З А В И С И М О С Т Ь
1
-Ты знаешь, мой Миша говорит, что все люди зависимы друг от друга.
-Да ты что? Не может быть?- иронично произнес Данила, внимательно осматриваясь по сторонам.
-Правда-правда,- серьезно продолжала Лера, закрывая дверь в квартиру.- Нет ни одного человека на земле, который бы ни от кого не зависел. Хотя бы от одного единственного человека в мире, но все равно будет зависеть,- она подняла ручку и изящно помахала указательным пальчиком, указывая этим жестом на неоспоримую истину произнесенного ею факта.- Даже самый сильный и могущественный человек на земле и тот от кого-то да зависит. И что еще более интересно и удивительно, что всё в человеческом социуме настолько крайне сложно переплетено, что порой мы и сами толком не знаем, от кого на самом деле зависим. Но связи эти есть, бесспорно, и они словно паутина соединяют всех людей вместе.
-Да-а-а, вот что значит жить под одной крышей со знаменитым писателем,- снова иронично вставил Данила.
Лера едва заметно улыбнулась, и словно ни в чем не бывало, довольно продолжила:
-Ведь не зря говорят – ничто не проходит бесследно. Это касается и человеческих взаимоотношений. Бывает, заденешь с одного конца, а в результате неожиданно колыхнется совершенно в другой стороне. А все потому, что невидимая цепная реакция пронесется между людьми, и где-то это действие обязательно проявит себя, понимаешь? Один зависит от одного, другой от третьего и так дальше. Кто-то от нескольких сразу и так, кстати, чаще всего. И никуда от этого не деться, такова суть человеческого общества, такова суть самого человека, и что еще важнее - вот именно благодаря этой сути человек непосредственно и становится тем, кем становится. А если бы не было этих связей, переплетений и вытекающих из них зависимостей – не было бы, по сути, и самого человечества, а значит и самого человека отдельно взятого. Или наоборот. Не помню точно, как там Миша говорил.
-И к чему все это, малыш?
-А к тому, что сильный и умный человек не будет глупо тратить время на отрицание своих слабостей, а постарается понять свою зависимость и либо бороться с ней, либо конструктивно сотрудничать. В любом случае именно эти действия и ведут к становлению и формированию настоящей личности человека.
Данила удивленно посмотрел на Леру.
-Так говорит Миша и я уверенна, что он прав. Ведь подумай, зачем зря растрачивать свою энергию на доказательство того, что ты самый сильный и ни от кого не зависишь, если на самом деле ты по любому от кого то, но обязательно зависишь. Нежели сразу изначально признать этот факт и исходя из этого все же стать по-настоящему сильным. Ведь только сильный духом человек может смело и открыто смотреть в глаза своим слабостям и зависимостям.
-Да уж, ну и разговорчики у вас тут, не соскучишься.
-Есть такой момент,- игриво произнесла Лера.
Она грациозно прошла через зал и воздушно опустилась в кресло. Он же шел осторожно, неловко озираясь по сторонам.
-Скажешь тоже,- попытался он улыбнуться,- от кого может зависеть самый могущественный?
-Ну, в первую очередь хотя бы от своей матери, потом от своей жены, затем от своих детей. Линий может быть очень много. Тут и соседи, и коллеги по работе, да и просто случайные знакомые. Ты проходи, не стесняйся. Садись. Мы здесь одни.
-Не факт,- отрезал Данила и осторожно сел на диван.- Бывают такие мрази, которым абсолютно на всех наплевать. Даже на собственных родителей и детей, что уж говорить об остальных. Так что не прав твой дорогой Миша.
Данила специально сделал язвительный акцент на словах «твой дорогой». Ему было неприятно не только то, что его любимая замужем, но и то, что к своему мужу, старшему ее на пятнадцать лет, она относилась, как и к нему - словно к ровеснику. Он ей в отцы годится! И вообще, Данила совершенно не понимал подобных возрастных разниц в браках. Ей – двадцать пять, мужу – сорок. Какие у них могут быть общие интересы? Какие?! Вот ему, к примеру, всего двадцать шесть. Отличный возраст. Он любит ее. Она любит его. Что еще нужно для счастья? Одно только лишь но – она замужем!
-А вот и зря ты так сейчас говоришь, милый,- словно пушинка, подброшенная легким дуновением ветерка, она внезапно перелетела к нему и подсела рядышком, нежно обняла и пристально посмотрела в глаза, словно пытаясь понять, о чем сейчас думает ее избранник, неужели у него и вправду есть конкретные аргументы, способные пошатнуть затронутые истины, затем ласково провела своей маленькой изящной ручкой по его коротким волосам и нежно улыбнулась,- мой Миша очень умный. А в том, что касается человеческих взаимоотношений – он вообще необычайно талантлив. Так как ему, сейчас мало кому удается писать. Не зря ведь он такой известный и признанный писатель. Он точно знает, о чем пишет, а пишет он только о том, в чем разбирается, и в этом вопросе с ним не поспоришь. Мне иногда кажется,- она ненадолго замолчала, словно размышляя – сказать или нет, интригующе закусила губу, затем осторожно продолжила,- он такое пережил, что не дай Бог каждому. Я, правда, не знаю что, но по его глазам видно, что-то ужасное.
-Ты умеешь читать по глазам?
-Не совсем еще, но учусь. У Миши. Знаешь, как он смотрит? Точно читает тебя будто книгу. Словно ничего от него утаить невозможно и даже не стоит и скрывать. Он даже и не спрашивает – он и так все видит. Без слов. И не смотря ни на что, чтобы там с ним не случилось, он очень добрый интеллигентный и порядочный. Хотя мне кажется, он перенес очень много боли. И не спорь со мной, пожалуйста.
-Хорошо, не буду. Только ответь на один вопрос. Если он такой весь замечательный из себя, как ты сейчас описываешь, почему ты со мной?
-Ну как же, милый?- искренне удивилась Лера и даже немного обиделась.- Я же ведь люблю тебя!
-Любишь меня?- автоматически быстро переспросил Данила.- А его?
Лера мгновенно стушевалась. Глазки ее забегали. Пальчики затряслись. Казалось, еще одно небольшое усилие, одно малейшее давление, еще немного и она разрыдается. Но Данила, несмотря на то, что прекрасно понимал и видел ее внутренние душевные мучения, не останавливался. Напротив, дожимал. Этот вопрос с самого начала их отношений не давал ему покоя и терять такую возможность он не хотел. Ведь именно сейчас он пришелся как нельзя кстати.
-Ну, говори, что же ты? Его ты тоже любишь? Как и меня?- стоило только лишь допустить малейший шанс услышать такой важный ответ, как тормоза отказали мгновенно.- Но ведь так не может быть! Не может, понимаешь?! – Данила не кричал на свою любимую, но его слова, его вопросы резали Леру хуже крика.- Я не верю в это. Нельзя любить двоих одновременно. Нельзя! Это невозможно! Обманывать можно скольких угодно, но любить можно только одного! Так кого же ты любишь на самом деле, скажи?
-Зачем? Я не понимаю. Зачем ты так сейчас со мной поступаешь?- растерянно прошептала Лера, и слезы стремительно ринулись по ее молодой и красивой коже. Они стекали быстрыми и ловкими ручейками по ее нежным щекам и капали на молодую аккуратную грудь, скрываясь в манящих закоулках декольте. Данила невольно проследил весь этот мокрый путь обиды возлюбленной, остановился взглядом на волнующей упругой молодой груди, вспомнил, как ему чертовски нравится трогать ее, сжимать ее мягкие ягодицы, скользя ладонью по ее нежным бедрам, вверх-вниз, и предаваться наслаждению в ее объятиях, под невероятно страстные и волнительные стоны, когда их губы сходили с ума от поцелуев. Да на какой черт ему сейчас вздумалось напяливать на себя образ Отелло! В конце концов, он ей не муж и ревновать должны скорее его, нежели он. Да и вообще, с кем, как ни с ней он впервые осознал настоящую прелесть интимной близости. Конечно, до встречи с Лерой, определенный опыт имелся, но именно таких удивительных отношений у него не было никогда в жизни. Каждая их близость дарила ему долгое ни с чем несравнимое волшебное послевкусие, которое он медленно с наслаждением смаковал и бережно складывал в самые потаенные уголки памяти, куда неоднократно возвращался, чтобы вдохнуть и ощутить еще и еще раз это невероятное безумие, в которое ему до сих пор по-настоящему не верилось.
Лера являлась воплощением всей возможной настоящей нежности и женственности в одном прекрасном лице. В ее случае, природа постаралась объединить в одном образе все идеальные черты женщин. И надо сказать ей это удалось бесподобно. И лицом, и фигурой, и голосом, и манерами и страстью. Огненно-золотые волосы и нежно-матовая кожа цвета слоновьей кости прекрасно контрастировали и сочетались вместе. Небольшого роста, изящная и хрупкая, она четко держала аристократическую осанку и манеры, но могла запросто неожиданно взорваться таким простодушным и искренним звонким смехом, что моментально сводила с ума окружающих поклонников. Но те, кому удавалось узнать ее ближе, и вовсе лишались ощущения реальности от ее живой контрастности. Тот самый редкий и удачный случай, когда женщина в миру – королева, а в постели – откровенная бесстыдница и проказница. Одним словом, чудесная и неподражаемая во всех своих проявлениях. «Маленькая богиня любви». «Ангельская дьяволица». Так любил про себя называть ее Данила. То, что он испытывал с ней в отношениях, и это касалось не только физической близости, но и духовного уровня, невозможно описать обычными словами, поскольку возникавшие чувства были несвойственны обыкновенным доселе ощущениям. Они были запредельны.
И сейчас он, как последний болван отчитывает ее за, если пусть и неуместное, то уж точно вполне законное право называть мужа «моим», как и всякими прочими нежными благодарными словами. Да и вообще, разве не прекрасно, в принципе, когда жена хвалит своего супруга, восторгается им? Ведь право есть за что. И с ее стороны это вполне благородно, пусть и не совсем тактично к Даниле. Но он уж точно не имеет никакого права обвинять ее в этом. Ну не дурак ли он? Сколько раз обещал – держать себя в руках. Вот когда станет однажды она его полноправной женщиной, тогда совсем другое дело. Тогда он будет неоспоримым и законным центром ее Вселенной. Тогда! Но сейчас?! Это глупо и безрассудно. Этак можно и потерять ее вовсе, показав свою неуравновешенность, а с ней и неуверенность в себе. Вероятно, сдали нервы,- сделал вывод Данила. Ненужно было приходить сюда. Но ведь сам же и виноват, - видите ли, зачесалось посмотреть изнутри, как поживает известный писатель. Мастер человеческих душ. Проникнуться так, сказать атмосферой чужого гения и таланта.
С некоторых пор он пристально наблюдал за творческим подъемом Михаила, ревностно отмечал его растущую популярность, прочитал все его книги. Их было еще немного, но они сразу же произвели фурор в писательской среде. Настоящий оглушительный выстрел своей пронзительностью. Михаил стремительно ворвался в писательский мир своими душераздирающими историями о несчастной любви, о том как калечатся души и рушатся судьбы главных героев его трагических историй. Казалось бы, ничего нового и удивительного, но что-то было в его историях невидимого глазу, что заставляло людей плакать, сопереживая героям, проникаться их горем и болью, и снова перечитывать, втайне надеясь, что в этот раз все же история закончится счастливым концом. Данила перечитывал его книги и не мог понять, что витало в них такого необычного и неуловимого, что заставляло его погружаться в сумасшедшие истории вновь и вновь. Каким волшебным образом Михаилу удавалось переплетать между собой обыкновенные самые заурядные слова, в результате чего они выстреливали прямо в сердце читателю, в самую его глубину, в самую его суть, и не отпускали более? Как ни старался, Данила не мог открыть этот секрет. Неудивительно, что почерк Михаила был мгновенно и бесспорно признан читателями и достойно оценен собратьями по перу. И вот, живя в одном городе с этим талантом-самородком, имея уникальную возможность попасть в его обиталище и не сделать этого?...
К тому же, был еще один важный фактор, заочно сблизивший Данила с Михаилом, иронией судьбы даже в какой-то мере породнивший их, и еще более усугубляющий растущую к писателю ревность, зависть, да и, пожалуй, даже уже и саму ненависть - он оказался бесповоротно влюблен в его жену. Более того, если бы не интерес к писателю, посещения его авторских вечеров, в частности, Данила никогда бы не узнал какая она замечательная… Жена известного писателя Михаила Максимова.
На фото она была попросту красива, но в жизни она оказалась совершенно бесподобна. Ее волшебный голос сразу проник в его сердце. Ее чудесный смех пробудил его потаенные и неосознанные мечты и желания. Ее противоречивый взгляд, мельком оброненный в его сторону, но задержавшийся пусть лишь на мгновение, но многозначительно на его особе, заставил его кровь вскипеть, обнажив нервы и сделав его сию же секунду слабым и беспомощным в любой мелочи, касающейся ее божественного естества. Фотографии ни за что не могли передать ее великолепия. Эту диву нужно созерцать только лишь вживую, и только всеми органами чувств одновременно. И только так! Каждое ее качество, рассматриваемое по отдельности, не несло в себе чего-то особенного и невероятного, даже напротив, являлось самым обыденным и заурядным качеством, коими наделены каждая из женщин в той или иной степени, но именно вместе они не просто дополняли друг друга, но именно производили потрясающий эффект, наблюдать который спокойно становилось совершенно невозможно. Она обвораживала и пленяла. Мягко. Ненавязчиво. Необъяснимо. Навсегда. Едва вдохнув ее близость полной грудью, Данила понял, что пропал. Невообразимый коктейль чувств, любви, ревности, счастья и отчаяния забурлил в нем в одночасье, смешался неистовой безумной смесью, и с того момента руководил им полностью и безраздельно, то и дело подталкивая к необдуманным поступкам.
-Извини, малыш,- нежно обнял он любимую,- извини. Я не прав. Конечно, не прав. Несу какую-то ерунду, сам не понимаю что и зачем. Просто что-то невыносимо колет внутри, когда ты так о нем говоришь. Хотя я понимаю, что ты права - он твой муж, ты все еще его жена, но все же не могу я это спокойно воспринимать. Прости, солнышко.
Минутная спесь слетела с Данилы, словно ее и не было. Он испугался, что может потерять любимую из-за глупейшей секундной неосторожности, банальной ревности, двух-трех неаккуратно и необдуманно брошенных слов, не прошедших сложный, но обязательный и крайне требовательный внутренний контроль перед выходом.
-Пожалуйста, больше так не говори никогда,- тихо сказала она и спешно продолжила,- ведь он хороший человек. Очень хороший. А я не достойна быть рядом с ним. Не знаю, почему он меня до сих пор терпит. Если бы он только знал, как я поступаю, он бы, наверное, сразу же бросил меня. Или убил. Нет, наверное, просто бросил бы. Молча. Он бы не смог убить. Его герои всегда убивают изменников, но он не такой. Он любит меня. И я ему благодарна. Господи! Что же такое происходит?! Почему все это происходит именно со мной и именно сейчас. За что мне все это?! Неужели счастье не бывает без боли?
Она снова начала плакать. Данила спешно обнял любимую и начал нежно гладить, успокаивать.
-Ну все. Все. Перестань. Давай больше не будем говорить на эту тему. Все, хватит, малыш. Хватит. Прости меня.
Он начал сначала аккуратно целовать ее, затем распаляясь, все горячее и горячее, проник пальцами под тоненькое платье, жадно ощупывая каждый сантиметр удивительной нежной кожи этой миниатюрной богини любви. Через мгновение и она уже томно дышала в ответ.
-Его точно до восьми не будет?- задыхаясь от желания, спросил Данила.
-Да, милый. У нас еще почти два часа.
На секунду он внимательно посмотрел ей в глаза, стараясь запомнить этот удивительный взгляд и всякий раз, в подобной ситуации, пытаясь заметить ту неуловимую перемену, когда эта славная милая девочка, только что искренне плачущая, слабая и нерешительная, превратится вдруг в искусную и раскрепощенную жрицу любви, от которой у него сносило крышу окончательно. В любом образе она была прекрасна. Но именно этот момент перемены его невероятно будоражил и интриговал в ней. В какое мгновение и как именно происходит это волшебство? Но всякий раз, пристально всматриваясь в ее глаза, Данила неизменно терял ощущение реальности и незаметно проваливался в этот бездонный колодец, в этот дьявольский омут, в эту кроличью нору, отдаваясь полностью страсти и не контролируя себя более.
Искусительный Эрос, взяв любовников за руки, уводил в свою волшебную страну.
2
-Над чем сейчас работает твой гений?- совершенно без ехидства спросил Данила, вернувшись из параллельной реальности наслаждений и снова очутившись в квартире своей возлюбленной.
-Вот как раз над этим и работает.
-Что значит, как раз над этим? Пишет о нас?
Данила улыбнулся – он едва успел вовремя прикусить язык, чтобы едкая саркастическая мыслишка, юркая и противно скользкая, не вырвалась без спроса наружу и не натворила очередных глупостей. А именно, что Михаил пишет о том, как ему же изменяет собственная супруга. Забавно.
-Нет, что ты глупенький – о зависимости. О чем мы с тобой недавно говорили,- довольно улыбнулась Лера.
Ей было хорошо и это было очевидно. Она умиротворенно улыбалась и смотрела в никуда. Она снова была милой и стеснительной, укрывшись неловко своим легким платьицем, как простыней, словно стыдилась теперь своей наготы перед тем, с кем несколько минут назад совершенно раскованно предавалась горячей бессовестной страсти. Данила не переставал умиляться подобным переменам своей возлюбленной. Ее крайности сводили его с ума своими яркими противоположностями. И что характерно, в каком бы образе и ситуации она не находилась в данный момент, она полностью ему соответствовала: распутница – значит, откровенно раскрепощенная бесстыдная развратница, словно она другой и не могла быть никогда, скромница – значит, едва ли не девственная натура в самой своей сути. Середины у Леры не существовало. И это сводило с ума Данилу. Он тоже хотел научиться, так отчаянно меняться и полностью без остатка отдаваться во власть происходящему моменту, без капли сомнений и глупых мыслей, как он выглядит со стороны. Только так и только таким образом можно остро чувствовать жизнь, саму ее переменчивую сущность – не грести, что умалишенный против течения, а грациозно скользить по волнам, одинаково кайфуя от взлетов и падений. Так искренне полагал Данила, с тех пор как в его жизни появилась Лера. Ведь что наша жизнь? Мгновение. Вспышка. Озарение. Зачем тратить этот священный миг на глупую борьбу, если можно получить удовольствие.
-А, так вот откуда значит, ноги растут?- улыбнулся он.
-Да, мы с ним всякий раз об этом говорим. Пока он пишет о чем-то, мы только об этом и болтаем. Миша говорит, что я помогаю ему расширять его горизонт мировоззрения и мировосприятия в данном вопросе. Представь себе – он советуется со мной,- произнося это, Лера засветилась от удовольствия.- Ему интересно и важно мое мнение. Ведь я женщина. А как бы он талантлив не был, он не сможет мыслить как женщина. Понимаешь?
-Вроде как муза его?- уточнил Данила.
-И муза, и научно-познавательная страничка,- мило улыбнулась Лера.
-Да уж, весело у вас тут.
-Как сказать, по-разному бывает.
-Неужели с гением бывает скучно и неинтересно? Насколько я понял, всякий раз, как пишется новая история - возникают новые разговоры. Новые размышления, дискуссии. Новые познания. Новые открытия, в конце концов.
-Да, если только гений вдруг не погрязает в своей истории и не может никак из нее выбраться. Точнее не в силах ее завершить. Тогда начинается настоящий кошмар.
-Неужели с гениями такое бывает?
-О, постоянно. Творческий ступор с ним случается всякий раз.
-Честно говоря, я полагал подобное не случается с именитыми писателями.
-Еще как случается. Ты только представь, как это увязнуть в одной и той же теме разговоров на очень длительный период. Каждый день одно и то же, каждый день одно и то же. Толочь воду в ступе до тошноты. Переливать из пустого в порожнее. Итак, до тех пор, пока он не закончит историю.
-Да, дела. Не думал, что такое может твориться с мастерами. Думал это удел начинающих, новичков?
-Ты так говоришь, словно и сам пишешь?- неожиданно удивилась Лера и заметно напряглась в ожидании ответа.
-Да нет, что ты,- смутился Данила,- я в принципе как бы про любого профессионала своего дела так сказал. Ведь, как я думаю, чем опытнее и маститее мастер в своем ремесле, тем более легко у него должно все получаться. Вот я о чем.
-Эх, мой милый друг,- быстро успокоилась Лера и с удовольствием продолжила,- с писателями все несколько иначе. Можно научиться правильно и стильно писать, без ошибок, грамотно, быстро излагать свои мысли – четко, красочно, понятно. Это все так. Это все не сложно. Но вот именно момент зарождения этих мыслей, вдохновение, озарение, идея, сюжет – понимаешь? – это ведь с каждой историей все по новому, как в первый раз. С чистого листа – и в прямом и в переносном смысле. Чем и увлекательна писательская работа – что с каждой новой историей, ты словно проживаешь новую, совсем иную жизнь. Но не нужно забывать, что с новой историей и строить всё приходится с абсолютного нуля и не так как прежде. Писательская работа повторений не терпит. Каждая новая работа – это новый мир. Новая вселенная. Новая жизнь. И таких жизней можно прожить множество! Естественно насколько у тебя хватает фантазии. Да и если ты вообще способен создавать в своем воображении новые миры. Если ты по своей сути - творец. И не просто творец, а Творец с большой буквы!
Лера с воодушевлением раскинула руки в стороны и, поймав удивленный взгляд Данилы, быстро смущенно опустила их на место.
-Это так твой Миша говорит?
-Только не говори, пожалуйста, никому. Я глупая, глупая, глупая,- взволнованно затараторила она.- Никогда не могу остановиться вовремя. Как меня только можно терпеть?
Данила снова умилялся своей подругой – выглядит невероятно потрясающе, в постели волшебная бесстыдница и в тоже время такая тонкая, ранимая закомплексованная натура. Просто идеальная женщина – можно лепить из нее что угодно. Данила с удовольствием закрыл глаза, поддавшись волнующим мыслям. Интересно, она просто еще не успела осознать свою роковую значимость и власть над мужчинами, или это Михаил так ловко ее обрабатывает, и тонко и умело манипулирует ею, грамотно держа в уздечке, не давая ей осознать свой истинный потенциал возможностей. Если так, то это очень мудро с его стороны, но все же чревато и собственно вот он и результат – его жена проводит время с другим. Причем, весьма близко, как духовно, так и физически. Но ежели она от природы такова и не успела еще осознать свою истинную ценность и неповторимую уникальность, нужно было срочно торопиться покорять ее. Иначе скоро может оказаться непозволительно поздно, и Лера с легкостью простым щелчком отшвырнет его от себя, надсмеется и еще сама себе удивится, как могла себя так бездумно и опрометчиво вести. Ведь она такая красивая. Она самая необыкновенная. И если она еще не совсем это понимает – это ненадолго, очень скоро она это уяснит и начнет использовать с максимальной выгодой, как это делают многие красотки. Но все же Данила в глубине души верил, что она не такая. Что Лера выше этих низменных черт и раз она с ним, значит, он действительно достоин ее, и она действительно любит его. Даже несмотря на то, кто у нее муж. Или даже напротив, учитывая, кто у нее муж. Эта мысль грела Данилу изнутри и наполняла нелепую жизнь смыслом и собственным достоинством. И это было самое невероятное, что он только ощущал в своей жизни. Лера осветила своим появлением тайну его существования и подарила веру в свою значимость. И если он не полный идиот, то же самое он должен сделать и для нее. И как можно быстрее. Он должен открыть ей глаза на то, какая она необыкновенная. Он будет первым в ее жизни, кто сделает это для нее же. Она должна, нет - просто обязана, оценить подобный поступок и быть с ним навсегда, даже когда окончательно осознает, насколько она неотразима.
Данила нежно обнял любимую и поцеловал.
-Не наговаривай на себя, пожалуйста. Ты самая замечательная на свете, малыш. Мне очень нравится, как ты увлекаешься чем-то и отдаешься этому полностью. Ты такая эмоциональная, ты такая чувственная.
И тут же мысленно отругал себя – нужно ли было ей говорить сейчас столько нежностей. Ведь с каждым комплиментом с каждым подобным утешением он невольно поднимал планку ее значительности. Как бы там ни было, однажды он читал о чем-то подобном в книгах Михаила Максимова, с комплиментами увлекаться нельзя. Они конечно хороши, но в меру. Ведь с каждым новым комплиментом мужчина незримо поднимает планку самовлюбленности женщины и чтобы в следующей хвалебной речи пронять ее, требуется перепрыгнуть прежнюю и при этом установить новую высоту. А так продолжаться бесконечно не может. Однажды наступает предел возможностей. Только как знать эту меру и кто ее устанавливает – говорящий или принимающий похвалу?
-Нет, я глупая, глупая, глупая и не защищай меня, милый. Я очень хорошо знаю себя!
-Ничего ты не глупая и совсем не знаешь, какая ты на самом деле.
-Я плохая. Я очень плохая.
-Ну зачем ты так говоришь, солнце. Ничего ты не плохая. Ты самая замечательная.
-Как я могу быть замечательной, если говорю сейчас тебе то, что нельзя в принципе говорить. Но ведь я люблю тебя и не могу врать тебе. И про Мишу я не могу ничего плохого сказать. Почему я такая?! Почему?- Лера умоляюще посмотрела на Данилу и театрально протянула к нему свои прелестные тонкие ручки.
-Все хорошо, милая. Все хорошо. Я все прекрасно понимаю – ведь вы муж и жена, как ты можешь плохое о нем говорить?
-Я не о нем говорю плохое. Ты меня совсем не слышишь, родной. Я говорю, что я плохая! Я его предаю. Я не знаю, что мне делать? Как нам дальше быть милый? Мне так хорошо с тобой, видит Бог, но я не могу сделать ему плохо, больно, понимаешь? У него итак вся жизнь – сплошная боль. Я знаю. Да, милый. Я знаю. Я догадываюсь... Почему я такая?!
-Я все понимаю, малыш. Успокойся. Не плачь. Все хорошо. Ты у меня самая лучшая, самая чудесная, самая нежная, просто так получилось, что мы встретились, когда ты несвободна. Но ведь самое главное, что мы все же отыскали друг друга и обрели. Мы ведь любим друг друга. И это самое главное. Остальное ерунда. Верно?
-Да милый, мы любим друг друга. Это прекрасно. Может как-то все еще и образуется?- всхлипывала она, немного успокаиваясь.
-Ну конечно образуется. Конечно, малыш.
Странно,- подумал, Данила. Очень странно. Опять как-то разговор пошел совершенно в ином направлении. Ведь изначально он намеревался сам спросить, сколько еще будет продолжаться такое их положение, но оказалось, напротив - он успокаивал Леру и сам же машинально закрывал больной вопрос еще на неопределенное время.
Как оно так все время получается? В очередной раз удивлялся Данила. Незатейливо. Незаметно. Словно невидимый проводник легким естественным движением переводил стрелки их разговора в другом направлении. Но да ладно,- снова успокаивал себя Данила,- ведь она такая классная и восхитительная, что можно еще немного обождать. Еще немного он потерпит. Но как быть с тем, что скоро нужно уходить домой, а там, в полнейшем одиночестве снова мучиться и задыхаться от всяких ужасных мыслей и фантазий, чем она занимается со своим дорогим Мишей. Не одними ведь беседами живут муж и жена. Как ни неприятно, но это так. Наверняка ведь и сексом занимаются. Супружеский, так сказать долг, никто еще не отменял. Если она не может о нем плохо говорить, даже подумать плохого не может, даже в его отсутствие, и даже более – в объятиях любимого человека, то наверняка и отказать ни в чем также не может. В том же, черт его возьми, супружеском долге! Да, здорово он на нее залип, и по ходу он от нее сильно зависит. Как там она говорила, точнее ее Миша – все мы от кого-то зависим. Черт бы побрал эту зависимость!... А встречаются-то всего каких-то два с небольшим месяца.
-Так о чем ты говоришь, он сейчас пишет?- перевел разговор Данила.- О зависимости?
-Да.
-И что же вы с ним сейчас на эту тему говорите?
-Уже не говорим,- еще немного всхлипывала Лера.
-Как? Ты же только что мне рассказывала?
-Он уже третий месяц молчит. У него очередной творческий ступор.
-Как молчит? Совсем молчит?
-Да. Он как раз из тех, кто не любит толочь воду в ступе и попросту замолкает. Ходит хмурый, но не сердитый - задумчивый. Хотя в последнее время слегка сам себе улыбается, видимо дело понемногу движется.
-И вы вообще ни о чем не говорите три месяца?
-Ну да. Уже почти три месяца.
-А быт? А всякие там дела по хозяйству? Все молча?
Данилу так и подмывало спросить о супружеском долге. Он едва сдержался, побоявшись оказаться слишком бестактным.
-Миша погряз в своей истории, и я не смею его оттуда вырывать, если он сам не захочет. Иначе она может навсегда оказаться незаконченной. А это очень страшно для писателя, как для женщины – не рожденный ребенок. Понимаешь?
Данила машинально кивнул в ответ.
-А…?- вопрос так и рвался наружу, но произнести его Данила все же не решался.
-А так все нормально,- по-своему поняла его Лера и отвечала,- все идет своим чередом, как обычно, только молча. Он ест, потом работает, затем уходит гулять, вечером приходит, снова ест и снова садится писать. И на следующий день то же самое. Итак, до тех пор, пока он не закончит историю.
-Интересно. Никогда бы не подумал. И о чем вы говорили последний раз, после чего перестали общаться?
-Неужели тебе это и впрямь интересно?- снова напряглась Лера.
-Да, я так, просто,- быстро отмахнулся Данила.
Она внимательно посмотрела на любовника, словно не желая выдавать секрет, но все же продолжила:
-О высшей степени противоречий обоюдной зависимости противоположных личностей, создающих и губящих друг друга одновременно.
-Как-как?- поперхнулся ее ответом Данила.
-Ну, когда человек не может жить без другого человека и в тоже время не хочет быть с ним. Или наоборот – не хочет быть с ним, но без него не может жить.
-Да нет, милая, ты видимо что-то путаешь. Это называется скорее - больные отношения, а не зависимость. Путает что-то твой Миша.
-Да нет же, милый, это я видимо что-то путаю. Давно это было. Я уже не помню точную его формулировку. Но это что-то вроде того, когда благодаря кому то ты становишься тем, кем стал и тебе нравится эта твоя сущность, но ты не хочешь быть с этим человеком, потому как он тебе либо противен, либо ненавистен; хотя в тоже время ты понимаешь, что можешь быть таким, каким ты есть и каким ты нравишься себе только рядом с ним. Точнее, только благодаря ему. В итоге этот человек, как создает тебя, так и убивает одновременно. Причем это происходит обоюдно взаимно. Ведь человек становится человеком, только через взаимоотношения с подобным себе. И вот на этой обоюдно совместной противоречащей зависимости, Миша и перестал разговаривать.
-Я не совсем понял, так о чем же его новая история?
-Как всегда,- мило улыбнулась Лера и незатейливо выдохнула,- о любви.
3
Дни шли своим чередом. Миша продолжал молча писать, правда, уже чаще улыбался. Иной раз во время ужина подолгу странно пристально рассматривал свою супругу Леру, словно видел в первый раз. Она быстро не выдерживала его проникающего взгляда – казалось, он читает ее словно открытую книгу. Будто он просматривает все, что с ней происходило в его отсутствие – тот как она встречалась с Данилой, о чем они говорили и с какой страстью предавались любовным утехам. Казалось, он обо всем не просто догадывается, но знает наверняка. И причина его молчания в этот раз совершенно иная. Вероятно, ему попросту противно с ней говорить, только вот и бросить ее он тоже почему-то не может. Неужели он терпит ее из жалости? Или ему просто не до нее? А может, он уже уготовил ей странную или страшную участь за ее предательство и только лишь изысканно наслаждается предвкушением скорой расправы? И если момент жалости ее невыносимо унижал и оскорблял, то ожидание возможной расплаты за свои грехи странным образом возбуждало воображение, и не только его – низ живота начинало сладостно тянуть и хотелось снова и снова ощутить падение. А может все предположения лишь ее извращенные фантазии, от которых она бессознательно и неумело убегает? Кто поймет этих женщин, особенно когда они сами себя не понимают. Она сразу опускала глаза, не выдерживая пронзительного взгляда супруга.
Но как бы там ни было и не смотря на то, что вся эта ситуация разрывала Леру на части – оставалось лишь ждать, когда наконец Миша закончит свою историю и заговорит. И вот когда она услышит его слова, прочувствует тон его речи, она поймет, как ей поступать. Она поймёт - ненавидит ли он ее или по-прежнему любит и все ей только лишь мерещится. Ведь невозможно же только по одним глазам прочитать человека, который сам любого прочитает. По крайней мере, она еще так не умела.
В минуты беспредельного отчаяния, терзаемая самыми мрачными домыслами, она садилась мужу на колени, обнимала его, нежно целовала. Ласкала. Искушала. Охотно и с необыкновенной страстью предавалась близости, сама порой удивляясь своему неуемному энтузиазму и непонятному дикому возбуждению, остро подстрекающему ее колеблющуюся натуру убедиться, что он хотя бы еще хочет ее. Ведь, если бы он не хотел ее как мужчина, тут уж все было б ясно и понятно. Но так вроде и еще более запутанней становилось. Миша охотно откликался на все ее соблазнительные ласки, с удовольствием принимал искушающие нежности, страстно срывал плоды восхитительной и неповторимой близости, но по-прежнему ничего не говорил, оставляя Леру в недоумении, полном прежних домыслов и догадок.
После обеда, Миша как обычно, уходил на несколько часов гулять, дабы развеяться и собраться с мыслями. Возвращался аккуратно к восьми часам вечера, в самый раз, когда Данила успевал исчезнуть из его жилища. Стоит отметить, что последние две недели Данила стал особенно частым гостем в их доме. Словно подменял молчаливого супруга, пока тот бродил со своими мыслями где-то в тенистых аллеях. Между тем, Данила все больше и больше восхищался Лерой и все более желал быть с ней на законных основаниях. Он вновь и вновь пытался поднять больной вопрос, но всякий раз разговор не слаживался и заходил в тупик. Стоило подойти к волнительной теме, как Лера начинала плакать и сожалеть о том, какая она плохая и как гадко она поступает; и что жить в обмане дальше нельзя, невыносимо, нужно срочно что-то менять, но Миша хороший и обидеть его она никак не может. Особенно сейчас. Данила впадал в отчаяние и в очередной раз приходил в себя, когда утешал ее, мысленно ругая себя и за слабость и за трусость. Нужно срочно либо ставить вопрос ребром, либо покорно смириться со своей унизительной второстепенной участью, чего его душа никак не желала воспринимать. Но боязнь потерять волшебную богиню любви тормозил все его стремления. И все же в один знаменательный вечер небольшой прогресс случился, когда Лера опрометчиво пообещала, наконец, обязательно и «честно-честно» поговорить на эту тему с мужем, но лишь когда он закончит свою работу и начнет с ней разговаривать.
-Но когда же он ее закончит, наконец?- возмутился Данила.- Может, он ее еще несколько лет будет писать? Ты знаешь, что для меня значит одна ночь разлуки с тобой? Ты знаешь, как я схожу с ума каждое утро, ожидая своего времени, чтобы, наконец, увидеть тебя, обнять, поцеловать?! Милая, ты представляешь какие муки, я переношу каждый день?! И эта неопределенность меня просто убивает! Сколько еще ждать?! Сколько?! Я каждый вечер умираю, чтобы утром каким-то чудом снова воскреснуть в надежде, что именно сегодня мы обретем по-настоящему друг друга. И все для чего? Чтобы вечером снова понять, что все напрасно?! Еще один день прожит зря! И снова умирать вечером и не желать завтрашнего дня, поскольку муки эти становятся крайне нестерпимы! Ты хочешь, чтобы я умер от отчаяния?
-Зачем ты так говоришь, милый?- искренне волновалась Лера. Она пристально всматривалась в его глаза, надеясь понять, насколько решительно настроен ее любовник.- Не говори так, пожалуйста. Мне очень больно такое слышать от тебя. Ты никогда не умрешь. Мы скоро будем вместе и будем счастливы. Слышишь?! Мы будем самыми счастливыми в мире!- казалось, она настолько верит в свои слова о скором счастье, словно точно знает наперед их судьбу и для нее это не загадка, а неоспоримая истина.- Для меня тоже нестерпима эта мука. Я очень тебя люблю, милый! Я впервые в жизни испытала настоящую любовь с тобой! Слышишь?! Впервые! Но я никогда не прощу себе, если испорчу ему работу. Понимаешь? Это ведь превыше всего. Наши чувства – они ведь только наши и никто не сможет их забрать у нас. А его история должна стать достоянием людей. Нельзя лишать читателей его нового детища. Так будет не честно по отношению и к ним и к нему. Понимаешь?
-Я все понимаю, малыш. Но я так больше не могу. Хотя бы знать, сколько ему еще писать ее? Иначе у меня поедет крыша окончательно.
-Я прошу тебя, потерпи. Все будет хорошо, милый. Ты мне веришь? Я люблю тебя больше жизни! Ты дарован мне небесами!
Лера осыпала любовника поцелуями.
-Хорошо,- успокоился немного Данила.- Ну давай, хотя бы посмотрим на каком этапе у него продвигается работа?
Данила покосился в сторону кабинета.
-Я не могу. Это его место,- заупрямилась Лера.
-Ты любишь меня?
-Конечно, люблю, милый.
-А мне все-таки кажется, ты хочешь, чтобы я с ума сошел.
-Нет, что ты!
-Ну давай, тогда просто посмотрим. На каком этапе он сейчас, и все.
После долгих мучительных размышлений, Лера все же поддалась уговорам Данилы. И уже скоро, словно воры, крадучись, они проникли в кабинет Михаила. Не скрывая возбуждения, Данила восторженно осматривался вокруг. Первое, что сразу же бросалось в глаза – обилие красного цвета. Темно-красные обои, такого же пурпурного цвета шторы. Тёмно-красный паркет и шикарный резной стол из красного дерева. Стул также был красного цвета.
-Он что дальтоник? Или у него культ красного цвета?- не сдержал иронии Данила.
-Нет, просто сюда он приходит работать, а не отдыхать, а красный цвет как раз возбуждает и обостряет чувства, что очень важно для писателя и не дает ему расслабиться. Сюда он приходит на самую настоящую работу,- Лера сконфузилась и быстро добавила.- Так он говорит.
«Словно на бойню,- подумал Данила.- Здесь он и вершит свой суд над беспомощными героями. А вокруг сплошные следы их крови. Повсюду лишь красный цвет»
Данила робко и неуверенно сел за стол.
-А где его ноутбук? С собой забрал?
На столе лежали исписанные листки. Их было немного.
- А он по старинке – от руки пишет.
-Чудеса,- прокомментировал Данила и взял первый попавшийся лист сверху. Быстро пробежав его взглядом, он от души рассмеялся.
-Что там?- взволнованно спросила Лера.
-Чудеса, да и только,- повторил Данила,- слушай.
Это лишь тот, кто не знаком с писательством думает все так легко и просто. И все писатели просто дармоеды и баловни судьбы, отгребающие свои гонорары ни за что. Но чего на самом деле им стоит эта работа не знает никто. Конечно же, я говорю о настоящих писателях, а не о графоманах-любителях, напрасно марающих бумагу из вышеизложенных обывательских соображений. Доподлинно сущий ад – выкладывать самого себя на алтарь своему детищу и безжалостно расчленять свои чувства, по крупицам скармливая до истощения своему новому порождению. В каждой истории необходимо обязательно раствориться полностью, отдать без остатка новой Вселенной свою искру, свой огонь, чтобы она ожила и окончательно умереть в ней, чтобы с новой историей возродиться снова.
Но эта жертва еще не самое страшное, что происходит с писателем. Страшное впереди - когда вдруг неожиданно понимаешь, что умерев в первый раз и возродившись, ты моментально и бесповоротно подсел на этот удивительный и ни на что не похожий странный наркотик; и теперь тебе хочется вновь и вновь умирать, чтобы вновь и вновь воскресать, словно ты бессмертный и ничто над тобой не властно. Но опять-таки – и это не самое ужасное. Страшно то, что эта болезнь, этот вирус, эта зависимость настолько хитра, что умерев однажды одним способом, ты не сможешь более умереть также. Всякий раз нужен другой, более изощренный и изысканный способ. Более оригинальный и не похожий на прежние. Иначе путь в волшебную страну закрыт. Конечно, ведь каждая твоя Вселенная единственная и неповторимая. И подбирая прежние ключи ты само собой попадаешь не в новую Вселенную, а в уже созданную ранее и получить кайф от создания ты уже не можешь, в отличие от обыкновенного читателя, получающего наслаждения от прогулки по твоим Вселенным. Тебе нужен другой кайф. Ведь ты – Творец!
Таким образом, ты просто обязан постоянно ухищряться и придумывать новые и новые способы исчезновения. Более того, тебе приходится изгаляться иной раз до противного самой своей натуре, но ты уже ничего не можешь с этим поделать. Либо продолжать изощряться в этом направлении – до тошноты, до рвоты, либо бросать его. Только вот бросить ты уже не можешь - ты уже зависим, ты уже не представляешь другой жизни. Реальный мир становится для тебя слишком серым и однообразным, тусклым и безвкусным, безликим и предсказуемым. Реальность более не возбуждает тебя. Окружающий фон невыносимо давит, а происходящие события невероятно угнетают своей нелепостью и бессмысленностью. И, если наркоман выносит из дому все ценное в материальном плане, что там только есть ради следующей дозы, то ты теперь всякий раз отрываешь от себя по куску своей сокровенной личности на всеобщее обозрение и съедение; причем по такому куску, который все здоровые и полноценные люди тщательно прячут и надежно скрывают от чужого глаза. Только тебя уже не заботит это. Твоя совесть давно умерла – еще во время первой смерти. Твой внутренний Бог умер вместе с ней, поскольку он тебе более не нужен. Ты теперь сам Творец! Ты сам вершишь историю! Ты готов на все, лишь бы вновь погрузиться в свою индивидуальную нирвану.
Еще в начале творческого пути, я часто задумывался над вопросом - что же на самом деле происходит в период написания истории? Почему после завершения работы тянет вновь и вновь заниматься привселюдным самобичеванием? Неужели нельзя полностью высказаться и таким образом раз и навсегда умереть в первой и последней истории, чтобы дальше жить обыкновенной нормальной человеческой жизнью? Нет! Оказалось, ты не просто исчезаешь в своем мире, не просто метафорически умираешь. Все намного сложнее и удивительнее – творя новую Вселенную, ты снимаешь все свои грехи и наделяешь ими своих героев; и в тот момент, когда ты за одних радуешься, а других порицаешь, ты расслаиваешься на многочисленные составляющие и растворяешься в своих героях, отдавая себя им полностью без остатка, и вот именно в этот момент ты чувствуешь невероятное успокоение и очищение, словно исповедался, и с тебя сняли все прегрешения. Ничто не давит и не грызет тебя более, ничто не разъедает тебя изнутри. Твои комплексы, страхи и противоречия не разрывают тебя своим отчаянием, твои ошибки не давят своей неисправностью, вопросы без ответов не угнетают своей неизвестностью. Всеми волнующими проблемами ты наделил своих героев, снял с плеч невероятную тяжесть ответственности, и теперь успокоившись просто наблюдаешь - кто из них побеждает, кто напротив. Ты же в это время словно ангел, парящий над собственным миром, чистый и непорочный. Ты - Творец его. И лишь тебе решать, что в этой истории – хорошо, а что – плохо. Лишь тебе решать – как все закончится, несмотря на своенравность оживших героев и их разнуздавшиеся характеры. Только тебе решать, где поставить точку, где запятую, а где и таинственное многоточие. Разве это не кайф?!
Иной раз история настолько прекрасно снимает все негативное с души, что не хочется и возвращаться из нее в этот мерзкий и противный мир, не хочется расставаться с ней никогда. Хочется остаться в ней навсегда. Разве это не настоящая зависимость?
Данила закончил читать.
-Я поражен!- тяжело выдохнул он.
-Тебе понравилось?
-Я вообще не об этом, но да – понравилось, конечно,- он немного помолчал.- Ты понимаешь, мы с тобой только что об этом поговорили и тут же я нахожу эти строчки словно в дополнительное разъяснение. Бывают же такие совпадения. Ладно,- он словно отмахнул от себя рукой что-то призрачное,- возьмем другой листок. Что он нам расскажет?
Данила демонстративно поводил ладонью над столом, словно экстрасенс, ищущий нужный листок.
-Может уже достаточно? Пойдем отсюда?
-Да подожди малыш, ничего ведь не понятно. На каком он этапе? И вообще разве это похоже на роман?- разочарованно протянул он.- Это скорее какие-то наброски, заметки, но никак не роман. Хотя тоже интересно, ведь это его мысли, то о чем он думает, что его волнует в данный момент,- странно улыбнулся Данила.
-Это все неправильно,- волновалась Лера.- Такое чувство, словно мы потрошим не рожденного ребенка, спрашивая, когда же он, наконец, родится.
-Малыш, зачем ты так переживаешь, ведь рано или поздно он все равно выставит свою работу на всеобщее обозрение.
-Все это неправильно.
-К тому же, я уже не совсем понимаю, о какой зависимости у твоего Миши идет речь? Сейчас погоди. Итак!
Он взял лист и начал читать сразу вслух.
Конечно же, он ее любил, но любила ли она его? Хотя нет, конечно, она его любила. По крайней мере, она так говорила и вроде даже ее поступки соответствовали ее словам. Правда, не всегда. Точнее не всегда было понятно, что она на самом деле имела ввиду. Или ему так казалось? Впрочем, это неудивительно – он всегда был с ней настороже. Всегда был к ней крайне подозрителен. Он, конечно, не признавался себе, но главная его беда заключалась в том, что он до сих пор не верил в то, что все происходящее - правда и что он действительно достоин этой великолепной женщины. Внутренний конфликт рос, недовольство накалялось, сознание требовало конкретных подтверждений происходящему, но получало лишь сказочное неземное наслаждение, которое размывало и без того тяжело воспринимаемую реальность, поэтому неудивительно, что решение проблемы он искал естественно в ней. Всякий раз ему мерещилось, словно она что-то недоговаривала, скрывала от него, а может даже от самой себя.
Поэтому неудивительно, что очень часто он задавался вопросом – а любила ли она его так же, как он ее?! Также отчаянно и бесконечно! Так же сильно и бескорыстно! Просто так - ни за что, просто потому что он есть. Ведь, по сути, кроме своего естества, ему и отличиться-то нечем было. А если бы и было, то зачем? Разве любовь - не знак того, что человек уже отмечен свыше чем-то особенным?! Ведь по-настоящему любить - не каждому дано. Можно неприметно подсматривать за чужой любовью и старательно копировать чужие чувства, умело выдавая их за свои, но, как и любой фальши, любому вранью однажды приходит конец. Рано или поздно всему приходит конец. Только не истинному чувству. Любовь – бесконечна. А он любил! Он знал, он ощущал, что любит ее всем своим существом. Что еще он мог дать ей? Да и зачем?! Ведь он дарил ей свою любовь. Какой подарок может превзойти или хоть чуточку сравниться с этим необыкновенным чувством?! Хотя собственно, а что ему еще оставалось? Ведь он полностью от нее зависел! А разве можно не зависеть от человека, которого любишь больше всего в мире?! Даже больше своей жизни!
Да, так можно любить. Чисто, искренне, бескорыстно. Ведь он любит ее именно так. С того самого первого мига, как увидел ее. С того самого молниеносного осознания насколько он потрясен ее неземной красотой и очарован ее восхитительным образом. Любовь ворвалась в его сознание без спроса – поставила перед фактом и разлилась по телу, словно хозяйка. Теперь он не принадлежал себе, но это не беспокоило его вовсе, ведь теперь он понял для чего, вернее для кого, жил все эти годы. Он обрел смысл существования и более того – обрел цель. Они должны быть вместе и не как иначе. Он понял, что именно ее он всю жизнь только и ждал. Его мечта, которая бесформенно и безлико всю его нелепую жизнь незримо кружилась рядом в воздухе, в его робких фантазиях, в его волнительных снах, между строчек любимых книг, двадцать пятым кадром в любимых кинолентах, вдруг в одночасье обрела плоть и кровь. Да и какую плоть! Стоп!!! Или все-таки он любил ее не как человека, а как красивую эффектную женщину? Повелся на симпатичную мордашку и нафантазировал себе иллюзию божественной любви? Да нет же, чушь какая-то несусветная!!! Конечно, он бы полюбил ее в любом обличии. А красота ей дана была лишь для того, чтобы выделиться из толпы, чтобы он смог ее увидеть, заметить, узнать. Ведь иначе как он бы распознал ее?! Вот именно – как?!
Робко и крайне осторожно проявлял он к ней свое отношение, с непередаваемым трепетом, подыскивая те самые необходимые слова, чтобы проложить хоть маленькую тропочку к ее особе. О душе и сердце он даже и не мечтал поначалу. Хотя бы просто другом. Просто быть рядом. Каждое движение, каждый поступок он оттачивал в сознании, прежде чем что-то сделать, ужасно опасаясь быть сразу же не понятым и оттого гонимым навсегда. Но о чудо! Она заметила его несмелые и нелепые знаки внимания и, кажется, тоже стала отвечать ему взаимностью. Это просто невероятно! Фантастика! Он был вне себя от радости! Он долго не мог поверить, что она обратила на него внимание! Даже больше! Она не просто его заметила, но и ответила ему взаимностью. Значит, в нем что-то таки да есть?!
Данила рассмеялся.
-Ты смотри, прям как у нас с тобой. Похоже немного, правда?
Лера неловко улыбнулась, глазки ее забегали.
-Подожди, а вот этого я уже не совсем понимаю. Слушай.
Не прошло и двух недель, как они стали близки. Столь быстрый переход к интимным отношениям и смутил и одновременно обрадовал его и породил множество многих новых вопросов. Кем же он все-таки был для нее? Чего она ожидала от него? Оправдает ли он ее надежды?
Поначалу эти вопросы заглушались ощущением небывалого счастья. Еще недавно подобного поворота он и представить себе не мог, даже в самых смелых мечтах, а теперь она дрожит в его объятиях от удовольствия и просит продолжать! О Боже, как она прекрасна. Ее утонченные манеры, ее грация сводили его с ума. Ее соблазнительная нежность, ее игривая робость, ее волнующая простота и завораживающая глубина - все странным образом переплеталось в ней и даже казалось, не совместимые качества каким-то непостижимым образом обретали в ней идеальную гармонию. Словно это была прекрасная симфония, исполненная Богом и воплощенная в одной женщине. Элегантная манерная аристократка и в то же время свободная смелая и раскрепощённая в интимной близости она доставляла ему не только духовное, но и физическое наслаждение. Или напротив не только физическое, но и духовное. Хотя он никак не мог определиться, в какой области он все же получает от нее большее наслаждение. Но как бы там ни было, сколько не рассуждай над первоначальным источником блаженства, а результат был один - с ней он был на седьмом небе. С ней он был невероятно счастлив. За исключением одного – она была замужем. И что совершенно непонятно для него - замужем за человеком значительно старше ее. И сколько бы раз не порывались они поговорить о личном счастье, она не могла и мысли допустить, что сможет причинить мужу боль расставанием. Хотя и клялась в необыкновенной любви.
И это поразительное противоречие опять-таки непостижимым образом умудрялось в ней гармонично соединиться, что он прекрасно понимал ее и не мог ничего сказать против. Он не мог настаивать, чтобы она развелась. Не хватало духу? Нет. Скорее, он попросту боялся потерять ее в результате излишнего давления. Ведь она сразу начинала плакать. Ах, эти женские слезы! Ах, эта женская хитрость! Не будешь обращать на них внимания – прослывёшь черствым, грубым, эгоистичным, бессердечным. Пойдешь у них на поводу – покажешь свою слабость, и впредь будешь встречать слезы по любому не согласному поводу. Но разве будет влюбленное сердце испытывать любимого слезами? Настоящие слезы – крайность, которую никому не показывают. Тем более любимому человеку, чтобы не ранить его и не удручать. Но в арсенале искушенного человека, тем более женщины, слезы – оружие массового поражения. Конечно, наш герой даже и в мыслях представить себе подобного оборота не мог, как в силу своей слепой влюбленности, так и в силу молодости и неопытности. Все, что оставалось ему делать – мучительно страдать. Однако делить свою возлюбленную, пусть и с законным мужем, с каждым днем становилось все труднее и труднее. Просто невыносимо. Подсознательно он уже начинал сознавать в какую в невероятную зависимость попал. Он готов был исполнить все, что угодно лишь бы она улыбалась, ведь ее улыбка была невероятно прекрасна. Он готов был стерпеть любую пытку, даже бесконечным ожиданием, только бы не потерять ее. Он готов был принять любое унижение, только бы слышать ее голос рядом. А ради близости с ней готов был и вовсе умереть. И в то же время по мере нарастания накала внутреннего подсознательного конфликта, все острее сверлил сознание вопрос – Кто он для нее? Любит ли она его как мужа? Чем и когда все это закончится?
Данила задумчиво положил лист на стол и вопросительно посмотрел на Леру.
-Он точно о нас ничего не знает?
-Почему ты так спрашиваешь?- тихо спросила Лера.
-Странно как-то это все.
-Что именно, милый?- Лера сделала вид, что не поняла.
-То, что я прочел, например, только что,- Данила подозрительно посмотрел на свою любимую.
-Все любовные истории в своей сути одинаковы, говорит Миша. Найти что-то новое было бы невероятным открытием, словно найти новую частицу,- она не смотрела ему в глаза, потупив взгляд в пол.
-Но ведь это даже не рукопись, это скорее мысли вслух. Размышления, но никак не художественная проза. Либо он тебя дурачит, и никакого романа нет, либо….- он замолчал.
-Либо что?- тихо спросила Лера.
-Не знаю. Странно все это,- снова повторил Данила,- для кого он это все писал? Ладно, посмотрим еще.
И он взял еще один лист и начала снова читать вслух.
Любил ли он ее, как любит ее муж? Она нечасто задавалась этим вопросом, как он, но все же иногда ей казалось, что это очень важно. Но этого настроения ей хватало ненадолго. Она не любила углубляться в подобные размышления – они лишь нагоняют тоску и унылость. Заставляют копаться в прошлом и анализировать будущее. Гораздо чаще ей казалось, и она искренне в это верила, что нет ничего более важного в мире, как ощущение момента настоящего. Ей сейчас хорошо и это самое главное. Она не любила грустить. Это несвойственно ее натуре. Она не могла предаваться унынию или отчаянию, это страшно угнетало ее. Жизнь прекрасна и неповторима, жизнь чудесна и уникальна в своей сути и понятно, что создана вовсе не для грусти. Так к чему это уныние?! И это было не беззаботное легкомыслие, как могло показаться со стороны, это было настоящее искусство – уметь во всем находить радость и наслаждение. Ведь наслаждение это именно то, для чего она пришла в этот мир. Она должна ощущать его постоянно! Она должна не просто знать, но и всегда слышать и чувствовать, что ее любят! И именно близость давала ей самое полное осознание, что ее любят. Именно близость дарила ей волшебное и ни с чем несравнимое наслаждение! Она жила ею. Она дышала ею. Она питалась ею. И когда муж замыкался от нее, она недолго ждала и уж тем более переживала, она не устраивала ему сцены – к чему это все? – портить себе и ему нервы, она не искала отрады и утешения в других делах и увлечениях, хобби у нее было только одно – наслаждение близостью.
Она была прекрасна, и прекрасно знала это. Вокруг нее всегда роилась масса поклонников и кавалеров, которых она умело держала на расстоянии, искусно изображая из себя верную, но несчастную жену, поэтому ей не приходилось долго искать, когда возникала необходимость, ей требовалось только выбрать избранника и преподнести все так изысканно и манерно, изящно и непринужденно, романтично и возвышенно, чтобы новый поклонник боготворил и ее и тот самый день, когда она снизошла к нему. Чтобы он готов был ради нее на все. Она дарила ему моменты наслаждения близостью, к тому же ей самой это невероятно нравилось, и упивалась новыми возможностями. Ведь новый любовник – это словно новая Вселенная, которую интересно изведать и покорить, пропустив через свой бермудский треугольник, проведя через омуты страсти и запредельных ощущений. И вот он уже готов ради нее на все. Он даже готов ее ждать хоть всю вечность, смиренно примерив образ влюбленного мученика. Ведь бросить мужа она ясное дело не могла. Ведь она никому не может причинить боль. Ведь она такая хрупкая и ранимая, что и сама может умереть от того, если причинит кому-то боль. Она способна лишь любить и в этом искусстве ей не было равных. Без любви она умирала.
Но так ли на самом деле он был нужен ей, как ему преподносилось? Ведь что на самом деле ей представлялось важнее всего? Этого не мог знать никто. Она сама не всегда признавалась себе в этом до конца, но самое необыкновенное наслаждение она ощущала внутри своей непостижимой натуры, когда в ее жизни появлялась тайна. Ее личная тайна. Ее собственный секрет. А какие секреты могут быть у женщины, способной лишь любить? Мысль о том, что муж может узнать об ее секрете настолько возбуждала ее, что она сама того не сознавая всегда опасно балансировала на грани, порой совершая самые безрассудные поступки, могущие в любое мгновение скомпрометировать ее. Ей нравилось провоцировать и нагнетать напряженность, чтобы вокруг нее непременно витал ореол двузначности – вроде она грешна, но вроде и нет доказательств. Любимое ее выражение – «а ты свечку разве рядом держал?» осекало любого подозревающего и дарило ей порцию непередаваемого наслаждения, не менее восхитительного, чем наслаждение близостью. Быть виновной, но оставаться не только безнаказанной, но и на высоте, опьяняло ее не меньше самой близости. Таким образом, она оказывалась окутанной своими тайнами, словно в дорогих и волшебных нарядах, странным образом опять-таки придававшим ей еще большего блеска и харизмы в обществе. Лишь тот несчастный, кто являлся в тот момент частью ее тайны, был явным свидетелем блестящей, но полной лицемерия и фальши, ее игры на людях, но и он не мог ничего поделать и уж тем более выдать ее тайну. И на то были весомые причины. Он слепо верил своему идолу. А если вдруг и мог в чем усомниться, быстро оправдывал свою королеву, иначе мог быть запросто обречен на изгнание своей богиней. Уж лучше смерть. И та представлялась ему слаще, нежели разлука с любимой.
Она любила свои тайны. Она нежно оберегала их. Она умело играла ими. Периодически она искусно выставляла их напоказ, слегка приоткрыв и быстро спрятав, ведь именно ощущение быть застуканной и разоблаченной, и сводило ее с ума больше всего. Она любила ходить по краю больше, чем своих поклонников. В такие моменты ее сердце стучало сильнее, а сознание накрывала неповторимая волна блаженства. И элегантно плавая в эйфории греховности, она неоднократно задавалась вопросом, догадывается ли муж об ее изменах? Не наблюдая при этом никакой реакции с его стороны, она не раз порывалась сама ему все рассказать – ведь это было бы так эффектно и красиво как в романах, как в кино. Как в его книгах. Он бы ее приревновал, побил, а может быть даже и убил. Ах, как романтично! Но именно вот это и пугало ее еще больше, останавливало у запретной черты, и снова-таки неутолимое влечение подталкивало к новым адюльтерам, чтобы ощутить холодок внутри, сводящий с ума своей безумностью. Чтобы получить новую дозу наслаждения. Она словно непризнанная актриса профессионально играла свою роль, искусно балансируя на грани провала и наслаждалась своим очередным зрителем. И надо отдать ей должное, актриса она была отменная. Ведь реальность так скучна и однообразна. Впрочем, как и любовники, со временем надоедали, и она понимала, что единственный кого она может любить по-настоящему – ее муж.
Почему? Странный вопрос, на который она и сама не могла ясно ответить. Вероятно, потому что именно с ним она и ощущала себя настоящей женщиной. Ведь, в конце концов, жизнь – это не один лишь секс. Даже если основной инстинкт и занимает первое место в ее жизни. Есть еще множество ее граней, в том числе и материальная, немаловажная, а также и тот момент, что ощущать себя рядом с прославленным писателем это несравнимо престижно и по-особенному тешило самолюбие и тщеславие, которое не мог подарить ей ни один из любовников. И тот факт, что ее муж именно с ней, а не с другой женщиной поднимал планку ее самооценки на очень высокий уровень. Этот невероятный человек, этот талант, эта незаурядная личность выбрал именно ее, а не другую из множества подобных ей, и это было прекрасно со всех сторон, как и с той, что поклонников у нее было невероятное количество. Иначе кто она была без него? Кому бы она была интересна, не будь с ним рядом? С той высоты, на которой она находилась благодаря имени своего супруга, отлично и неповторимо рассматривалась ее личность. Она невероятно любила себя рядом с ним. Она прекрасно это понимала, и умело использовала ситуацию – ослепительно блистала во всей красе, создавая свой образ по-своему желанию. Ведь именно с мужем она известна и не менее знаменита. Несмотря на свой юный возраст, она была умна и быстро делала правильные выводы и никогда не забывала о своем происхождении, о котором кроме ее мужа никто не знал. Однажды он спас ее. И это была их общая тайна, которую она никогда бы не поведала ни одному из своих любовников. Да, именно с мужем она по-настоящему расцвела и именно рядом с ним она цветет по-прежнему. Любовники лишь дополнительно опыляли ее прекрасный куст, продлевая и воспевая его красоту. Но вот создал ее именно муж.
А может она продолжала его любить по той простой причине, что он до сих пор оставался непокоренным? Он не растворялся в ней, и не держал ее, ни в чем и никогда не упрекал, она была свободна и прекрасно знала это, а он был самостоятельной сложившейся личностью. Не то, что эти юнцы, готовые ради нее на все, кроме одного – самого главного – оставаться с ней самим собой. А может все это вместе взятое и что-то еще – небольшое, едва уловимое, незаметное, неощутимое, но очень важное?
И как бы кто из ее многочисленных поклонников ни старался, она ни за что и никогда не бросит своего супруга.
Данила медленно положил лист на стол и пронзительно посмотрел на возлюбленную.
-Муза говоришь?!
Лера опустила взгляд.
-Подождать, когда он закончит работу, говоришь?!
Он заложил руки за спину и быстрым нервным шагом прошел из угла в угол кабинета. Она молчала.
-Да ведь он все знает!- не выдержал, наконец, Данила и закричал. Казалось, вся его горечь и досада, наконец, нашли выход и прорвали безумным потоком его оборону.- Ты понимаешь, что он все о нас знает! И мало того что знает, так он и пишет об этом!
-Почему ты так решил, милый?- тихо спросила Лера.
-Потому что я это только что прочел, черт меня подери! И ты все прекрасно слышала! И не надо сейчас прикидываться жалкой дурочкой! Ты умная! Здесь ведь все о тебе написано. Мне всё теперь о тебе ясно! Ты умная и расчетливая и тебе только и подавай секс, и наслаждение адюльтером, а разводиться ты и не думала!
-Это неправда.
-Неправда? Тебе еще раз прочесть?! Я прочту – мне не сложно!– Данила тяжело вздохнул.- О Господи! Я только сейчас понял – твой больной супруг оставил эти записи для нас с тобой. Он знал, что мы зайдем и прочтем их. Понимаешь?! Он знал! Он все знал! А я дурак верил, что ты любишь меня! Что ты хочешь быть со мной! Но это все игра! Это все ваши больные игры!
-Зачем ты так говоришь? Это жестоко!
-Это жестоко?! О да! Как красиво! Как артистично! Браво! Я потрясен вашим самообладанием, мадам! Это жестоко! О да! Но по отношению к кому жестоко? Я тебе скажу – ко мне! Ты просто использовала меня, пока твой муженек находился в своем мире и не обращал на тебя внимания. Тебе не хватало ласки, любви, нежности! А закончит муж работу и пошел вон Даня! Верно?! Конечно, верно! Я ведь не дурак, я понимаю, о чем там имелось ввиду. Ты просто использовала меня. А твой муженек использовал нас! Так вот, что я тебе скажу дорогая - ты о любви ничего не знаешь. Не имеешь и представления!
-Не говори так, я ведь люблю тебя.
-Секс и любовь – разные понятия! Не нужно сюда примешивать свою животную похоть!
-Я, правда, люблю тебя.
-Да ты хоть сама себе не ври, Господи! Хоть себе не ври, Лерунчик! Вот черт! Что же теперь делать?! Как же теперь жить?! Черт возьми! Как же больно! Как больно!- Данила обхватил в исступлении голову руками.- Я ведь знал,- с безумной искоркой в глазах вдруг прошептал он.- Я всегда знал! Я чувствовал это - ты не способна любить! Не спо-со-бна! Ты умеешь лишь врать, играть, манипулировать. А твой муж – больной извращенец!- он снова начинал кричать.- Знать, что его жену трахают, ходить молчать, да еще и писать об этом роман. Потрясающе! Прелестно! Изысканно-то как! Восхитительное вдохновение! Нет, ребята! Это болезнь! Никакая это не любовь! Вы два больных придурка! Вот вы кто! Вы не знаете о любви ничего! А я думал он выдающийся писатель! А ты самая прекрасная из всех женщин на земле! Господи, как я ошибался! Какой я глупец! Как же больно, черт возьми!
-Данила, подожди, ты все неправильно понял. Это просто писательская фантазия. Это все его воображение. Так случайно получилось, что это в чем-то похоже на нас. Но ведь, сколько разных других придуманных историй похожих на другие судьбы в реальности.
-Нет, дорогая! Я все правильно понял! Не надо мне лапшу на уши вешать. Я обратил внимание, как хорошо подвешен у тебя твой умелый язычок и на что он способен. Не надо! Я все понимаю и без тебя! И все романы пишутся из жизни, а не из фантазий писателя. Жизнь – автор всех историй. Писатель лишь приукрашает их.
-Но ведь это просто нелепое совпадение! Там нет ничего из правды, по крайней мере, не из нашей с тобой истории. Это все неправда.
-А мы с тобой – тоже неправда? Ну! Говори! Мы с тобой тоже его выдумка, его фантазия? О нас ведь никто кроме нас не знает вроде бы, верно? Значит, мы с тобой тоже не по-настоящему выходит?!
-Даня, милый, пожалуйста, я прошу тебя!
-Да пошли вы на хрен, больные ублюдки! Извращенцы! Говорили же мне с детства – не верь рыжим! Господи, как же теперь жить дальше?! Я тебя так любил, черт тебя возьми!
Скоро дверь громко хлопнула.
Лера, некоторое время еще задумчиво посидев, скоро встала и начала медленно танцевать, грациозно вращаясь с невидимым партнером. Ее прекрасные волосы красиво развивались и отливали золотом в солнечном свете. После ухода любовника она сказала только одно, словно вдогонку ему:
-Ты не прав, милый. Не жизнь, а боль - автор всех историй. И чем сильнее боль – тем красивее история.
В ее движениях, в ее глазах, в ее безмятежной улыбке, не было сожалений, не было расстройства, не было разочарования.
4
Устав кружиться, она подошла к столу, взяла один из листков и принялась читать.
Он не помнил точный день и час, когда это с ним произошло, да и не думал он тогда, что это так кардинально поломает его сложившуюся жизнь и сотворит новую. Но спустя годы он уже точно обозначал для себя тот злосчастный период, когда начались безвозвратные изменения в его судьбе. Монотонный устоявшийся склад его жизни был нарушен случайным появлением на его пути Ее. Зачем она появилась? По какому велению случая? Зачем вихрем пронеслась по его спокойным полям и разбросала семена сомнений? С ее появлением он узнал, что можно любить по-другому – страстно, пылко, горячо, яростно. Он ощутил, как можно тонуть в любви, задыхаться в ней, сгорать в ней. Он узнал, что можно ревновать, болеть, выть от любви! А еще он понял, что можно творить новые Вселенные! Любовь способна на чудеса и наша Вселенная тоже плод чьей-то страстной и яркой Любви!
Робко, затем смелее, он начал посвящать ей свои первые корявые строчки. Ее это забавляло, ее это веселило. Таких любовников у нее еще не было. За это она дарила ему новые неземные ощущения, и эти ощущения рождали все более прекрасные и чудовищные строки. Он не отчаивался. Он верил. Ведь он любил! Совершенствовался, старался, стремился – ради нее! Все было только ради нее! Ради нее он теперь только и жил! Ради нее он теперь только и творил! Ради нее он бросил прежнюю семью, прежнюю работу, прежнюю жизнь! И в тот же миг, когда он отрекся от прошлой жизни, она бросила его! Молча. Жестоко. Холодно. Равнодушно. Неожиданно. Внезапно. Исчезла.
Он остался в своей новой жизни совершенно беззащитным, одиноким и голым. С оборванной кожей и оголенными нервами. Он не мог жить как прежде, дороги назад не было, а если бы и была, он бы не вернулся. Ведь он вкусил новых ощущений. В прежней жизни он их не знал. Их там нет. А он без них больше не мог. Теперь он искал их повсюду, чтобы раствориться в них вновь и вновь. Он искал Ее. Но она бесследно исчезла. Пронеслась вихрем в его жизни и растворилась, словно и не было никогда. Осталась лишь зависимость. Страшная. Невероятная. Беспощадная. Зависимость. И много, очень много Боли. А он жаждал любви. Жаждал этих ощущений, словно наркоман. Он искал. Ее.
Искал он ее долго. Неоднократно ломаясь в муках, он корчился от боли, выл и кричал. Умирал. Звал ее. Но она не приходила. Ей было все равно. Он стал ей неинтересен. Чтобы не сойти с ума окончательно, он стал упражняться на своем новом поприще. Он писал. И в каждой новой истории он воссоздавал новую альтернативную возможную реальность, в которой он мог быть с ней снова вместе и счастлив. К тому же он должен был на что-то жить, а это теперь только и оставалось его хлебом. Да и ко всему прочему втайне от самого себя он еще надеялся, что она все же читает его истории и быть может однажды она поймёт, что он по-прежнему крепко любит ее и с нетерпением ждет. Возможно, она одумается и вернется. По крайней мере, он на это надеялся.
Истории его были пронзительны, они фонтанировали неподдельными чувствами и переживаниями и от того сразу понравились читателям. Читатели полюбили нового писателя, рассказывавшего о разноликих проявлениях любви, ведь в его рассказах и повестях всё представлялось так волшебно и необыкновенно. Они не догадывались, что в его историях шла настоящая битва чувств, подлинная война за утраченное наслаждение, а объяснения в любви были самыми искренними и посвящались реальной женщине. Они не верили, что так сильно можно любить по-настоящему и поэтому с упоением зачитывались его взрослыми сказками.
И в тот момент, когда он обрел популярность, и ему понравилось его новое амплуа, он вдруг с ужасом осознал, что более не может писать как прежде. Каждая его работа более не нравилась ему самому. Он недовольно черкал и переписывал свои записи по нескольку раз, ревностно рвал листки с неудавшимися набросками и снова писал, жестоко изводил себя до изнеможения, но как бы красиво он не описывал свои сюжеты, вытянуть из себя более эмоций не мог, поскольку остыл к той, кто сотворила его таким. Мечты растаяли, боль притупилась, ненависть прошла. Любовь витала в воздухе незримо, но от нее не было никакого толку. Она лишь угасала без объекта вожделения. Новые миры более не представлялись ему, поскольку надежда умерла, а с ней и смысл творить новые Вселенные. Он успокоился. Ему нужны были новые ощущения, новые впечатления. Ему нужна была новая боль, чтобы снова резать себя на кусочки и выкладывать свои мучения и размышления на съедение читателям. Ведь им нужны натуральные, а не искусственные чувства. А он теперь очень хотел оставаться писателем. И не просто писателем, а востребованным и популярным. Он хотел оставаться Творцом.
Он искал ее - свою музу. Искал в любом обличии. Он знал, что она не может быть только в одном варианте. Она должна быть где-то еще. В другой, но должна. Он искал ее долго, несколько лет, но все же нашел. Маленькая, щупленькая, рыженькая, моложе его на пятнадцать лет, уже вкусившая горечь жизни в ее бедности и убогости, и оттого еще не раскрывшаяся. Забитая. Неловкая. Зажатая. Он рассмотрел ее. Он увидел ее взгляд. Так может смотреть лишь она! Глаза никогда не врут! Глаза – отражение души. Он научился различать их оттенки, их мельчайшие особенности, он стал специалистом во взглядах, покуда бесконечно всматривался во всевозможные глаза. Он ее нашел! По ее глазам он понял, что она причинит ему много боли. Много боли, которую он умело облечет в новые истории.
Лера медленно опустила листок на стол. Несколько минут посидела в раздумии, затем неспешно встала и вышла, бережно закрыв дверь в кабинет. Весь вечер она ничего не делала, лишь молчала, и когда пришел Миша, она тоже молчала и осторожно всматривалась в его глаза. Он по-прежнему оставался неразговорчив, но уже веселее улыбался. Таинственно и интригующе. Поужинали также молча, после чего он ушел работать. Всю ночь он пробыл в кабинете. Когда она проснулась, Миша уже ушел. Лера быстро пробежала в его кабинет. На столе лежал единственный лист.
Любовь ли это была между ними? Он знал, что она бесконечно нужна ему, как никто другой, ведь именно благодаря ей он испытывал эту невероятную боль предательства и измены. Он готов был убить ее беспощадно и едва сдерживался от невыносимо жгучего желания расправы. Но он также знал, что убив ее, он не сможет более писать. Она была источником его больного вдохновения. Она была его музой, которую он сотворил сам, чтобы снова писать. Он сделал ее прекрасной настолько, что сам полюбил и отпустил, чтобы его сердце разрывалось от боли. Он не мог по-другому. Он так долго ее искал. Именно такую. Особенную. Удивительную. Неповторимую. Уникальную. Найдет ли он ее опять? Возможно, но он не хотел испытывать судьбу. Кто знает, сколько он еще сможет воспринимать боль именно таким специфическим способом? Да и кто знает, сколько ему вообще осталось? С ней ему хорошо. Ведь кто другой еще так тонко поймёт его непростую натуру и будет оставаться с ним, и что самое главное сможет оставаться самой собой, продолжая причинять ему боль. Она же знала, что именно благодаря ему, она настолько востребована и желанна в этом богемном и незаурядном мире. Да и собственно именно благодаря ему она в нем и находится. Найдет ли она еще кого-то кто будет также понимать ее натуру, не задавать лишних вопросов, любить несмотря ни на что и оставаться рядом, находя плохое в ее порочной натуре, не для того чтобы порицать или угнетать, а даже напротив уметь обращать ее слабости в золото. В бриллианты. В прекрасные истории о любви.
Одно они знали точно – друг без друга им не быть. Они повязаны вместе более чем кто-либо другой в этом мире. Нет связей крепче меж людьми, нежели узы их порочных недостатков.
А разве это и не Любовь?! Когда ненавидишь человека за его недостатки и понимаешь, что не можешь жить без него. Ведь в глубине души понимаешь, что любишь его именно за эти самые недостатки, которые позволяют тебе оставаться самим собой! А разве это не главное в Любви? Не потерять свою уникальность!
Едва она положила лист на стол, как открылась дверь.
-Как дела, милая?!- ярко улыбался Миша.
-Все хорошо, дорогой,- скромно улыбнулась и она в ответ.
-Ты заждалась меня, родная?
-Очень, милый.
-Пойдем, прогуляемся? На улице прекрасная погода.
Она подошла и пристально посмотрела ему в глаза.
-Ты меня любишь?
-Ну конечно, люблю, моя маленькая!
-Такую как есть?
-Именно такую как есть!
-Честно-честно?
-Честно-честно.
-Как твой роман?
-Вчера относил редактору. Ему понравилось. Надо только теперь поработать над текстом, но в целом идея ему пришлась по душе. Зависимость, такая штука, с которой каждый знаком. У всех людей есть зависимость. У каждого своя, но обязательно есть. У одного к людям, у другого к наркотикам, у третьего к работе. Впрочем, она многогранна. Поразмышлять об этом оказалось весьма занятным и полезным делом.
-А в твоей работе, о какой зависимости идет речь?
-О разной,- загадочно улыбнулся Миша и не продолжил развивать ответ.
-А твои главные герои? Они побороли свою зависимость?
Миша пристально посмотрел и снова загадочно улыбнулся.
-Пойдем, прогуляемся, милая. Я так соскучился по тебе. Мы еще о многом успеем поговорить. Хорошо?
-Конечно, милый. Пойдем.
Они прогуливались вдвоем по тенистым аллеям, словно усталые путники, которые, наконец, добрались до долгожданного оазиса, чтобы вдоволь напиться воды и хорошенько передохнуть. Впереди их ожидало какое-то время спокойствия и блаженства, пока Миша закончит правку текста и некоторых стилистических моментов и покуда им не овладеет новая история.
Лера уже ждала этой новой истории с трепетом и тревогой. Какой она будет, она еще не знала. Это была тайна, которая начинала волновать ее. Как впрочем, и его тоже.
Но сейчас каждый получил свою дозу, и некоторое время теперь будет пребывать в эйфории, пока не начнется новая ломка.
Но это уже будет другая история. А пока они наслаждались друг другом.
03.01.17-17.03.17г.г.