На сенокос нас не брали, там и так хватало народу. Зато приучали пасти коров и овец, Валька ходил в ночное стеречь коней. Бабморя собирала нам с Люсей в тряпицу по бутылке молока, четыре крутых яйца, по большому ломтю чёрного хлеба. Потом, подумав, насыпала пару горстей сушек, несколько карамелек и отсыпала из кармана тыквенных семечек, завязывала "паёк" узлом. Такие же харчи собирала и Вальке в ночное, только семечек насыпала побольше, чтобы они с напарником не заснули и не растеряли коней.
Стадо собирали с конца деревни. Заспанные и совсем сонные, брели мы от дома к дому по утренней прохладе и росистой траве, и ничего более не хотелось, как поспать.
- Иди, иди, Ветка, - выгоняла свою сисястую матрону тётка Таня, закрывая за коровой калитку.
- А ну пошла, наглая, - сердито ворчала конопатая Наташка нашего возраста, отгоняя бурёнку от палисадника, где росли жёлтые, бордовые, серо-буро-малиновые георгины.
- Кытя, кытя, - созывала бабка Груня своё бесчисленное стадо блеющих овец. - Да куда ж вы, проклятущие, ринулись-то, за коровами, за коровами ступайте.
- Милка, Милка, Милочка! Иди же ты, чаво застоялась? - тётка Маруся руками под зад выталкивала своё сокровище, а оно всё "му-у-у" да "му-у". - Ой, - спохватывалась хозяйка, - напоить-то я её забыла, вот и не идёт, окаянная.
И она бежала за ведёрком, а мы с Люсей думали: хорошо им, согнали нам своих коров, а сами сейчас в тёплую постельку - скок.
Но утро начиналось доброе, выглядывало солнышко, сон как рукой снимало и настроение менялось к лучшему. Перегоняли стадо через шоссе, деловито махая хворостинами и покрикивая:
- А ну, пошла!
Других убедительных слов мы не знали, хотя слышали, как мальчишки гоняют своих коней в ночное и состязаются в красноречии. Таких матерных слов, такого "спец-фического" лексикона, как у пастухов, нарочно не придумаешь. А мы были девочки городские, воспитанные, и "ну, пошла" с ударением на "ну" нам было достаточно. Нам нравилось, как проезжающие по шоссе автомобили останавливались в ожидании, пока мы перегоним коров, и все глазели на нас, таких самостоятельных и трудолюбивых.
Самое тяжёлое время было полуденное, когда солнце стояло в зените и жгло со всех сторон. Коровы, отмахиваясь хвостами от оводов, уходили всё дальше в поисках сочной травы, вокруг них крутились смиренные овечки. Сморившись, стадо почти бежало к водопою. Коровы чёрные, белые, пёстрые, рыжие, знатные своим выменем - плохих не держали, зачем кормить зазря худосочных - заходили по колено, а кто посмелее, и по шею, в воду и надолго замирали в блаженном состоянии неги. Неугомонно пили и так же много, задрав хвосты, тут же испражнялись.
Мы, пастушки, находили тенёк где-нибудь под деревом и, лёжа на траве, разговаривали, мечтали. Хотелось пить, вокруг было полно жёлтых цветков, кажется, они назывались серпигус или что-то в этом роде, рвали жирные, сочные черешки, очищали, как сегодня бы банан, и высасывали из них сладковатую влагу.
Дорога к дому казалась короче, чем из дома. Покачивая увесистыми маятниками "молочных мешков", наши Зорьки, Милки, Красавки, Белки и Стрелки горделиво шли уверенным шагом домой. Поднимая пыль, позади стада гурьбой бежали овцы. Заждавшиеся хозяйки уже гремели вёдрами и подойниками. Каждая выходила навстречу своей корове и ласково зазывала её в хлев.
Раздав коров по домам, мы уходили спать в чулан, хотя спать после жары уже не хотелось. Просто лежали и смотрели в потолок. Ждали вечера.
Продолжение:http://www.proza.ru/2017/03/19/1309