Обидели человека?
Унизили?
Оскорбили?
Предали?
Вы никогда не задумывались, что чувствует этот человек?... Нет?... Жаль...
Вы когда-нибудь ставили себя на его место?... Нет?... Жаль...
- Девушка, уходите, мы закрываемся! - окликнул меня охранник.
- Ухожу, - немного грубовато отозвалась я.
Засунув ручку и блокнот в сумку, я, встав с бортика огромного фонтана расположившегося посреди здоровенного торгового центра, пробежалась до выхода из этого "магазинчика".
Достав красный плеер фирмы "Sony", навевающий столько хороших воспоминаний, я включила музыку.
Приближалась осень, принося с собой прохладу. В десять вечера начинало темнеть, тем самым давая понять, что лето подходило к концу, день уменьшался и где-то на улочках загорались фонари. Я запахнула тоненькую рубашку, сложив руки на груди и прижимая их сильнее, свято веря, что это спасёт меня от холода, пробирающего до костей.
- Привет... - робко поздоровалась подошедшая девушка.
Серые глаза, острый носик, розовые щёчки, светлые длинные волосы, чёлка, короткие джинсовые шорты, которые спрятались под беленькой майкой с поясом под грудью. Неужели ей не холодно?
Нет, я не услышала, я просто врезалась в неё и прочитала по губам.
- Вот как... Ну привет. - Ухмыльнулась я.
- Прости... прости меня... - извинилась она, опуская глаза и чуть отвернулась, хватая пальцами одной руки запястье другой.
- Ха! Смешно... Год спустя ты вспомнила, что должна это сделать...
- Ну прости меня! Я не хотела! - отчаянно крикнула Катя.
Вот она извиняется, а мне противно. Я просто не могу её слушать!
- Слушай... В то, что ты не хотела - я не верю. Делали вы это намеренно... И вообще... - договорить я не смогла, просто что-то не дало.
Засунув наушники я ушла. Недоумённый взгляд сменился на взгляд щенка, которого сначала предали, а потом вышвырнули на улицу. Хотя нет, такой взгляд, да и не только взгляд, но и чувство, было у меня, тогда, год назад. Когда всё закончилось...
Думать об этом не хотелось, но воспоминания так и лезли.
Полтора года назад.
– Настьк, я завтра устраиваю вечеринку, поможешь с приготовлением? – Спросила меня лучшая подруга Катя.
– Конечно, после школы?
– Да.
– Хорошо. Пойдём уже на урок, звонок десять минут назад был.
Звонко смеясь мы вошли в класс русского. У учительницы уже пар из ушей шёл. Она всегда нас недолюбливала.
– Девушки! Где вы были и что вы себе позволяете?!
– Но-но-но. – Катя погрозила пальчиком по дороге к парте.
– Я тебе не лошадь. Не нокай. – Возмутилась женщина.
– А мы вам не из Института Благородных Девиц.
– Когда же вы выпуститесь, – пробурчала себе под нос женщина, устало потирая переносицу.
Дальше уроки пошли в монотонном режиме, который разбавляло обсуждение на перемене предстоящего праздника. И еда.
После уроков мы с Катей выносили друг другу мозги типичными девичьими вопросами, вроде, что надеть и как накраситься.
Дома ещё застали её родителей, мама, носящая вне дома маску строгой и властной женщины, прямо на пороге расцеловала дочку, прося не разносить дом и не пускать гостей в их комнату, девочка же заверила, что всё будет просто отлично, после этого мама опять превратилась в строгую даму, по которой и не скажешь, что то, что произошло буквально минуту назад - в её стиле, и только блеск в глазах напоминал об этом. В принципе, Катя не соврала. Её дом переживал уже не одну безбашенную ночь, однако, всё так же крепко стоит, а комната родителей ни разу не подвергалась нападению даже самой укуренной парочки, желающей уединиться. Даже герои-качки не смогли выбить тяжеленную дубовую дверь, что идеально вписывалась в стиль этого здания. Весь дом был сплошным сочетанием старины и современности. На картины, висящие на втором этаже в коридоре, я засматривалась часто, каждый раз находя всё новые и новые детали, не замеченные мною ранее. Вот и сейчас, рассматривая картину "Ночь перед Шабашем" Нишовского, купленную сравнительно недавно, я поняла, что небо падает, падает, как звёзды, отчаянно желая соприкоснуться с водой.
Мимо пронеслась Катя, хватанув меня за руку:
– Пойдё-о-о-ом, – протянула она, утаскивая куда-то вниз.
– Женщина, в тебе ни капли воспитания, – закатила я глаза.
Она лишь фыркнула. Спустившись вниз, мой многострадальный локоть отпустили, тут же всучив в руки мишуру. Стоять, начало лето, какая мишура? Видимо, этот вопрос читался на моём лице, так как подруга весело ответила:
– Хочу чего-то новенького, ещё шары потом привезут, они под потолком будут, а утром каждый себе по возьмёт по парочке.
– Или кто-нибудь захочет их ночью сбить из рогатки, разбив пару плафонов.
Девушка задумалась, весело хмуря брови, а потом, обречённо вздохнув, расстроено пробубнила:
– Умеешь испортить праздник. Тогда возьми в кладовке гирлянды в форме фруктов, хоть какое-то разнообразие будет.
Усмехнувшись, я отправилась в ту самую кладовку, больше напоминающую просторную ванную. Мда, найти что-то здесь почти нереально, однако, мне удалось углядеть коробку с надписью "нгкрч". Содержательно. Коробка находилась на высоте шестой полки, а чтобы до неё добраться, надо было убрать весь хлам под ногами, или просто встать на него. Надеюсь, там нет ничего хрустального и меня не убьют. Немного подправив коробки, выстроив своеобразную лестницу, я стала аккуратно подниматься по ней, с опаской переставляя ноги. Около четвёртой полки моё сооружение закончилось, мужественно выдержав мои пятьдесят три килограмма. Спускаться и строить по новой не хотелось, второго восхождения на Эверест моя бренная тушка, чуть не получившая сердечный приступ при покачивании одной из ступенек, не выдержит. Попытки позвать подругу не увенчались успехом, кажется, я слышала дверной звонок. И что прикажете делать? В голову приходили идеи, одна глупее другой, мой мозг, видимо, предполагал, что я некая акробатка на отдыхе. Жаль, что это не так. Подруги всё не было слышно, тогда я решила, что допрыгну. Чего мне это стоит? Да ничего, наверное. Покрепче ухватившись рукой за полку и проклянув всё на свете, я прыгнула. Я говорила, что мне ничего не стоит подпрыгнуть? Кто-нибудь, верните меня в прошлое и отговорите от этой дурацкой затеи, ибо сейчас я валялась на полу, больно ударившись копчиком о деревянное покрытие. Зато коробку достала, в которой и правда оказались гирлянды, а вместе с ней ещё парочку коробок, содержимое которых высыпалось, а потому я валялась не просто мило, а ещё украшенная блёстками. В таком виде меня застал парень из параллели, видимо, прибежавший на грохот.
– Удобно? – шатен облокотился об косяк двери, сложив руки на груди.
– Как крокодилу в пустыне, – ответила я, пытаясь подняться.
Эта двухметровая дылда подошла ко мне и, подняв на руки, вынесла из кладовки, занося в гостиную под удивлённый свист Кати.
– Насть, а Насть, научи, как это пойти за украшениями, а вернуться с симпатичным парнем?
– Иди в пень, – ответила я, слезая с рук парня и отдавая девушке гирлянду.
К украшению дома меня более не допустили, веля наблюдать, как это выглядит со стороны. Ну я и наблюдала, за шатеном. Федя, из параллельного класса, ростом почти два метра, с карими глазами и темными волосами, совершенно не худощавый, что удивительно при его росте. Да, он мне нравится, однако, я ему явно нет, так как общаемся мы лишь через знакомых. Надеюсь, что сейчас он пришёл сам, а не с помощью моей замечательной подруги. Раз он сейчас помогает с украшениями, то и явно будет на вечеринке, а Катя ничего не сказала. Вот хитрюга, и что опять задумала? Неужели очередной план свахи-Екатерины?
Провозившись с домом ещё около часа, меня отправили в пиццерию, что находилась через дорогу, подкормить заработавшуюся молодёжь. По возвращению меня чуть не сшибли, пытаясь отобрать пиццу.
Федя ушёл после телефонного звонка, не успев съесть и двух кусков. Так мы с Катей остались в бабьем одиночестве, пытаясь не лопнуть от обилия еды. Вскоре домой направилась и я, чтобы переодеться.
***
От гостей дом буквально ломился, давно я не видела столько народу тут. Интересно, что же Кате пришло в голову, что здесь собрались не только из нашей школы.
– Ну нифига народу, – присвистнул Федя, зашедший сразу за мной.
Я лишь кивнула.
– Пойдём искать хозяйку дома, может она хоть что-то разъяснит, – парень положил руку мне на талию, проталкивая вглубь толпы. Лёгкое удивление прошло, как только я увидела подругу.
Отойдя от сопровождающего, я утащила её к стенке, припоминая её саму днём.
– Расскажешь, что за прилив нежности от Феди? – я прильнула к коктейльной трубочке в стакане подруги, втягивая, по ощущениям, алкоголь.
– Ты о чём? – Захлопала она ресницами.
Дурочку играем?
– Не надо притворяться, всё ты понимаешь.
– Ох, – девушка тяжело вздохнула, – на самом деле, я не знаю. Мне кажется, что просто он начал что-то чувствовать к тебе, а сейчас пытается подобраться. Здесь моя чуйка ещё ничего не говорит.
И я поверила. Просто себе надумываю что-то? Возможно.
Мы вернулись к компании, в которой весь вечер что-то обсуждали. Я всё чаще замечала долгие взгляды карих глаз, ощущала ненавязчивые прикосновения тёплых рук. Когда Федя потащил меня наверх, я не знала, что думать, да и не очень хотела. Здесь мною овладел алкоголь, выпуская хищницу наружу, столь желавшую этого человека. Пустую комнату найти с первого раза не удалось. Описать точно не могу, единственный источник света - тусклый фонарь за окном. Мы уселись на кровать, долгая пауза, Федя наклоняется к моему лицу для поцелуя. От испуга я выдала старые шуточки из интернета:
– Крокодилы ходят лёжа. А ёжики дышат через жопу.
Федя залился смехом, и я, осознав всю глупость положения, вторила ему.
Никогда не понимала, откуда подобная ересь берётся в мозгу, однако, она часто спасала от неловких ситуаций. Как сейчас.
– Прости, – опустила я глаза, отсмеявшись.
Парень ничего не ответил. Он прикоснулся к моей щеке, медленно притягивая к себе и припадая к губам. Сначала поцелуй был нежным, каким-то робким, словно оба были пятиклашками, желающими познать что-то новое, но не зная как. Видя, что от меня инициативы не дождёшься, он взял её на себя и положил руку мне на талию. Вскоре на смену робости пришло желание. Мы уже лежали на диване, его руки путались в моих волосах, а я залезла под футболку, водя ногтями по разгорячённому телу. Момент, когда я осталась в одном белье, а он в джинсах, был упущен. Приподнявшись, я столкнула парня. Шальной алкоголь ударил в голову и мне захотелось танцевать. Страстно, пошло, как это делают стриптизёрши. И не стала сопротивляться желанию. Вид отрывисто дышающего шатена заводил меня ещё больше, заставляя отплясывать чуть ли не нагишом, совершенно не боясь, что кто-то зайдёт. Ведь дверь мы так и не закрыли. Видимо решив, что больше не выдержит, парень притянул меня к себе, вновь кидая на кровать. Дальше всё пошло бы по стандарту,если бы не...
Входная дверь отворяется рывком, впуская оглушительную музыку в помещение. Федя отпрыгнул, вытирая большим пальцем краешек губ, при этом как-то хитро ухмыляясь. В комнату ворвалась толпа с телефонами. Я не понимала, что происходит, и, не желая разбираться, по крайней мере пока что, схватила свои вещи, пытаясь прорваться сквозь зевак. На лестнице я поскользнулась, чуть ли не кувырком скатившись вниз. Тогда до меня дошло, что происходит, теперь хотелось знать, почему? Когда я встала, на меня вылилось что-то липкое, а позже перья облепили моё тело. Где-то на фоне я услышала свой голос. "Крокодилы ходят лёжа. А ежики дышат через жопу." Толпа вновь залилась смехом, а мне хотелось удавиться. Сейчас в голове был только один вопрос: почему? Ко мне подошла какая-то девушка, толпа затихла в ожидании, а она вылила на меня какую-то вонючую чёрную смесь. Толпа закукарекала, толкая меня из стороны в сторону. Сквозь перья, облепившие лицо, я ничего не видело, а потому не смогла разобрать, кто это был. Но было уже всё равно, хотелось лишь бежать. Бежать далеко, насколько это возможно. А в голове всё стучало: "Почему? Почему? Почему?". На улице на меня оборачивались, думая, что за ненормальная.
Дома я оказалась поздно ночью, уже отдышавшись и придя в себя, я смогла почти незаметно пройти в ванную. Под горячей водой защипали царапины на теле, оставленные явно не Федей. Федя. Сердце пропустило удар "ту-дух". Эта наглая ухмылка не выходила из головы. Пытаясь не закричать, я со всей силы прикусила руку, начиная плакать. Только сейчас я смогла дать слабину, точно зная, что здесь нет камер, нет той безбашенной толпы, лозунгом которой являлась фраза "Хлеба и зрелищ". Нет никого. Есть я и вода. Надеясь, что она заполнит только что нанесённые раны, я не вылезала из под душа около часа. Случай этого вечера с новой и новой силой накидывался на моё, и без того истощённое, сознание.
В ту ночь уснуть мне так и не удалось. Вылакав около четверти банки кофе, утром я отправилась в школу, твёрдо решив узнать причину столь "лестного" обращения ко мне. Надеть что-то вроде блузки я не смогла, мне всё казалось, что я голая, а потому натянула джинсы и широкую кофту, просто убрав волосы в хвост. В таком виде меня почти не встретишь, однако...
Парни встретили меня свистами, просьбами повторить ещё раз шоу, говорили про отличные царапины на спине Феди. А он всё так же стоял, ухмыляясь. Завсегдатые на вечеринках девушки презрительно глядели на меня, словно сами никогда ничего похожего не вытворяли. Да, я поняла, насколько была глупа, но тогда мною правило желание. Желание овладеть человеком, к которому уже не первый год питаю чувства. Их взгляды нисколько не задевали. Почти два дня без сна дают о себе знать, мне просто плевать на них. Но это сейчас, потом, выспавшись, я ещё не раз буду корить себя за слабину и доверчивость. На пути моём встала Катя, что-то сбивчиво говоря и краснея. Смотрю сквозь пелену на неё, не улавливая мысли произносимого. Правой рукой закатываю рукав левой руки, обнажая синяки, оставшиеся после полёта, расстёгиваю браслет с пятью буквами и отдаю замершей подруге. Уже бывшей. "ЛПКНЗ" - лучшая подруга, которой нет замены, гласил браслет. Их мы сделали на заказ около двух лет назад при поездке в Питер, эта глупая идея пришла в больную голову Кати. Её было не отговорить.
Ни сказав ни слова, я ушла. Всё же глупая была затея прийти в школу, ничего, кроме насмешек и жалости я не добилась.
Как же я хочу спать. Не задумываясь, что будет дальше, как объяснить родителям синяки, царапины и подавленное состояние, я вернулась домой и нагло в одежде уснула.
Катя не раз пыталась подойти, что-то объяснить, звонить.
А общество ещё долго пыталось меня гнобить. Я ходила, улыбалась им, подшучивала над собой, по ночам ревев в подушку, желая, чтобы это всё поскорее закончилось. И лишь через полгода всё закончилось. Просто я пришла в один день, а никто не подкалывает, все словно забыли про этот случай, снова утягивая меня в рутинное школьное общение. Только теперь я никому не доверяла.
Наше время.
Домой я вернулась около двенадцати ночи, окончательно околев. Родители, предусмотрительно закрыв дверь на ключ, спали и видели уже, как минимум, концовку первого сна. Грустно улыбнувшись рыжему коту, я сходила в душ, мечтая смыть сегодняшние воспоминания, а после легла спать, зарываясь лицом в мягкую пушистую игрушку.
Та встреча выбила меня из колеи и ещё несколько дней я ходила сама не своя.
Спустя несколько дней я сидела в парке, провожая последние деньки лета. Тут я бывала довольно часто, практически каждый день и все время одна. Это было волшебное место, где ни о чем не думала, ни о чём не вспоминала. Просто это место было для меня очень дорого по некоторым причинам, здесь приходили лишь светлые мысли, иногда так спасающие от чёрных волн депрессий, и мне не хотелось делить его ещё с кем-то.
Я прикрыла глаза, подставляя лицо тёплым лучикам солнца.
– Насть... – в унисон позвали меня женский и мужской голос, которые когда-то снились мне в кошмарах.
Сердце ушло куда-то в пятки и, сделав кульбит, вернулось обратно. Я обернулась и не ошиблась. Катя и Федя. Федя и Катя. Мои личные мучители, авторы незабываемого кошмара и очень запоминающегося урока.
– Чего вам? – Надеюсь, они не заметили, что голос дрожит, ведь я пыталась сделать его холоднее льдов самой Арктики.
– Насть, дай всё объяснить. – Катя встала передо мной. – Понимаешь, это вышло...
– Это вышло случайно, мы не хотели, всё пошло не по плану. – Я нервно усмехнулась, – это всё я слышала и не раз, не только от вас. Мне никто так и не назвал причину, по которой это всё затевалось, может сейчас вы соизволите это сделать? – Сощурившись, уставилась на них.
Мимо пробежала девочка с сачком, гонявшаяся за бабочкой, а женщина с коляской, видимо её мама, пыталась догнать эту озорную девчушку. Вот она упала, мама вздрогнула и, кинув коляску, подняла девочку, а та, словно не заметив ничего, побежала дальше. Думаю, от этого, у столь не юной женщины, появилась ещё одна складочка. Складочка, что не затянется со временем, она лишь станет обыденной, привычной. Так и с душевными ранами. Они не пропадают со временем. Они становятся лишь привычными и малейшее напоминание о тех событиях вновь разрезает эту рану.
Всё это время парочка молчала, теребя в руках телефоны.
– Видите, – прервала я их размышления, – даже спустя полтора года мне никто не может дать внятный ответ. Печально.
Я встала с лавки, вдалеке заметив ещё несколько, уже бывших, одноклассников.
А ведь два года назад этих прохожих я называла друзьями.
Они мне напомнили, что год назад, ровно год назад это закончилась. Именно в этот день, а я как-то и забыла о своеобразной годовщине.
Грустно улыбнувшись, я ушла.
Забыть такое сложно. Довольно сложно.