Затеяли с мужем оцифровать давние семейные фотографии, которые он снимал еще простым фотоаппаратом « Смена». На черно-белых снимках мы – счастливые молодожены, потом молодые родители трёх дочек. Теперь они сами давно мамы, а старшей предстоит стать в скором времени бабушкой. Снимков набралось не на один фотоальбом. Особенно дороги мне те, где дочки совсем ещё маленькие, туго свернуты в цветастые пелёнки, как было принято в те времена. Напоминают почему-то сахарные головы, которые однажды видела на старинной вывеске, напечатанной в журнале. Смотрю и отчетливо вижу до самых мельчайших подробностей тот день, когда рожала каждую их дочек.
Поженились мы будучи ещё студентами московских вузов, он – технического, я – педагогического. Договорились, что спешить с детьми не будем, но случай поменял наши планы. У школьного товарища мужа родила жена, и мы приехали в роддом её навестить. День был июньский, жаркий. Окна в палатах родильного дома были раскрыты нараспашку. Передали свои гостинцы и стали ждать, когда молодая мама выглянет в окно. До сих пор в памяти необыкновенной красоты лицо Лены – жены друга. Она, освещённая солнцем в ореоле золотистых волос, с румянцем на щеках, светящимися от счастья глазами смотрела на нас и улыбалась только уголками губ, но радость разливалась вокруг неё с такой силой, что захлестнула и меня. Я смотрела на молодую маму, как зачарованная, и выдохнула: «Я тоже так хочу!». «Что? Что ты сказала?» - спросил муж. «Посмотри, какая она красивая! Необыкновенная! Я тоже хочу родить ребенка!»
Любовь двух сердец рождает третье. Вскоре я забеременела, и началось счастливое ожидание. В то время узнать пол ребенка до рождения было невозможно, но существовали различные старинные приметы, по которым предсказывалось, кто родится – мальчик или девочка. Мне старушка - соседка предсказала дочку. Начались приготовления детского приданного. Надо было нашить достаточное количество пелёнок, подгузников – марлевых заменителей нынешних памперсов, купить заранее коляску, ванночку и прочие необходимые малышу вещи. Откладывать на день рождения ребёнка было рискованно.
По подсчетам врачей роды должны были случиться в начале марта, но произошло это радостное событие немного раньше по моей вине. Когда шили с сестрой пододеяльник на детское нестандартное одеяльце, я насквозь вырезала прямоугольник в центре. Получился своеобразный экран телевизора. Я растерянно смотрела на сестру из этой дыры, ожидая от неё нахлобучки, но та начала смеяться. Я за ней тоже начала хохотать, да так, что, видимо, настроила дочку выйти на белый свет раньше времени на 2 недели. Ночью проснулась от того, что в постели было сыро, перепугалась до смерти. Мама велела моему мужу срочно вызвать машину «скорой помощи». Он, перепуганный ещё больше, чем я, побежал на улицу к телефонной будке. Ждать машину пришлось долго, так как муж не сразу нашел исправный телефон. Когда в родильном доме мужу велели забрать домой мои вещи и обручальное кольцо, то на лице у него был такой испуг, что санитарка стала его успокаивать: «Это для того, чтобы не мешало, а то вдруг пальцы начнут опухать». Но эти слова ввели мужа в ступор. «Да не пугай ты его!» - сказала принимавшая меня акушерка. «Иди, иди домой! Жди вестей!»
Итак, я впервые в родильном доме. Как оказалось, именно в нём меня 21 год назад родила моя мама. Здание было старым, ещё дореволюционным, добротным, теплым. Правда, палаты в нём были рассчитаны на несколько человек. Меня сразу поместили в предродовую палату. Врачи почему-то с беспокойством каждые полчаса спрашивали меня, как я себя чувствую, болит ли живот. А я успокоилась, полностью доверилась врачам и только прислушивалась к тому, что происходит во мне. Ребенок затих, не подавал никаких сигналов, что хочет наконец-то увидеть свет.
Схваток родовых не было. Меня начало клонить ко сну, сквозь дрёму услышала: «Давайте стимулировать роды». Но эта фраза тогда для меня ничего не значила. Ведь это всё было в первый раз. А дело, оказывается, было худо: матка обезвоженна, ребёночек совсем незащищён и мог погибнуть. Начали колоть уколы. Сначала потихоньку, а потом всё сильнее и сильнее начались схватки. «Я хочу в туалет по-большому!» - обратилась я шепотом к санитарке, когда очередная схватка затихла. «Судно под кроватью. Садись прямо здесь» - ответила она мне. Я уселась, поджав колени. Живот почему-то не мешал. Обтянула голые ноги длинной рубашкой. Сижу. Из родовой, где только что кричала женщина, а потом послышался крик родившегося ребенка, вышел врач – молодой симпатичный мужчина. «Ну что, сидишь?» - обратился он ко мне. «Сижу» - я стыдливо опустила голову. А он вдруг как закричит: «Срочно в родовую!». Меня на каталке перевезли в родовой зал. Лежу смирно, жду, что будет дальше. Сделали еще один укол. «Теперь тужься! Сильнее! Дыши! Дыши! Тужься!». Никак не получается у меня родить самой. Тогда врач, дай Бог ему здоровья, локтем уперся в верхнюю часть живота и буквально вытолкнул мою дочку в Мир. Она закричала сразу, хотя оказалась такой крохой: в ней было всего 2.850 грамм и 48 см. «Смотрите, доктор, что это с нашей мамой?» - воскликнула акушерка. «Она стала вся веснушчатая!». «Это лопнули мелкие капилляры на лице» - ответил доктор. «Молодец! Только в другой раз тужься не лицом, а другим привычным местом». А мне было совершенно безразлично, что лицо моё стало похожим на ошпаренную репу. Припухшее, покрасневшее, но счастливое от успешно завершённого важного для каждой женщины дела – родить ребенка.
Дочка хорошо сосала молочко и прибавляла в весе. В палате, куда меня перевезли после родов, было еще 11 женщин. Удивительно, но 23 февраля родились только мальчики, моя дочка начала девичий список с 24 февраля. С каким трепетным ожиданием мы, молодые мамы, встречали своих детишек, которых нам приносили медсёстры на кормление. Кто-то из женщин имел множество разрывов после родов, с трудом переворачивался на кровати, но все боли уходили при появлении наших малышей. На лицах были улыбки, глаза светились любовью и нежностью. Каждая мамочка что-то тихонько нашептывала своему ребёночку и целовала его в лобик.
Мою малютку принесли на первое кормление завёрнутой по самую шейку, хотя все другие младенцы были с открытыми ручками в распашонках. Мне стало так обидно за свою дочку, что я даже заплакала. «Вот дурочка!» - это санитарка, старенькая добрая женщина, подошла ко мне и стала успокаивать. «Дочка совсем кроха. Так ей будет теплее». Но мне от этих слов было не легче. Слёзы так и лились. Покормив дочку, я положила её на свою подушку. Она спокойно спала, посапывая. Девочка моя оказалась, как потом сказала детский врач, с сильным жизненным инстинктом, хорошо сосала грудь и очень быстро набирала в весе. На следующее кормление мне принесли ее в нарядной распашонке, и мы обе были счастливы.
В начале марта нас с дочкой выписали из роддома. Встречали нас муж и мои родители . День был по-весеннему тёплый, яркий. Решили идти пешком, благо до дома было недалеко. Муж нёс нашу дочку с необыкновенным трепетом и осторожностью. Казалось, что он вместе с ней порхает над землей. Мы с мамой переглянулись, понимая его состояние, и улыбнулись. Любовь и счастье наполнили всё пространство вокруг нас.