Кирилл сидел, задумчиво покусывая кончик ручки и рассеянно глядя в окно. За стеклом простиралась панорама вечернего города, пронизанная лучами прожекторов,озарённая вспыхивающими бликами реклам, освещенная фарами несущихся по проспекту автомобилей. Город жил интенсивной вечерней жизнью,коренным образом отличающейся от жизни дневного города, наполненной деловитым динамизмом, служебными отношениями и должностными обязанностями.
Ночной город был иным. Слегка, особенно в центре, опустевшие улицы, музыка, вырывающаяся из-за плотно закрытых дверей кафе и ночных клубов, тёмные тени в переулках, угрожающе изгибающиеся в сторону запоздавшего прохожего...
Кирилл любил этот больной, сумасшедший город с его редкими солнечными днями, серыми домами, бледными лицами местных жителей, так разительно разнящихся от яркой загорелой кожи и чёрных выразительных глаз приезжих из "дружественных" нам бывших республик.
Казалось, город напоминал огромную гондолу, медленно скользящую по глади невских вод, на которой происходил вечный карнавал, навсегда скрывший под масками истинный облик его участников.
Кирилл любил в этом городе всё - и утренние туманы,закрывающие от ищущего глаза сияющий лик светила, и промозглую влажность осенних дней, и старинные каменные колодцы, в которые когда-то с такой тоской смотрели герои Достоевского.
Он был буквально болен этим городом. Когда ему приходилось уезжать отсюда - в отпуск ли, в командировку, на симпозиум,- он начинал тосковать по нему уже по дороге туда. Казалось, что даже один день, проведённый вне города, обессиливает его. Город был для него всем - родиной и колыбелью, смыслом и головной болью, отрадой и наградой. Вся его жизнь, все его помыслы и чаяния, горести и надежды были связаны с этим необыкновенным, колдовским городом.
И теперь он стоял перед дилеммой. В этом городе больше не было для него места.
Нет, он, конечно, мог продолжать жить здесь, никто его отсюда не выгонял, но...Всё, чем он жил, дышал, вдохновлялся последние 15 лет,- всё закончилось. Он был буквально раздавлен и уничтожен. Он потерял всё.
На самом деле, сюжет был прост до банальности. Та, которую он любил больше жизни, почти, как город, ушла от него. И не просто ушла, а к тому, кого он считал своим лучшим другом, соратником и наперсником всех дум и стремлений; ушла, унеся с собой все его дневники, научные записи, результаты экспериментов, то есть предав его, их дело, любовь, отношения так безжалостно грубо и резко,что он только захлебнулся от подавленного крика и, застыв в изумлении, не мог сделать и шага вслед за нею, закричать, ударить, остановить, спросить: "Как? За что?"
Шквал обрушившихся на него эмоций был так велик, что сердце не выдержало и дало перебой, затем другой...Ни слова не говоря, он осел на пол и обнаружил себя лежащим на коврике у входной двери только на следующий день.
Он ничего не понимал. Между ними не было сказано ни одного резкого слова, она никогда ни в чём не упрекала его, ни на что не жаловалась. Возвращаясь, он всегда стремился к ней - и к городу. Она и город - они были слиты для него в одно целое. И теперь, уйдя, она забрала с собой и его город. Мир опустел. В нём больше не было ничего...
Несколько дней Кирилл сидел, глядя в окно. Не было ни мыслей, ни чувств, ни сожалений; белёсая, непроницаемая мгла спасительно окутывала его сознание. Боль отступила. Нет, она не ушла - просто притаилась где-то за спиной, плотная и удушающая, но теперь и это было неважно. Всё было кончено.
Кирилл взял ручку и написал несколько традиционных фраз, снимающих всякую ответственность с тех, кого он когда-то (подумать только, всего несколько дней назад!) так любил. На душе было спокойно и ясно.
Он положил листок на стол, прижал его большой красивой раковиной, привезённой с Азорских островов, и последний раз прошёлся по квартире, прощаясь с ней. Погладил корешки любимых книг, коснулся Её чашки, аккуратно отключил все электроприборы и вышел на балкон.
Вид с 25 этажа был прекрасен.
Кирилл встал на приступку, перелез через перила и распахнул руки навстречу ветру. Вниз он не смотрел.
Ветер подхватил его, как осенний листок, закружил, завертел; "турбулентность"-
всплыло в голове Кирилла, когда его затрясло; новый порыв ветра перевернул его, Кирилл захлебнулся под напором воздуха, его швырнуло вверх, вбок, и вдруг - он с удивлением обнаружил, что летит не к земле, а, почему-то, горизонтально, и под ним не панорама предзимнего вечернего города, а яркая зелёная трава, расцвеченная разбросанными тут и там островками цветов, купы неизвестных деревьев и лазурно-зелёная гладь незнакомой ему реки. Холодный свежий ветер превратился в лёгкий тёплый ветерок, душа пела от счастья, а за спиной трепетали 2 мощных крыла, со свистом рассекавших воздух.
Кирилл плавно приземлился и встал на тёплую землю, любовно и нежно заключившую его в свои объятия.
Он огляделся по сторонам и понял:"Всё только начинается." Мир вокруг был свежим и чистым, исполненным радости и восторга перед чудом жизни.
Кирилл глубоко вдохнул полной грудью ароматный, душистый воздух и пошёл вперёд, к новой неизведанной жизни.
© Copyright: Светлана Клюсс, 2016
Свидетельство о публикации №116111712500