Услышав звонок в дверь, птица встрепенулась, а когда дизайнер прошел в квартиру и вовсе замахал крыльями. Алекс, увидев орла, удивился.
— Знаете, Варвара, у меня о вас сложилось несколько иное мнение: вы мне представлялись довольно романтичной женщиной, хотя и строгой. Но что вы к тому же еще и авантюристка — я бы никогда не подумал.
Варя улыбнулась.
— Вы правы, Алекс. Я не авантюристка. Была. А теперь, кажется, становлюсь.
— Что же случилось, если не секрет? — с любопытством спросил мужчина.
— Я бросила своего жениха и теперь свободна.
— Вот как? — Варе показалось, что этот вопрос прозвучал слишком уж заинтересованно. — Так, может у вас сменились и требования к дизайну?
— Нет, требования остались прежними, просто временно, пока у меня живет эта птица, я не буду запускать ваш проект в реализацию. Так что, показывайте эскизы, обсудим их и на время отложим. Но за сделанное я вам, безусловно, заплачу.
Они уселись за стол смотреть эскизы, а беркут за спиной продолжал обеспокоенно переминаться с ноги на ногу и тихонько посвистывать. Когда же Алекс придвинулся к Варе и как бы невзначай приобнял, положив руку на спинку стула, орел захлопал крыльями и взлетел над стойкой.
— Ого! — прикрывая замешательство и испуг, рассмеялся мужчина. — Похоже, ему хочется участвовать в обсуждении дизайна.
Варя тоже была удивлена странной реакцией орла.
— Наверное, просто мы ему мешаем спать, — высказала первое попавшееся оправдание поведению птицы Варя.
— Ишь, какой недотрога.
Более выказывать знаки внимания Варе Алекс не решился, и беркут остаток их встречи провел, мирно посиживая на своей жерди. Когда дизайнер ушел, Варя подошла к птице и посмотрела прямо в глаза.
— Как прикажете понимать, Финист? Неужели это ревность? — В ответ орел вдруг захлопал крыльями и закричал. — Ах, вот оно что! Ты полетать просишься! А не рано, Финист? Ты еще не вполне поправился.
С одной стороны, Варе очень хотелось посмотреть, как летает птица, но с другой, она понимала, что беркут еще слаб, чтобы совсем отпустить его. За незанавешенными окнами квартиры чернел осенний вечер, и девушка подумала, что может рискнуть отцепить птицу и дать ему полетать по комнате, «даст Бог, темные окна отпугнут орла и он не станет в них биться как осенняя муха».
— Давай так, я сейчас закрою все, и отцеплю тебя от стойки, а ты полетаешь по комнате, попробуешь свои крылья. Согласен?
Орел оставался неподвижным. Варя обошла квартиру, закрыла окна, вернулась вновь к замершему беркуту, медленно отщелкнула замок, бросила короткую цепочку вниз и отошла. Какое-то время птица сидела на своем насесте. Потом осторожно, небыстро, орел приподнял плечи и распустил свои крылья. Тихонько что-то проклёкал, сделал несколько несмелых махов и оторвался от жерди. Не торопясь сделал круг по квартире, сильно и порывисто взмахивая крыльями.
Девушка с трепетом смотрела на огромную птицу, так грациозно, хотя и не очень уверенно держащуюся в воздухе. Ей почему-то подумалось, что именно в этих гордых и величавых птиц природа вложила все наиболее прекрасные качества, а вовсе не в человека. И даже если сейчас орел вдруг решит разбить окно, все равно будет прав в своей независимости, несмотря на кажущуюся глупость и безрассудность поступка.
Тем временем, орел под пристальным взглядом Вари сделал еще круг и аккуратно вернулся на место.
— Какой же ты молодец, Финист! Выходит, что твое крыло почти и не болит уже. Только сил еще маловато. Но это не беда, я скоро тебя откормлю. Тогда и отпущу. — Варя снова прицепила цепочку к шесту, орел даже не пошевелился. — Я вот не пойму, ты такой умный или просто послушный? Привык, что твои бывшие хозяева тебя наказывали?
Беркут вновь заклекотал, потряхивая кончиками крыльев.
— И ведь не узнаю я никогда твою историю, — с сожалением вздохнула девушка. — Поправишься скоро и улетишь…
«И что я тогда буду делать? Ну, переживать я точно не буду, хоть это хорошо. Но вот зачем и как жить дальше, я так и не понимаю. Ради работы? Это вряд ли… А что если попытаться найти себе какое-то увлечение, говорят, помогает?.. Завести котенка или собаку?.. Нет, это все так мелко. Жить ради любимого… А кого я люблю кроме отца? Никого, пожалуй. Жить ради отца? Ему уже 65. Пока он жив, я могу попытаться сделать его счастливее. Могу выйти замуж и родить ему внука, ведь он так о нем мечтает. А что? Мужчины меня теперь не волнуют, влюбляться в них я не собираюсь. Почему бы рационально и трезво не принять чьего-нибудь предложения…»
***
Следующие два дня пролетели незаметно и радостно для Вари. Она с азартом и нетерпением, чтобы поскорее увидеть результат своей заботы, кормила беркута, скупив по близлежащим зоомагазинам всех мышей и кроликов. Еще несколько раз отпускала орла полетать по своей необжитой квартире, позволяя тренировать крылья. Хлопала в ладоши от восторга, глядя на уже плавный и уверенный полет беркута.
В четверг посмотреть на «чудо, из-за которого теперь надо машину ремонтировать» заходил отец, по-прежнему беспокоившийся за дочку. Увидев радостную Варю и вполне адекватную птицу, выслушав заверения дочери до воскресенья выпустить орла, успокоился.
А в пятничный вечер, когда за окнами вновь стало темно, в дверь квартиры позвонили. Варя никого не ждала, поэтому с неохотой оторвалась от фильма, который смотрела сидя на диване, закутавшись в пуховое одеяло с новой кровати. Беркут привычно засвистел на жердочке, зашуршал крыльями.
— Игорь? — не поверила своим глазам Варя, открыв дверь. — Что ты тут делаешь?
— А где же здрасьте? — дыхнув перегаром, несвязно ответил мужчина и завалился в дверь, оттеснив девушку в сторону. — Или ваше царское величество не снисходит до простых людей с такими почестями?
— Что с тобой? Ты совсем пьян!
— И что? Да, я пьян. А ты трезвая. Ты всегда трезвая. По жизни! Все только разумом и своими дурацкими правилами морали живешь. Напиться как следует и то не можешь. Гы-гы-гы…— как конь заржал Игорь и ввалился в комнату.
Варю забила нервная дрожь, руки вмиг похолодели, а к горлу от страха подступил комок, который никак не удавалось сглотнуть. Она быстро прошла за Игорем в комнату и встала неподалеку от беркута, опасаясь, что мужчина полезет на него с руками. Птица неподвижно сидела на своем месте, внимательно наблюдая за людьми. Со стороны могло показаться, что ему все равно, что тут происходит, однако, Варя уже знала этот сосредоточенный и острый взгляд охотника.
— О! Какие люди! — увидев беркута, Игорь стал подходить к нему. — Птичка-птичка, скажи, хорошо тебе с ней? Она ведь не курица, так чего ты с ней сидишь? А-а, так она тебя привязала! Гы-гы-гы... Только так она и может мужика удержать.
— Игорь, прекрати сейчас же и уходи отсюда. Ты пьян и несешь бред!
Варя едва держала себя в руках от гнева. Так хотелось схватить какую-нибудь тяжелую вещь и ударить этого мерзкого, опустившегося до пьяных разборок с женщиной му.. — да какой там мужчина? — мудака! Варя попятилась еще ближе к беркуту. Игорь, игнорируя ее слова, продолжал разговаривать с птицей.
— Ты понимаешь, птичка, мне досталась женщина — кремень. Я на нее на собственном дне рождения наорал, а она хоть бы что! Молчит, зараза: ни тебе скандала, ни ползанья на коленях, чтобы простил, как нормальные бабы делают. Чувств — фьють — нету. И на меня ей глубоко наплевать, — Игорь, пошатываясь и размахивая руками, постепенно приближался к девушке.
— Игорь, я тебе сказала, уходи, — Варя уже почти вплотную подошла к птице и застыла на месте, приготовившись в любой момент закрываться от удара. — Да, я тебя не люблю. Не трать на меня время, ищи себе «бабу», а меня оставь в покое.
— В покое?! Не любишь?! Только о себе и думаешь! А если я люблю, а? Если я тебя хочу! Ты об этом не подумала?! — Игорь сделал еще один шаг и протянул руки, пытаясь схватить Варю в охапку.
И тут произошло что-то невообразимое. Сидевший до этого абсолютно спокойным, беркут вдруг резко взмахнул крыльями, потоком воздуха всколыхнув распущенные волосы девушки, поднялся в воздух и опустил свои острые, жесткие когти на плечи нежданному гостю. Игорь, едва удержавшись на ногах, сгорбился и дико заверещал от боли и неожиданности. Беркут держал его за плечи, как пойманную жертву, и яростно хлопал крыльями прямо у него над головой. «Только бы он его клювом по голове не ударил», — в ужасе думала хозяйка, глядя на эту сцену. «Жертва» неуклюже и беспомощно отмахивалась руками, пытаясь сбить охотника, но это было не просто. Через пару секунд до Игоря дошло, что надо просто отойти, ведь птица на короткой цепочке, и он резко дернулся к двери. Затрещала рвущаяся от когтей беркута ткань куртки, послышалась матерная брань убегающего мужчины и все вдруг для Вари стихло. В глазах потемнело, комната поплыла, и девушка упала без чувств на пол…
***
Очнувшись через какое-то время, Варя увидела перед собой спокойно сидящего на шесте орла, — он смотрел на нее. Голова гудела, в глазах мелькали черные точки, сердце мелкой дробью колотилось в висках. Девушка тихонько приподнялась на руках — в голове зашумело сильнее.
«Такого у меня еще не было», — наконец сглотнув застывший в горле комок, глубоко вдохнула девушка, сердце отозвалось резкой болью, и тут же стихло. — «Черт, опять начинается!»
Варя попробовала сделать еще один вдох, медленно и осторожно заполняя легкие воздухом — привычного в подобных случаях отклика от сердца не последовало. «Неужели не болит?» Она вновь и вновь вдыхала воздух — сердце никак не реагировало. Это было очень странно. Обычно такие нервные срывы для нее оборачивались острой сердечной болью. Она даже подумывала уже идти к врачу. А вот сегодня, после такого скандала — и ничего! «Боли нет?.. Боли нет… Боли нет! Господи, неужели?» Варя не могла поверить собственной догадке.
Пошатываясь, она дошла до распахнутой настежь входной двери и захлопнула ее. Потом пошла к кухонному столу, взяла нож и, зажмурилась, готовясь резко полоснуть ножом по пальцу. Беркут, увидев, как взяла нож Варя, настороженно расправил крылья, и тихонько заклекотал. Сквозь гул и шум, все еще заполнявший голову, Варя услышала непонятно откуда идущие слова:
— Ну, что ты там делаешь, Варвара? Положи нож на стол, иначе мне придется порвать эту цепочку.
От неожиданности Варя дернулась, ноги сами подогнулись и она плюхнулась на стул. Силясь понять, откуда послышался голос, она долго, бессмысленно смотрела на беркута. Желая избавиться от наваждения, покрутила головой и тут заметила струйку крови, льющуюся из ранки на пальце.
— Ч-черт! Да что происходит? Я не чувствую боли. Вообще не чувствую боли! Никакой! Это у меня желание так по-идиотски сбывается что ли? А голос откуда? Слушайте, я не подписывалась на такие «приложения» к желанию. Я не хочу с ума сойти!
Варя беспокойно металась по кухне: смывала холодной водой кровь, лихорадочно ополаскивала нож, садилась за стол, тупо глядела на палец и проступающую вновь и вновь кровь и снова бежала к раковине. Про визит Игоря она уже успела забыть. Беркут тихо наблюдал за девушкой. Наконец, кровь остановилась, голоса Варя больше не слышала и, выпив на всякий случай корвалола, девушка уселась на диван, закутавшись в одеяло. Ее знобило. В голове, так же как несколько секунд назад она по кухне, лихорадочно носились мысли. «Ну, Валерий Викторович, помог… Неужели желания и правда так легко сбываются? Только нелепо как!.. Что же теперь со мной будет?.. А может это не навсегда?.. А если мне попробовать перехотеть?.. Завтра же ко врачу пойду. Хотя причем тут врач, надо к психологу.. Или к психиатру сразу?..»
— Черт! Черт! Черт! — в сердцах закричала Варя. Подняла глаза на орла, тот неотрывно следил на ней. — Ну, что ты смотришь на меня, я похожа на сумасшедшую, да?
— Да, — вновь послышался в ушах чей-то голос,— когда нервничаешь, всегда походишь на слабого мыша.
— Господи, так значит, мне не мерещится?! — Варя без сил повалилась на диван. Такое количество невообразимых, выходящих за рамки естественного событий ее совсем выбило из себя. — И долго ты так меня слышишь?
— Почти с самого начала. А чему ты удивляешься, разве это ненормально — слышать того, кто рядом с тобой?
Варя усмехнулась. Запредельные эмоции сняли с ее психики все тормоза, и она уже не задумывалась ни о странной ситуации, в которой оказалась, ни о том, что говорит с птицей, и уж тем более о том, что именно ему говорит.
— Среди людей — да. А у птиц по-другому?
— У птиц по-другому. Если я не буду слушать других, то скоро обязательно попаду в неприятную ситуацию.
— А-а… — протянула Варя. — И все это время ты со мной разговаривал, а я тебя не слышала?
— Да.
Вдруг почувствовав, что замешательство окончательно ее отпустило, а любопытство распирает так, что даже жарко, Варя вновь села на диване, скинула с плеч одеяло и с интересом начала расспрашивать орла:
— Слушай, Финист… Кстати, ты не против такого имени? Так звали сказочного сокола, которого я в детстве очень любила. — Беркут одобрительно кивнул. — Отлично!.. А скажи, почему ты бросился на Игоря? Ну, того му… кто сегодня приходил, в общем. Ты меня защищал?
— Этот самец был слишком агрессивен. Его взгляд излучал страх и ненависть. Он — не охотник, он — жертва. Жертве не место с самкой.
Варя от таких слов снова открыла рот. Ничего себе теория у птицы!
— Так ты ревновал что ли?
— Варвара, я не знаю, что такое «ревновать». У нас все проще: если самец жертва, он должен умереть, а не распускать хвост. Все равно у него не будет здорового потомства. Природа заложила это правило в кровь.
— Ну да, выживает сильнейший… А что тогда ты крыльями хлопал, когда Алекс приходил? Он тоже не охотник?
— Он охотник, но у него другая самка. Я просто напомнил, что она может считать твои следы.
— Считать мои следы, как это?
— Самки чувствуют это своим хвостом. А у людей это разве не так?
— Ну, если ты заметил, у меня нет хвоста, — засмеялась Варя. — Но ты прав, что-то такое есть и у нас. Только в душе... Послушай, Финист, а как оказалось, что ты промахнулся мимо цели и попал под машину?
— Мне бы не хотелось об этом говорить, — затоптался орел на жерди.
— Почему? Тебе стыдно? Тебе не должно быть стыдно. Ты был очень слаб, так сказал доктор.
— Да, я был слаб. Но я сам захотел этого.
— Чего захотел? — не поняла Варя.
— Захотел быть слабым, — отрезал орел.
— Все равно не понимаю. Расскажи мне. Пожалуйста. Ты знаешь обо мне все, ты стал мне самым близким че.. живым существом, с которым я общалась в последнее время. Ты меня защищал перед обидчиком как друг, ты внимательно выслушивал мои ежедневные бредни… И у тебя такие грустные глаза… И после этого ты сможешь молчать?
Беркут какое-то время безмолвствовал. Варя требовательно смотрела на него.
— Я прожил уже 21 весну и 22 осени. Я был хорошим охотником. У меня была лучшая самка, которую я очень любил. У меня все в прошлом…
— Любил? Почему любил? Разве у птиц любовь, а не инстинкт?
— По-разному. У кого-то только инстинкт. Но у тех, кого природа наградила живой душой, есть и любовь. У меня тоже была живая душа и любовь, но мою самочку убили. В наших местах тогда как раз шла охота… — на блестящие глаза беркута опустилась складка кожи, такая, какую видела Варя, когда он ожил. В их темной глубине ей снова почудилась безмерная тоска и боль.
— Ты по ней тоскуешь?
— Нет смысла тосковать, нет смысла переживать. Есть смысл действовать. Самец должен действовать, а не страдать. Поэтому я действую, — жестко затряс крыльями беркут.
— Так ты не промахнулся по цели, ты хотел умереть под колесами нашего автомобиля? — осенило наконец-то Варю.
— Да.
— Вот это да!.. А зачем же бросаться под машину, упал бы просто камнем вниз с высоты?
— Память тела. Я не могу этого сделать.
— Не можешь?
— Когда мы рады или добиваемся самочки, то устраиваем гонки — летаем так, чтобы дух захватывало, понимаешь?
— Да, я читала об этом.
— Набираем высоту, а потом срываемся вниз в пике, — увлекшись, орел развернул плечи и прижал концы крыльев к хвосту, словно он сейчас тут собирается спикировать на пол, — у самой земли резко разворачиваемся и так же отвесно — вверх. И так ныряем несколько раз… Тело помнит, понимаешь? Я несколько раз пытался упасть, но у земли тело перестает меня слушаться, и я устремляюсь вверх.
— Да, незадача, природа все предусмотрела, — задумчиво проговорила Варя.
Ей все больше и больше нравился этот беркут, рассуждающий как взрослый и зрелый человек, а не глупая птица. Она стала замечать, что ей хочется поделиться с ним своими мыслями и чувствами еще более свободно и открыто, чем она рассказывала ему, еще не зная, что он все понимает. Хочется высказать все свои странные идеи и впечатления, которые возникали тут же, по ходу разговора. Захотелось порассуждать на темы, которые последний раз она обсуждала на семинарах по философии в университете. С другими людьми такие ощущения у нее возникали не раньше, чем через полгода после тесного общения, если вообще возникали.
— Живая душа сильнее природы. А мертвой душе она и вовсе не указ. — У Вари мурашки побежали по спине от таких слов, а орел холодно продолжал. — Только на это нужно время. Время — ключ ко всему.
— Скажи, а как вам удается такое вытворять? Почти отвесное падение и вдруг снова вверх. Такая реакция быстрая?
— Я же говорю, все дело во времени. Когда мы бросаемся в пике, время начинает течь медленнее. Когда время течет медленнее, сознание успевает отдать все нужные телу команды. Включается автопилот, понимаешь?
— Нет. Мне такое не знакомо. У меня время всегда течет одинаково, — отрицательно покачала головой девушка. — Разве что, когда мне что-то интересно делать, то время как бы растягивается, течет медленнее, и я успеваю многое. Но в такие моменты я управляю сознанием.
— Клюх-клюх, — зашевелился на жерди беркут. — Это то же самое! Но тебе только кажется, что ты управляешь собой, тобой управляет идея, заложенная глубоко в сознании, и ты действуешь автоматом. Ты не можешь этого заметить, потому что времени у тебя слишком много — целые минуты! А у нас секунды!
— И что же? Ты много раз падал вниз, пытаясь отучить свое тело взлетать, и у тебя ничего не получилось?
— Да.
Перед Вариными глазами вдруг предстала картина отчаянного падения орла, завершающегося стремительным взлетом, его измотанное от бесконечных попыток, почти каменное тело и глубокий, разочарованный взгляд блестящих глаз.
— И теперь ты у меня… и это мы помешали тебе уйти из этой жизни достойно, вернуться к своей любимой.
Беркут молчал. Значит, Варя все поняла правильно.
«Все-таки странно это все. Я никогда в жизни не хотела умереть сама, и никогда до конца не могла понять, почему другие совершают такие ужасающие поступки. Ну, когда жизнь ставит тебя в невыносимые условия, тогда как-то еще можно понять, а здесь?.. А тут, все так... так просто! Вся жизнь позади, любовь позади и незачем жить дальше. Остается только принять решение и исполнить его. Как же характер этой птицы схож с отцовским: решительный, немногословный, деятельный и понимающий!»
— Ты был счастлив, Финист?
— Да. Но моя душа умерла вместе с моей орлицей. Только тело продолжает еще существовать.
— Расскажешь мне о ней? — несмело попросила Варя.
— Она была…— начал беркут и, замолк. Его глаза заволокло туманом, крылья опустились, память быстрым вихрем пронесла перед ним долгие годы их совместной жизни, и он смог только повторить. — Она — была.
Варя увидела его взгляд и вдруг ощутила забытую за неделю боль. Она прожигала ее душу своим каленым острием до самой глубины, разъедая как кислота, обнажая нервы и выворачивая наружу беззащитное нутро живой души.
— Нет! — закричала девушка. — Не надо, не рассказывай. Я не хочу. Я и так знаю, как тебе тяжело.
Боль тут же исчезла, а беркут вопросительно посмотрел на нее.
— А почему ты загадала такое странное желание — перестать ощущать боль?
— Откуда ты знаешь?! — не смогла сразу переключиться Варя. — Ах, да, я же с тобой много говорила… Потому что я верю только в себя: только то, что принадлежит мне, я могу изменить. Другие люди, чужая жизнь — я не имею права их менять ради того, чтобы сделать себя счастливой. Это будет насилием. А стать счастливой для меня — значит найти мужчину с твоим характером. Поверь мне, я тоже долго живу, и уже не верю, что такое возможно в наше время. Поэтому я и выбрала то, что касается только меня.
Орел понимающе кивнул головой:
— Да, ты права. Я пришел к таким же выводам, когда стал задумываться о своей жизни после смерти орлицы. Чувства, эмоции живой души — это то, что делает невозможным спокойное существование в этом мире. Они лишние. Но знаешь ли ты, что влечет за собой исполнение такого желания?
Варя рассмеялась:
— Догадываюсь. Бесплатным приложением к нему идет способность понимать речь птиц. А может и животных, я еще не пробовала.
— Не только это. Перестав ощущать боль и начав чувствовать только радость и удовольствие, ты скоро заскучаешь. Даже самое вкусное лакомство приедается. Постепенно ты перестанешь испытывать желания в чем-либо, они тебе будут попросту не нужны. Твоя жизнь станет пустой. И тогда ты захочешь вернуть все назад…
Варя слушала беркута как завороженная, так, как в детстве слушала маму, которая читала ей волшебные сказки. Он говорил непонятные для нее вещи, но Варя, скорее душой, чем разумом, понимала, что он прав. Именно так и будет.
— … но это будет невозможно. Потому что время в этом мире течет в одну сторону, — словно приговор прозвучали в голове слова птицы.
— Откуда ты все это знаешь? Ты сам прошел через это?
— Нет, это память предков, это записано у нас в крови.
Под впечатлением сказанного Варя снова без сил упала головой на подушку. Ну откуда она могла знать, что загадав такое безобидное, на ее взгляд, желание, она настолько круто изменит свою жизнь. Не поверить орлу? Притвориться, убедить себя, что эти слова — чушь? Она и хотела бы, но не могла. Его слова были четки, логичны и несли в себе вкупе с интонацией даже не уверенность, а неотвратимость.
Варя внезапно почувствовала, что ее мозг больше не справляется с информацией, что она сильно устала и перенервничала за сегодняшний день.
— Знаешь, я что-то устала сегодня, Финист. Можно я посплю?
— Конечно. Уже поздно.
За окном стояла глубокая ночь, даже звуки всегда оживленного проспекта внизу стихли. Экран ноутбука давно погас, и помещение освещал только слабый огонек с кухни и несильный свет от прожекторов, подсвечивающих здание снаружи. Варя, сжавшись в комок под теплым одеялом, закрыла глаза.
«Как быстро меняется все вокруг. Вернее внутри меня. Еще неделю назад я была глубоко несчастна. Боялась даже на миг допустить, чтобы в голове образовалась пустота. Она бы тут же заполнилась мыслями о несуразности окружающего мира, о том, как здесь нехорошо и некомфортно. Потом целую неделю я летала от счастья, ощутив, что мое желание сбылось, что жизнь наполнилась реальным смыслом и содержанием. И теперь — это. Я пока даже не могу дать этому подходящее название… А может, так и приходит мудрость?.. Но разве я всего этого не знала? Знала. Иначе бы не было сейчас такой уверенности в правильности слов Финиста. Просто не хотела их вспомнить, не хотела прочитать заложенные в меня природой знания. Самые сокровенные знания…
Эта птица мудрее многих людей. И честнее, и смелее, и вообще — правильнее. Жила, исполняя свое нехитрое назначение на земле, следуя законам природы, не переживая, не страдая, радуясь тому, что у нее есть. Так просто... Им просто…
И что теперь? Завтра я его накормлю и выпущу. Он уже окреп, чтобы снова и снова совершать свои попытки закончить свое существование на земле. Почему природа так жестока, не позволяет уйти ему легко? Почему мне позволила исполнить мое желание, а ему — нет?.. "Время — ключ ко всему"… А что если природа и послала именно мне эту птицу, чтобы я поняла ее и помогла! Черт возьми, как же все очевидно! Наша встреча не случайна: я нужна ему, а он был нужен мне. Он же на целую неделю сделал меня по-настоящему счастливой! И теперь, даже в такой невероятной ситуации он владеет собой и не обманывает меня, не создает для меня пустых иллюзий, а говорит о моем будущем. Готовит меня к нему, пока у него есть возможность. Ведь он для себя все решил, и ждет только момента, когда я его отпущу… Если бы не его присутствие, никогда бы мне в этой жизни не пережить такой мужской! защиты, поддержки и заботы. Только вот телом он не вышел… А вдруг случится как в сказке: "Ударился оземь Финист — Ясный Сокол и обратился в прекрасного юношу"?» — У Вари даже дух захватило от таких чудесных предположений! — «Ведь если до сих пор со мной происходят всякие чудеса, то почему бы не случиться еще одному? Я всегда так любила сказки, вот они сами и постучались ко мне! Только надо решиться на поступок, смелый, который поставит на кон все, что у меня есть. Ради любви, ради мечты…»
«Эта самка очень похожа на мою орлицу. Такая же доверчивая, беззащитная и внимательная. Кажется, она меня даже понимает. Ну, или хотя бы старается, несмотря на то, что сама не птица. И взгляд у нее такой же, как у моей любимой. Может, поэтому я к ней так привязался? Кто бы мне раньше сказал, что я смогу привязаться к человеку, который держит меня на привязи — не поверил бы. Все-таки странная эта штука — жизнь, может удивить даже такого как я».
***
Варя вышла из длительного оцепенения, откинула одеяло и выпрямила затекшее тело. Орел тут же открыл глаза.
— Ты не спишь?
— Я не могу уснуть. Я думаю о тебе, о том, что несправедливо, когда живая душа умирает, оставаясь закованной в тело. — Варя встала и подошла к беркуту. — Я могу тебе помочь, если ты еще хочешь…
Слово «умереть» Варя произнести не смогла. Орел же молча продолжал смотреть на нее.
— От переезда у меня остались веревки. Я бы могла связать тебя…
Беркут, словно только и ждал этих ее слов: глубоко вздохнул, неестественно откинув голову назад, и качнувшись обратно, рухнул навзничь перед девушкой.
— Да. И больше ни о чем меня не спрашивай.
Последующие действия Варя совершала как во сне. Нашла в полумраке в собранных в один угол коробках, в которых недавно сюда перевозила вещи, моток веревки. Отмотала от него сколько-то, примерно, на глаз, чтобы хватило сделать пару-тройку оборотов. Сходила за ножом на кухню, отрезала кусок. Потом подошла к беркуту, так и застывшему в нелепой позе на полу. Протянула веревку под ним раз, обмотала, протянула еще, обмотала, протянула третий. Руки касались крыльев, гладких, жестких перьев, скрывающих под собой сильное и крепкое тело.
— Я не буду затягивать туго. Хватит того, что тебе будет их не раскрыть, — голос Вари прозвучал в тишине квартиры гулко и как-то нереально, слова словно пробивались через густой туман.
Потом открыла окно и выглянула на улицу. На ночном небе едва виднелись звезды, в Москве даже в такую ясную погоду они не видны. Внизу было пусто: ни людей — движущихся точек, ни машин — муравьев с горящими глазами. «Значит, никого не напугаем». Вернулась к орлу. Приподняла его безвольное тело на руках и поняла, что бросить в окно с пола у нее не получится — слишком тяжелым и большим он оказался, а сталкивать с подоконника, как ненужную вещь, она не хотела. Сходила за стулом, приставила его к окну. Потом вернулась к птице и взяла на руки, как ребенка. Пальцами, скользнувшими ему под грудь, она почувствовала биение сердца и тепло. Ее руки были ледяные, Варю снова начинало трясти от страха и напряжения.
Забравшись на стул, она осторожно, сначала одной ногой, потом другой, встала на широкий подоконник и переложила птицу в руках поудобнее. Оставалось только вытянуть руки и отпустить.
— Я знаю, ты сейчас за меня беспокоишься. Не надо. Я теперь лишена боли и не буду страдать по тебе. Просто ты должен знать, что эта неделя рядом с тобой была для меня самой счастливой и незабываемой… А еще, знаешь, в той сказке про Финиста: когда он ударился о землю, то превратился в юношу. Я буду верить в это.
Варя чуть наклонилась вперед, вытянула руки над пустотой 28 этажа и разжала их…
***
Время вдруг остановилось. Так показалось Варе, когда ее руки перестали чувствовать тяжесть тела беркута. Казалось, прошла целая минута, но она еще различала в темноте цвет его перьев на хвосте.
Мысли под воздействием какой-то неведомой силы, медленно, словно рисунок на проявляемой фотографии, возникали в голове по своей воле, рождая собой тот самый «комариный гул», который она никогда не могла разобрать в деталях. Сегодняшняя ночь, ее переживания, слова беркута сорвали тот «тюлевый полог» неосознанно принятых давным-давно правил жизни, защищающий душу от прорывающейся к ней правды бытия. Этот гул сейчас вдруг стал почти осязаемым, и Варя с удивлением слушала свой внутренний голос.
«Что еще ты хочешь от жизни? Ты только что отпустила от себя последнюю надежду, последний свой шанс… Глупая, надеешься, что как в сказке ударившись о землю, он станет принцем? Очнись, ты же не в книжке. Он умрет. Ты никогда не сможешь жить теперь по-прежнему и никогда не сможешь жить с чужим для тебя человеком… Избавилась от боли? Думаешь, это тебя спасет? Да тебе придется всю оставшуюся жизнь делать вид, что у тебя нормальная семья, нормальная работа, нормальные дети, прекрасно зная, что все это только игра, большая игра, в которую ты играешь с твоим же сознанием. Что все происходящее — это ненастоящее, это иллюзия, потому что настоящее внутри у тебя, в твоей памяти. Каждую свободную секунду ты будешь видеть перед глазами образ орла, а в ушах будут звучать его слова. Тебе нечего больше ждать и искать на этой земле. Ты уже получила от жизни все сполна. Будь благодарна за это и действуй — ты слышишь? — действуй!»
Варя, подавшаяся по инерции вперед, вновь сосредоточила взгляд на птице. Странно, но он еще был где-то на уровне 22 этажа, словно не падал в воздухе, а тонул в каком-то густом, темном киселе. Варе показалось, что она даже еще видит медленно трепещущие, как в кино при замедленном показе, перышки на хвосте орла.
Вспомнив его тоскливый взгляд, она почувствовала нарастающий в теле озноб и жар одновременно. «Комариный гул» и шум заполнили ее голову целиком. Сердце в груди забухало, неровные удары то сильно били по грудной клетке, то образовывали в ней звенящую пустоту, которая тут же вызывала тошноту. Откуда-то из солнечного сплетения, смещая центр тяжести к голове, начало подниматься и заполнять собою все внутренности знакомое с детства ядовитое чувство боли.
«Как все странно, как нелепо. Желания, знаки, жалкие попытки изменить себя, сокровенные знания… Нет ничего реальнее душевной боли на этой земле. Боль и только она движет всем. Она двигала и беркутом. И мной сейчас».
Варя еще раз кинула взгляд вниз — орел уже отдалился от нее так, что она перестала различать веревку на его крыльях.
«Он сейчас упадет, и все закончится. А я останусь…»
Голова загудела еще больше, «комариный гул» глушил мысли, в глазах от пристального взгляда в темноту зарябило, закружились мушки, и Варя зажмурилась, обхватив руками лопающуюся голову. Неловко дернувшись от неожиданной сердечной боли при вдохе, Варя еще больше подалась вперед и в ужасе поняла, что не сможет удержаться на подоконнике. Окна были открыты нараспашку, ухватиться не за что, а ее тело уже наполовину висело над пропастью.
«Ну, вот и все. Все правильно. Память тела. Время — ключ ко всему. Когда оно останавливается, ты собой не управляешь…»
***
… Беркут падал непривычно быстро в этот раз. Когда он понял, что Варя отпустила его, и ощутил знакомое чувство невесомости, он постарался изменить положение тела, чтобы упасть точно головой вниз. Чтобы уж наверняка. Чтобы у земли полностью постараться взять под контроль свое тело и не дать крыльям сорвать некрепкие путы. У него на это было всего пять секунд. Пытаясь поспешно осуществить задуманное, он стал изгибаться в воздухе и его закрытые глаза открылись. В темном ночном небе, вверху над ним, он заметил, как неумело замахала руками девушка, отрываясь от подоконника и падая вслед за ним.
«Глупая самка!!! Она же не умеет летать! Зачем она это сделала?! Она же обещала, что с ней все будет хорошо, что она не будет…»
В тот же миг, не думая и не сомневаясь, беркут резким рывком сорвал некрепко затянутые веревки, ободрав перья с крыльев. Его тело, как бывало всегда, тут же вспомнило крутые виражи, которые он исполнял для своей орлицы, и орел стрелой взметнулся навстречу девушке. Время вновь замедлилось, и он с максимальной точностью сумел отлететь чуть в сторону и, расправив крылья, принял падающую девушку на свою спину.
Их тела встретились в воздухе в двадцати метрах от земли…