1.
Джим обнял Марджи:
- Прости, что так получилось…
-Совпадение. Это мне стыдно, я ведь сама организовывала вечеринку. И отменить этот полет – тоже нельзя. Не расстраивайся, два дня конференции – я дома. Иди к гостям.
Снег падал крупными хлопьями, но на брусчатке таял. Температура была между плюс и минус: и не холодно, и пока еще зима. На капоте «Форда» снега уже пару сантиметров, и, стекая под его слоем, на бампере вода превращалась в сосульки.
Она чмокнула его в подставленный нос, перекинула через плечо сумку и уверенно открыла дверцу дожидавшегося такси.
- Пока, милый! – дверь хлопнула и Мар уехала, а Джим, повернувшись к освещенной веранде, сказал себе под нос: - Всё к лучшему. Всё нормально.
И пошел к дому.
Можно было подумать, что отъезд хозяйки никем не замечен. Стив в обе колонки пронзительно пел «It's A Wonderful Life». Крис с дружками в углу у камина раскидывал карты на очередной кон, и толстый Снупи, как всегда, по одной карте поднимал, заглядывал и горестно кивал головой из стороны в сторону. При этом от раза к разу выигрывая. Лаума с Борисом под Уандера исполняли медленное танго, более смахивающее на предварительные ласки, чем на танец. Они были абсолютно одни. Сестренка Джилл воспитывала своего Боба, и, не подходя, Джим по губам сестры понимал, насколько вреден алкоголь, тем более, в гостях на вечеринке у свояка… сам Джим не пил, но, как порядочный хозяин, тостовал с каждым гостем стаканом с тоником. И ждал положенного по приличиям времени окончания вечеринки. Сегодня он занял пост топ-менеджера бухгалтерской статистики «ЕЕГ», стал в глазах близких «шишкой», и эти затраты и скучная вечеринка были неотъемлемой частью имиджа и традиций компании. Правда, шеф заехал всего на пять минут, что было втрое меньше регламента приличий, но все знали, что сделка с китайцами на семь вечера на несколько миллиардов долларов немного важней вечеринки.
…Последние уезжали сестренка с накачавшимся прилично Бобом. Джим подумал, что правильным было его прошлогоднее решение – ни капли. Уж очень нелепо и некрасиво выглядел друг и родич, с заляпанным галстуком и расстегнутой ширинкой, - пьяный и очень навязчиво радостный. Вечеринка закончилась.
Из компании придут убираться утром, можно было бы посидеть еще полчасика над сметами, но – не хотелось. В ванной Джим почистил зубы, протер волосы мокрыми ладонями и посмотрел в зеркало. Завтра надо будет решать хорошие проблемы: новая должность требовала нового костюма. Конечно, Сак и его белошвейки могут соорудить такое, в чем не стыдно быть на вечеринке в Большом Доме, или перед телекамерой любого канала. Но надо блюсти скромность: самый дорогой костюм не должен отличаться от того, который уже год он носит на работу. А это – гораздо дороже, чем просто хороший костюм. Все же нужен душ. Сполоснувшись и намотав полотенце на бедра, Джим вошел в зал и остолбенел. На коврике у камина сидел приличных размеров (больше кошки) белый пушистый зверь. Сначала показалось – собака, но длинная шерсть, прикрывающая задние лапы, вытянутая мордашка и розоватые округлые уши однозначно выдали – скунс. Только не обычного – темного цвета, с черной по белой спине полосой, черным брюхом с лапами и хвостом, а абсолютно белый. Альбинос. А на голове – как хохолок – ярко-красная неровная полоска.
- Эй! Парень, - сказал Джим на автомате первое, что сам по себе выдал мозг.
Скунс повернул в морду в его сторону.
- Привет, хозяин! - при этих звуках нижняя челюсть скунса немного качнулась, как в оскале. Звуки не совпадали с мимикой, но говорил именно он. Неожиданно и страшно.
Джим неопределенно долго (показалось, как пишут в бульварных романах, вечность, хотя точно, - не менее минуты), простоял, застыв, пока не почувствовал слабости в области колен, упавшей на плечи тяжести, и непонятное, отдающее неприятным запахом застарелого пота и фекалий, чувство пустоты.
- Пшел вон! – хотел громко и уверенно сказать Джим, но вышло тихое и сиплое: - поо-он… - и тут скунс всерьез заговорил.
- Слушай, хозяин. Там, у крыльца – твоя тачка. Я мимо проходил – с нее свалилась приличная сосуля. Видишь? – скунс встал на задние лапы и короткой передней показал на пятно на своей голове. При этом голову пришлось нагнуть – длины лапы не хватало до кровавой отметины. Длинные когти задели рану и явственно послышался почти человеческий короткий стон. – Это травма. Трудно тебе было стряхнуть снег с капота?
Джим левой рукой нащупал стоявшее невдалеке кресло, как-то боком продвинулся к нему и упал. Полотенце с бедер задралось на живот, руки автоматически стали его перенатягивать, что было очень неудобно сидя. Но эта суета помогла выйти из первого шока.
- Ты… здесь… кто? – сформулировал подобие фразы из круговерти мыслей и образов Джим.
- Я скунс. То-то не видишь. Только – альбинос. А ты что, что-то имеешь против белых?
- Каких белых? Как ты… Почему говоришь? Что здесь происходит?
- Хозяин! Я вижу, вечеринка тебя подвела. Перебрал? Что за вопрос: «Каких белых?»
- Я не пил. И не пью (чушь какая! Я перед скунсом оправдываюсь?). Скунсы – вообще черные. И – ты говоришь. Как?..
- Ну да. Черные – скунсы: отчетливо выраженное мнение добропорядочного избирателя-республиканца о бывшем черномазом президенте. Я рад, что ты ведёшь правильный образ жизни, и поддерживаешь Америку. Но это не повод – халатно следить за своим имуществом, которое может нанести травму и ущерб порядочному скунсу. Кстати, из каких фишек ты собрал это уверенное заблуждение, что скунсы не имеют права не только голоса, но и права говорить? Вроде – это свободная страна. Или к твоему дому это не относится?
- Погоди…, - уже не в силах оценить нелепость и переходящий в комизм ужас происходящего, Джим левой рукой шарил по воздуху над стоящим рядом с креслом столиком, пока не наткнулся на телефон. Пальцы, прикоснувшись к мобильнику, вдруг обрели независимое от головы ощущение необходимости выполнить неотложную задачу, глаза еще не видели экрана. А они, пальцы, уже судорожно искали в списке нужного абонента и нажимали вызов. Сентиментальные звуки рингтона трубы Армстронга вывели из ступора, вдруг ощутился холодок от текущих по спине капелек пота, зуд в обессиленных коленках, перехваченное спазмом страха горло, и раздался такой родной и долгожданный голос Джона, - семейного психиатра. – Джим? Привет! Что-то срочное?
- Джон… Да. Джон. Слушай. Джон. Я абсолютно трезв. У меня была вечеринка. Я ничего не пил. Джон. Я проводил Марджи, - у нее конференция в Сиэтле (к чему это всё???). Джон. Как тебе сказать. Я сейчас сижу и разговариваю со скунсом. Это альбинос. Белый скунс. (Причем здесь цвет???). И он со мной говорит. Джон. Он точно – говорит. По-человечески. Я не знаю, что делать. Джон?
- Джим! Ты сейчас спокоен, Джим? Скажи, что ты делаешь? Прямо сейчас?
- Прямо сейчас я говорю с тобой по телефону! Я сижу в своем кресле, в своем доме, после душа, говорю с тобой, а у камина сидит настоящий скунс, и внимательно нас слушает! Джон! Скажи, что ты меня услышал!
- Может, мне сказать ему пару слов? – вмешался скунс. – Боюсь, он может принять тебя за пьяного?
- Джим, алле, Джим, - слышалось из мобилы, а скунс, немного в перевалку, подошел к креслу (вызвав где-то внутри Джима, выше желудка волну холода и более обильные потоки пота на спине). Рука невольно опустила телефон, скунс, так же нелепо, не в такт звукам открывая пасть проговорил:
- Хелло! Там на линии Джон? Я так понял, вы связаны с медициной? Подъедьте, пожалуйста, у нас тут проблемы. – и, явно отвечая на вопрос из трубки, как-то раздраженно добавил: - кто-кто… Скунс. У нас нет имен. Обычный нормальный и вменяемый американский скунс. Мы вас ждем.
Из мобилы послышались гудки окончания вызова.
- Так что там с правами? У меня башка раскалывается от этой сосульки. А запах крови очень привлекает бездомных собак. Представляешь, что ты натворил, и чем это может для меня обернуться? – скунс явно был подкован юридически, говорил по существу, и, если убрать ирреальность происходящего, мысль о вине вторым планом трепыхнулась в глубине сознания Джима…
2.
Джон внимательно рассматривал рану скунса. Ему хватило трех минут, что бы разобраться в творящемся и выбрать линию поведения.
- Я просто обработаю перекисью. Задета кожа, но не глубоко. Не думаю, что вам понадобятся медицинские препараты. Я так понимаю, - раны у вас быстро затягиваются? – он тампоном зачищал шерсть на голове скунса. Тот морщился, но терпел. – Не уверен, что Джим чем либо вам обязан. Достаточно извинений. Или вы предпочли бы встретиться с адвокатом Джима? У нас – один адвокат, я бы мог вас связать…
- Не интересен мне ваш адвокат. И ваши намеки на отступные – просто нелепы. Там, где я живу, еще нет гипермаркетов и бургерных. Вот отношение к нормальным и приличным животным порой просто выходит за грани. Так сказать – добра и зла. – Скунс отошел и встряхнулся, прямо как собака. – Спасибо, док. Только помощь, кажется, больше нужна вашему другу. Пойду я…
И вновь, прямо как домашний пес, открыв носом входную дверь, скунс выскользнул в темноту улицы.
- Теперь я спокоен, Джон. Я изменил свое отношение к ситуации. Но от этого не легче, - что это было? И что делать теперь?
- Джим, у тебя вроде были сигареты? Или сигары?
- В баре. Ты ведь не куришь?
- Я много чего не делаю, - сказал Джон, вытаскивая из пачки открытого бара сигарету. Он подошел к камину и взял с каминной полки коробок спичек. Прикурил. Затянулся. Сел в стоящее неподалеку свободное кресло. – Я много чего еще и не знаю. Одно я знаю точно – скунсы не могут говорить. И то, что я здесь и сейчас, видел и слышал то же, что и ты, не имеет отношения к психическим состояниям. Поэтому я спокоен, и думаю, что правильно сделать дальше. Это не совсем просто, Джим, это наоборот – совсем не просто. Это большая проблема Джим. Я не уверен, что мы можем ее решить… Сейчас я выкурю сигарету, и мы вместе станем думать, что правильно сделать. Я советую тебе одеться. Возможно, придется куда-то обращаться, кого-то вызывать. Пока я не готов это сказать…
3.
Сержант Уэлски внимательно смотрел на электронный хронометр, отсчитывающий секунды. Перед ним на большом экране застыла видео картинка с холлом и сидящим в креслах Джоном и Джимом. Секунд оставалось еще больше двадцати. Сержант вытащил носовой платок из бокового кармана, вытер пот со лба, спрятал платок и, за десять секунд до окончания контрольного срока, нажал большую красную кнопку на пульте под экраном. Шаги за спиной послышались уже через минуту. Уэлски встал, вытянулся во фронт, четко повернулся и доложил подошедшему:
- Сэр! Ситуация «Зет – десять - два».
- Точнее!
- Сэр! Говорящий скунс. Простите, лучше вам посмотреть. Запись номер…
- Показывай!
Уэлски упал в рабочее кресло и, как опытный пианист, пробежал по клавиатуре. Ролик длился около десяти минут. Шеф при этом дважды посмотрел на наручные часы, хотя электронные были прямо перед глазами. После окончания протянул руку к боковой панели экрана и взял небольшой микрофон.
- Дежурный, пульт тридцать два. – обратившись к сержанту, наконец спросил: - данные объекта?
Уэлски снова вскочил:
- Джеймс Деларом Маккэхи, 48 лет, вчера назначен топ-менеджером «ЕЕГ». Направление – бухгалтерская статистика. Женат…
- Достаточно. Наша бухгалтерия. И говорящий скунс. Капитан, - шеф повернулся к подошедшему офицеру, - сержант должен отдохнуть. Проводите в изолятор. Никаких контактов.
- Есть, сэр!
После ухода подчиненных он сел в кресло у монитора, и как несколько минут назад сержант, впился глазами в табло электронных часов. Через минуту, пробежав пальцами по клавиатуре, скинул видеофайл на флешку, стерев ролик из памяти компьютера. Снова посмотрел на часы, вздохнул и достал из кармана телефон. Нажал кнопку. Ответили почти сразу:
- Полночь, Марк. Что могло стрястись.
- Ситуация «зет». Я прошу красный сигнал. – пауза в телефоне показалась долгой, но это – кажущееся. Так же замедлились прыжки электронных секунд на горящем циферблате. Всего через десять этих долгих интервалов, (как вечность), чуть севший голос абонента спросил:
- Вы уверены в этом, Марк?
- У меня нет выхода.
- Плохо, когда нет выхода. Сколько у нас времени?
- У нас нет времени.
- Так. Действуйте. Буду через (снова такая длинная пауза! Аж три секунды!) пятнадцать минут. Президент еще не спит, доклад нужен через двадцать минут. Действуйте, Марк. Говорить совсем нельзя?
- Так точно, сэр. Совсем нельзя.
- До встречи. Удачи вам, Марк.
4.
Ночной кабинет Президента был подсвечен лишь одной настольной лампой.
Четверо сидели за овальным столом. Марк смотрел только в лицо президента и докладывал. В голове вертелась ненужная мысль: «Когда же до тебя дойдет?»
- Район оцеплен полностью. Второе кольцо изоляции с проводниками со служебными собаками. По периметру работает служба геосканирования, - любые коммуникации, щели и норы просвечиваются до глубины в 50 метров. Результатов нет.
- Марк, - седой генерал, сидящий по правую руку от президента, имел выражение лица, как при сильной зубной боли. – Если этот скунс так красиво болтает, отчего не предположить, что летает он столь же эффективно? Как вы полагаете. Марк?
- Я не мог исключить этого. Именно поэтому я просил о принятии решения «красный сигнал». Видите ли, сэр, - он обратился прямо к президенту. – 60 лет назад, в мае 49-го, генерал Форрестол выпрыгнул в окно клиники с криком «Русские идут». Это была психиатрическая клиника. Возможно, он действительно, был психически болен. Сегодня, здесь, сэр, находятся абсолютно здоровые люди, как и те, кого вы видели в ролике видеонаблюдения. Только ситуация вышла за грани рассудка. И в этой ситуации участвует человек, пассивно задействованный в статистическом учете сверхсекретной информации. Такой информации, анализ которой может привести, при попадании в руки противника, к полному рассекречиванию наших стратегических и военных планов, включая как минимум три действующие операции.
- Это бухгалтерия к такому может привести?
- Да, сэр. Бухгалтерская статистика. Практически полная текущая статистика всех финансовых потоков нашего ведомства и армии.
- Я полагал, такими делами занимаются э-э-э… разведчики? Или шпионы?
- До сих пор мы полагали так же. Поэтому все контакты объекта были под контролем, мы знаем о любом человеке, попытавшемся установить личный или электронный контакт. Мы не знали и не могли предполагать фактор «говорящего скунса». Мы не можем считать случайным, что из миллионов жителей города говорящий скунс зашел в гости лишь к одному.
Президент повернулся к левому от себя соседу.
- Вообще-то я от вас жду каких-то слов. Вы же – госсекретарь. Что вы об этом думаете?
- Я плохо думаю. Я думаю, что это вполне могут быть и русские, и китайцы. При этом не исключаю наших друзей немцев и японцев. Еще я думаю, что у нас совсем нет времени. Что у нас со временем, Марк?
- Воздух взят под контроль через три минуты после инцидента. Через пятнадцать минут блокирован район, с максимальной степенью гарантии, что объект не пересек границы оцепления. Еще пятнадцать минут, - местность будет полностью обследована… Вне жилого сектора.
- Так этот бобр… или скунс? Он ведь может укрыться в любой квартире!
- Именно поэтому, сэр, мы ждем вашего решения. Суть решения - разрешение на полную зачистку территории.
- Что за бред? Что значит – «полная зачистка территории»? От кого зачистка?
- От всего, сэр.
- Дон, - секретарь скривил лицо, будто заразившись от генерала. – Речь идет о взрыве атомной бомбы над северной частью Нью Йорка. К сожалению. И на такой случай существует план. Этот план находится в папке, вот в этом сейфе. И принять решение должен ты, Дон. Прямо сейчас. Времени осталось, - госсекретарь посмотрел на наручные часы, - не более пяти минут. Еще десять минут нужны на подготовку. Решение о том, кто будет виноват во взрыве, - тоже принимается сразу. Надо еще подготовить сбитый самолет и летчиков противника…
- Вы… сошли… с ума?...
- Сэр, проще было бы поверить, что сумасшедшим является этот белый скунс. Вы готовы в это поверить?