Лос-Анджелес
…Тяжелая телега, запряженная двумя быками, медленно тащилась сквозь мрачный осенний лес. Оголяющиеся ветви кустарников жестко хлестали по деревянной клетке. Кое-где листва опала совсем и, если еще вчера могучие клены манили прохладным пристанищем под свои роскошные кроны, то сегодня они стояли черными скелетами. Деревянные колеса телеги, подпрыгивая на кочках и ухабах, грозили вот-вот развалиться. Измученные долгой дорогой всадники то и дело соскакивали с коней, чтобы подтолкнуть повозку. Подчиняясь приказу, большая их часть преодолевала весь путь в полном вооружении, сутками не снимая тяжелых доспехов, получая при этом болезненные язвы. Если воины еще и двигались, то лишь благодаря стараниям лекаря, предусмотрительно взятого Клиффордом с собой в поход.
На телеге, в наспех сооруженной деревянной клетке, на жидкой соломе лежала обессиленная молодая девушка. Ее тело, трясущееся при каждом новом испытании для колес, едва подавало признаки жизни. К ней лекаря не допускали. Спутанные черные волосы скрывали лицо девушки, под грязной, грубой мешковиной угадывалась хрупкая фигура. Босые ноги были изранены.
- Да живая ли она? – проговорил один из всадников, заглядывая в клетку.
- А кто ее знает, живая она или нет? - лениво ответил тот, что был помладше. – Тебе- то чего, Хьюг?
- Как это чего? А вдруг не довезем? Скорее бы привал.
- Какая ей разница – где Богу душу отдать? По мне так лучше здесь, чем на костре.
- Приказ был – живой доставить, приглядывать значит надо. Мертвую-то к столбу привязывать не резон.
- Ну, разве что так, - тот, что был помладше, лениво просунул в клетку копье и ткнул им в бок несчастной, - Эй, ведьма! Ты живая?
Из клетки раздался слабый стон. Воин злобно рассмеялся и обернулся к Хьюгу.
- Живая! Чего ей сделается? Разве ж они боятся чего, ведьмы эти.
- Говорят, боятся, Гарри. Гнева Божьего, значит.
- Ничего, святой огонь очистит ее душу!
- А если она не ведьма? Я пока никакого колдовства не заметил.
- Да как не ведьма?
- А так, не ведьма и все. Когда ее из замка волокли, ты ведь тоже поживился?
- Я?! – Гарри испугано озираясь по сторонам, вскинул руку к груди.
Хьюг наклонился к Гарри посмеиваясь.
- Подобрал, что выпало в спешке у сэра Клиффорда? Подобрал, подобрал и повесил себе на шею, я видел. И она видела. Так вот, ты подобрал, а она видела и до сих пор еще не наказала, почему?
- Видела?! П-почему не наказала? – на лбу Гарри выступил холодный пот.
- Вот и я думаю, почему ты до сих пор не околел от какой-нибудь хвори или тебе случайно не выбила копытом мозги твоя же лошадь? Раз эта ведьма в сговоре с самим дьяволом, то почему дала себя заковать в цепи и посадить в клетку? Почему она мучается, а не шлет на нас мор и заразу?
- Не-е… одно притворство и хитрость! А может сила ее ослабла? А? На время... Нет, святой отец сказал - ведьма, значит так оно и есть, а уж он-то знает! Короли и те прислушиваются к мнению самого папы.
- То-то и оно – прислушиваются! А я слыхал другое, - понизив голос, проговорил старший, оглядываясь. – Слыхал я, Гарри, что оговорили ее. И не ведьма она, а и есть та самая пропавшая дочь известного нам всем, зарезанного графа, упокой, Господи, его душу! – всадник перекрестился и добавил так же негромко:
- Одета она была знатно, а теперь? Следы заметают, не угодных убирают. А заодно свидетелей. А мы рядом с ней, выходит тоже свидетели. Неспроста здесь такая охрана! Э-эх, не нравится мне все это!
- Как же так? У отпрыска такого знатного рода и нет защиты? Не может такого быть! Нет, она не графская дочь!
- Уж если у ведьмы нет защиты, - усмехнулся Хьюг, - то у графской дочери и подавно. Заговор! Графа прирезали, как собаку, дочь в клетке, а ее старший брат, далеко в походе. А пока до него дойдет весточка, поздно будет. Сэр Клиффорд успеет баронетом стать за свои старания. И святой отец этот ряженый, не верю я ему. Пора бы и место для привала найти…
- Проверить дорогу впереди! Да живо! - Раздался властный голос над колонной.
Один из всадников, втянув голову в плечи, почтительно склонился перед сэром Клиффордом и, всадив шпоры в отощавшие бока жеребца, исчез за поворотом.
Между тем над отрядом, как хищная птица, нависла туча, закрывая собой полнеба. Начал накрапывать дождь.
Повозка и сопровождающие ее воины не добрались и до середины небольшой опушки леса, как впереди показался жеребец разведчика. Он несся, хрипя и косясь на своего седока, который сгорбившись над гривой коня, еле держался в седле.
- Заса… - прохрипел несчастный и с грохотом повалился с коня. Пробив ворот жиденькой кольчуги, в груди несчастного торчала стрела.
Клиффорд спешился, наклонился над обреченным, с досадой резким движением переломил торчащую стрелу. Лицо раненого посинело, изо рта пошла кровавая пена.
- К бою! – взревел рыцарь. Над его головой блеснул двуручный меч, и в воздухе зычно пронеслось:
- Сразимся же, славные воины рыцаря Клиффорда! Хьюг! Спрячь повозку в болотах, если что - прикончить эту тварь! Сжечь! Чтобы и следа не осталось! – взвизгнул рыцарь. - Остальные за мной!
Святой отец запричитал, суетливо осеняя себя крестом множество раз. Его скрипучий голос утонул в лязгании обнажающегося железа. В торопливом топоте копыт задрожала земля. Нещадно хлеща быков плетьми, Гарри потащил повозку в глубину леса. Святой отец с болтающейся на плече холщовой сумкой, опасливо вертя головой, засеменил следом. Хьюг напряженно всматривался в глубину леса, готовый отразить нападение.
Но не успел рыцарь Клиффорд отдать приказ, как ему донесли, что и сзади обнаружен противник. Нехорошее предчувствие закралось в сердце Клиффорда. Наверняка это легкая конница, которая имела преимущество перед его не столь проворными воинами в тяжелых доспехах. Клиффорд велел спешиться наиболее легко вооруженным воинам, так, чтобы при каждом всаднике был свой пехотинец. Пехота рассредоточилась, держа перед собой щиты, прикрывая себя и коней.
Как Клиффорд и ожидал, из леса засвистали стрелы, поражая наповал лошадей и наименее защищенных воинов. Затем появились и сами нападавшие. Клиффорд выделил для себя, как он предположил, главного среди них. На нем были дорогие гравированные доспехи, прикрывающие кольчугу. Он направил коня в гущу боя, пробираясь к намеченной цели.
Оливер ударил железной перчаткой в кожаные доспехи на плече совсем юного воина:
- Мариус, бери двоих и найди пленника! Ты знаешь, что делать! Головой отвечаешь за него! – раздался удаляющийся хриплый голос Оливера.
- Оливер! Я должен драться! – отчаянно закричал Мариус вслед рыцарю.
Оливер, обернувшись пронзительно рявкнул:
- Головой!
Муравейник рубящихся насмерть воинов поглотил рыцаря. Его гравированный шлем тускло сверкал в самом центре боя. Мариус и двое воинов растворились в увядающей, но еще пышной зелени папоротника осеннего леса.
Гарри выволок из клетки вовсе обессиленную от страха пленницу, бросил под высокий могучий клен. Священник испуганно оглядывался по сторонам.
- Жаль, времени нет, побольше веток набрали бы…
Нехорошо улыбаясь, Гарри, привязывал пленницу веревкой к дереву:
– А может перерезать ей горло, да покончить с этим? Все равно казнят, так какая разница как? Может, ты и правда не ведьма?
Он выхватил нож и почти коснулся острием ее лица, продолжал улыбаться и наслаждался ужасом, который застыл в глазах пленницы. Нож скользнул ниже к ее шее, затем еще ниже пока не коснулся грубой мешковины на ее груди. Гарри наклонился, смрадное дыхание коснулось лица девушки.
Все так же, оглядываясь и семеня, приближался святой отец, тараторя, -
- Нет, надо сжечь, сжечь, чтобы и следа не осталось! Другого способа для ведьмы нет.
- Не успеем. Самим бы ноги унести! Может, бросим ее здесь, да и дело с концом? - неуверенно проговорил Хьюг, оглядываясь на святого отца и Гарри.
- Успеем, правда? Вот сейчас и узнаем, какова твоя колдовская сила, - не унимался Гарри, грубо повернув к себе лицо брезгливо отворачивающейся пленницы.
- Отойди от нее!
- Ты что, Хьюг? - удивился Гарри, не сводя глаз с девушки. - Мы должны выполнить приказ сэра Клиффорда, верно, святой отец?
- Отойди от нее, я сказал! - Хьюг схватил Гарри за шиворот.
Гарри в бешенстве обернулся, но увидел, как Хьюг, вскинув руки к шее, из которой навылет торчала стрела, как-то неловко завалился вправо.
Святой отец остановился, словно наткнулся на невидимую стену, осторожно сделал шаг назад и упал в папоротник. Оскалившись, по-звериному озираясь вокруг, Гарри выставил руку с ножом вперед и, опасливо оглядываясь по сторонам, начал пятиться за дерево, вытаскивая другой рукой из-за пояса меч, но, не сделал и двух шагов, как послышался глухой удар, и Гарри слегка подавшись вперед, неестественно выпрямился и повернулся к девушке. Он казался удивленным и пытался что-то сказать, но лишь хрипел, кровь толчками выходила наружу и стекала по подбородку. Через мгновение Гарри повалился вперед и рухнул пленнице под ноги. В его спине, прорубив кольчугу, торчал метко брошенный топор Мариуса.
- Ищите пленника, может, он еще жив! – отдал Мариус приказ остальным воинам. Те, исчезнув в высоких зарослях кустарника, принялись прочесывать местность.
У испуганной девушки не было сил ни кричать, ни отвести обезумевшего взгляда от топора в спине убитого.
Мариус ногами небрежно сдвинул в сторону еще хрипящее тело и взмахом меча рассек веревку на дереве освобождая девушку.
- Ты кто? Из какой деревни? Чего молчишь? Куда увезли пленника не видела?
- Я пленник, - еле слышно пролепетала девушка, теряя силы.
- Что-о?! – Мариус смерил ее презрительным взглядом.
- Я пленник… - еще тише повторила девушка и потеряла сознание. Мариус едва успел ее подхватить.
Этого еще не хватало! Вместо доблестного рыцаря, которого он так мечтал освободить, перед Мариусом была какая-то девчонка в лохмотьях. Чувствуя досаду, почти злость, он, небрежно положил девушку на траву. Не найдя под рукой ничего подходящего, подставил колено под ее голову. Оглядываясь по сторонам, он то и дело бросал взгляд на пленницу и недоумевал, кто же она такая, что они, как волки, опасаясь быть обнаруженными, почти на нюх, крались по следу Клиффорда столько дней. Невесело размышляя об этом, он, однако, успел заметить, что она совсем не похожа на девушек из деревни. Не к месту вспомнился тающий весенний снег и ледяная корочка, которая всегда так нравилась ему. Красивая, узорчатая, хрупкая, тающая в руках... Мариус засмотрелся на девушку. Он начал смутно догадываться, кто лежит на его коленях.
Раздались голоса возвращающихся воинов. Мариус осторожно переложил девушку к дереву на траву. Спохватившись, присел рядом, из кожаного мешка плеснул водой на безжизненное лицо Джоанны. Он почти не сомневался, что это именно она. Девушка начала приходить в себя, открыла глаза, настороженно уставилась на Мариуса.
- Ваша светлость… - обратился к ней Мариус, почтительно склонившись, но ее ладонь тут же закрыла ему рот. Мариус оторопел.
- Нет! – вскрикнула она и уже тише добавила, - Никто не должен знать!
Силы снова покинули девушку, вялая рука упала. Только черные глаза умоляюще смотрели на Мариуса. Сомнений не было - это дочь того самого предательски убитого графа, о котором говорил Оливер.
- Глоток воды! Прошу вас...
Конечно же! Мариус стряхнул оцепенение и бросил ей мешок с водой. Она с трудом приподнялась на локтях, но Мариус и не подумал ей помочь. Он продолжал чувствовать на губах жгучее прикосновение ее прохладной руки. Раздражение снова охватило его. Впрочем, она видимо и не ждала услужливости или подчинения. Отчего-то Мариус разозлился еще больше. Пленница жадно прильнула высохшими губами к мешку с водой, отдыхая после каждого глотка. Взгляд Мариуса упал на ее хрупкие плечи. Сквозь спутанные пряди черных волос была видна родинка на шее. Слева. Мариус невольно скользнул глазами вниз по рваной мешковине, открывающей красивую линию ног намного больше, чем позволял этикет обитателей холодных каменных замков. Это тебе не деревенские девки с загорелыми ногами. Мариус на мгновение замер. «Красивая, как ведьма», - мелькнуло в голове. Этого мгновения хватило, чтобы Джоанна почувствовала. Перехватив его взгляд, сжалась и затравленно взглянула на него. Мариус понял.
- Не бойся, я друг.
Отчего то, вдруг осипшим голосом, добавил полагающееся:
- Ваш покорный слуга, леди…
Стараясь не смотреть в ее огромные черные глаза, он вскочил, сорвал с себя плащ, набросил его на ее хрупкое тело, торопясь скрыть от любопытных глаз приближающихся воинов то, чему стал невольным свидетелем сам.
- Прошу вас! Память об отце!
Он обернулся. Когда же это кончится? Она умоляюще показывала бледной рукой на воина, сраженного топором. Мариус привычным движением извлек окровавленный топор, небрежно вытер его о траву и заткнул за пояс. Подоспевший Дик начал обыскивать убитого, затем подошел к Мариусу и протянул ему кошель подбитый дорогим алым бархатом. На бархате переливался вышитый золотом и украшенный пятью драгоценными камнями затейливый вензель. Посмотрев на довольного добычей Дика, Мариус указал взглядом на Джоанну.
Разочарованный Дик, подчиняясь приказу, бросил кошель в ее сторону.
- Благодарю вас, доблестные рыцари! – раздался дрожащий голос девушки. Только теперь Мариус, расслышал его явственно. В перезвоне колокольчика послышалось благородство и достоинство. Ишь ты!
Нет, с него хватит! Мариус дернул головой, стряхивая невидимое. За несколько минут, проведенных с девушкой, он потерял чувство свободы и покоя. Это мешало, это ему не нравилось.
- Что Оливер? – тревожно спросил Мариус Дика.
- Цел, - коротко бросил тот, – добивает.
Мариус почувствовал новую злость. Пропустить долгожданный бой, из-за… Он стиснул зубы, покосился в ее сторону и увидел, что Джоанна снова лишилась сил.
Выхватив меч, проклиная все на свете, Мариус ринулся к повозке. Разрубив веревки, вырвал клетку, забросив далеко в кусты. Так же злясь, рубил ветки папоротника, бросая их охапкой в повозку. Неотлучный Дик рядом, молча помогал, ни о чем не спрашивая, лишь поглядывая с плохо скрываемым любопытством на Мариуса, который тем временем, бормоча под нос ругательства, решительно направился к девушке.
Не раздумывая, сходу сгреб ее руками с земли, понес, почти невесомую. И тут невольно замедлил шаги, понимая, что все. Это его последнее прикосновение к ней. Больше никогда он не сможет подойти к ней так близко, как сейчас. Ближе не бывает… Сердце колотилось о ребра так, что казалось, кольчуга звенела на всю округу, отзываясь эхом под кронами могучих кленов, выдавая его с потрохами. Так и шел, стиснув зубы, боясь расплескать, потерять, не замечая устремленных на него ее удивительных глаз. Узорчатый весенний снег, который тает в ладонях…
Укладывая в повозку, увидел ее широко раскрытые глаза, полные… чего? Неужели благодарности? Померещится же... Забудет. Завтра же!
- Дик, осмотри лошадей и повозку!
- Как ваше имя, благородный рыцарь?
Начинается. Он положил Джоанну на папоротниковые ветки, старательно избегая ее взгляда. Небрежно и легко сдвинул ее к противоположному краю повозки, освобождая середину, чтобы поправить наспех набросанные ветви и опавшие листья. А может просто тянул время?
- Так как же вас называть, доблестный рыцарь? Я должна знать, для кого просить о милости у Господа в своих молитвах…
- Я не рыцарь, за таких, как я, не молятся, – жестко ответил Мариус.
Не удержавшись, стрельнул глазами в ее сторону и напоролся на ее взгляд. Обдало жаром. Почувствовал, как сердце полоснуло чем-то, как сладкий яд тонкими струйками растекается по всей груди. Ведьма... Сглотнув произнес:
- Я простой воин, леди…
Мариус наклонился, чтобы помочь Джоанне удобнее устроиться на новом месте, как раздался запоздавший истошный крик Дика:
- Наза-ад!
Что-то раздирающе острое ударило Мариуса снизу, со дна повозки, из-под веток папоротника и багровых листьев, пробив кожаные доспехи, словно шелк, выворачивая плечо. Обжигающая боль выбросила Мариуса из повозки назад, и он со стоном рухнул в траву.
Дик, юркнув под колеса повозки, размашисто повел клинком. Раздался истошный вопль. Тут же с другой стороны выкатился служитель церкви с окровавленным лицом, роняя арбалет и истерично вопя во все горло:
- Свершилось! Во имя Господа Бога, умри ведьма проклятая!
Подоспевший Том яростно сверкнул мечом, и, вкладывая в удар всю свою силу, рассек тщедушное тело пополам. Кровь, вырвалась из плоти, разлетаясь багровым фейерверком в разные стороны, окропив повозку. Раздался глухой звук осевшего в траву тела святого отца. Дик бросился к теряющему сознание Мариусу. Из повозки раздавались звуки выворачивающегося желудка. Джоанна брезгливо вытирала с себя кровь священника. Том щедро плеснул ей в лицо водой, приводя ее в чувство. Услышал судорожное:
- Благодарю вас!..
Из-за ближайшего кустарника показался измотанный Оливер на коне, вытирая на ходу срубленной травой кровавый меч.
- Ну, что же неплохо, неплохо, - пропел Стоун, просмотрев отснятый материал. - Как ты считаешь, Джо? Ваше мнение, коллеги?
Джо промычал что-то неопределенное, что видимо означало согласие. Остальные единодушно промолчали. В самом деле, неплохо, куда уж лучше. Не хотелось остаться без обещанных выходных для всей съемочной группы. Целая неделя перед поездкой в Англию! Даже Чарльз молчал и не пытал режиссера и оператора, а не надо ли чего-нибудь исправить, переиграть, а потом выбрать наилучший вариант, убедиться, что он, действительно, лучший и так до изматывающей бесконечности. Стоун знал эту особенность Чарльза и не любил ее. Бюджет не резиновый. Да и по своему опыту Стоун знал, что пока фильм не выйдет в прокат, никто так и не поймет, примет ли зритель этот фильм. Его величество зритель. Или ты будешь завален поздравлениями, что, разумеется, очень хорошо. Или тебя сольют в унитаз критики, что тоже является своего рода вниманием, хотя и скандальным. Но самое главное – зритель, который не прощал разочарований.
Чарльз поискал глазами своего водителя Эндрю и вышел из вагончика режиссера, служившего чем-то вроде студии на съемочной площадке. Эндрю вышел следом. Стоун облегченно вздохнул.
Чарльз упал в кресло, устало вытянув ноги.
- Сколько их сегодня, Эндрю?
- Почти четыреста. Вчера еще подъехали, новенькие, человек пятьдесят, - ответил Эндрю, закрывая за собой дверь комнаты, которую занимал Чарльз.
Чарльз был растерян.
- Что же делать? Сегодня я не настроен на встречи и автографы.
- Их палатки повсюду, и они всегда на посту. Часовые в армии так самоотверженно не стоят, как твои милые фанатки. Кстати, там есть и дамы преклонного возраста, представляешь? А помнишь ту, что к тебе подвалила, чтобы ты ей поставил автограф на…
- Прекрати, Эндрю! Я им многим обязан. Ладно, ты слышал? У нас выходные. Так что можешь идти с остальными оттянуться в баре.
- А ты? Разве не пойдешь со всеми?
- Не хочется, но ты иди.
- Нет, без тебя я не пойду, иначе твой отец меня уволит.
- Не уволит, никто же не узнает. А я просто отдохну, завалюсь спать, вот и все. Давай, иди. Вы через северные ворота выезжать будете?
- Да, как всегда. Но что мне делать с твоими фанатками и этими шпионами-папарацци, если они прорвутся к бару? Они меня растащат по клочкам, когда увидят, что тебя нет.
- Не драматизируй, не растащат. А со шпионами выкрутишься как-нибудь, ты же знаешь, как от них отделаться. Наслаждайся вниманием, позируй. Ответь на пару вопросов, как всегда, мы же это уже обсуждали. Давай, иди. Я устал.
- Ну, хорошо, я пошел. Смотри, я оттягиваюсь по полной, до утра!
- Да-да, можешь до утра, если продержишься! А то в прошлый раз...
– Не напоминай! Сколько можно?
Чарльз усмехнулся и закрыл дверь за Эндрю.
Значит, северные ворота… Убедившись, что Эндрю ушел, Чарльз быстро поменял шорты и майку на свои любимые джинсы и футболку цвета хаки, накинул кожаную куртку, выглянул в коридор и вышел из своей комнаты. Уже стемнело и Чарльзу не составило большого труда незаметно пробраться в ангар. Там, стоял новый автомобиль Чарльза. Монстр, как он его называл. Откинув чехол Чарльз не выдержал и улыбнулся, словно встретил давнишнего хорошего друга.
- Запылился, застоялся. Но я уверен, не подведешь, - Чарльз разговаривал с пикапом, словно заботливый конюх с породистым жеребцом. Монстра доставили в спецконтейнере и выгрузили прямо в здесь в ангаре, поэтому об этой покупке мало кто знал..
Он прислушался. Так и есть. Со стороны северных ворот раздались крики и шум. Прекрасно. Чарльз заторопился.
Через десять минут из южных ворот лагеря съемочной площадки неслышно выкатился пикап и тут же, набрав приличную скорость, исчез из виду. Ворота тут же закрылись. Следом, откуда-то из темноты, на дороге появился черный, изрядно потрепанный, форд и, проявив неожиданную сноровку, быстро скрылся в том же направлении.