Они встречались в кафе каждую пятницу. Лучшие друзья с самого детства. Один из них стал актером, другой - тунеядцем, получившим наследство. Они по-настоящему ценили и любили друг друга, поэтому не теряли связь. У обоих была личная жизнь, порядки и принципы, но в постоянно меняющемся мире константой оставался столик в углу кафе, где они опрокидывали чашку за чашкой горячего ароматного пойла и обсуждали то, что было по-настоящему важно. Как то: шутки, бредовые надуманные разговоры и просто комфортное и расслабленное времяпрепровождение. Разумеется, бывали и моменты философских бесед о поиске смысла, но по большей части такие темы не затрагивались, по крайней мере, напрямую.
В очередной вечер встречи Актер озвучил неожиданное предложение:
- Скажи мне, ты не против, если раз в две недели я стану приходить в образе персонажа, которого должен буду где-то играть? В последнее время мне начало везти с ролями, и я подумал, что к такому шансу не стоит подходить легкомысленно, понимаешь?
- Да… наверное понимаю, - ответил Тунеядец.
На том и порешили. В следующий раз встреча состоялась уже не между старыми приятелями, но между двумя незнакомцами, ничего доселе друг о друге не слышавшими. Тунеядец поначалу был настроен скептически, но, осознав всю серьезность намерений давнего друга, подавил желание сорвать последнему импровизированную репетицию. К слову, Актер пришел на место позднее назначенного часа, что было ему совсем несвойственно. Это покоробило было Тунеядца, но он вдруг понял, что это не его друг опоздал, а тот, чью роль он сегодня исполняет. Он не ошибся.
К столику вместо обыкновенно веселого и открытого человека, так и сочащегося простодушием и добротой, подошел угрюмый и молчаливый мужчина, даже внешность которого слабо походила на знакомую с детства. В его взгляде была легкая растерянность, он не мог задержать его ни на чем дольше пары мгновений, по нему было видно, что он совсем недавно пережил нечто ужасное. Настолько сильным было это впечатление, что Тунеядец не выдержал и спросил:
- Друг, ты в порядке?
Тот, медленно опускаясь на стул, где-то на полпути от седалища перехватил вопрос и как-то «зыркнул», иными словами, бросил молниеносный и острый взгляд на говорящего, как будто испугавшись чего-то. В последний момент Актер, словно потеряв контроль над телом, резко плюхнулся на стул, чем вызвал небольшой взрыв шума, пронесшийся эхом по помещению кафе.
Сев, он тяжело дышал и закрыл глаза, словно в попытке успокоить нервы. Все это не на шутку пугало Тунеядца, он с тревогой всматривался в лицо товарища, стремясь, казалось, прочитать в нем причину его загадочного поведения. Он и думать забыл о договоренности, заключенной неделю назад.
- Все хорошо? На тебе лица нет! – воскликнул Тунеядец.
- Я… я… - пытался выговорить, тяжело дыша, Актер, - я убил человека.
- Что?! - крикнул он за долю секунды до того, как понял, что происходит. – Ааааа! Елки-палки, тьфу на тебя! Вообще обалдел так пугать?
За этой репликой последовал пинок под столом, будто пространство, закрытое от глаз, не считалось игровым и существовало независимо, подобно гримерке на съемочной площадке или закулисью в театре. Тунеядец воспринял это адекватно, как если бы его друг сказал: «Ну чуваак, соображай, я же в образе, не порть малину!» А потому он просто проигнорировал боль от пинка и замолк, серьезно взглянув на человека, признавшегося в убийстве.
Стоило ему отпустить вожжи и позволить себе абстрагироваться от некоей нарочитости происходящего, эту нарочитость как рукой сняло. Не в меньшей степени, чем автор затеи, Тунеядец с интересом погрузился в действо.
- Как это случилось? – спросил он собеседника, ранее известного как Актера, но теперь бывшего кем-то чужим и незнакомым.
- Это случилось сегодня утром, - начал мужчина после небольшой паузы, совсем не деланной. Сказав эти слова, он вновь замолчал и зажмурил глаза, глубоко вздохнув.
Его время от времени сотрясала судорога, как от озноба. По всему было видно, что самопровозглашенный убийца с переменным успехом пытается взять себя в руки, будучи не в силах совладать с содеянным. Тунеядец поймал себя на восхищении игрой друга после того, как осознал, что не воспринимает происходящее, как нечто фальшивое и напускное. Он почувствовал себя частью истории, где не было главного действующего лица, но был человек, желающий исповедаться и тот, кто эту исповедь выслушивает. Само содержание откровения казалось ему вторичным в сравнении с тем, что совершалось в настоящий момент: рефлексия убийцы, отнявшего жизнь и, так сказать, «перешедшего Рубикон». Точка невозврата осталась далеко позади, как пройденные координаты на карте. Но в этом случае просто вернуться назад было нельзя, в предложенном Актером мире царила безысходность.
- Кого именно и почему ты убил? - нарушил тишину Тунеядец, которого распирало любопытство.
В ответ незнакомец посмотрел на него по-настоящему пугающим в своей проницательности взглядом. Его глаза глядели, словно сквозь призму адской пелены. В них была такая пронзительность и пустота одновременно, что невозможно было не содрогнуться под этой тяжестью.
- Я должен был понять, каково это – забирать жизнь, - едва слышно пробормотал он.
Испытывая одновременно ужас и зачарованность, Тунеядец, как в трансе, ответил:
- И каково?
В ответ на это убийца улыбнулся ужасной мертвой улыбкой и произнес почти шепотом:
- О, это незабываемое и непередаваемое ощущение! Спасибо, что выслушал, - он внезапно поднялся из-за стола и ушел. Тунеядец остался сидеть на месте, как громом пораженный.
«Что это, черт возьми, было?!» - подумал он. «Ни привета, ни ответа, пришел, наговорил незнамо что и ушел! Но ничего, на следующей неделе я расспрошу его!»
Однако через неделю произошло нечто странное. Два закадычных друга никогда не теряли связь, но все же прерывали ее время от времени. По сути, основой их общения были еженедельные посещения кафе, между которыми они почти никак не контактировали, за исключением экстренных случаев и внезапного изменения планов. Обычно они даже не сговаривались непосредственно перед очередной встречей: столик был зарезервирован для них на определенное время определенного дня, практически на пожизненной основе. Даже заказ в основном не менялся. Но та репетиция изменила все.
В следующий раз, который по договоренности должен был быть обыкновенным днем встреч, Тунеядец опять опередил своего друга. «Нет, сегодня он должен прийти не в образе» - думал он, испытывая смесь какой-то необъяснимой тревожности и любопытства.
Внезапно телефон на столе, лежавший экраном вниз, завибрировал. Как ни странно, это было сообщение от Актера, с которым они практически никогда таким образом не связывались. В сообщении было написано нечто, заставившее Тунеядца ощутить, как мурашки бегут по спине. «Сегодня не смогу прийти, извини. Придет он».
Словно не осознав смысл прочитанного с первого раза, как на иероглифы, вглядываясь в экран смартфона, Тунеядец не сразу заметил, что к столу подошли. Подняв взгляд, он едва ли не вскрикнул. Перед ним стоял убийца, тот самый. С его глазами сделалось что-то еще более невообразимое, чем раньше: они приобрели какой-то нездорово-звериный блеск, что-то демонически-несуразное было в них. Их выражение было мертвым, но под ними во все 32 сверкал улыбкой рот, скорее даже разинутая от уха до уха монструозная пасть. Смотреть на это варварски-психопатическое подобие улыбки было невыносимо, Тунеядец, в конце концов, отвел взгляд.
- Привет, - сказал Убийца.
- Что за черт, Актер? – крикнул Тунеядец, - мы так не договаривались: один раз в две недели, а не каждую встречу! Твои репетиции, я понимаю, нужны тебе для творческого роста и тому подобного, но это уже переходит всякие границы!
В ответ мужчина лишь продолжал улыбаться своей жуткой улыбкой и молча сел напротив Тунеядца, плавно опустившись на стул:
- Не стоит так нервничать, - ужасающе спокойно проговорил он. – Приношу извинения за то, что твой друг не смог быть здесь сегодня, но мы с ним немного повздорили. В общем, понимаешь ли, ему не здоровится.
- Да о чем ты говоришь? – ошеломленно воскликнул Тунеядец. – Завязывай с этими играми!
Но Убийца только улыбался. Сомнений в том, что это был он, а не Актер, не оставалось. Прежде чем Тунеядец успел уйти в негодовании, мужчина произнес:
- Знаешь, когда я убивал, кое-что осознал. Ты переходишь эту грань, переступаешь через свою сущность, чтобы возвыситься и одновременно с тем – вынести себя за борт жизни. Ты, подобно реке, выходишь из берегов под влиянием стихии страшной силы. То есть, ты как бы и исчезаешь, и разрываешь оковы. Пожалуй, какие-то оковы нам все же нужны, как считаешь?
- Я не собираюсь тебе подыгрывать! Вот это вот все – ненормально! Мы видимся с тобой раз в неделю, договорились заранее, что каждый второй раз будет посвящен твоему творческому упражнению. Понимаю, ты, возможно, не выходишь из образа все эти дни. Но, по крайней мере, надо же как-то предупреждать!Вся соль нашего общения в том, что мы уходим от повседневности, а не изливаем друг на друга личные и профессиональные трудности!
Закончив пламенную речь, Тунеядец картинно поднялся из-за стола. И, хоть на словах он был воплощением уверенности, чувствовал себя крайне нервно перед этим незнакомцем. Ведь его друга там и правда не было.
Когда он отходил от стола, услышал донесшееся вслед: «Похоже, придется встретиться в неурочное время!» Тунеядец, не сбавляя шаг, покинул заведение, но почувствовал укол страха, вызванный последней репликой самозванца.
Следующие дни проходили в сильнейшем стрессе. Сначала это были просто опасения и иррациональные страхи, но потом ситуация усугубилась. На третий день после непреднамеренной встречи с Убийцей Тунеядец вернулся домой со свидания в свое достаточно просторное холостяцкое жилище.
Когда он уселся на диван перед телевизором, раздался звонок. В последнее время городской телефон – вещь вообще крайне условная: многим он просто не нужен, для преданных абонентов такой связи он становится скорее обузой, нежели чем средством первой необходимости. Третьи же используют его, как элемент интерьера, предпочитая держать выключенным. Тунеядец был человеком своеобразным. По правде сказать, его личная жизнь представляла из себя нечто неопределенное и зачастую безрадостное. Он испытывал, порой, сильную тоску по отсутствию какой-либо деятельности, но быстро преодолевал ее с помощью гедонизма.
Итак, звонок. Первые несколько гудков послужили скорее будильником от задумчивости, в которую, иной раз, впадаешь, погружаясь в расслабленность и тишину. Вот и Тунеядец какое-то время никак не реагировал на неожиданно подавший голос, выполнявший обыкновенно чисто декоративную функцию телефон. А когда понял, что издает этот специфический звук, сразу почему-то испугался, но тем не менее поднялся с дивана и подошел к аппарату.
- Алло? – сказал он.
В ответ никто ничего не отвечал, просто дышал в трубку. Пожалуй, не стоит и говорить, что подобное только со стороны кажется нарочитым и банальным (особенно в фильмах и сериалах), но с позиции участника приобретает совсем иной оттенок смысла. Сердце Тунеядца учащенно забилось:
- Алло, кто это? – повторил он, прекрасно сознавая, что отвечать никто не собирается. – Кто бы это ни был, от*битесь! – он бросил трубку и выдернул телефонный шнур.
Разумеется, той ночью он не спал.
Приближался день регулярной встречи с лучшим другом всей жизни. Никаких сообщений от Актера не было, он не извинился, не попытался как-то объясниться. Тунеядец никогда не принадлежал типу людей, которые долго держат обиду. Но, при всем при том, он был глубоко задет странным поведением старого друга. Тот смог по-настоящему напугать его и ввести в подлинную паранойю и недоумение. Однако было и еще кое-что. Любопытство.
Именно оно сыграло решающую роль. Как и всегда, в условленный час Тунеядец уже сидел за столиком. Так, в одиночестве прошло полчаса. Неспешно собираясь уходить и мрачно рефлексируя на тему умершей дружбы, он уже достал деньги, чтобы оплатить счет, когда вдруг к столу кто-то подошел.
Это был не Убийца, но и не Актер. Чтобы понять это, хватило беглого взгляда. «Все, что ему недостает в понимании простой концепции дружбы, он с лихвой компенсирует даром лицедейства», - думал Тунеядец, оглядывая новоприбывшего с ног до головы.
Перед ним стоял человек, только слабо внешне напоминавший давнего друга. На деле, с первого взгляда, будучи непосвященным в нюансы творящегося, можно было подумать, что пришедший был всего лишь чем-то похож на Актера, как иной раз похожи совершенные незнакомцы, случайно встретившиеся в общественном месте. Тунеядец молча сидел и взирал на него, ничего не говоря – он просто ждал дальнейших действий появившегося.
- Ну и скажите мне на милость! – неожиданно воскликнул незнакомец. - Кого тут нужно трахнуть, чтобы получить чашку кофе, а?!
Такого Тунеядец не ожидал, он совершенно потерялся и забыл даже, как говорить. Заметив эту растерянность, Актер в новом амплуа воспользовался случаем: он стремительно опустился на свое место за их столиком, положил руки перед собой, сцепив их замком и, выжидающе и значительно взглянув на Тунеядца, произнес:
- Убери свои деньги! Я угощаю! Мне это ничего не стоит после всего пережитого!
- Э…кхм… аа… что? – промямлил Тунеядец, уже не зная, куда себя деть и как вести.
- Хочешь узнать? Хм! Рассказываю: с самого утра на меня налетали всякие психи! Я шел по улице и все прохожие... в общем, их походка, жестикуляция – все было каким-то нарочитым, вычурным, неестественным! Я заметил, что так себя ведут абсолютно все, меня окружающие! Можешь себе представить?!
Наконец, Тунеядец не выдержал:
- Да что же ты несешь, черт тебя подери?! – воскликнул он. – Хватит пудрить мне мозги, не может быть, что ты не специально надо мной издеваешься!
В ответ на это мужчина как-то умолк и замялся, растерянно глянул на Тунеядца, а потом снова заговорил:
- Честное слово, не вру! Так все и было! А потом, когда я начал высказывать всем свои наблюдения, на меня смотрели, как на последнего психа! Вот прямо, как ты сейчас!
- Ладно! – отрезал Тунеядец, - как тебя зовут, в таком случае?
- До боли странный вопрос, - смущенно, в некоторой растерянности проговорил незнакомец. – Мы столько лет друг друга знаем, с чего бы тебе спрашивать?
- Потому что у меня склероз! Наследственное! Ничего не помню, все из башки вылетает! Так как тебя зовут?
Какое-то время они сидели в молчании. Во всем виде некогда Актера происходила какая-то трансформация. Сначала он с подозрением вглядывался в Тунеядца, прищурив глаза, потом слегка наклонил голову набок, а затем разразился хохотом, сотрясаясь всем туловищем.
- Хахахаха! Ну ты даешь! Ладно, подловил! Извини, что наговорил тебе всю эту чепуху о прохожих – сам не знаю, что на меня нашло! Забыли!
- Так, значит, ты прекратил? Теперь ты снова Актер? – спросил Тунеядец с надеждой и недоверием.
- Кто? О чем ты говоришь, дружище? Ты же знаешь, что я биржевой брокер! Хахаха! Ну ты и артист!
Словами не передать всей тяжести и саркастической утомленности во взгляде Тунеядца после этой реплики. Он даже не счел нужным что-либо говорить. Любопытство в нем исчерпало себя, осталось лишь раздражение. Чтобы побороть его, он решил уйти по-английски. Не говоря ни слова, Тунеядец поднялся и вышел из-за стола, направившись домой. Он оставил деньги, приготовленные заранее, и покинул кафе, не глядя на растерянного брокера.
Телефон в его квартире по-прежнему был отключен, но мобильный, как и всегда, работал непрерывно. Вечером после злополучной встречи, возможно, положившей конец многолетней традиции, он зазвонил. Номер не определился.
Преодолев желание сразу скинуть, Тунеядец все же ответил:
- Алло?
На той стороне расслышать можно было только невнятные хрипы и, опять-таки, странное грузное дыхание. На этот раз всякий страх исчез, уступив место праведному гневу:
- Значит так, друг! Не знаю, зачем ты это делаешь, но с меня хватит! Ясно тебе? В своих актерских упражнениях ты заходишь слишком далеко! Я…
- Заткнись! – перебил чей-то незнакомый бас. – Если хочешь когда-нибудь еще увидеть своего друга живым, приезжай по адресу, который я тебе скинул. Без полиции, мы наблюдаем.
Связь прервалась, душа Тунеядца ушла в пятки. Он отстранил трубку от уха и посмотрел на пятидюймовый сенсорный экран – стандартный экран современных смартфонов, своего рода, полотен для выражения нашей индивидуальности. «Иронично-издевательский способ задурить голову обывателя: заплати за оригинальный футляр и рингтон, чтобы показать, как ты не похож на остальных», - думал Тунеядец, больше по инерции, не отдавая себя отчета в неуместности этих мыслей сейчас.
Он увидел присланное сообщение: тот же неизвестный номер, с обладателем которого он только что говорил. В сообщении был адрес, другого выхода, кроме как поехать по нему, Тунеядец не увидел.
Назначенным местом оказалось частное складское помещение в промышленном районе города. Добраться туда оказалось на удивление не трудно и не долго. Тунеядец увидел, что замок на воротах, ограждающих территорию искомого склада, был сбит, а створка приоткрыта. Он прошел внутрь, ворота отворились шире с характерным скрипом. Стальная дверь так же была не закрыта, в помещении было темно, на улице царила ночь и сияла луна.
Было тихо, неестественно тихо, учитывая, что кто-то тут ожидал его появления. Тунеядец с колотящимся вовсю от страха сердцем постепенно двигался вглубь склада, максимально возможно медленно удаляясь на небезопасное расстояние от входной двери. Хотя едва ли имело смысл думать о безопасности, оказавшись в такой ситуации.
- Привет! – громко сказал Тунеядец. «Самое подходящее приветствие в данный момент», - подумал он про себя. – Тут кто-то есть?
Вместо ответа он увидел, как где-то впереди зажегся с характерным щелчком свет. Свисающая с высокого потолка на достаточно длинном качающемся тросе лампа освещала какой-то громоздкий прямоугольный предмет, скрытый под покрывалом. Перед предметом стоял стул, повернутый спинкой к Тунеядцу, который осторожно и неспешно приближался к нему по импровизированному коридору, образуемому гигантскими стеллажами.
Когда он вошел в световой круг под лампой, оказавшись рядом со стулом, услышал тот самый голос из телефона:
- Садись.
По какой-то причине он не вздумал как-то пререкаться и просто послушно опустился на стул, снова поймав себя на мысли, что любопытство все еще имеет над ним власть. Как только он сел, простыня упала с предмета перед ним. Предметом оказалось зеркало. За зеркалом в тени кто-то находился.
- Кто вы? Где Актер? Что вы с ним сделали?
- Помолчи. – произнес властный голос. – Ты слишком много говоришь, пора и послушать. Твой друг на самом деле не актер. Не в привычном смысле этого слова. Он не профессионал. По крайней мере, больших творческих успехов у него не было, зато сама жизнь была интересной. Когда он только начинал, его все отгов…
- Отговаривали! Я знаю, я знаю этого придурка с детства! Кто ты на*й такой?!
Что-то сильно ударило Тунеядца по лицу. Он даже не понял, что именно:
- Надеюсь, ты готов слушать теперь? Так вот, он заключил соглашение. Соглашение со мной. Попросил о даре лицедейства. Для дара потребовалась цена, как ты можешь догадываться. Ценой оказался ты, твоя жизнь.
Тунеядец остолбенел, все мысли словно убежали из его головы в одночасье. Он физически ощущал, как в его крови произошла какая-то химическая реакция, результатом которой стала закись ужаса. Силуэт в тени за зеркалом продолжил:
- Однако, когда он узнал о цене, не смог себе простить. Вместо профессионального успеха и славы он избрал одержимость безумной идеей. Обмануть саму смерть, а, значит, и меня в том числе. Не люблю, когда меня пытаются обвести вокруг пальца - это недостойное поведение для бизнесмена!
Голова Тунеядца будто бы погрузилась в какой-то туман, он не понимал, что с ним творилось.
- И тогда он стал развивать свой дар, укрепляя образы и совершенствуя мастерство перевоплощения. В конце концов, он сам поверил в то, что они существуют независимо от него. Особенно настойчиво он воплощал один образ, твой. Самая выдающаяся его роль. Он вернул себе друга, но не остановился на достигнутом: в стремлении искупить вину он захотел поменяться с ним местами, полностью завершив трансформацию. Тогда вмешался я.
В этот момент Тунеядец начал наблюдать нечто сюрреалистическое: его отражение в зеркале пошло бликами. Черты лица размылись, ему показалось, что в свистопляске разворачивавшегося перед глазами хаоса он разглядел лик Актера, но изображение вновь стабилизировалось, и перед собой он мог видеть только самого себя, сидящего на стуле и вжимающего руки в деревянные подлокотники.
- Я добавил еще одного персонажа, который должен был саботировать его вероломную затею. Когда он почувствовал, что его тело не принадлежит ему без его ведома и чаще, чем он желает, Актер ускорился. Он вступил в прямое с тобой общение, укрепив твои позиции. Он продумал легенду о том, что встречи были вашей традицией уже много лет. Но, на самом деле, это единственное, в чем он не смог соблюсти достоверность: до твоей гибели вы были неразлучны, как братья. Настолько близки, что, ввиду твоего разгульного образа жизни, единственным логичным наследником твоих несметных богатств оказался он. Можешь себе представить, какого ему было: он отнял твою жизнь ради творческих амбиций, а ты в ответ подарил ему материальное благополучие.
Тунеядец ничего не видел, он как будто погрузился во мрак, но еще мог слышать речь таинственного теневого человека и еще один появившийся голос:
- Нет! Я не хочу, прекрати! Меня неет! Нет меня, от*бись!
- Актер? – сказал Тунеядец слабым голосом, он чувствовал, что куда-то проваливается, понимал, что умирает.
- Прости меня, друг! Я не хотел! Прости! – кричал Актер, но того, кому он кричал, уже не было.
- Вот и все, ты проиграл. – сказал голос в тени за зеркалом, в котором отражался Актер, сидящий на стуле. В той одежде, которую надел Тунеядец перед приходом сюда. На его скуле красовался свежий синяк, оставленный его же собственным кулаком. – Я оставлю тебе жизнь, но заберу назад дар.
На этом разговор закончился. Актер выбрался со склада, куда какое-то время назад вломился. Он брел и брел по улице, пока не выбрался из промзоны к цивилизации. Несмотря на ночь, городская площадь, на которой он очутился, была наводнена людьми. Он просто продолжал идти и бурчал себе под нос:
- Я не смог.