Май дошел до своей законченной половины. Такой весны я не видел еще никогда, однажды назвав ее «ядерной», я оказался прав. Дождь, застав врасплох, не отходя, застыл и оставил горькое чувство незаконченности. За почти трехлетний срок я должен был привыкнуть к обыкновению настоящей погоды и привык бы, если бы не вспомнил о бессоннице. Той самой — томительной неприступной, как скала, переделывающей уклад обыкновению ложиться спать в 12.
И во всей этой страшной суматохе страстей, обид и прочей житейской суеты ни на миг не покидает страдальческая мысль: а может, у нее уже есть «тот самый» мальчик? И ходят они вместе с ним в кино, а по вечерам сидят в кафе и обсуждают ничего незначащие глупости.
И тогда становится страшно. Невозможность закрыть веки и, приободрившись, забыться обыкновенным сном. Быть может, я пропал. Пропал без вести здесь, растворившись в текучем потоке ненужности и всевозможных пакостей мелкой жизни.
Пропал… потому что невозможно позвонить и только просто услышать ее голос — такой звонкий и веселый. А ведь это совсем просто. Не нужно искать невозможную технику, бегать по магазинам и из-под прилавка покупать нужный аппарат. Достаточно взять трубку и под унылый гул набрать несколько клавиш, а дозвонившись, молчать.
Какой же дурак! Дозвониться, чтобы просто молчать — да ведь ты и пробовал только один раз. А собравшись, однажды, сказать что-то очень важное, те самые нужные, главные слова.
А она лишь улыбнется, и безжизненные кабели донесут через все четыре тысячи километров ее ласковый шепот:
— Пропавший без вести, я знаю, ты живой. Пропавший без вести — я назову тобой дорогу…
16.05.05