Подари мне меня

               


               
                сказка для взрослых




Поля растерянно перелистывала страницы истертого потрепанного сборника стихов, сама не понимая, что с ней происходит. Ей завтра исполнится восемнадцать – впрочем, поздравить можно и в самом начале ночи. Ведь именно в ноль часов двадцать минут она родилась.

Но о подарках, приготовлениях она сейчас и не думала. Старая книга, датированная началом двадцатого века, произвела на нее странное впечатление. К стихам она прежде была равнодушна, послушно заучивая то, что ей задавали в школе. Но этот поэт, которого величали автором второго ряда, судя по всему, и не гений, но не графоман… некая добротная «середина» общемирового поэтического потока ее поглотила. Она была не в состоянии ни о чем думать, кроме этих стихов и скупых строк биографии малоизвестного Поля Витри. Кто-то именовал его «де Витри», сам он от приставки «де» отказывался, шутливо именуя ее аристократическим костылем. Давая понять, что он в нем не нуждается.

Каждое стихотворение касалось ее сознания по-особому – казалось, оно вливается в нее как ручеек, застывает в ней как сонное светлое озеро, бушует как море. И то, что впервые в жизни она осознала как свою душу, даже сумев представить ее визуально, плыло в этих водах сравнений, метафор, израненных мыслей, чувств, разбившихся на осколки и выброшенных на берег. Она впитывала в себя нутро этого поэта со всем, что в нем накопилось, вызрело и откристаллизовалось, затвердев в лаконичных, порой слегка нарочито небрежных строках.

Поля с детства приглядывалась к окружающим, чувствуя их большую по сравнению с ней определенность и внутреннюю четкость. Ей казалось, она – сосуд, который если чем-то и наполнен, то содержимое его представлялось каким-то туманным, расплывчатым, мутным. Она не могла разглядеть себя во внутреннем зеркале. Контуры собственной души от нее ускользали. Кто я? Какая я? Она не понимала.

И впервые почувствовала, что нашла некий ключ к своему сердцу, открыв страницу этого сборника. И оно дрогнуло. Затрепетало вдруг с такой мощью, как будто стремилось вырваться наружу, разорвав оковы ее физической оболочки, отбросив ее за ненадобностью.

Девушка легла спать с книгой в руке. Накрыла ее одеялом и задремала. Спокойный насмешливый голос ее разбудил.

- Наконец-то, - сказал молодой человек. Поля смотрела на него, потрясенная, не в состоянии отреагировать. Черты его круглого,  желчного и задумчивого лица напоминали… кого же они ей напоминали? Ах, да! Ведь это – он… Поль Витри! Он сидел на стуле рядом с ее постелью и ждал, когда Поля придет в себя.

- Как… это вы?

- Уж так церемониться-то не стоит, - сказал он. – Давай на «ты»? Когда я умер, мне было всего двадцать девять. Не многим больше, чем тебе сейчас.
- Я это знаю.

- Как ты думаешь, почему я заговорил об этом? И вообще – кто я?

- Ну… я читала… в книге…

- Ты не догадалась? Я так и думал, что без подсказок не обойдется. Глаза у тебя открылись, ты что-то в себе разглядела, но мысли все дремлют…

- Да, это верно, - признала она. – Что со мной… я не знаю. Не понимаю. И не могу… осмыслить.

- Я – это ты, - сказал он. – То есть… ты была мной… когда-то.

- Что?! – и она вдруг поняла: сложился внутренний пазл. – То есть… мы разные воплощения на земле…

- Одной и той же духовной субстанции, - он засмеялся. – Я знаю, что ваше время не модно слово «душа», о нем вообще забывают. Да и во времена моей юности это было не очень-то модно. Носились с телом, воспринимали любые эмоции только сквозь эту призму… такой подход представлялся невероятно прогрессивным, представь себе, находились люди, которые в это верили.  Сейчас таких еще больше. Прогресс… наряду с внутренним оскудением.

- В прошлой жизни я была мужчиной, - эта мысль поразила Полю и вместе с тем… очаровала. При всей своей покладистости и кажущейся послушности внутри нее росла жажда освободиться от оков своего пола, превратиться в существо, которому дозволено куда большее, и оно не обязано вписываться в чужие стереотипы.

- Я знаю, что ты на это скажешь, - продолжал Поль. – Ты никогда не была хулиганкой, росла этакой паинькой… только это в тебе не главное. Люди ведь чаще всего глубоко не копают… в том числе в своей собственной внутренней почве.

- Открою тебе один секрет… - внезапно вырвалось у нее. – Я никогда не мечтала о женском счастье. Даже не понимала, что это обозначает.

- Ничего удивительного, - отозвался он. – Ты не женщина. По своей сути. У тебя только внешние ее контуры, формы, манеры… но не ее душа.

Она впервые в жизни чувствовала себя собой – представив, как лирико-иронический герой написанных Полем (написанных ею!) стихов мыслит, чувствует, слегка влюбляется в девушек, а потом их высмеивает, до поры до времени скрывая свою самую главную боль, а потом изливая ее – со спокойствием отчаяния, отрешенностью смирившегося отшельника.

- Так странно… я уже начала думать, что я влюбилась в тебя. Но на любовь это не похоже. Это что-то совсем… совершенно другое.

- Это есть обретение.

- Да… понимаю.

Поля уже не нуждалась в его разъяснениях. Ей казалось, вся ее предыдущая жизнь прошла в потемках, как будто она блуждала по лесу вслепую, и вдруг замерла на месте, чуть не ослепленная солнечным светом, который все осветил внутри. И разглядела себя – во всей полноте испытанных и преобразованных в стихотворения чувств.

 - Хочешь, я расскажу о тебе то, чего ты сам не договорил… в последнем стихотворении, в котором рассказывается о бросившей тебя невесте?

- Ты растешь на глазах… Ну… попробуй… - он постарался придать своему тону исключительную насмешливость, спрятав отзвуки непреходящей душевной муки.

- Ты знал ее с детства, вы выросли вместе, ты думал, что вы – единое целое, что ты значишь для нее столько же, сколько она для тебя… А оказалось – не так. Ты все эти годы, до дня вашей несостоявшейся свадьбы, жил в придуманном мире. Она никогда не испытывала таких чувств. Просто считала, что ты – подходящая пара. По возрасту, положению в обществе, образованию… но она не любила. Она вообще не воспринимала тебя всерьез. Так… проводила время с тобой за неимением более нравящихся ей кандидатов. А ты… ты свято верил, что вы предназначены друг для друга вовеки веков… - Поля запнулась, заметив, какое впечатление произвели ее слова на него. – Но не довелось священнику сказать «аминь». Это было крушением мира. Не окружающего, разумеется, но того мира, который ты выстраивал и оберегал внутри, втайне от всех. И ты пошел на войну – за смертью. Только об этом тебе уже не пришлось написать.

Он глядел на нее с любопытством.

- А что ты почувствовала… к моей невесте?

- Вот это – самое странное, - призналась Поля. – Я… полюбила ее. И страдала так, будто она меня бросила… а не тебя.

И вдруг запнулась, остановилась. «А она меня-то и бросила», - Поля полностью осознала, что с ней случилось. При этом к своему величайшему удивлению, она поняла, что отнюдь не несчастна. Все, испытанное когда-то юношей Полем, казалось ей обретением света, тепла. У нее, как у Снегурочки, как будто вдруг все внутри ожило, и она была счастлива способностью болеть его болью… а, значит, и ее собственной болью! Ее прежняя, детская душа расширялась, вмещая в себя океан неведомых прежде эмоций.

- Знаешь, Полина, а это ведь тоже – какая-то разновидность любви… Когда люди в других обретают себя. Себя прежних. Себя настоящих. Подлинных. И мне кажется, эта любовь – самая… самая близкая к богу, - он уже не смеялся, а сам был поражен точнейшим эхом, которым откликнулась пробудившаяся к взрослой жизни душа этой девушки.

- Да, верно… - голос ее звучал глухо, мысли метались, цепляясь друг за друга, лихорадочно пытаясь сформулировать выводы, которые можно было сделать и не находя их.

Он протянул ей руку. Поля приподнялась и дала ему свою. Пальцы их сжались.

- Ну, как тебе роль мужчины? – спросил он ее.

- Как ни странно… это для меня – то, что надо. Всегда мне казалось, что я играю роль женщины, а на самом-то деле… Теперь поняла… Никогда я не чувствовала себя… счастливее, естественнее, - осознала она. Никакого отношения эти слова к смене сексуальной ориентации не имели, Поля отчетливо сознавала это, и, боясь грубого опошления своих внутренних ощущений, поняла, что вынуждена будет всю жизнь скрывать их, – иначе ее превратно поймут.

- Думаю, что у тебя будут влюбленности, увлечения… Но этот томик стихов – твой компас. Выбирай в соответствии с ним, ищи мои разновидности… Людей моего типа. Иные… тебе враждебны.

- Но почему?

- Они могут подействовать разрушительно… сейчас внутри у тебя – гармония. Это хрупкое состояние. Береги его. Я им не дорожил. Больше я к тебе никогда не приду, так что не забывай то, что я сказал.
- Да… понимаю, - прошептала она торжественно.

- Это и мне был подарок, - признался он вдруг и отвернулся, боясь, что она заметит невольные слезы.

Девушка опустила голову, задумалась на какой-то миг, а когда пришла в себя, Поля не было рядом. Она легла, бережно обернув книгу одеялом, как будто это было живое существо, и задремала.

Ответ пришел к ней во сне: «Ты нашла свою библию. Личную, неповторимую. В ней – твой собственный свет».