Думаете, легко написать рассказ? Лично мне проще написать повесть или роман. Есть где развернуться, раскрыть характеры, посмеяться, погрустить и снова посмеяться. А рассказ должен быть коротким и емким. Я расхаживаю мимо компьютера туда-сюда и ищу сюжет. И тут мне звонит брат и говорит:
- Завтра в нашем театре Алекс Дубас выступает, ведущий «Серебряного дождя». Ты в курсе?
- Десять секунд назад была не в курсе. А теперь, конечно… - важничаю я.
- Вход по пригласительным. Я жене достал, а себе нет. Проведешь меня в театр?
- А то! – от ощущения собственной значимости я и ростом становлюсь повыше, и в плечах пошире. На самом деле я сто лет не была в театре и совершенно утратила навык просачиваться туда со служебного входа. Но признаться брату неудобно. И теперь, помимо мучительных поисков сюжета для рассказа, у меня есть головоломка посложней: как провести брата в театр?
Дубаса я люблю. Как радиоведущего. И как человека, нашедшего универсальный антидепрессант. Его книга «Моменты счастья» - сборник коротеньких историй, в которых люди со всего бывшего Союза вспоминают ситуации, когда были счастливы. Они разные, эти ситуации, но почему-то одинаковые. В смысле: я их тоже проживала.
Я так занята собой, что напрочь забываю о том, что завтра – Восьмое марта. Выходной. И в день праздника, честно говоря, нерадостно: у меня так и не появилось сюжета для короткого рассказа. А сроки поджимают. Толстые литературные журналы ждут.
Муж измучился, перебирая варианты, чем меня развеселить. Он бы подарил мне сюжет для рассказа, но муж не писатель, а инженер. Он говорит:
- Пойдем в кафе и налопаемся мороженого.
Мы сажаем сына на трехколесный велосипед (хотя март, и снег не растаял) и отправляемся в кафе. Скоро начнется выступление Дубаса, ну и как провести брата в театр?
И тут звонит приятель и говорит:
- У меня два билета на Дубаса подвисли. Не знаешь, кому передать?
- Держи билеты крепче! – кричу я. – Не выпускай из рук! Я скоро буду!
Муж и сын останавливаются посреди улицы и с удивлением смотрят на меня.
- Скажи маме «до свиданья», - грустно произносит муж. – Она, кажется, не идет в кафе. А вот куда она идет – это мы у нее спросим. Куда ты сбегаешь от нас, дорогая?
- Не сбегаю, - извиняюсь я. – Просто появились два билета на Дубаса…
- А кто это?
- Это человек-антидепрессант. Или витаминка С. В общем, я быстро. Часа на два, не больше.
- Пока, мама, - говорит сын. Ему еще нет четырех лет, но он смышлен не по возрасту. – Папа, мужики ведь не плачут?
- Не плачут, - уверяет муж. И понимающе вздыхает: – Ладно, беги за витаминкой…
И я бегу. Потому что до начала выступления полтора часа. Надо успеть надеть парадный черный пиджак, выпить чашку кофе и обязательно сообщить брату, что его сестра волшебница и в театр проведет его с центрального входа.
Приятель приводит с собой на Дубаса дочь-подростка. Девочка красивая, умная, но грустная. Она поругалась с мамой в праздничный день и теперь не знает, как поступить: настоять на своем или попросить прощения. Попросить прощения – значит, признать свою неправоту. А настоять на своем – значит, затянуть конфликт.
- Не печалься, - говорю я. – Через час или два ты обязательно найдешь ответ на свой вопрос. Потому что счастливый человек всегда находит правильные решения. Правильные – по отношению к ситуации, а не по отношению к себе.
- То есть мне надо уступить? – разочарованно спрашивает девочка.
- Надо услышать свое сердце.
Алекс на сцене с певицей Женей Любич и рок-гитаристом Мишей Лузиным. У Жени хрустальный голос. Когда она берет верхние ноты, голос искрится, как подвесные кристаллы на пятирожковой люстре. Голос искрится – по лицам зрителей пробегают разноцветные отблески и словно выхватывают из темноты зала, на несколько секунд, выражения задумчивости, полуулыбки или светлой грусти. В свете прожектора из будки звукорежиссера искрятся мириады пылинок. Приятель несколько раз чихает, и на него оборачивается женщина из ряда ниже.
- Вы мешаете! – громко шепчет она.
Песни Миши Лузина не сюжетные – атмосферные. Не надо искать в них глубокого философского смысла. Надо идти вслед за его голосом. И тогда ты можешь оказаться в месте, которое тебе хорошо знакомо, но забыто, потому что в твоей биографии много сюжетов, и этот, связанный с заповедным местом, спрятан под грудой хлама.
Я, к примеру, оказываюсь на кухне питерской коммуналки. Сорок квадратных метров. Три газовые плиты и восемь разнокалиберных кухонных столов. Сколько стульев и кресел – не помню, не считала. Мне восемнадцать, и мы собрались с друзьями попить пива и попеть песни. Юноша, который сидит прямо на столе посреди коммунальной кухни, похож на Мишу. Только моложе. И гитара у него не такая крутая – проще. Зато руки тем концом вставлены, поэтому кухня заполнена энергичным блюзом. По карнизу раздраженно стучит апрельский дождь, и я еще не знаю, что один из собравшихся здесь почти случайно, - будущий муж. Да и зачем думать о будущем, когда настоящее так прекрасно?
Я не слышу Дубаса. Хотя слушаю его внимательно. Вникаю. Но внутри моей головы ожили тени прошлого и заговорили, перебивая друг друга. Голоса внутри оказываются важнее, чем голоса извне. Затем я перестаю видеть сцену, потому что тени выступают на свет, обретают характерные черты, мимику, жесты, глаза наполняются цветом, зрачки следят за движениями мысли…
Короткий рассказ может не иметь сюжета, а только лишь атмосферу. Ту самую, в которую читатель погружается с головой. При этом атмосферы вроде бы разные, но на самом деле одинаковые. Грусть, к примеру, каждый представляет по-своему, но она одинакова для всех. Или момент предательства. Неважно, при каких обстоятельствах он случился, - важно то, что в ту минуту ты почувствовал :сначала боль, потом недоумение («За что со мной так?»), брезгливость («Не помыться ли мне лишний раз, чтобы от этой грязи и следа не осталось?»), а спустя несколько дней или даже месяцев – легкое раздражение («Из-за этого человека я переживал?!»). Внешний рисунок событий различен, как различны лето и зима, Париж и Саров, си бемоль и фа диез. А внутренний рисунок схож. Можно пойти за внешним рисунком, можно за внутренним, главное - идти. Не выдумывать, чего никогда с тобой не было, а вытащить из глубины себя именно то, что прожил, прочувствовал на самом деле.
- А ты домой не собираешься? – спрашивает приятель.
Выступление окончилось. Зрители побежали наперегонки к гардеробу, а я все еще сижу в кресле, потому что убрела Бог весть куда, и дорогу домой почти забыла.
Дочь приятеля смотрит на меня светлыми спокойными глазами.
- Ну, что решила? – спрашиваю я, еще затуманенная мыслями.
- Конечно, попросить прощения. Это же мама!
Мы переглядываемся с приятелем и улыбаемся.
А брат стоит в очереди к гардеробной. У него в руках книга Дубаса, которую он купил несколько месяцев назад и подарил жене. Он успел просочиться за кулисы и взять у Алекса автограф. Жена брата показывает мне титульный лист и счастливо улыбается.
И я улыбаюсь. Потому что знаю, про что напишу рассказ…
09 марта 2017