В зале Агафья увидела сладкую парочку. В кресле, крепко обнявшись, сидели ее личный домой Эдик и каминный Леха.
- Что притихли? - довольно недружелюбно поинтересовалась она. Одного Эдика Агафья еще могла спокойно воспринимать. Тем более, что он был приставлен оберегать дом и ее покой. Но вместе с каминным Лехой - это слишком!
Невинный вид друзей красноречиво говорил - средь бела дня появились не с проста. Обычно они если и вылезали из своих укрытий, то ближе к ночи. А чтобы вот так ясным днем - никогда! Явно где-то набедокурили. А теперь прибежали к Агафье просить о помощи...
***
О существовании домового Эдика Агафья узнала совершенно случайно. Ей тогда было лет девять, не более. И она впервые осталась одна в старом дедовском доме. Мать с теткой ушли к соседям на день рождение, а ее уложили спать. Родительница перед уходом поинтересовались: не будешь бояться? Она ответила: нет. И правда, чего тут бояться? Ведь в этой избе все знакомо с рождения. Кровать, старинный буфет, огромная, занимающая половину кухни, русская печь.
Признаваться в том, что немного страшится темного угла за старой печью, облицованной красивыми изразцами, ей не хотелось. Мать могла поднять на смех — взрослая девочка, а придумывает не понятно что! Поэтому промолчала. К тому же родительница всегда говорила — все, кого мы не видим, давно отсюда переехали в более удобное для себя место. Мы здесь бываем наездами и им без нас скучно… Они любят общение, людей и блюдечко молочка у печи…
Всего этого в старом доме давно не наблюдалось. Даже печь никогда не разжигалась. После смерти бабушки в избе провели центральное отопление и в печи надобность отпала. Так и стояла плита холодная и, как всегда казалось Агафье, печальная. Младшая мамина сестра одно время просто мечтала ее разобрать. В качестве аргумента выдвигался такой - много места занимает. Сколько сразу пространства освободится! Но ей это делать никто не разрешил. Объяснили просто — не ты ставила, ни тебе убирать. Тетка жутко обиделась, но спорить не стала. На том же семейном совете постановили сделать к старому дому пристройку, а в ней, когда появятся деньги, устроить камин. Денег долго не было. Камин появился лишь когда Агафья стала взрослой и полюбила приезжать на выходные в деревню.
***
Бабушка не уставала повторять: от печи в доме зависит все! Мир, покой, благосостояние! Поэтому плиту надо всегда должна содержать в порядке. Ее следует правильно растапливать, во время чистить от сажи и золы. Хотя бы раз в полгода в канун больших праздников мыть изразцы. Ни мать, ни тетка печь топить так и не научились...
- Сколько она всего ест, - возмущалась тетя, - дрова, уголь! То ли дело газ! Быстро, удобно, чисто!
С последним трудно не согласиться - грязи, когда чистишь золу, всегда предостаточно. Однако, следует признать, имелись в печи свои преимущества.
Мастер, что выкладывал печь в старом доме, постарался на славу. Она была словно из сказки - огромная, с большим черным зевом и лежанкой. В детстве Агафья обожала на ней спать. Она так приятно грела тело. А самое главное - лежала девочка высоко и ей никто не мешал играть в куклы и читать под одеялом, освещая фонариком страницы книги. Взрослые не особо любили туда заглядывать. Это был ее отдельный мир.
Самое удивительное, когда печь топилась, наверху было не жарко, а тепло. Еда, что готовилась в печи была удивительно вкусной. Особенно каши и блины. А какие бесподобные пеклись пироги! В обычной плите, как не стараешься, такого не получается.
Но больше всего Агафью в старой печи нравились изразцы. Ими она была выложена с лицевой стороны. Бабуля умела рассказывать удивительные истории, где эти самые изразцы, покрытые рисунками, выполненные яркой эмалью, словно оживали и становились иллюстрацией к ее удивительным рассказам.
***
Однажды по страшному секрету бабушка сообщила Агафье, что за печкой живет семейство домовых. Каждый из них охраняет определенного члена семьи. Есть свой хранитель и у Агафьи. Когда она вырастет и у нее будет свой дом, то "своего" домового должна следует обязательно взять с собой.
Девочка таращила глаза, слушая бабулю. В историю с домовым слабо верилось.
Вскоре выяснилось, ее не обманули. Со "своим домовым" она познакомилась именно в тот вечер, когда осталась одна. Едва улеглась спать, как почувствовала - в комнате она не одна. Агафья слегка приоткрыла глаза. На груди увидела маленькое лохматое существо. Эдакий пушистый комочек на ножках. она зажмурилась, посчитав, что это снится. Даже ущипнула себя за ухо, но виденье не исчезало.
- Ты кто? - дрожащим голосом спросила она.
И с замиранием в сердце услышала:
- Твой личный домой Эдик.
Личный домой - это, конечно, круто. Но что она будет с ним делать, когда он подрастет? Не останется же он таким маленьким, что можно запросто спрятать в тапке! Домовушка рассмеялся. Как оказалось, именно тапок и является его средством перемещения.
Девочка росла, с ней рос и домовушка. В тот день они договорились, что Эдик переедет жить к ней в город. Он притащил старый стоптанный тапок и велел хранить его как зеницу ока. Местные домовые, в том числе и его родной дедушка Ипатьич уговаривали остаться. Но Эдик не согласился. Уж очень ему захотелось жить в комфортных условиях и по ночам купаться в ванне. Агафья не спорила. Жаль только, что говорить об этому никому нельзя. Ведь совершенно очевидно, никто не поверит.
Эдик оказался очень воспитанным существом. Перед чужими он предпочитал не появляться. В еде был неприхотлив. Одежду носил домотканую. По неизвестным каналам ему ее доставляли сородичи. А вот обувь предпочитал стильную. Это было очень смешно - серые портки, обычная рубаха и лакированные штиблеты. Откуда они появились у Эдика, он не признавался. Впрочем, Агафья и не спрашивала. В конце концов это его дела.
Порой, если кто-то из посторонних оставался в квартире ночевать, выходил из укрытия и принимался прыгать по кровати. Естественно гость пугался, Агафья успокаивала - это мой домовушка знакомиться. Подобное объяснение обычно принималось за шутку.
Со временем Эдик стал немного походить на человека, хотя при ближайшем рассмотрении становилось ясно - существо не от мира сего. Лохматая шевелюра, вытянутые ноги-руки, немного бледная кожа. Последнее он объяснял отсутствием свежего воздуха, и посему начал требовать возобновить поездки в деревню. Начинал издалека: дедушка там один, скучает…
Агафье пришлось уступить, впрочем, она и сама была не прочь побегать утром по росе. Одно плохо — в деревне у Эдика появился друг - каминный Леха. По одному они смотрелись не плохо. А вот когда собирались вместе, да еще к ним присоединялся дедушка Ипатьевич и соседский домовой Степан, пиши пропало. Начиналось нечто невероятное. То петухи принимались всю ночь горланить и никому не давать спать, то коты устраивали баталии... И это самое лучшее, что могло быть… Однажды они чуть было не спалили торговый ларек и все потому, что продавщица, заметив постоянную нехватку конфет, которые они повадились у нее воровать, просто перестала закупать сладости. Другой раз затопили водой весь урожай одного из фермеров. Причина — пожалел угостить молоком, хотя удой при этом вылил в реку. Всего и не упомнишь!
Следует признать, что в этой дружбе домового и каминного виновата была сама Агафья. Вернее, ее идея пристроить к старому деревенскому дому несколько комнат и в одной соорудить камин. Уж очень хотелось во время коротких визитов в родные пенаты уютно расположиться в кресле и смотреть, как там бьется пламя.
Вскоре выяснилось, не только она мечтала об этом. Эдику тоже очень хотелось греться у огня, причем не одному, а в компании каминного Лехи. Его он привел в дом тут же, едва опробовали камин. Увидев нового обитателя, Агафья слабо ахнула. Для полного комплекта только его не хватала. Но делать было нечего. Пришлось принять. К тому же, Леха выглядел очень жалостливо. Был жутко изможденный, оборванный. Большую часть своей жизни, по его словам, обитавший в развалинах старой графской усадьбы, потому и «обветшал». Через день от его худобы и следа не осталось. Щеки налились румянцем и весь он стал круглый, сбитый, словно мячик.
Агафья подозревала, что все рассказы о тяжелом прошлом - жуткое вранье. Ибо, во-первых, прекрасно знала, что развалины, о которых говорил Леха, прежде были колхозной фермой, где камина просто не могло быть. А, во-вторых, единственный камин, что имелся в деревне, был у того самого фермера, которому эта компания потом загубила урожай помидор. Но добиться правды от друзей было невозможно. Поэтому она смирилась с их присутствием. Радовало только одно - Леху устраивала деревенская жизнь и он ни за какие блага мира не хотел покидать своего камина и переезжать в город. А Эдик, избалованный городскими условиями, никак не хотел возвращаться в деревню.
Однако коротких встреч на выходные было достаточно, чтобы Агафья потом тихо скрипела зубами и мечтала сжечь старый дом вместе с камином и старой печкой с изразцами. Останавливало только одно - эти друзья плюс дедушка Эдика, старый домовой Ипатьевич, переедут к ней в городскую квартиру. Чего допустить было просто нельзя. Ведь тогда будет страдать вся многоэтажная высотка.
Агафья жутко злилась, когда собираясь ехать в деревню, замечала в своей упакованной сумке старые стоптанные тапочки. Всю дорогу в электричке, а потом, когда появилась машина, в ней, Эдик довольно нудно твердил, что имеет полное право встретиться с родными и единственным другом...
****
- Я повторяю свой вопрос, - строго спросила Агафья, - что вы натворили? И не смейте отнекиваться!
Понимая, что скрыть содеянное не получится, друзья признались. Она не знала, плакать или смеяться.
Значит так, Эдик и Леха отправились в гости к соседке Тамарке. Вернее будет сказать к ее домовому Степану, который обитал за голландской печью. Тамара предпочла для своего коттеджа выбрать именно такой отопления. Печник, что ее выкладывал, был известным алкашом, и Агафья всегда удивлялась, как он вообще умудрился ее сложить так ровненько, словно по линеечке вымеряв. Тамаркина прямоугольная голландка занимала совсем немного место. Она имела ширину порядка 1 м, глубину 2, а высоту 2, 5. Мастер не стал особенно заморачиваться и облицевал ее кафелем. Печь имела сравнительно небольшие размеры и, как следствие, "для еды" ей требовалось немного дров и угля.
С помощью этой самой печи Тамарка гнала самогонку на всю деревню. И местная братва постоянно ходила к ней за дозой. Ее домовому Степану это надоело. Как он объяснил - от запаха спиртного тянуло на подвиги. При этом он лукаво посматривал в сторону Агафьи и принимался ей умилительно подмигивать. В такие моменты она думала: «Только романа с домовым мне не хватает!»
Степан попросил Эдика и Леху навести порядок. Долго их уговаривать не пришлось. Они с готовностью кинулись на помощь. Им понадобилось всего двадцать минут, чтобы перебить все двадцатилитровые бутыли с бражкой. К несчастью, они не учли, что жидкость зальет все, что можно и нельзя. Пол в доме стал напоминать поле боя. Везде валялись осколки, пробки...
Эдик и Леха, опасаясь, что опьянеют поспешили скрыться, а вот Степан решил остаться. Официально это звучало так: куда я уйду из своего дома? Но Агафья знала — причина в ином. Степан, как и его хозяйка, пристрастился к спиртному, а тут такой замечательный повод подвернулся! Причем, никто его алкоголиком называть не станет. Однако домовой не рассчитал сил. Довольно быстро захмелел от запаха и свалился без чувств у печи, не сумев отправиться в свое измерение.
Эдик, едва не плача, прошептал:
- Если его сейчас заметят, плохо придется всем! Ты же знаешь наши правила! Нам прикажут вернуться в наш мир! А мы не хотим оставлять тебя без присмотра! Помоги! Мы больше не будем! Помоги Степану! Обещаем, больше не хулиганить!
***
- Ишь, заботливые какие! - прошипела Агафья. Но делать нечего и ей ничего не оставалось, как отправиться выручать Степана. В душе теплилась надежда, что Тамарка не заметила домового. Однако, надеялась совершенно зря.
Соседку она застала в жутком состоянии. Бедная женщина сидела на полу и руками била по озеру из самогонки. Осколки от бутылей валялись повсюду, но не это ее расстраивало. Увидев гостью, она жутко обрадовалась. Однако ничего сказать не могла, лишь икала и показывала пальцем в сторону печи. Агафья проследила за ее взглядом и ахнула - на полу лежал домовой Степан. Он крепко спал, разбросав руки.
Испугаться было чего - зрелище еще-то! Рыжая борода торчком, рубаха залита не пойми чем, в руках неизвестно откуда взявшийся граненный стакан. Один лапоть на ноге, другой не пойми где валяется. Не стоило быть знатоком Иного мира, дабы понять - перед ней пьяный в стельку хранитель очага. Наказание за такое жуткое нарушение правил даже представить сложно. Тут будет предъявлено обвинение сразу по трем статьям: алкоголизм, появление в нетрезвом виде перед человеком и не должное исполнение своих обязанностей домового. В лучшем случае домовых отправят на исправление в ледяные пещеры. В худшем... Агафья, которая к этому времени уже стала Хранительницей Тайных врат, думать не хотела, что будет в этом случае. Она оглянулась по сторонам, надеясь найти поддержку. И она не замедлила явиться в образе Эдика и Лехи.
Агафья с трудом удержалась от смеха - парочка еще та! Толстенький с пузиком, которой вот-вот вывалится из штанишек, откормленный на домашних харчах, каминный Леха и худой, с вытянутыми ногами и руками домовой Эдик. Этого сколько не корми, все не в прок. Жаль, что Ипатьич не явился. Тогда можно было ничего не делать, только стоять и смеяться. Времени на веселье не было. Для начала требовалось нейтрализовать Тамару. Ну с этим было довольно просто - налить в стакан воды, накапать корвалолу и отправить спать. Она немного посопротивлялась, но все же послушалась и через минуту ее храп ударился в потолок.
Она дала им понять, что могут подойти. Друзья поспешно подбежали и будто два солдата-новобранца стали навытяжку. Со Степаном оказалось не так просто. Они втроем - Агафья, Эдик и Леха с огромным трудом перетащили домового в его апартаменты, расположенные за голландкой. Степан орал дурным голосом совершенно дикие частушки и никак не хотел исчезать. Наконец, они справились с разбуянившимся типом.
Далее надо было навести порядок в избе. Здесь на высоте оказался Леха. Он сложил каким-то только ему известным способом толстенькие пальчики и торопливо произнес какие-то только ему известные заклинания. Вскоре о разыгравшейся трагедии ничего не напоминало. Все бутыли в рядок стояли у стены. А у печи мирно побулькивал самогонный аппарат.
***
Агафье некогда было разбираться с Тамаркой и узнавать, как она отнеслась к такому преображению своей избы после того разгрома, что устроили хулиганы. Слабо теплилась надежда, что разбитые, а потом вновь собранные бутыли она спишет на обычный глюк от пьянки. Требовалось срочно отправляться в город…
В деревню она попала нескоро. Честно говоря, после всего случившегося ехать не очень хотелось. Не могла придумать, что объяснить Тамарке, которая наверняка захочет узнать, почему вдруг самогонка вновь оказалась в бутылях и что это за странное существо дрыхло у нее на полу, раскинув ноги.
На поездке настоял Эдик. Он опять завел свою песню о дружбе и нудно гудел: хочу увидеть Леху! Хочу к Лехе!
На счастье подоспели длинные выходные и они отправились в деревню. Первое, что услышала от соседей Агафья, была новость, что Тамарка бросила пить и все свое зелье вылила в реку. Туда же полетел и самогонный аппарат. Надо полагать именно поэтому рыба несколько часов выпрыгивала из воды, а местная Русалка попыталась соблазнить деревенского участкового. О двух последних событиях с порога сообщал каминный Леха.
Агафья особо не поверила разговорам Лехи, который, как известно был мастером приврать, и отправилась проверить информацию. Каково было изумление, когда ее встретила совершенно трезвая Тамарка. Женщина призналась, что перейти на трезвый образ жизни ее подтолкнуло видение, которое явилось в облике пьяного домового. По ее словам, он лез к ней с поцелуями и требовал налить еще одну чарочку.
- Поняла, что допилась до чертиков, - шептала она, непрестанно крестясь, - и если сейчас не прекращу это дело, помру!
"Хоть какая-то польза от этих друзей", подумалось Агафье. В отличии от Тамары она знала, что домовой не привиделся. Однако говорить об этом не стала. Пусть продолжает так думать. Хуже от этого не будет!