Вокруг убийства Распутина. ч. 1

Сергей Дроздов
Вокруг убийства Распутина.ч.1

(Продолжение. Предыдущая глава:http://www.proza.ru/2017/02/18/633)

Приступив к работе над этой темой, я вновь убедился, что она исключительно интересна, информативна и поучительна.
Как ни крути, но «бренд» «Распутин» стал, в ХХ веке, во всем мире,  одним из самых узнаваемых и распространенных символов России (прежде всего царской, разумеется), наряду с матрешками, балалайками, водкой и пресловутыми медведями на улицах Москвы. Эти символы хорошо известны миллионам людей на всех континентах. А уж имя Распутина носят: и многие сорта разнообразных «водок», и десятки ресторанов в самых отдаленных уголках Земли, и даже песенка некогда суперпопулярной группы «Бони-М» была ему посвящена.
Информации по этой проблеме ОЧЕНЬ много, но вся она довольно противоречива, и, с одной стороны, «распиарена» в СМИ выше всякой меры, а с другой стороны, целый ряд вопросов в этом деле до сих пор плохо изучен и малоизвестен даже любителям отечественной истории.
При  рассмотрении  этой проблемы не удастся ограничиться одной – двумя главами (даже очень объемными), поэтому нам придется поподробнее рассмотреть  несколько ключевых вопросов:
- мотивы действий убийц Распутина;
- причины, толкнувшие их на убийство, малознакомого большинству из них, человека;
- «психологический портрет» убийц (как- никак двое из них входили в число богатейших и могущественнейших лиц империи Романовых, а великий князь Дмитрий Павлович и вовсе был двоюродным братом «самого» Николая Второго;
- детали подготовки убийства, самого преступления и его расследования;
- результаты этого убийства для династии и Российской империи.


Вначале ОЧЕНЬ кратко напомню основную канву этого преступления.
Французский посол в Российской империи  Морис Палеолог записал 8 января 1917 г. (по новому стилю) в своем дневнике:

«Мысль убить Распутина возникла в уме Феликса Юсупова, по-видимому, в середине ноября. Около этого времени он говорил о том с одним из лидеров кадетской партии, блестящим адвокатом Василием Маклаковым, но тогда он рассчитывал убить “старца” при помощи наемных убийц, а не действовать лично. Адвокат благоразумно отговорил его от этого способа: “негодяи, которые согласятся убить Распутина за плату, едва получив от вас задаток, пойдут продать вас “охранке”…
Пораженный Юсупов спросил: “Неужели нельзя найти надежных людей?” – на что Маклаков остроумно ответил: “Не знаю, у меня никогда не было бюро убийц”.
2 декабря (по новому стилю – В.Х.) Феликс Юсупов окончательно решил действовать лично». (Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991. С. 289–290).

В качестве своих «подельников» князь Ф.Ф. Юсупов пригласил  великого князя Дмитрия Павловича (который был двоюродным братом Николая II) и знаменитого депутата Государственной Думы  В.М. Пуришкевича, которые  и «решаются действовать». 
Это – были главные «действующие лица» данного преступления.
На второстепенные, «подсобные»  роли, были приглашены: военный врач из санитарного поезда Пуришкевича капитан Лазоверт и находившийся в Питере, отпуске по ранению, поручик Сухотин, приятельствовавший с в.к. Дмитрием Павловичем.
(Это – состав участников убийства по официальной версии тех событий.
О реальной роли агентов английской разведки, среди которых были  университетский товарищ по Оксфорду князя Феликса Юсупова англичанин Самюэль Хор и  другой его английский друг, офицер британской разведки Освальд Рейнер, который, скорее всего и  сделал контрольный выстрел в голову раненого Распутина, мы еще поговорим в следующих главах).
 
Итак, группа лиц, в которую входили представители высшей царской аристократии, богатейшие и известнейшие люди империи, в декабре 1916 года организовали зверское  убийство простого («грязного») русского мужика, Григория Ефимовича Распутина. Основная вина которого заключалась в «излишней близости» к царствующему семейству, прежде всего его «демонического влияния» на истероидную душу императрицы Александры Федоровны, под каблуком которой целиком и полностью находился  слабовольный Николай Второй.
Все это усугублялось на редкость разнузданным поведением и разгульным образом жизни Григория Ефимовича, о многодневном пьянстве, и коллективных походах в баню со  светскими дамами которого  судачил весь тогдашний Петроград.

Надо сказать, что само убийство было  подготовлено из рук вон плохо и оказалось исключительно жестоким по своему исполнению. Достаточно сказать, что Распутина они сначала травили цианистым калием, затем  стреляли в него из двух (как минимум) типов револьверов, а потом его, уже полумертвого, лежавшего и агонизировавшего на снегу,  Феликс Юсупов так бил по голове резиновой гирей, что выбил «старцу» глаз и совершенно обезобразил его лицо.

Но и это еще не все.
В воспоминаниях директора департамента полиции А.Т. Васильева о расследовании обстоятельств убийства Г.Е. Распутина говорилось, что после того, как труп Распутина был извлечен из Невы: «Осмотр тела показал, что у убитого множество ранений от пуль и ударов ножом».
В сообщениях питерских газет, сразу после обнаружения трупа «старца» говорилось: «Прибывшие врачи в течение двух часов тщательно осмотрели труп Распутина. Помимо двух огнестрельных ран на спине были обнаружены три колотые раны, как будто нанесенные кортиком. Одна из ран глубиной немного менее полвершка».
В  воспоминаниях  ближайшей подруги императрицы Александры Федоровны А.А. Вырубовой об убийстве Г.Е. Распутина, читаем:
«19 декабря.
«Сперва у проруби на Крестовском острове нашли галошу Распутина, а потом водолазы наткнулись на его тело: руки и ноги были запутаны веревкой…Тело перевезли в Чесменскую богадельню, где было произведено вскрытие.
Несмотря на многочисленные огнестрельные раны и огромную рваную рану в левом боку, сделанную ножом или шпорой, Григорий Ефимович был еще жив, когда его кинули в прорубь, так как легкие были полны водой».

Стало быть, имеется несколько вполне достоверных (никто тогда не осмелился бы лгать императрице о деталях смерти ее Друга) сведений о том, что его убийцы использовали какое-то холодное оружие (кортик, нож, или даже шпору) (!)

Однако, о том, что при убийстве Распутина применялись не только яд и огнестрельное оружие, но использовался и холодное оружие (нож) почему-то нет упоминаний ни в дневнике у Пуришкевича, ни в многочисленных мемуарах и интервью Ф. Юсупова.
Видимо, была у них какая-то причина отчего-то скрывать это обстоятельство.


При этом бездарные убийцы умудрились «наследить» везде, где только можно: прислуга Распутина запомнила, как Феликс Юсупов в полночь (!) забирал «старца» из его квартиры, к себе в гости, кровью Распутина был залит весь снег во дворе юсуповского дворца, убийцы умудрились испачкать кровью перила Петровского моста через Малую Невку, где они сбрасывали в воду труп,  и даже потеряли там измазанную кровью распутинскую калошу, которую впоследствии опознала его дочь.
Разумеется, сразу же подозрение пало на самого князя Феликса Юсупова (младшего)  и Пуришкевича,  «засветившимся» после убийства своей беседой с городовым, который пришел ко дворцу Юсупова, услышав в ночной тишине несколько револьверных выстрелов с его территории.

Еще хуже высокопоставленными убийцами «старца» был продуман их «жалкий лепет оправдания», который они давали на следствии по делу об убийстве.

Великий князь Андрей Владимирович, год спустя,  записал в своем военном дневнике об этом:
«15 февраля 1917 г. Кисловодск
В 5 ч. дня у меня был судебный следователь по особо важным делам при Петроградском окружном суде Середа. Он вел в декабре прошлого года следствие по делу об убийстве Распутина…
Середа мне сказал, что он много видел преступлений умных и глупых, но такого бестолкового поведения соучастников, как в данном деле, он не видел за всю свою практику. Ежели они решили выдумать легенду для отвода глаз, то ее следовало бы разработать детально и всем держаться того же, а не говорить все разное». (ГА РФ. Ф. 650. Оп. 1. Д. 35. Л. 52–67, 75–78; Военный дневник великого князя Андрея Владимировича Романова (1914–1917). М., 2008. С. 226–232, 235–236).

Пожалуй, единственное, что участники убийство хорошо продумали и использовали, это – обеспечение своей личной безнаказанности.

Дело в том, что в убийстве Распутина было замешано лицо императорской крови (великий князь Дмитрий Павлович), а это значило, что законам Российской империи он (и все его подельники) были НЕПОДСУДНЫ!
Великая княгиня Мария Павловна-младшая в своих эмигрантских воспоминаниях так писала об этом:
«Случай был беспрецедентный, и оставалось неизвестным, как его будут рассматривать. Поскольку Дмитрий был человеком царских кровей, его дело не мог рассматривать гражданский суд.
Более того, вся Россия знала, что император относится к нему как к родному сыну, и объясняла его поступок преданностью престолу. Он и князь Юсупов стали героями дня, особенно в глазах офицеров и государственных служащих. Суд над ними мог вызвать вспышку гнева и привести к непредсказуемым последствиям».

Жандармский генерал-майор А.И. Спиридович подчеркивал в своих воспоминаниях «Великая война и Февральская революция»:
«Наши законы не предусматривали суда над членом династии. Чтобы поставить великого князя Дмитрия Павловича на одинаковый уровень с другими обвиняемыми, его надо лишить прерогатив династии.
Уже одно это вызовет скандал. А сам суд – новый скандал».
 
Товарищ министра внутренних дел, генерал-лейтенант П.Г. Курлов писал в воспоминаниях об участниках этого заговора:
«Нет названия такому поступку, если остановиться, что привлечение к такому делу великого князя (Дмитрия Павловича) было стремлением гарантировать себя от ответственности. Пуришкевич знал, что по русским законам все соучастники одного преступления судятся в высшем суде, которому подсуден один из них.
Таким судом для великого князя был Император, и это обеспечивало Пуришкевичу почти полную безнаказанность». (Курлов П.Г. Гибель Императорской России. М., 1992. С. 172).

Неплохо знал эту «особенность» царского законодательства, делавшую лиц императорской крови практически «неприкосновенными» для судебных и следственных органов России и Феликс Юсупов.
Планируя убийство Распутина в своем дворце, он учитывал то обстоятельство, что даже жена Николая Второго, царица Александра Федоровна, не имела законной власти над лицами императорской крови.

Когда тогдашний питерский градоначальник Балк получил от императрицы  приказание, в связи с убийством Распутина,  произвести обыск во дворце Юсупова, то Балк  тут же получил от Феликса самый жестокий «отлуп».
Вот что вспоминал об этом сам Ф, Юсупов в своих воспоминаниях:

«Генерал Балк сказал, что…он должен меня предупредить, что получил приказание от императрицы Александры Федоровны произвести обыск в нашем доме на Мойке, в виду подозрительных ночных выстрелов и толков о моей причастности к исчезновению Распутина.
– Моя жена – племянница Государя, – сказал я, – лица же императорской фамилии и их жилища неприкосновенны, и всякие меры против них могут быть приняты только по приказанию самого Государя императора!»
Градоначальник должен был со мною согласиться и тут же по телефону отдал распоряжение об отмене обыска».

В конце-концов, обыск таки смогли провести и все улики, изобличавшие убийц Распутина были собраны.

Детали, а также загадки и противоречия самогО этого преступления мы подробно рассмотрим в одной из следующих глав, а пока попробуем разобраться в мотивах, толкнувших эту группу благородных и «богатеньких» князей и господ на убийство безоружного человека, который ничего плохого никому из них не сделал, а главного убийцу и вовсе считал своим другом.

Одним из главных мотивов все убийцы дружно называли то обстоятельство, что этот «грязный мужик», обманом и колдовством втершийся в доверие императрицы Александры Федоровны и ее приближенных фрейлин, может совратить и растлить как саму императрицу, так и ее детей, включая Наследника цесаревича.

Кстати говоря, самые невероятные слухи о том, что Распутин «живет» с императрицей  активно распространялись в светском обществе», в первую очередь, некоторыми членами «дома Романовых», которых «Ники и Аликс» долгое время считали своими друзьями.
Со временем, эти слухи широко проникли и в народ, в том числе и в многомиллионную Действующую армию.
 
Вот что в своем дневнике 9 декабря 1916 года записал депутат Государственной Думы В.М. Пуришкевич:
«Александра Федоровна распоряжается Россией, как своим будуаром, но назначаемые на министерские посты, благодаря ей и Распутину, люди чувствуют себя настолько не прочно, что даже не переезжают на казенные квартиры, а остаются на своих частных…

Я не в состоянии без боли видеть все это и мысленно задаю себе вопрос: «Неужели Государь не в силах заточить в монастырь женщину, которая губит Его и Россию, являясь злым гением русского народа и династии Романовых. Неужели Государь не видит, куда она толкает нас? Как дискредитирует она монархический принцип и позорит самое себя, будучи, в чем я уверен, чистой в отношениях своих к Распутину, который сумел околдовать ее лишь на религиозной почве».
 
А что говорят!
«Царь с Егорием, а Царица с Григорием»— вот что собственными ушами я слышал вчера в группе молодых солдат, проезжая по Загородному, мимо казарм Семеновского полка».

Подчеркнем, что эту фразу, порочащую царицу,  жену «самого» императора, громко, вслух, не боясь, что их командиры это услышат и накажут за нее, говорили молодые солдаты лейб-гвардии Семеновского полка (!!!), некогда именовавшегося «первым полком империи»…

Важно отметить и то обстоятельство, что очень многие представители высшей царской знати в то время считали, что именно Распутин виноват в том, что реально страной управляет не Николай Второй, а его «жена-немка», находящаяся под влиянием колдовских чар развратного «старца».

Тот же Пуришкевич в декабре 1916 года с горечью отмечает в своем дневнике:
«Честность, порядочность, идейность, самоотверженность сейчас не ставятся ни в грош, и у власти могут находиться лишь те, которые в лучшем случае способны закрыть глаза на все проделываемое Распутиным и готовы беспрекословно исполнять приказания его чудовищно безграмотных записок, рассылаемых день за днем в огромном количестве по всем ведомствам и административным учреждениям Петрограда, начиная от министров и кончая мелкими чиновниками…
Императрица Александра Федоровна, глядящая на все, на всех, и на вся глазами Распутина, делит служащих во всех правительственных учреждениях на две группы: «наши» и «не наши».
Первая поощряется всеми мерами, вторую исподволь сплавляют, замещая опрастанные места «нашими».

Примерно такой же мотив своего соучастия в убийстве Распутина изложил отцу, великому князю Павлу Александровичу,  великий князь  Дмитрий Павлович.
По воспоминаниям его «мачехи»,  второй жены  великого князя Павла Александровича, княгини О.В. Палей (в первом браке - фон Пистолькорс), состоялся следующий  разговор ее мужа (Павла) и его сына (Дмитрия):

«На другой день решили мы с мужем ехать обедать к Дмитрию, однако Павел поехал раньше, чтобы поговорить с сыном с глазу на глаз…
С порога великий князь сказал Дмитрию:
– Я знаю, что ты связан словом. Спрашивать ни о чем не стану. Только скажи: убил – не ты?
– Не я, папочка, – ответил Дмитрий, – клянусь могилой матери.
Великий князь вздохнул с облегчением, словно сбросил страшную тяжесть. Дмитрий был до слез растроган отцовым благородством. Ни единого вопроса великий князь не задал ему, уважая слово чести. В половине первого, как уговорились, пришла я. За обедом о трагедии ни разу не упоминали…
По словам Павла, он не выпытывал у сына ни имена, ни подробности, а только спросил, почему тот участвовал в этом деле. Сын ответил: потому что хотел открыть царю глаза на положение вещей.
– Я надеялся, – продолжал Дмитрий, – что своим участием помогу Государю, и ему не придется мучиться и самому гнать старца.
Ведь Государь не верил ни в какое особое его влияние, ни на здоровье царевича, ни на политику. Просто он знал, что, если прогонит его, поссорится с императрицей. Вот я и подумал, что, избавившись от его влияния, Государь примкнет к тем, кто видит в старце корень многих бед – таких, как назначение министров кретинов, волшба и столоверчение при дворе, и прочее, и прочее».

Тут потребуется некоторые комментарии.
1. То, что Распутин вел совершенно «распутный» (прошу прощения за невольную тавтологию) образ жизни – совершенно бесспорно. Его многодневные пьяные загулы, «помывки» в бане со светскими дамами и прочие «развлечения» были хорошо известны всем, кто следил за ним.
А охраняли Распутина, ОЧЕНЬ хорошо, на уровне коронованных особ.
 
Заместитель министра внутренних дел империи С.П. Белецкий рассказывал:
«Что же касается личной охраны Распутина, то я учредил двойной контроль и проследку за Распутиным не только филерами Глобачева, но и филерами Комиссарова, заагентурил всю домовую прислугу на Гороховой, поставил сторожевой пост на улице, завел для выездов Распутина особый автомобиль с филерами-шоферами, которые были обучены у генерала Секретова, а для наблюдения за выездами Распутина с кем-либо из приезжающих за ним на извозчиках быстроходный выезд с филером-кучером.
Затем, все лица, приближающиеся к Распутину или близкие ему, по моему поручению, выяснены, и на каждого из них составлена справка. Далее, была установлена сводка посещаемости Распутина с указанием дней посещения и проследка за теми из случайной публики, которые так или иначе возбуждали сомнение, и самое тщательное наблюдение и опросы в швейцарской обращавшихся к Распутину лиц, хотя это и не нравилось ему.
Кроме этого, были приняты меры против газетных и театральных выступлений о Распутине, и организована самая тщательная перлюстрация всех писем, к нему поступающих». (Белецкий С.П. Григорий Распутин. Пг., 1923)

Но при всем его пьянстве и распутстве (а Григорий Ефимович умудрился совратить даже  няню Наследника), в отношении самой императрицы, членов царской семьи и их приближенных (в частности А. Вырубовой) он вел себя корректно и смиренно, не допуская и тени подозрений в отношении себя.
Именно поэтому и Николай Второй и, особенно, царица, Александра Федоровна не верили рассказам даже своих родственников о похождениях «старца», считая их наветами и злыми сплетнями своих завистников и недоброжелателей.
(Впрочем, подробнее о личности и поведении «старца» мы поговорим в главе, ему посвященной).

2. Говоря о разговоре отца (в.к. Павла Александровича) и его сына (в.к. Дмитрия) надо бы подчеркнуть следующий момент:
- на заданный отцом вопрос: «Только скажи: убил – не ты?», Дмитрию было не сложно ответить «сравнительно честно»: «– Не я, папочка, клянусь могилой матери».
Действительно, ЛИЧНО, непосредственно  в.к. Дмитрий Распутина не убивал.
Но, как говорится, «для того чтобы получить правильный ответ, надо задать правильный вопрос!», а «дьявол – в деталях», как известно.
 
Если бы батюшка спросил у в.к. Дмитрия чуть-чуть иначе: «Замешан ли ты в это убийство?!», великому князю уже сложнее было бы отрицать свое участие в кровавом преступлении и «клясться могилой матери».
Так что дело было, скорее всего, вовсе не в пресловутом «отцовском благородстве» в.к. Павла, а в  отсутствии у него особого желания узнать правду о соучастии своего сына в убийстве.

3. Отдельно надо бы остановиться на ключевом  тезисе обоснования  великого князя  Дмитрия Павловича необходимости убийства Распутина:  мол, после этого Государь вдруг чудесным «прозреет» и «примкнет к тем, кто видит в старце корень многих бед – таких, как назначение министров кретинов, волшба и столоверчение при дворе, и прочее, и прочее». (!!!)

То, что целый ряд ключевых должностей Российской империи при Николае Втором занимали люди ничтожные, недалекие, трусливые и вороватые, грубо говоря «кретины» – истинная правда.
Правда и то, что на смену одному высокопоставленному проходимцу Николай нередко умудрялся назначить еще большего прохвоста или «кретина».

Но всегда ли в этом был виноват Григорий Ефимович, со своими полуграмотными записками и советами?!
Разумеется, нет. Можно без всякого преувеличения сказать, что ПОЛНУЮ ответственность за такую бездарную кадровую политику несет САМ «самодержец всероссийский».


Давайте посмотрим, что творилось с назначением на ключевые должности в Действующей армии в годы Первой мировой войны.
После разгрома 2-й армии Самсонова и тяжелого поражения 1-й армии Ренненкампфа в Восточной Пруссии, в августе 1914 года, вместо провалившего это наступление  генерала от кавалерии Я. Г. Жилинского, главнокомандующим Северо-Западным фронтом 4 сентября 1914 года был назначен генерал от инфантерии Н.В. Рузский.
Тут же, в  дополнение к новой должности, «авансом», он получает  звание генерал-адьютанта (22 сентября1914 года).
Рузский был назначен на эту, безусловно ключевую, должность царем уж точно без всякого влияния Г.Е. Распутина.

Посмотрим, какие воспоминания о «морально-деловых качествах» нового главнокомандующего оставили современники, те, кто его хорошо знал.
Одним из таких людей был Великий князь Андрей Владимирович. 
Он на протяжении всей Мировой войны вел дневник, который содержит интереснейшие подробности жизни и быта «верхушки» царской армии во время ПМВ. 
Надо сказать, что сам великий князь Андрей Владимирович до мая 1915 года не занимал  какой-либо определенной должности при Ставке, а был кем-то вроде высокопоставленного «старшего куда пошлют», исполняя различные мелкие поручения то Верховного главнокомандующего в.к. Николая Николаевича, то самого Николая Второго (во время его наездов в Ставку), а то и генерала  Рузского, которые он получал во время своих поездок по тыловым районам Северо-Западного фронта.
 
Однако великий князь Андрей Владимирович имел прекрасное образование (в 1905 г. он окончил Александровскую военно-юридическую академию), острый ум, наблюдательность, стремление к критическому анализу происходящего, и его военные дневники интересны и познавательны.
 
(Кроме всех прочих его достоинств, князь был многолетним любовником знаменитой балерины Матильды Кшесинской, которая имела от него сына Владимира.  Характерно, что любовники старались скрыть свою «связь» от грозной матушки в.к. Андрея Владимировича, великой княгини Марии Павловны (она, кстати, играла активнейшую роль в «борьбе с распутинщиной»), и жениться на своей Матильде в.к. Андрей Владимирович осмелился только после кончины своей матушки, уже находясь в эмиграции, в 1921 году,  в возрасте 42 лет.
Интересно и то, что в эмиграции он неожиданно для многих  поддержал притязания знаменитой аферистки Анны Андерсон и признал (!) в ней Великую княжну Анастасию, младшую дочь Императора Николая Второго(!!!)
Правда, затем, под давлением семьи, он был вынужден отказаться от этого своего «признания».
Как уже говорилось, многие великие князья дома Романовых показали себя изрядными «оригиналами»).


Чтобы понять, какого «уровня» поручения давал ему Николай Второй, приведем только один пример.
15 декабря 1914 года царь приехал в Ставку, куда заранее был вызван и великий князь Андрей Владимирович.
«После завтрака Ники позвал меня к себе и передал поручение объехать 1, 2-ю и 5-ю армии и благодарить по корпусам всех за службу. Государь приказал благодарить в следующих выражениях: «Горячее спасибо за доблестную боевую службу» (Эти царские слова в дневнике подчеркнуты).
Для выполнения этого поручения, надо попасть в штаб корпуса, а ежели возможно, то и в части, где это представится возможным.
В 10-ю армию будет командирован Георгий Михайлович, в 4-ю и 9-ю Николай Михайлович, а на юг - Петя Ольденбургский».
 
Упомянутые Георгий и Николай Михайловичи – это тоже великие князья, а «Петя Ольденбургский» - был принцем и ответственным за санитарное дело в воюющей армии. Вот они и должны были «нести в массы воинов»  царское «горячее спасибо»…


Великий князь Андрей Владимирович хорошо знал генерала Рузского и посвятил ему несколько записей в своем дневнике.
«Новый главнокомандующий, как это ни странно, но вовсе не отличается твердым и решительным характером. Он очень часто возмущается действиями то того, то другого, но это и все. Ни разу он не настоял на исполнении своих требований и ограничивался лишь тем, что возмущался и кипятился…

Одновременно хочу отметить несколько отрицательных качеств нашего главнокомандующего, не потому, что они только и есть, но именно, наоборот, у него масса положительных, и все перечислить -труд непосильный. Отрицательных мало и их легче отметить.
Здоровьем хил, страдает желудком, почти ничего не ест, и ест-то что-то всегда особенное, легкое, слабое. Заботится о своем здоровье все время. Всегда принимает лекарства всякого рода. Всегда на что-то жалуется, и вечно болен. Личной энергии - ровно никакой, не говоря уже о внешней, которая абсолютно отсутствует.
Ни осмотреть часть, ни посмотреть на что-нибудь. Этого он никогда не делает. А ежели и поедет в штаб какой-нибудь армии, то в вагоне - до последней крайности, а там - в закрытом моторе, да и так домой. И по дороге ничего не посмотрит. Все боится простуды. И в делах тоже мало энергии. Ни разу не было твердого решения, настойчивого, определенного. Сколько раз мне приходилось ему докладывать о разных делах. Соглашается, но никак не может решиться на что-либо.
Ежели бы спросили, какая его прирожденная должность, то я бы сказал, начальник штаба или генерал-квартирмейстер. Сидеть в кабинете, смотреть на карту и решать стратегические задачи на планах. Вот тут-то он великий мастер, и мысли правильны, и решения прекрасны. Но лично провести их в жизнь он не может, нет той живой силы, которая ведет величие дела, к великим целям…

Генерал Рузский очень верующ. Его всегда сопровождает образ, завернутый в простыню, и его ординарец граф Д.А. Шереметев (прозванный «рыжим») носит его с собой, несмотря на солидный размер образа.
За это Шереметев и был прозван «мальчик с образом».
Даже при выездах на моторах Шереметев везет этот образ с собой…»


Как вам нравится такая характеристика полководца, который был царем назначен на самый важный (германский) участок нашего фронта.?  Мог такой полководец успешно противостоять Гинденбургу и Людендорфу?! Ответ очевиден.
Но и это еще не все.
Как неожиданно (для многих) выяснилось, что «очень верующий» генерал Рузский оказался наркоманом-морфинистом!

Вот что записал об этом  в своем дневнике великий князь Андрей Владимирович: «Рузский, напротив, кабинетный человек. Он уже по возрастному цензу должен был уходить и остался исключительно по случаю мобилизации. Последние годы, и довольно много таких, просидел в штабах и военных советах. Строя давно не видал, да и вряд ли когда-либо хорошо и видел. Внешность вовсе не военная. С солдатами говорить не умеет. Здоровьем всегда был слаб, да и мнительность много способствует ослаблению здоровья и энергии. Ему и на улицу нос высунуть трудно. Все боится простуды, да и простужается от всяких пустяков, и всякий насморк считает, чуть ли не смертельною болезнью. При этом какая может быть энергия. Конечно, энергии никакой. Это и отзывается на всем. Он и настоять не может на своем решении…
По поводу здоровья генерала Рузского должен записать следующее. В последний приезд Ники в Ставку он меня спросил, как здоровье Рузского. Я ответил, что хорошо. Но все же поинтересовался узнать, почему меня спрашивает. Ники сказал, что он вообще слышал, что генерал Рузский болен, сильно устал, разнервничался, и главное, что он морфиноман. Последнее я ни подтвердить, ни отрицать не мог, ибо впервые об этом слышу, но никаких намеков на морфий у меня нет. После этого разговора я присматривался ко всем мелочам, но ничего не мог заметить.
Из этого разговора одно, несомненно, ясно, что о здоровье Рузского были разговоры и довольно серьезные, иначе Ники при своей необычайной деликатности никогда бы не намекнул на морфий. По-видимому, этот вопрос сильно беспокоит Ники и у него, наверное, было сомнение насчет нормальности Рузского, ибо морфий именно нарушает полную нормальность человека. Мне кажется, что все это есть симптомы нарождающихся сомнений относительно Рузского…»

Но может быть, сведения у Николая  Второго оказались ложными, и Рузского с его морфинизмом  просто оговорили?!

8 февраля 1915 года великий князь Андрей Владимирович записывает:
«Я забыл сказать еще про разговор мой с Янушкевичем по поводу генерала Рузского. Во время последнего свидания в Седлеце генерал Рузский очень жаловался на усталость, что он скоро не в силах будет продолжать эту работу, и что лишь поддерживается морфием, в чем покаялся с грустью.
Рузский предупредил Янушкевича, что следует подумать о его заместителе, и предлагает на этот пост генерала Плеве, как наиболее достойного».
16 марта 1915 года новая запись в дневнике о Рузском:
«Сегодня, по случаю возвращения с войны, я был у Государя, и в разговоре по поводу здоровья генерал-адъютанта Рузского он мне сказал, что в последний проезд через Ставку Николай Николаевич показал ему письмо Рузского, в котором он просит его вовсе уволить от занимаемой должности по болезни.
«Я бы не поверил этому, - сказал Государь, - ежели сам не видел его письмо. Николаша в отчаянии, не знает, кем его заменить».
«Николаша», который был в отчаянии и не знал, кем заменить морфиниста Рузского, это – Верховный главнокомандующий в.к. Николай Николаевич.
 
17 марта 1915 года был опубликован Высочайший рескрипт посвященный Рузскому, в котором говорилось:
«…В свое время мужество и доблесть ваши побудили Меня пожаловать вас кавалером ордена святого великомученика и победоносца Георгия 4-й, 3-й и 2-й степеней и назначить вас Моим генерал-адъютантом; ныне же за столь высокие заслуги престолу и отечеству выражаю вам Мою душевную признательность.
К сожалению, расстроенное неустанными трудами и тягостями военно-походной жизни здоровье ваше не позволяет остаться вам долее в рядах вверенных вам доблестных армий, с коими вы сроднились на общем великом деле борьбы с упорным и дерзким врагом Нашим.
Ценя в Вас не только выдающегося военачальника, но также опытного и просвещенного деятеля по военным вопросам, каковым вы зарекомендовали себя как член военного совета. Я признал за благо назначить вас ныне членом Государственного Совета.
Пребываю к вам неизменно благосклонный.»
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою написано:
«Искренно вас уважающий и благодарный Николай».

Казалось бы, чего еще желать?!
После тяжелейшего поражения в Восточной Пруссии подчиненной Рузскому 10-й армии (генерала Сиверса), во время которого был разгромлен и сдался в плен наш ХХ армейский корпус, генерал Сиверс за это был отчислен от должности и уволен в отставку.
А вот его начальника,  главнокомандующего фронтом Рузского (по чьей вине, во многом и были разгромлены немцами соединения 10-й армии), «по болезни» проводили в Государственный совет с почетом и персональным рескриптом!

Вы не поверите, но  Рузский при этом еще и ужасно обиделся!!!
1 апреля 1915 года в.к. Андрей Владимирович отмечает в дневнике:
«В 4 1/2 ч. дня я вернулся в штаб фронта и зашел к Гулевичу. Он мне рассказал про уход генерал-адъютанта Рузского и как он был обижен. Оказывается Рузский написал верховному главнокомандующему телеграмму или письмо (точно не запомнил) и просил отпуск недели на три отдохнуть. В ответ он получил телеграмму, где призывался Всемогущий подкрепить его силы, и заканчивалось просто. Генералу Алексееву приказано вступить в командование фронтом.
Генерал Рузский сказал Гулевичу, прочтя эту телеграмму: «Прогнали, что же я буду теперь делать?»

 Но и это еще не все!

22 августа 1915 года «незаменимый» генерал  Рузский был снова назначен главнокомандующим вновь созданного Северного фронта!!
Никаких полководческих подвигов и достижений на этом фронте прощенный и новоназначенный Рузский так и не совершил, зато в феврале 1917 года он сумел славно «отблагодарить» своего благодетеля, «искренно уважавшего его»  императора Николая Второго, сыграв одну из ключевых ролей в его отречении.

Не менее проблемными (и скандальными) были назначения командующего 1-й армии П.К. Ренненкампфа, и  принца Ольденбургского, который занимал  специально для него учреждённую должность верховного начальника санитарной и эвакуационной части.
 
Вот что, к примеру, рассказывал в.к. Андрею Владимировичу о деловых качествах принца Ольденбургского тогдашний военный министр России генерал Сухомлинов:
«Вот ужас, - сказал Сухомлинов. - Ведь Вы не знаете, но когда мне Государь сказал раз на докладе, что он желает объединить всю санитарную часть в одних руках, и выбрали для этой должности принца Ольденбургского».
Я прямо сказал: «Ваше Величество, что Вы сделали!»
- «А что?»
- «Да нам же он все перепутает до такой степени, что потом больше не распутать будет».
- «Вы ошибаетесь, Владимир Александрович, он справится с этим». - «Ваше Величество, я был бы рад, ежели это я ошибусь, но боюсь, что в данном случае Вы ошибаетесь».
Недавно на докладе по поводу невозможных распоряжений принца Ольденбургского.
Государь мне сказал: «Вы правы были, я ошибся. Но что же с ним делать». - «Ваше Величество, дайте ему рескрипт, поблагодарите за все сделанное и отпустите его с Богом пока еще не поздно».
Вы не можете себе представить, что он только не выкидывает. Его помощники завели каучуковый штемпель с его подписью и прикладывают ко всем документам. Я показал это Государю и предупредил, что таким способом они будут выводить все расходы, и без того истратили уйму денег бесконтрольно. Ведь когда потребуют отчет, может выйти скандал...
Ежели копнуть там, то просто один ужас что такое».
Надо сказать, что за свой безумный нрав и непредсказуемое вспышки гнева принц Ольденбургский имел тогда в войсках кличку «Сумасшедший мулла».

Другой пример – назначение генерала П.К. Ренненкампфа на важнейшую должность командующего 1-й армией, которая в начале Первой мировой войны должна была, совместно со 2-й армией Самсонова разгромить слабые силы противостоящей им  8-й германской армии, и решить судьбу всей войны. К моменту своего назначения П.К. Ренненкампф уже имел очень дурную славу жадного до денег и «трофеев» человека. Коллекция награбленных им в Пекине (при подавлении «боксерского восстания») ценностей была известна на весь Петербург.
 
А вот что вспоминал о его махинациях, на посту командующего 1-й армии, начальник снабжения Северо-Западного фронта, генерал-лейтенант Н.А. Данилов («Данилов-рыжий») в беседе с в.к. Андреем Владимировичем:
«Был я в Волковыске и привозит мне генерал Янов, начальник интендантско-хозяственной части 1-й армии, контракт, заключенный Ренненкампфом с двумя жидами…
Условия были хищнические. Цены на овес 2 р. 99 к. вместо 80 к. и т.д. К счастью, контракт еще не вошел в силу, т. к. поставок не было. Я немедленно на автомобиле полетел в Белосток к генералу Жилинскому, который спал, велел его разбудить и доложить, что требуется немедленная отмена этого контракта. Он был крайне недоволен, что его разбудили, но все же приказал контракт уничтожить. Я это и телеграфировал Ренненкампфу. Он пришел в ярость, что все это было сделано за его спиной, и разогнал весь свой штаб.
Говорят, что главное, что его обозлило, это то, что он получил уже от жидов аванс и теперь все рухнуло. Как жиды не старались доказать, что контракт вошел в силу, но этого не было. Но будь хоть самая малая крупинка поставлена, контракт был бы действительный, и казна понесла бы огромные убытки. Теперь этот документ у генерала-адъютанта Баранова»…

Как видим, условия контракта  заключенного Ренненкампфом с поставщиками – «жидами»   были ЯВНО невыгодными и «грабительскими для казны, однако командующий армией, отчего-то, совсем не боялся идти на такие преступные сделки.
Совершать различные финансовые махинации у него получалось отлично, а вот воевать с германской армией получалось совсем плохо.

Примеры таких «удачных» кадровых решений, только по русской армии, можно было бы приводить долго.
И ни в одном из этих скандальных назначений и «почетных» перемещений  «грязный старик» Распутин не играл ни малейшей роли.
Обижаться Николаю Второму в этих случаях надо было только на себя и свое ближайшее окружение…

Другим важным мотивом убийства Распутина, его высокопоставленные участники назвали стремление «грязного мужика» к заключению сепаратного мира  с Германией и его колдовские способности, при помощи которых он толкал на этот шаг Александру Федоровну и самого Николая Второго.
Так ли это, и кто, на самом деле, вел переговоры о сепаратном мире с Германией, еще  в 1915 и 1916 годах, мы и рассмотрим в следующей главе.

(Фотоколлаж взят из сети)

Продолжение:http://www.proza.ru/2017/03/28/1477