Купель была огромной.Глубокой.Выстроенной из бетона.Вылитой из бетона.Стены из калёного кирпича.Из такого,что звенит,если ,к примеру,один кирпич ударить о другой.
Над купелью _ огроменный крест с бронзовым распятием.Это впечатляло всякого.Многим хотелось вплыть в такую купель,обрушиться в неё,снизойти.
В купель вела сваренная из стальных труб лестница с перилами.Уже второй год на Крещение тут было шумно и весело.
Поп выстроил купель на деньги доброхотов.Выстроил с размахом.С расчётом на массовое паломничество.И не прогадал! Купель себя окупала. Рядом с купелью бешено шла торговля разной свечой ,белыми крещальными рубашками, ,махровыми полотенцами,одноразовыми тапочками, косынками, иконами,освящённым маслом,деревянными крестами,крестиками,книгами,пирожками,святой водой в бутылках.
Тут же снимали и три фотографа,брали заказы.Для поночевщиков,кто издалека, были вылуплены деревянные домики.Натянуты тугие палатки.Стояли в предвкушении будущих яств широко и крепко сколоченные столы Намечался даже концерт по такому случаю.И даже пристойное винопитие.
Готовилось всё будто празднично,тщательно, картинно,но как-то холодно,высокомерно,по-буржуйски.А тут ещё и погода ветреная,с косым дождём,ненасытным,то припускавшим ,то замолкавшим,то вновь стучавшим по воде купели чмокающими шлепками.
Но дождь никого не должен был отпугнуть.И точно,- вереницы автомобилей тянулись к купели,обгоняя один другого.Нетерпение чувствовалось и в пеших фигурах,под зонтами и под плащами ,пробиравшихся ходко к воде.За очищением от грехов.За здоровьем.За радостью.
Поп подъехал и уже ждал в большом роскошном чёрном автомобиле "Тойота". Там же,с ним ,сидела ,в одной белой длинной рубашке на голом теле ,и его послушная матушка,охочая до зрелищ ,которая по команде должна была первая выскочить из машины и броситься в воду,лишь только поп успеет вытащить из купели тяжёлый крест.
А её,сбегающую в купель, должен был тут же заснять фотограф для фотовыставки.
Фотограф тоже ,тут же, ждал команды в своём старом автомобиле "Лада". Он мысленно прикидывал,как ему будет лучше держать фотоаппарат,чтобы матушка была на снимке во всей красе молодого тела.А что тело у неё было красивое,это он успел отметить,взглянув мельком.И выставлять своё тело на всеобщее обозрение она тоже любила,даже по такому случаю,как погружение в освящённую воду купели.
Фотограф был профессионалом.Обычно ему некогда было разглядывать все прелести женщин во время съёмки,а уж сфотографировал он баб порядочно.Но зато в лаборатории,наедине с собой,вооружившись огромной лупой,он мог часами плавать взглядом по всем изгибам и впадинкам пойманной им в силки фотоаппарата женской половой натуры.И получать удовлетворение по максимуму.Он был ценителем.
Поп прятал изредка нос свой в бобровый воротник шерстяной толстой,как пальто,рясы,застёгнутый на все до одной пуговицы.Такие рясы носят одни архиереи.Но этот поп себе позволял ходить в такой же.Он был близким к архиерею собутыльником,снабжал того деньгами,тот даже останавливался у попа заночевать,чтобы не скучно было трезветь,а утром чтобы вдвоём веселее похмеляться.
Архиерей держался с попом на дружеской ноге.И поп решил,что и ему многое позволено и заказал себе тёплую рясу архиерейского покроя.И нимало не смущаясь ,выгуливал себя в ней.Архиерей на это только крякал и дёргал головой,но молчал.Наглость попа ему даже где-то нравилась.Себя узнавал в этом.
Невдалеке от купели кучковались цветастые казаки,растягивая и ставя на шесты гигантскую палатку болотного цвета.В палатке уже кто-то копошился,возился с буржуйкой и трубой,ладил дымоход.Иные двое заносили разборные кровати,сгружая с камаза.Казаки собирались пробыть долго,до вечера следующего дня.На них возлагалась обязанность следить за порядком и помогать немощным.Их было душ двадцать.
Один из них,казак Смирнов,высокий сутулый,за сорок лет,тяжело и недобро поглядывал в сторону чёрной "Тойоты",где, за слегка тонированным стеклом, виден был застывший в ожидании поп,разговаривающий по телефону.Смирнов зыркал и зыркал,будто давая понять,что ему это не нравится.И не только это,а всё.
Смирнов недавно надел свою казачью форму.Он гордился своей формой.Гордился лампасами.Гордился фуражкой.Гордился новыми сапогами.Гордился и одной казачьей медалью.И считал себя теперь настоящим казаком.А по его мнению,это ещё значило и недоброе снисходительное ко всему окружающему отношение.В том числе и к попу.Чем он лучше Смирнова?
Смирнов тоже бы хотел себе такую машину "Тойота".И такую бабу.И такие отношения с местными властями.Он тоже бы хотел!Но особую злость у него вызывал не поп,не машина,и не баба,и не связи попа с властями,- а то,что всё это,имевшееся у попа,вызывало в Смирнове ноющую,как зубная боль,зависть,цинковую на вкус и унижавшую Смирнова своей низостью.Он бы не хотел завидовать,и не мог не завидовать.И всё,чем Смирнов гордился,-его форма,сапоги новые,фуражка,медалька казацкая,лампасы,-в сравнение с этой его завистью к попу ,- становилось ничтожным и ничего не значащим.И это подрывало его веру в себя и в своё назначение военное и важное.
Его товарищи по казачьему взводу ничего подобного не думали.И даже старались в сторону попа не смотреть.Чтобы не обжечься.Им и так всё уже было давно ясно.Поп - там,а они -здесь.И между ними пропасть!
Товарищи Смирнова хотели своего,законного.Побыстрее чтобы натянуть свою палатку-шатёр, пошустрее обустроиться ,разбить смены,кому когда дежурить, - и сесть обедать,с тушенкой и водкой,по-маленькой,а там затопить буржуйку и закурить на свободе,без семьи,хоть и временно.
Они чувствовали злое настроение Смирнова,переглядываясь между собой,он как новичок среди них выделялся своей необстрелянностью,но значения этому не придавали.Им было только интересно ,каков Смирнов в кураже,когда много выпьет, и чего от него тогда ждать?Вот какой потехи они ждали от него.А между собой они уже все были спитые.И каждый знал про другого каков тот в водочном угаре.И промежду себя за себя не беспокоились.А вот Смирнова хотелось им проверить.Были такие думы.
-Легче!Легче!-говорили казаки Смирнову,когда он со всей силы тыкал длинным шестом в верх палатки,в особую кожаную пятку,предназначенную для шеста.-Легче!А то всё завалишь!Силы есть-ума не надо?Легче!Нежно надо!Порви ещё,так быстро дождь намочит!Будешь стоять с тазиком.Не спеши,быстрее не будет.Тут все хотят быстрее!-и казаки ехидно посмеивались.Смирнов лишь огрызался,что-то выдыхая сквозь зубы,мат не мат?- горячее ,наболевшее.
"Купель!Купель!Вот Донбасс-это купель!Всех кровью омоет!Вот где купель!Кто ни придёт-омоет!Кровушкой!И своей и чужой!Только подставляй!Вот это купель!А это?!Ерунда!Побрызгаться только!А вот в Донбассе-там купель настоящая!" - Смирнов ,в тайне от всех ,собирался отправиться воевать на Донбасс.Почему в тайне от всех?Да потому,что считал этих казаков,своих товарищей по взводу,не настоящими казаками.И презирал их.Считал их трусами и болтунами.
Разве же можно сидеть тут,когда там,на Донбассе,всё решается?Там казаки,а тут-одни прохвосты ряженые!Смирнов был убеждён,что скоро этих ряженых прохвостов покинет навсегда и встретится на Донбассе с настоящими казаками,у кого рука не дрогнет кровь пустить всему миру,если надо.
Поэтому,презирая товарищей,он на них не особо обижался.Знал,что они бесполезные в военном деле,разве что для порядка у попов на службах.Им там и место.А ему-большая дорога на войну!Он уже видел себя в жестоком бою с перевязанной рукой,рядом с погибшими,такими же,как он,смельчаками.
У Смирнова давно не было бабы.Его бывшая спилась и умотала с их дочкой и со своим узбеком-ёбарем куда-то на Север.Вестей от них не было.И Смирнов сгонял грусть-тоску по бабе в кулак.
А тут ему приглянулась и попова баба.Матушка в одной белой рубашке до щиколоток.Он представлял её голой в своих руках.Как она извивается и стелется перед ним.А сам Смирнов трясёт елдой перед её губами.Картина,им представленная,была заманчивой и грешной,он это понимал,но поделать с собой ничего не мог.
Будто в самом воздухе в этот день , кто-то невидимый постарался,был разлит стойкий запах обнажённых чресел и совокупления.Смирнов глубоко втягивал этот воздух прокуренными ноздрями и шумно выдыхал,наблюдая холодный огонь в своём паху,то разгоравшийся,то подтухавший.
Что-то с ним сегодня делалось необычное.И бабу хотелось,и машину,и войны.И какого-то мучительного страдания тоже ему хотелось.Поглядывая на товарищей,он лишь опускал глаза под их уверенными взорами.Побаивался,что они поймут,что с ним сегодня что-то не так.И решат,что от него надо держаться подальше.А этого он бы вынести не смог.
Время подходило попу бросать в купель тяжёлый серебряный крест с золотым распятием.Не спеша ,не обращая внимания на дождь,вышел он из "тойоты" и по грязи смело двинулся к купели.Там ему служки уже готовили облачение.Наскоро облачившись,поднялся он по сварной лестнице,оглядел прибывавшую толпу народу,взглянувшую на него из под зонтов да из-под мокрых капюшонов,прочистил горло тройным покашливанием,перекрестился и запел тяжёлым баритоном:"Во Иордане крещающемуся Тебе Господи..." Стоявшие внизу служки и озябшие певчие радостно,что пришло им время петь,подхватили на разные голоса:...Троическое явися поклонение,родителев бо глас свидетельствовавшу Тебе,возлюбленного Тя Сына именуя и Дух в виде голубине извествовавше словесе утверждение,явлейся Христе Боже и нас просвещей слава Тебе!" И поп бросил тяжелый на верёвке крест в купель, в самую глубину.Крест с радостным чмоком пошёл ко дну.
Поп стал ловко крест подтягивать к себе и достал его,испускавшего во все концы ручьи.И так повторилось с крестом и пением ещё дважды.А после третьего раза поп, прямо в облачении, перекинул тело на ту сторону лестницы,уходящей под воду и спустился в самую купель,фыркая там от охватившего холода и удовольствия ,как морж или медведь,щёлкая как дельфин.
Долго его не было.Одни всплески были слышны.И народ даже забеспокоился.Пока поп не появился,истекая водами крещенскими ,будто наполненная до краёв губка.Насквозь мокрый,он долез до земли и отдал себя в руки служек,которые понесли его в натопленный домик,где всё было готово к переодеванию и стоял готовый самовар и мёд.
-Крикните матушке,пускай начинает!Пускай выходит из машины,зовите её!Быстрее!Пора начинать!Время!-кричал поп народу или кому-то там,пока его несли,губы его дрожали,лицо было бледное,с бороды капало.В глазах стояла свинцовая неотмирность.Могло показаться,что он теряет сознание.
На удивление,матушке дважды кричать-звать не надо было.Тут же она выскочила из машины.В резиновых шлёпанцах на босу ногу.Подобрав длинную рубашку до бёдер,смело вскочила она на металл лестницы,обернулась к замершему от неожиданности народу,поклонилась,перекрестилась и как стояла,-так во весь рост и ухнула в купель, с фонтанами брызг и неистовым горловым криком кликуши, и там в купели забурлило,застонало,заухало,заверещало.А тут уже внизу и теснился фотограф,ожидая её появления,закусив в углу рта ментоловую сигарету и приладив свой длинноносый "Сanon" прямо на обзор лестницы.
Матушка появилась почти голая.Рубашка оказалась больших размеров и намокшая сползала,обнажая груди,лобок,пупырчатую кожу.Тело матушки дрожало неистово.На мокром бледном лице кривилась блаженная улыбка.Скулы ей свело холодом.Мышцы свои она не чувствовала.Они горели огнём.
Поднявшись тяжело на верхнюю ступеньку,она подняла руки над головой и закачалась всем станом как пьяное дерево под колючим ветром.Фотограф стал работать.Пятьдесят снимков он сделал за три минуты.А потом ещё двадцать вдогонку.Он предвкушал в этот раз необычное.
Матушку понесли в домик к батюшке на вытянутых руках.Она стонала от холода.Служки весело улюлюкали.Пальцы их похотливо прощупывали матушкину плоть сквозь мокрую хлопчатую ткань.А сзади попёр на приступ купели уже народ,кто по металлической лестнице кто по приставным деревянным.Друг за другом,наступая на пятки.
Подымались наверх и сваливались в воду как кули.С гоготом и криком,с завываниями и щебетом,с воем и с причитаниями.Мужики падали молча,сжав зубы,без звука.Падали в воду и казаки.А с ними и Смирнов в семейных трусах.Достал сразу дна ,а затем всплыл и опять на дно,и снова.Три раза,как положено.Рядом с ним фыркала ,пускала пузыри смазливая черноволосая бабёнка.Смирнов хотел её облапить ,как бы в шутку,но постеснялся товарищей,вдруг кто увидит.А бабёнка уставилась и даже будто раз его хватанула за трусы.Смешно ведь!
Вылезая,от холода Смирнов не мог говорить.Он пытался улыбаться,зная ,что на него смотрят те,кто не рискнул залезать в купель,кто стоял внизу и переживал.Но улыбка у Смирнова получилась страшная.Потусторонняя.Ему не хотелось,чтобы такую его улыбку видели другие.Он заслонялся ладонями от взглядов,пряча нехорошее в себе.И это был не стыд,а страх обнаружиться.
Босиком по грязи в одних мокрых трусах Смирнов побежал в палатку.Из трубы палатки вился сизый дымок,закручиваясь колечками.Там внутри должно было быть тепло и сытно.Поп мокрый и его мокрая матушка уже не так занимали Смирнова,помышлявшего уже совсем о другом:как бы переодеться в сухое и выпить ему положенное.Его будто ждали.
Казаки сидели раздетыми с мокрыми волосами.На столе перед ними был выстроен ряд эмалированных жёлтых кружек.Один из казаков,Сырой,наливал из фляги спирт,сверкая неутолёнными глазами из-под бровей.Сырого донимало желание налить себе побольше,но не решался,-вдруг кто заглянет в его кружку?Потому он тщательно обмеривался с каждой кружкой,подцеживая и приглядывая за уровнем спирта.
-Смотрите все,у меня без брехни!Всем поровну!- Сырой дрожал наливающей рукой.
-Знаем!Знаем!Сами видим!Лей!-казачество добротно икало.
Ломтями на столе горбился тут же нарезанный круглый хлеб,боковито маслянела крупно поделенная сырокопчёная колбаса,белел зубцами ломаный чеснок,рваными краями сверкали вскрытые консервы.Сайра.Тушёнка.Килька.
Смирнов плюхнулся за стол ,чтобы не прозевать свою долю.Ухватил ближайшую к себе кружку.И нетерпеливо застучал ею часто по столу.Запах спирта щекотнул его в ноздри.Казаки взяли кружки степенно,не замечая нетерпеливого.Поднесли кружки к носам,нюхнули.И без лишних слов залпом выпили.Первая!С кряком и кашлем потянулись пальцами к закуске.А Смирнов уже уминал за обе щеки.Прыткий.
Затем была и вторая,и третья,и четвёртая кружка.Потом уже никто не считал.Смирнов тоже сбился со счёта.Кто-то приходил к ним в гости.Уходил.Снова кто-то приходил.
Смирнову было уже всё равно.Он опьянел и всё так же сидел в одних мокрых трусах,пока кто-то не бросил ему старые спортивные штаны.И он одел.
Закуски было вдоволь.Спирта тоже.Кто-то уже отползал к разборной кровати спать.В палатке стало темно.Запустили генератор.Появился свет.Смирнов думал всех перепить.Его подначивали,но вступать в соревнование открыто он не хотел.Его пытались разговорить,но это было напрасно.Оказалось,Смирнов был себе на уме.
Вдруг подняв голову,он увидел,что сидит один за столом .Остальные - кто валялся на земляном полу,кто ,враскидку, храпел на кроватях.Он налил себе ещё спирта.Рывком выпил и полез на воздух.
Сырая холодная ночь.Темно даже в деревянных домиках и палатках для приезжих издалека гостей.Тихо у них.Наконец-то улеглись и там после угарного пьянства.Смирнов направился к купели,босыми ногами заплетаясь в грязи.Ему захотелось сделать что-нибудь непотребное.Будто он всю жизнь ждал этого.
Купель словно сияла в темноте.От звёзд ли? Или от неба?И огромное распятие будто светилось.Но Смирнова это нисколько не смутило.Неловко карабкаясь,он заполз по стальной лестнице.Стал наверху.Спустил штаны и выссался.
Струя звонкой дробью заскользила по недвижимой поверхности купели.А Смирнов бесстыдно улыбался,устремив глаза в небеса.Никаких мыслей у него на этот счёт не было.Он лишь делал что-то нехорошее,в чём даже отчёта себе сейчас не хотел давать.И вместе с убывающей мочой ,у него будто сползала с сердца леденящая крупная тяжесть,давно не дававшая ему вздохнуть на всю силу.
Он ещё долго стоял со спущенными штанами,глядя в распятие.В эту минуту он не боялся никакого суда.Ни этого,ни того.
Уже смирным сошёл он вниз.Залез в палатку и упал на свободную кровать.Свет в палатке горел.Генератор жужжал.Смирнов быстро провалился в бездну сна.
Утром его сколько ни пытались разбудить,не смогли.Так и оставили одного ,в палатке до вечера.Казаки гуртом сели в автобус и беспощадно уехали.За собой ,вдали они оставляли ненужную им теперь купель,намертво уснувшего Смирнова в палатке,перегар из чёрных глоток и что-то по-настоящему нехорошее,о чём знать они не могли.
30.05.2017 г.