Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)
Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый». ДКБФ 1971-1974».
Глава 635. ВМБ Балтийск. БПК «Свирепый». Шкварки. 27.07.1974.
Фотоиллюстрация из ДМБовского альбома автора: Ленинград. БПК «Свирепый». Рисунок автора из комикса «Приключения трёх капитанов». Общая кухня женского рабочего общежития. Воспитательница общежития в бигудях, ночной рубашке на голое тело и со сковородкой в руках, в которой вкусно скворчит жареная картошечка на сале. Рядом со стеклянной кружкой в руках молодая и красивая комендант общежития, на которой из одежды только красивое ажурное бельё и клетчатый кухонный фартук-передник. Эффект моего появления на кухне на рисунке передан с точностью до фотодокумента. 27 июля 1974 года.
В предыдущем:
Последнее, что я слышу за своей спиной, это как Валера Маховик как всегда вежливо, достойно, сдержанно и веско обращается к визжащей от возмущения контролёрше: «Бабушка, у вас что, зубы болят?».
Второй этаж женского рабочего общежития встретил меня чисто вымытыми полами, тишиной и длинными коридорами в обе стороны от лестничного марша. Быстрый взгляд на ближайшие двери комнат и я несусь к комнате под номером 24.
Осторожно, но настойчиво и целеустремлённо я вежливо, по-мужски, стучусь в дверь, но за ней не слышно ни движения, ни звука.
Постепенно слух начинает одновременно с нюхом улавливать и другие звуки и запахи. Я чую, как с дальнего конца коридора до меня доносятся женские голоса, чьё-то пение под музыку, а самое главное, - запах жареной картошечки на сале и с лучком.
Нервно глотаю набежавшую слюну и с радостной надеждой стремительно бросаюсь в дальний конец коридора. Вот и дверь. Рывком открываю её, набираю воздуха, чтобы задать вопрос и застываю в немом изумлении…
В большой и светлой комнате, заставленной газовыми плитами, столиками, тумбочками и холодильниками, находятся две женщины в «неглиже».
«Неглиже» (от фр. neglige — «небрежное») – это утренняя лёгкая домашняя одежда, то есть облачение в полуодетом виде. Неглиже – это один из видов женской ночной рубашки или утреннего халатика (обычно, это как бы длинное платье или халат из мягкой тонкой материи – автор).
Женщины любят «неглиже», потому что это «лёгкое и удобное домашнее ночное или утреннее одеяние», не требующее дополнительного ухода или макияжа, то есть несколько простая, небрежная, непритязательная, простая. У нас в России слово неглиже означает также манеру поведения – лёгкого, утреннего, простого, раскованного, свободного, естественного.
Когда я рассказывал ребятам «на посиделках в «ленкаюте» у Суворова» вымышленные или полуправдивые истории о своих отношениях с девушками, то слово и образ «неглиже» неизменно оказывало потрясающе эффективное воздействие на воображение моих друзей.
Вообразите и вы…
В середине комнаты танцевали и напевали под музыку две женщины. Одна женщина, которая моложе, совсем ещё девушка, была одета в красивое нижнее бельё «неглиже», поверх которого был надет простой кухонный клетчатый фартук-передник. Она держала в руке стеклянную кружку то ли с компотом, то ли со светлым вином.
Другая женщина была гораздо полнее и взрослее первой, она была одета тоже в «неглиже» в виде белья и комбинации. Эта женщина была с бигудями в своей шевелюре и держала в руках чёрную чугунную сковородку, на которой скворчала и источала вкусные запахи жареная картошечка на сале с лучком.
Моё появление в дверях кухни произвело на этих женщин ошеломляющий эффект: молодая девушка нервно засмеялась, вскинула голову, тряхнула волосами и сразу же приняла красивую аппетитную позу, а её старшая подруга вся вдруг скукожилась, судорожно сомкнула свои полные колени, взвизгнула и инстинктивно начала замахиваться сковородкой с картошкой на меня…
- Извините! – сказал я не извинительно, а напористо. – У меня мало времени. Где может быть Тоня Корнеева? Вы её знаете? Где она?
Тётка с картошкой продолжала визжать так, что это сразу мне напомнило деревню Дальнее Русаново, когда под ноябрьские праздники деревенские начинали колоть свиней. Девушка с бокалом в руке продолжала красиво, но глупо улыбаться и трясти своей гривой белокурых волос.
Я понял, что они мне сейчас ничего не скажут, и решил вернуться к комнате №24, вдруг Тоня там спит или замешкалась и не могла быстро выйти…
Провожаемый запахами и визгами, я опять быстро вернулся к двери в комнату Тонечки и решительно и нетерпеливо постучал, дверь открылась. На пороге стояла незнакомая мне заспанная девушка в домашнем халатике.
В комнате был полумрак, потому что на окнах были зашторены окна. В комнате не менее шести кроватей, шкафы, тумбочки и один большой обеденный стол в середине. Девушка стеснительно отошла в тень и предложила мне сесть на стул к столу.
В нескольких словах я объяснил девушке кто я, что я и что из себя представляю, объяснил ситуацию и спросил её, где может быть Тоня. Девушка ответила, что «Тоня уехала с друзьями на взморье, на дачу, на берег Финского залива и вернётся теперь через несколько дней».
- Жаль, искренне сказал я девушке и в этот момент в комнату ворвались одетые давешние женщины. Та, что постарше оказалась той самой воспитательницей женского общежития, которая ввела в День ВМФ «драконовский запрет на посещение женского общежития мужчинами», а та, что моложе, оказалась комендантом общежития.
Они обе накинулись на меня, как фурии, и стали терзать меня всяческими словами. Не обращая внимания на их гневный и некрасивый ор, я пожелал девушке из комнаты Тони Корнеевой всего самого хорошего, галантно поцеловал ей руку в благодарность за душевный приём, и не глядя, как будто этих женщин не было у меня на пути, прошёл сквозь них в коридор, а затем степенно и достойно, как подобает настоящему советскому военному моряку, сошёл по лестнице-трапу в фойе общежития.
Лёшки Мусатенко и Валерки Маховика в фойе уже не было. Моё назначенное время давно уже кончилось, и они должны были быть уже в такси…
Напутствуемый криками и ором разновозрастных женщин, под одобрительные крики и возгласы ребят, собравшихся под окнами женского общежития, весёлый и жизнерадостный, оглядываясь на смущённую красавицу-коменданта общежития, я помчался вслед уезжающему от меня такси с моими друзьями.
Машина остановилась, я влетел в неё на последнем издыхании от быстрого бега. Всё-таки бегать по земле это не то, что бегать по палубам и по трапам нашего боевого корабля БПК «Свирепый».
Однако «ещё не вечер», ребята, мы ещё «поборимось»!..
Ну, «шкварки», держитесь!