Бетти
В каждой жизни есть немного волшебства, просто кто-то продолжает верить.
Медленно, бесшумно ступая от кроватки к кроватке, прикрывая рукой пламя свечи, в неровном кругу света, ползущем за ней по одеялам и спящим личикам, Мэри обходила спальню девочек. Каждый вечер, стоило ей открыть дверь, как шлепая босыми ножками, малышки разбегались по своим местам. Шелестя ночными рубашками, шепотом прощаясь с подружками, они наспех с головой закутывались в одеяла. Мэри всегда улыбалась, проходя мимо постелей, в которые за секунду до ее появления запрыгнули их хозяйки. Девчонки тяжело дышали и беззвучно хихикали в кулачки, полагая, что снова сумели обмануть воспитательницу, а она в свою очередь никогда не выдавала того, что они были ей сразу замечены. И снова, дойдя до кроватки Бетти, она обнаружила ее пустой. Заранее зная, где искать девочку, закончив обход, Мэри идет в гостиную.
Еще на лестнице она услышала приглушенные голоса. Девочка сидела на полу и оживленно о чем-то говорила. Мэри показалось, что кто-то ей тихонько отвечает, но возникший в воображении шепот быстро разделился на дыхание ветра, гуляющего под крышей, в трубе и между оконными ставнями, и потрескиваем дров в камине. Когда она увидела Бетти, та как раз прервала свой рассказ и, запрокинув голову, широко зевала. Протирая уже слипающиеся глазки, она заметила воспитательницу, быстро что-то прошептала стоящему перед ней креслу, поднялась и пошла ей навстречу. Мэри уже слышала, чтобы девочка разговаривала сама с собой, вот и сейчас она обернулась через плечо, сказала «И тебе спокойной ночи!» и обратилась к ней:
- Все уже легли?
Стараясь никак не показать перед малышкой то, что такое поведение выглядит для нее странным, Мэри произнесла своим обычным тоном:
- Да, солнышко, уже давно пора в кровать.
А когда, пожелав спокойной ночи, Бетти убежала в спальню, задержалась в гостиной, прислушалась, но не нашла ничего необычного и пошла следом.
Эмили
Счастье в солнечных зайчиках, а зайчики в глазках, когда ты смеешься.
Не смотря на выходной день и позднее время на вокзале было очень людно.
Близилось Рождество, но это никак не уменьшало, а напротив, увеличивало число пассажиров, для поездов, которые бесконечно тянулись, соединяя города, семьи, влюбленных, просто знакомых и еще не знакомых, а иногда даже сплетая судьбы. Группками и поодиночке, люди высыпали на платформы, освобождая другим вагоны, и вливались в бурный и шумящий поток, перемещающийся, казалось, сразу во всех направлениях. Вот с радостными криками двое ребятишек пронеслись через холл и повисли на папиной шее. Рядом галдящим роем прокатилась большая семья, наконец воссоединившаяся после долгой разлуки, чтобы вместе провести каникулы. Дальше, поглядывая на часы, в волнении поднимаясь на цыпочки и вглядываясь в толпу, стоит парень. В одной руке он держит букет, а другой прижимает к груди маленькую фотографию. Еще чуть дальше, в стороне, мать, кусая губы теребившая в ожидании поезда края куртки, вдруг просияла и теперь в глазах ее блестят слезы. Ей навстречу идет молодой мужчина в военной форме. Обняв его, она раз за разом отстраняется, чтобы взглянуть на лицо и снова прижимает его к себе и снова покрывает поцелуями заросшие щетиной щеки, бывшие еще совсем гладкими, когда она провожала его с этой самой платформы.
Вокзал выпустил Эми в теплый вечер, и она решила пойти пешком. Насколько она помнила, бабушка жила совсем недалеко. Девушка наслаждалась прогулкой и не спешила. Воздух полнился большими пухлыми снежинками и в отсутствии ветра они тихо накрывали город белым покрывалом. Настроение было чудесным. Город ласково принимал ее в объятья красивым снегопадом. А ведь Эми очень любила снег. Каждая снежинка прекрасна и неповторима, а вместе они приносят с собой тепло на землю, окутанную зимой.
Пройдя несколько улиц, на подходе к нужному дому, она решила позвонить бабушке, чтобы еще раз уточнить адрес. Когда после пары гудков на ее звонок ответили, Эми открыла уже рот, чтобы начать говорить, но вышло у нее только «Ой…». А мужской голос из трубки повторил «Алло?».
- Извините. Похоже, я ошиблась номером. – Опомнилась девушка.
Но произошедшее дальше потрясло ее гораздо сильнее. Прерванная собеседником фраза: «Ничего страшн…», - эхом отразилась за ее спиной. Обернувшись, она снова услышала один и тот же голос из динамика телефона, и прямо глядя на его обладателя. В растерянности отняв телефон от уха, девушка смотрела, как молодой человек помогает подняться прохожему, с которым случайно столкнулся и повалил в снег как раз в тот момент, когда разговаривал по телефону именно с ней, хоть это и было совсем уж невероятным. Эми стояла и, не веря в происходящее, видела как парень, извиняясь, помогает мужчине отряхнуться от снега, подносит к уху телефон, несколько раз говорит «Алло?», что ее телефон не забывает за ним повторить. Не дождавшись ответа и с сомнением посмотрев на дисплей, он прерывает разговор, кладет телефон в карман, еще раз извиняется перед мужчиной и быстро уходит вдоль по улице.
Девушка оглянулась на прохожего. Он улыбался и смотрел прямо на нее. (Колокольчик. Колокольчик молчал). Внезапно возникшее воспоминание из раннего детства зазвучало переливом дверного колокольчика, извещавшего о приходе гостя или возвращении кого-то из членов семьи, но ведь тогда он не звенел…
…
- Ух-ты! Мама, здорово! – от того, как зазвучал колокольчик над дверью, когда они с мамой вошли в магазин, девочка пришла в абсолютный восторг.
Она быстро высвободила свою руку из маминой, вернулась к уже закрывшейся двери и распахнула вновь. В магазине было тихо, кроме них никого, и голос колокольчика беспрепятственно разнесся по всему помещению.
- Вот бы у нас дома был такой же, чтобы мы сразу слышали, когда папа приходит вечером с работы и шли его встречать! – Под впечатлением сказала Эмили, глядя на маму сияющими глазами.
- Детка, я ведь не знаю, где можно такой купить. – Ответила мама, поглаживая девочку по волосам.
- У нас еще остались несколько. – Сказала женщина за прилавком, указывая на витрину у стены.
Девочка подбежала к заветной полочке и, забыв о стекле, стукнулась об него лбом, смутилась, но не найдя упрека во взгляде продавщицы улыбнулась и принялась рассматривать колокольчики. Три маленьких, похожих на кукольные юбочки колокольчика, отливая золотом в свете потолочных ламп, стояли каждый на своей подушечке и были украшены красной ленточкой. Не смотря на полное сходство всех трех, Эми выбрала один особенный и сама несла его домой в маленьком бумажном пакетике.
Но этим вечером его звон не принес никакой радости. Услышав колокольчик, Эмили ураганом пронеслась через коридор, чтобы встретить папу. Девочка уже предвкушала, как он подхватит ее на руки, поднимет над головой, закружит, а потом крепко прижмет к себе и она вдохнет такой любимый, особенный и родной запах, но стоило ей его увидеть, как улыбка медленно начала сползать со счастливого до этого момента личика. Папа слышал ее, но стоял спиной, чуть косясь на одну сторону и неуклюже пытаясь стянуть один ботинок другим. Он что-то бубнил себе под нос, и было видно, что начинал злиться. Так и не разобравшись со вторым ботинком, он выругался и прямо так прошел в гостиную, по пути больно и как-то неуклюже потрепав Эми по голове. Навстречу ему, улыбаясь и вытирая руки, вышла мама, но увидев его, сменила улыбку на строгое выражение и, когда он был достаточно близко, хлестнула его полотенцем по лицу. Она кричала ему, что он обещал, но он только оттолкнул ее в сторону и потянулся к холодильнику.
Эми мало запомнила с того вечера. Она помнила, как родители, ругаясь, переходили из комнаты в комнату. Как папа, побагровевший, заплетающимся языком пытался говорить что-то в свое оправдание, но только злился все больше, подстегиваемый алкоголем и тем, что мама никак не отступала, а Эмили уже молилась, чтобы она прекратила. Девочка помнила, как крики из спальни на мгновение стихли, а потом мама закричала так, словно ей было больно. Малышка побежала туда, увидела маму, содрогающуюся в рыданиях и закрывающую лицо руками, папу, который обернулся к ней и занес руку, после чего девочка зажмурилась и повисла тишина. Мама замолчала и только, не веря в происходящее, смотрела то на мужа, то на дочку. В этот момент они должны были услышать колокольчик, но сразу услышали голос.
- Извините, с улицы я слышал крики, а дверь была не заперта. У вас что-то случилось? Кому-нибудь нужна помощь? – Договорив, мужчина как раз появился в дверях спальни. – Немедленно прекратите! – Добавил он твердо, увидев происходящее.
Эмили словно очутилась по другую сторону экрана, на котором разворачивалась вся сцена, и наблюдала за происходящим со стороны. Воображение испуганной маленькой девочки превратило ее в героя одного из любимых фильмов, которые их старенький телевизор неустанно повторял для нее уже тысячи раз.
Звенит колокольчик. Соседка зовет маму по имени. Папа тянется к ней, но незнакомец быстро поднимает ее на руки и выносит в гостиную, где уже, как оказалось, вместе с мужем стоит женщина, живущая по соседству. Он быстро описывает им происходящее, предлагая соседу вмешаться, но папа выходит из комнаты, роняет вешалку, снимая куртку и проклиная всех собравшихся, непослушными руками натягивает ботинок, резко распахивает дверь и, брякнув колокольчиком, уходит.
- Ну все, все. Теперь все будет хорошо, можешь меня отпустить. – Мягко говорит мужчина Эми на ушко и она, до этого крепко обвивавшая его шею руками, немного ослабляет хватку.
Он передает ее матери, которая благодарит его сквозь слезы, и уходит. Мама опустила Эмили и на секунду закрыла собой входную дверь, а когда отошла, незнакомца уже не было, но девочка запомнила, что колокольчик молчал…
…Придя в себя, Эмили бросилась догонять парня, не до конца осознавая зачем, и окликнув его просто «Эй!». Молодой человек обернулся и сразу вынужден был ловить девушку буквально на лету, потому, что едва поравнявшись с ним, она почувствовала, как обе ноги заскользив по льду, почти синхронно взлетели вверх и через секунду он, оказавшись под ней и смеясь, убирал с лица ее волосы.
Алекс
В одних только морщинках, что набегают в уголки твоих глаз вслед за улыбкой, больше нежности и красоты чем в тысячах чужих лиц.
Алекс вошел в комнату ожидания, сел, и, кажется, только теперь выдохнул впервые за бессонную ночь и утро. Лицо его сразу осунулось, постарело, больше не приходилось держать себя в руках. Он вытянул ноги, сполз по сидению, и, скрестив руки на груди, прижал большой и указательный пальцы к закрытым векам. В комнате он был один. Можно было дать волю эмоциям, но это не про него. Он никогда не плакал. И сейчас держал себя в руках, а ведь малышка Бетти была для него всем. И так было всегда. А теперь она лежит там, в палате, а он ничего не может сделать. Может если бы Генри был здесь…
«Генри!» - Алекс резко сел в кресле, прервав ход собственных мыслей. Генри, ее сын, он все еще не знает! Алекс сунул руку во внутренний карман куртки: - «Черт! » - карман был пуст.
- И где я только… - он проверил каждый карман, посмотрел вокруг кресла.
- Можете воспользоваться моим. – Незнакомый мужчина любезно протянул ему свой телефон.
- Ох! Я здесь совсем замерз, а у вас такие теплые руки. – Отметил Алекс, принимая старенький мобильник. – Спасибо.
Алекс не заметил, как тот вошел, ему даже показалось, что он появился в комнате только в тот момент, когда ему понадобился телефон, но он не придал этому значения, а только принял помощь и поблагодарил.
Номера Генри он не знал. В таких делах он предпочитал полагаться на память телефона, а не свою, поэтому сначала позвонил домой. Похоже, что жена ждала звонка, потому что трубка заговорила ее встревоженным голосом раньше, чем отзвучал первый гудок:
-Алло?
-Дорогая, это я.
-О! Милый! Как она?
-Стабильна. Отдыхает. – Легкая улыбка тронула его губы. От родного и теплого голоса на душе стало намного легче. – Ее доктор сказал, что все будет хорошо. Она поправится.
-Ох Алекс… А ты то как? Держишься?
-Все хорошо милая. Бояться больше нечего.
Было слышно, как она сделала глоток воды, шмыгнула носом и заговорила уже спокойнее:
-Я так испугалась, Алекс.
-Знаю, милая. Знаю. Но обошлось ведь. Самое время расслабиться.
И убедившись, что она готова его слушать, он продолжил:
- Я, кажется, потерял свой мобильник и не мог позвонить Генри. Продиктуй мне его номер, пожалуйста. Он был у меня в блокноте.
- Минутку… Есть чем записать?
- Блин.
Было слышно, как она улыбнулась. И от этого Алексу стало еще немного спокойнее.
Не отнимая трубку от уха, он поднял глаза на мужчину, который как раз разгадывал кроссворд:
- Извините, не могли бы вы одолжить мне вашу ручку, пожалуйста.
Незнакомец понимающе улыбнулся
- Спасибо! – Поблагодарил Алекс одними губами. - Диктуй. Угу… ууугу… Записал.
- Скоро будешь дома?
- Да, думаю да. Поговорю с племянником, загляну еще раз к Бети и поеду.
- Люблю тебя!
- И я тебя, милая!
Алекс вернул ручку и телефон и, закрыв глаза, ненадолго задержал дыхание. Он уже пробовал придумать, как начать разговор с Генри, но ни одна из идей ему не понравилась. И, сделав несколько глубоких вздохов, набрал номер.
Генри
Сине-бирюзовый океан в твоих глазах
До отправления поезда оставалось совсем немного. Генри вышел на свою платформу и остановился чуть в стороне от толпы ожидающих. Народу, кажется, еще прибавилось. Начинало темнеть. Густым хороводом в воздухе кружились снежинки, смешиваясь с голосами, смехом и облачками пара, густыми и искрящимися в окутывающем все это, почти волшебном, тепло-желтом свете от фонаря, под которым стоял Генри.
Ехать предстояло порядка пяти часов. Для многих это хорошая возможность вздремнуть, но Генри никогда не умел засыпать ни в поезде, ни в машине. Уникальной способность, считал он, обладают те люди, которые могут просто проспать всю дорогу. Ты будешь часами считать столбы, деревья, искать облака похожие на животных и еще обязательно почти все это запомнишь, а твой сосед устроится поудобнее и сократит все это время до того, которое будет нужно, чтобы сначала закрыть глаза, а потом открыть, ну и может, качнет еще пару раз и он проснется на мгновение, счастливчик.
Известив о своем прибытии высоким протяжным гудком, постукивая по рельсам и шипя, поезд подтянулся к платформе. Похоже, сегодня это был его первый рейс, потому что выглядел он еще совсем сонным. Блеклое свечение, пробивающееся из-за густо запотевших окон, со всех сторон обнимал тоненький слой льда, а бока покрывал иней.
Генри устроился у окна и протер его рукавом. Дождавшись своего последнего пассажира, поезд начал движение, и снежинки из точек потихоньку превратились в полосы, зигзагами скользящие за стеклом, а свет изнутри превращал их в искорки, танцующие на краю темноты.
Дорога домой всегда кажется возвращением. Не важно, где ты был и сколько, не важно, как далеко ты теперь живешь и как давно оставил это место. Пока тебе есть куда возвращаться, ты всегда будешь говорить «домой». Для Генри всегда было именно так. Куда бы он ни пошел, где бы ни начал свой путь, заканчивался он дома.
Город за окном скоро закончился, остались только ночь, метель и фонари, они все бежали и бежали, возникая лишь на секунду, чтобы поприветствовать путника, пересчитать все вагоны летящего мимо поезда, вылавливая их по очереди островками света, и остаться ждать следующего…
… сразу после занятий в школе Генри бежит в библиотеку. Начальная школа, в которую он ходил, находилась не далеко от дома, и каждый день, если не останавливаться и никуда по пути не заходить, пешком он доходил минут за двадцать. Но это только потому, что он очень не любил опаздывать. Ведь если случалось войти в класс уже после начала урока, когда каждая пара глаз смотрит на тебя с гораздо бо;льшим интересом, чем на доску, чувствуешь себя жутко неловко. Пока ты заикаешься, извиняясь перед учителем, кажется, будто ты вышел на сцену в штанах, одетых задом наперед, или с лицом у тебя происходит нечто, чего ты сам не замечаешь и, не зная об этом, не понимаешь, почему над тобой все смеются. А в завершении, по пути к своему месту, можно еще споткнуться о брошенный кем-то посреди прохода портфель (а то и в собственных ногах запутаться) и задеть или уронить на ходу все, что вообще можно задеть или уронить, хотя при всем при этом ты изо всех сил старался быть аккуратным и грациозным.
И конечно никакая спешка не могла сократить время на обратную дорогу, об этом Генри даже не думал. Каждый из возможных маршрутов, оттягивающих, возвращение домой, был истоптан им сотни раз, но самым любимым оставался тот, что проходил через верхнюю улицу, на которой находилась старая городская библиотека. Каждый раз, прежде чем взбежать по каменным ступеням к входу, обрамленному широким мраморным парапетом, Генри останавливался и с восхищением любовался ее величием. Здание было очень старым. Оно пережило не одну реконструкцию, но всегда сохраняло свой истинный, мудрый и благородный вид. Сразу слева от входа располагался гардероб, а справа стол контроля, но на этом весь реальный мир и заканчивался, это была граница, мир за которой был миром еще сотней миров, рожденных воображением. Идя вглубь, можно было попасть в большой читальный зал, в котором не было столов и стульев, а лишь большие мягкие кресла. А в любой из ясных дней, сверху золотом лился теплый сказочный свет. Он начинался высоко-высоко, от полностью стеклянного потолка, разбегался на все три этажа, и, разделяясь на полосы, соскальзывал между стеллажами, ломившимися от бесконечного множества книг. Он вылавливал из воздуха пылинки, каждую одаряя сиянием, делавшим ее похожей на маленькую звездочку, бесшумно парящую над корешками и полочками, выбирая место для сна, чтобы отдохнуть, и снова подняться на медленный танец с его лучами.
Дверь очень тяжелая и Генри даже гримасничает от усилия, чтобы ее открыть. Он перескакивает порог, прыгает со ступеньки, сбивая с ботинок снег, и сразу устремляется к столу контроля, сбрасывая на ходу рюкзак.
Пожилая женщина выглядывает из окошка гардероба и окликает его:
- Сначала сдайте вашу куртку, юный джентльмен, а после уже можете бегать по библиотеке, хоть это и не положено. – Придать голосу строгости у нее не получается и она улыбается. Генри ей уже хорошо знаком.
- Одну минутку мэм, я только узнаю … - отвечает он, обернувшись через плечо, стоя на цыпочках около стола, – Вернули? – Обращается он уже к библиотекарю, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения.
- Здравствуй Генри. – Улыбнулся ему мужчина, отчего морщинки мелкой сеточкой собираются вокруг всегда добрых и, не смотря на преклонный возраст ярко голубых глаз. – Напомни, пожалуйста, какую книгу ты ждал?
- Ну, мистер Гри-и-и-н. – Генри больше не мог терпеть. – Вы ведь не могли забыть!
- Да да да. – Рассмеялся мужчина, чуть откинулся в кресле, достал из ящика стола книгу и протянул ее мальчику. – «Гарри Поттер и Узник Азкабана»! – Прочитал он с обложки, подражая дикторской интонации, и, подмигнув, добавил. - Специально для нашего юного книгочея.
В глазах Генри вспыхнул огонек. Он уже предчувствовал, как снова вернется к своим любимым героям и вместе они пройдут новые и еще более сложные и опасные испытания. И он, глядя на книгу, а не под ноги, побежал было к читальному залу, но тут же споткнулся о сумку, брошенную им около стола. Восстановив равновесие и закинув сумку на плечо, он сделал еще пару шагов в том же направлении, но остановился, демонстративно стукнул себя ладонью по лбу и с улыбкой направился в сторону гардероба.
Старушка смотрела на него очень строго, скрестив руки на груди, но снова не смогла долго сдерживать улыбку и, когда он протягивал ей куртку, уже смеялась:
- Очень рада, что не пришлось тебе напоминать. – Сказала она и протянула ему номерок.
Генри прошел в зал, сбросил ботинки и с ногами забрался в кресло, подобрав их под себя, а книгу положив на колени. Прежде чем открыть первую страницу, он долго разглядывает рисунок на обложке. Затем подносит ее к лицу, раскрывает, и, придерживая страницы большим пальцем, пролистывает их, вдыхая запах бумаги и чернил. Дальше следует еще одна обязательная часть ритуала, это открыть оглавление и прочитать название каждой главы, заранее воображая, что же может в ней произойти. И только после этого он аккуратно и бережно открывает первую страницу, проводит пальцами по словам, устраивается поудобнее, и начинает читать. Волшебство тут же тесно обступает его со всех сторон, ограждая от внешнего мира, как маленький чулан, в котором живет юный волшебник. Подобно мальчику со шрамом, он накрывается этим миром, словно одеялом, и не видит и не слышит ничего, что происходит вокруг, его окружает лишь темнота еще незнакомой истории, а он медленно идет сквозь нее с карманным фонариком и с каждым шагом узнает ее все лучше и лучше.
Зачитавшись, Генри не заметил, как в зале включили освещение, а за окном, первыми сумерками, на улицы города медленно наступала ночь. Он отвлекся от книги, разминая затекшие ноги и, когда выглянув в окно, не увидел ничего кроме темноты, оформленной морозным узором на стекле, сразу засобирался домой.
- Я уже хотел было напомнить тебе о позднем времени. – Сказал мистер Грин, когда Генри шел к гардеробу.
- Не заметил, как стало темно. – Ответил Генри, протягивая номерок.
- Твоя мама еще не звонила, но боюсь, если не поспешишь, то тебе точно достанется. – Предостерег его мужчина.
Мама Генри действительно часто звонила и просила мистера Грина сказать ему, что время уже позднее и если он не вернется домой, то ей придется пристыдить его и как маленького увести из библиотеки за ручку. Один из самых больших детских страхов каждого мальчика, который считает себя взрослым и самостоятельным, это то, что мама может прийти за ним и на глазах у друзей забрать домой. Она конечно об этом знала и обычно старалась не задеть гордость сына.
- Твоя куртка, Генри.
- Спасибо!
- Может мне стоит самому ей позвонить и попросить встретить тебя? – Спросил библиотекарь.
- Не нужно. Я быстро дойду.
- Как знаешь.
Пристроив шапку, Генри помахал мистеру Грину на прощанье и вышел на улицу.
К вечеру заметно похолодало. Шагал Генри бодро, разбавляя тишину морозного воздуха хрустом снега под подошвой и пыхтением, потому что одет он был строго по погоде, а в понимании мамы это значило закутаться в несколько слоев так, чтобы только глаза и выглядывали, да еще рюкзак сегодня был набит под завязку.
Он дождался сигнала светофора, приплясывая на месте, вприпрыжку пересек улицу, но свернув за угол, пошел медленнее. Около бара стояла компания из нескольких мужчин. Они курили и громко разговаривали. Набравшись смелости, Генри быстро зашагал мимо и, миновав их, уже готов был расслабиться, но тут его окликнули: «Эй, малыш!». Сердце словно упало в пятки, натягивая пружину, а потом рвануло на ней вверх и запрыгало с бешеной скоростью. А голос обратился к нему снова: «Парень, не хочешь к нам присоединиться?» Генри обернулся и замер. Один мужчина отделился от компании и, пошатываясь, медленно шел в его сторону. Потом Генри это покажется странным, но в тот момент он подумал о том, что скажет мистеру Грину, если не сможет вернуть книгу в библиотеку, если у него ее отберут. Нужно было бежать, но он словно примерз к этому месту. Мужчина подошел к нему вплотную, наклонился и положил руку Генри на плечо. От него сильно пахло спиртным.
- Пойдем со мной? Я угощаю. – Сказал он и улыбнулся, рассеянно блуждая мутными глазами по его лицу.
- Спасибо, но мне нужно домой. – Заикаясь, ответил мальчик.
- Да ладно тебе, ты уже большой. – Сказав это, мужчина выпрямился и, приобняв Генри за плечи, повел к входу в заведение.
Генри попытался сопротивляться, уперся ногами, но это не помогло и, через минуту щедрый новый знакомый уже посадил его за барную стойку рядом с собой.
- Какого черта ты притащил пацана, Джонни? – Спросил бармен, протирая стакан.
- Это мой друг, Билл, и он тоже пришел на чертов праздник. – Ответил Джонни. – Твое здоровье! – Поднял он рюмку у Генри перед лицом и опрокинул не закусывая.
- Для тебя каждый день праздник, жалкий ты пьянчуга! Откуда ты привел мальчика? Парень, ты далеко живешь?
- Билл! Чего ты пристал со своими чертовыми вопросами? Налей лучше ему чего-нибудь! За мой счет! – Подмигнул Генри его новый друг.
- Довольно! Пойдем, парень, я попрошу кого-нибудь проводить тебя домой. – Бармен вышел из-за стойки и поднял рюкзак, который Джонни положил около себя.
- Билл! – Вскочил тот, дернул рюкзак из его рук и, сделав пару шагов назад на неверных ногах, чуть не упал, но удержал равновесие. – Если начнешь разводить моих друзей по домам, то окончательно испортишь все веселье. – Раскрасневшись, добавил он.
Хозяин бара был уже не на шутку зол и, протянув Генри рюкзак, готовился ответить пьянице, но тут в разговор вступил незнакомый мужчина, который незаметно подошел к ним, и уже некоторое время слушал:
- Позвольте поинтересоваться, по какому поводу мы празднуем?
Джонни сразу забыл обо всех обидах и расплылся в улыбке.
- Чертов жирный ублюдок, мой босс, наконец, дал мне повышение!
- Мои поздравления! – Улыбаясь, громко сказал новый участник разговора. – Но позвольте задать еще один вопрос, какое отношение к вашему празднику имеет этот юный джентльмен? – Спросил он.
Все это время Генри стоял за широкой спиной бармена и не дышал, а сейчас впервые поднял глаза на незнакомца, который, казалось, собирался вступиться за него.
- Позвольте, я отведу мальчика домой. – Обратился мужчина к Биллу.
- Ты что, чертов коп? – Набросился на него Джонни. – Вы думаете, вы власть, но только и можете, что рассказывать о своих правах, не думая об интересах простых людей!
- Нет. – Улыбнулся ему мужчина. – Я не представитель властей. Но замечу, что мыслите вы исключительно правильно. Зачем же винить себя в собственных бедах? Не правда ли? Будь то плохая работа, сложности в семейных отношениях или просто слишком сухой климат для вашей нежной кожи - обвиняйте во всем власти! – Сказал он и, по-дружески подмигнув, добавил. - И справедливо вроде, и не так обидно.
И пока Джонни искал, что ему ответить, повернулся к бармену:
- Я провожу мальчика, можете не беспокоиться.
- Благодарю. – Ответил Билл, забрал у Джонни рюкзак и протянул ему. – Следующий визит за счет заведения.
- Ох, не стоит, спасибо. – Мужчина взял у него вещи Генри и повел его к выходу…
… воспоминание из детства еще плясало на темном окне поезда, когда проводник обратился к Генри, чтобы принять у него билет. Поезд остановился на одной из попутных станций и сейчас как раз обменивался с платформой пассажирами. Генри смотрел в окно и видел как мальчик, в почти полностью закрывающем лицо шарфе и с туго набитым рюкзаком за плечами, готовым казалось на куски разлететься от неосторожного движения, бежал к мужчине, ожидавшему его чуть в сторонке от остальных. Увидев мальчика, мужчина опустился на одно колено и тот на всей скорости влетел в его объятия. Состав уже тронулся, станция тихонько поплыла в другую сторону, а Генри все еще провожал их взглядом. Они так и стояли, обнявшись, пока не скрылись из виду…
… шли они медленно. Генри был в теплых вязаных варежках, а мужчина даже в карманы руки не прятал.
- А у вас руки не мерзнут? – Спросил его Генри.
- Нет. – Улыбнулся мужчина. – Я не чувствую холода так, как ты.
- Вы друг моей мамы? – Спросил мальчик, глядя на мужчину так, словно раскрыл его самый большой секрет.
- Ох! – мужчина комично изобразил на лице удивление. – Как ты догадался? - на что Генри звонко рассмеялся, а тот добавил: - Да, мы с Бетти давние друзья.
- Это хорошо. – Улыбнулся мальчик. Он хотел сказать что-то еще, но услышал знакомый голос. Его звали по имени. – Дядя Алекс? – Спросил Генри, словно у самого себя, а потом, убедившись, крикнул ему в ответ. – Дядя Алекс!
- Генри! – В распахнутой куртке дядя бежал к ним на встречу. – Генри, малыш! Где ты был? – Поравнявшись с ними, Алекс согнулся, уперся руками в колени и поднял перед собой указательный палец, говоря этим жестом «Дайте мне минутку, чтобы отдышаться».
- Я был в библиотеке. – Ответил Генри и посмотрел на своего нового друга.
- А я встретил его там, заметил, что время уже позднее, и предложил проводить до дома. – Сказал в свою очередь тот и подмигнул мальчику.
- Спасибо вам большое! – Алекс пожал ему руку. – Дальше мы сами. Еще раз спасибо.
- Не стоит, мы хорошо побеседовали. – Ответил он.
- Вы далеко живете? Можем дойти до моего дома и вызвать такси.
- Я пешком. – Ответил мужчина и коснулся плеча Генри. – Эй, малыш, тебе пора домой, давай прощаться.
Мужчина снова опустился перед мальчиком и обнял его.
- Я очень рад, что познакомился с тобой сегодня, Генри. Ты меня не запомнишь, но я и дальше буду приглядывать за тобой. Береги себя. – Сказал он и прикоснулся ладонью к его щеке (такие теплые руки).
Бетти
Все, что я жду от нового дня, это встречи с тобой.
Пока находишься в больничной палате без шансов даже на кратковременную вылазку только и делаешь, что спишь. Поэтому, проводя здесь уже третью ночь, заснуть Бетти не могла. Свет гасят строго в определенное время, которое давно миновало, так что не удавалось даже почитать. Она просила выписку еще в первый день, но доктор настоял на трехдневном наблюдении за ее состоянием, что ее конечно мало обрадовало. Какой прок в том чтобы просто лежать? – спрашивала она. Усугубляла положение совсем уж разыгравшаяся ломка: курить ей теперь не разрешали.
Окно было занавешено белой и совсем прозрачной шторкой, которая пропускала бледно-оранжевый свет уличного фонаря. Бетти закрыла глаза и начала массировать веки. Она лежала в этой почти темноте уже пару часов и изучила, как ей казалось, каждый видимый ей сантиметр этого небольшого помещения, но значительные изменения, произошедшие за те несколько секунд, что она лежала с закрытыми глазами нисколько ее не потрясли.
- Привет, сестренка! – шторка теперь была сдвинута в сторону, а на подоконнике, приветливо улыбаясь, сидел мужчина. – Ты ведь не думала, что я перестал за тобой приглядывать?
- Сестренка? – улыбнулась Бетти. – Неужели я стала настолько старой, что ты начал меня так называть?
Ее гость рассмеялся:
- Ну не всегда же мне называть тебя своей девочкой?
- Называй, как хочешь. – Ответила она тихим теплым голосом. - Рада тебя видеть.
Он сел на край кровати и накрыл ее ладонь своей:
- Я тоже очень рад.
- Тебя давно не было.
- Но разве я был нужен?
- Я не видела тебя с детства, а ты совсем не изменился.
- Я всегда буду таким, каким ты меня создала в своем сердце.
- Ты был мне вместо отца. Я думала, что ты всегда будешь рядом. Почему ты пропал?
- Что за обвинения? – В шутку возмутился он. – Я всегда был рядом. И, должен заметить, с некоторого времени работы у меня прибавилось.
- Генри?
Мужчина не ответил, а только продолжал, улыбаясь разглядывать ее лицо.
- Однажды, - начала она, - он очень долго не возвращался, как обычно задержавшись в библиотеке, такое бывало, но не так, как в тот раз. Алекс тогда пошел его искать, а когда привел, сказал, что незнакомый человек провожал его домой. А после было еще…
Бетти замолчала, и некоторое время они просто смотрели друг на друга.
- Я чувствовала, что это ты. – Прошептала она.
- А ты, похоже, знаешь кого-то еще. – Пошутил он, но Бетти не обратила на это внимания.
- И ведь такое было не раз и не два, я права? – сказала она, снова получив в ответ лишь улыбку.
- И теперь Генри уже здесь. – Сообщил ее гость после короткой паузы. – Но его ждет одна очень важная встреча.
- Спасибо. – На глаза ее навернулись слезы. – Останешься со мной ненадолго?
- Столько, сколько нужно. До самого конца.
Генри
Когда идет снег, становится теплее. Снежинки рождаются из водяного пара, и пока они растут, отдают все свое тепло. Твое появление в моей зиме - прекрасный тихий снегопад. И если тебе вдруг станет холодно, я мириадами снежинок буду для тебя.
От вокзала Генри шел пешком по свежему, но уже взбитому и истоптанному снегу, который, впрочем, прибывать не переставал, выравнивая только недавно пробитые тропинки. Ветра совсем не было, и полы его распахнутого пальто безвольно покачивались при ходьбе, а ходил он, всегда засунув руки в карманы и чуть сутулясь. Все, что он видел в разрезе накинутого на голову капюшона, это носки ботинок, разгребающие сугробы, до которых снегоуборщики еще не добрались, но не замечал, что левый не застегнут и уже набился снегом. Поздним поездом он вернулся домой и о мокрых носках сейчас думал в последнюю очередь. Мама. О маме было думать тяжело, ведь точно еще ничего не зная, он все равно больше придумывал. В его воображении она лежала на больничной койке, совсем исхудавшая, болезненно бледная, со всех сторон окруженная капельницами и медицинским оборудованием, поэтому он старался избавиться от этих мыслей и надеялся только, что все будет хорошо. А мысли его были совсем легкими, невесомыми. Они летали и кружились и вместе со снежинками таяли на ресницах, путались в волосах и ложились на плечи.
Поехал он сразу после дядиного звонка. Инфаркт! Надо же. Мама о таком точно не думала, когда открывала новую пачку сигарет каждое утро. Кружка чая, сигарета и долгая беседа – рецепт ее вечера.
Мысли Генри прервал загудевший в кармане телефон. Номер не был занесен в записную книжку. Странно. Генри принял вызов и поднес телефон к уху: «Алло?». Ответили ему только дыханием и, похоже, остановившейся ходьбой. Генри повторил: «Алло?»
- Извините. Похоже, я ошиблась номером. – Растерянный голос принадлежал девушке.
- Ничего страшн… - начал Генри, но закончил следующим: – Господи! Простите, пожалуйста. Как неловко. Вы не ушиблись? - потому что мужчина, разминувшийся с ним на тротуаре слишком близко, запнулся за его ногу и завалился в сугроб.
- Извините, мне нужно было смотреть по сторонам. – Говорил Генри, помогая мужчине встать и отряхнуть с одежды снег. После чего хотел возобновить разговор, но ему уже не отвечали, и, убедившись, что прохожему больше не нужна помощь, он быстро пошел дальше, когда его окликнули. Женский голос показался ему до странности знакомым.
Девушка бежала к нему, но получалось это у нее, очевидно, не очень, потому, что поскользнувшись, добралась она до него, уже не касаясь ногами земли. Генри попытался ее поймать, а в результате, повалив его навзничь и ткнув холодным носом в щеку она, густо покрасневшая, поднималась с его содрогающейся от хохота груди.
***
- Добрый день! Есть кто дома?
Голос донесся из прихожей. Эми, читавшая в этот момент книгу, вздрогнула от неожиданности.
- Уже иду! – Отозвалась она и вышла навстречу гостю. – Я, наверное, зачиталась и поэтому не услышала, как вы вошли.
- Могу я увидеть Элизабет?
- Вы знаете маму? – Спросил Генри, как раз появившийся следом за малышкой, энергично ползущей по полу. – Она в этой комнате.
Мужчина прошел в комнату, где уже несколько дней безвылазно лежала Бетти. Пока он был у нее, Генри и Эмили играли с дочкой. Было слышно, как они тихо беседуют. Генри давно не слышал, чтобы мама смеялась и невольно начал прислушиваться. Они говорили с такими интонациями, словно были старыми друзья. Когда голоса стихли, Генри прошел в комнату. Мама была одна и казалась спящей, но по какой-то причине Генри сразу понял, что она больше не откроет глаза. Ее лицо сохранило умиротворенное выражение и слегка коснувшуюся губ улыбку.
Генри хотел поговорить с мужчиной, когда зазвенел колокольчик. Он поспешно выскочил на крыльцо, но никого уже не было.