Рассказ (12+) о пробуждении чувственности в «преддверии» Первой любви.
* * * * *
Кого не умиляло созерцание первых цветов?! Не тех, что для предсказуемой радости заботливо выращены в закрытых теплицах или на открытых клумбах – крокусов, тюльпанов, нарциссов... А нечаянной радостью встреченных под весенним солнцем где-нибудь на лесной поляне среди кустов, обнажённых, словно нервы подростка...
Повинуясь мощному зову природы, робкие первоцветы упрямо пробивают лежалый снег и прошлогоднюю листву, как старушечий запрет на ещё несмелое тепло и робкую ласку. Нежданно, пьянящим половодьем заливают они всю округу горьковатой свежестью, торопятся взять своё наперекор заморозкам, и отцветают так же вдруг, чтобы уступить место смелости разнотравья и роскоши пёстрых соцветий, что украсят открытые поляны и укромные лесные уголки уже в преддверии лета.
* * *
Канун 22 апреля, Дня рождения «Вождя Мировой Революции» или просто «Дедушки Ленина». В школе, как и во всём военном городке, – генеральная уборка…
Пыльные окна распахнуты настежь! Аромат набухших почек смешался с запахом хозяйственного мыла, птичий гомон – с детским смехом, а резкие тени – с солнечными зайчиками от луж на паркете. Всё в движении: учителя и «нянечки», малышня и старшеклассники, пыльные веники и мокрые швабры, грязные тряпки и ведра с чистой водой… Весенний субботник! Для взрослых – серьёзное мероприятие, для шалопаев – возможность порезвиться, похохотать, позадирать друг-друга и, угоревших от шума и ответственности, учителей. Самое ответственное место уборки – зал для общешкольных «линеек»: череда огромных окон на слепящее солнце, до блеска натёртый дубовый паркет и красная ковровая дорожка, от застеклённых дверей до огромного мраморного бюста «дедушки»...
Вихрастый мальчишка смешит одноклассниц – намотал мокрую тряпку на палец и старательно прочищает им ноздри мраморного Вождя. Всеобщий хохот обрывает учительница:
– Кайсаров! Прекрати, – голос Александры Семёновны излишне строг, и, смутившись, молодой педагог уже мягче, – Дим, а ты мог бы… привезти цветов?
– …? – мальчишка бросил тряпку в ведро и вопросительно уставился на учительницу.
– Ваш дом – крайний, первоцветы в лесу есть? – Александра Семёновна старается осмыслить правильностью своей неожиданной просьбы...
– ПолнО, я мигом сгоняю на «велике»! – парень «загорелся», прокатиться под солнышком до дома и обратно куда как веселее, чем мыть стены зала.
– Ну, хорошо… Возьми с собой кого-нибудь.
Димка окинул взглядом одноклассников, вспоминая, кто приехал на велосипеде:
– Коська! Айда, со мной до леса и обратно! К нам заедем – мамка с утра ватрушки пекла…
Костя с радостью бросил мокрую тряпку, и ребята направились было к двери, но Димка остановился:
– Надо взять Дашку, а то мать вопросами замучает...
Александра Семёновна пожалела, что затея с командировкой в лес выходит за пределы её класса, но покорно пошла следом за мальчишками. А те, подпрыгивая на бегу и стремясь рукой достать до плафонов, понеслись по коридору...
Странная идея, на торжественной линейке возложить цветы к бюсту Вождя, понравилась и классному руководителю Кайсаровой Даши...
Конечно, девчонке было лень полчаса крутить педали до леса, а потом ещё и обратно, но ватрушек с пылу с жару, с румяной корочкой поверх пахнущего ванилью творога… Дашке захотелось больше, чем мыть парты! И всё же, ехать «с этими дураками» отказалась наотрез, если не отпустят с нею кого-нибудь из девочек, что тоже приехали на велосипеде. Получив разрешение, не без труда уговорила «рвануть за подснежниками» свою подругу. Юльке ватрушки были не интересны, и пришлось предложить на время поездки обменяться велосипедами…
Сказать правду, новый Дашкин велосипед был – замечательный! На зависть подругам, единственный во всём городке – розовый, с блеском никелированных деталей «дамской» рамы, с оглушительным звонком и пёстрой верёвочной сеточкой, туго натянутой от крыла под бордовым сиденьем до середины заднего колеса!
Каждая девочка хотела прокатиться на этом чуде хотя бы круг по школьному двору, но Дашка не разрешала, а тем, кто клянчил, – показывала «фигу». На время занятий, как особую ценность, оставляла велосипед не во дворе, на общей стойке, а закатывала в фойе раздевалки под присмотр вахтёра…
И Юлька устоять не смогла! У каждого есть своя цена.
К багажникам привязали небольшие картонные коробки из-под печенья, которые одолжили в школьной столовой, и две пары счастливых велосипедистов тронулись в путь! Впереди – Димка с Костяном, крепкие и ладные, рослые не по годам. Следом – девочки: смуглая Даша, шустрая и похожая на брата фигурой и лицом, и её антипод – Юлька, невысокая и хрупкая, неторопливая и плавная в каждом жесте. Все четверо – в восторге от свободы и движения!.. Задорное «дзынь-дзынь» велосипедных звонков, лучики мелькающих спиц, мягкое шуршание шин по солнечным искорками мокрого асфальта! То ли в сторону леса – за первоцветами, то ли в сторону дома Кайсаровых – за ватрушками…
Стрелой, почти не крутя педалями, – под горку к мосту! Шлёп-шлёп-шлёп-шлёп – по воде, что половодье подняло поверх дощатого настила! И медленнее, крутя педали стоя, и, наклоняя велики из стороны в сторону, – вверх на взгорок. Мальчишки, не притормозив, миновали дорожку к дому с ватрушками и остановились лишь у поворота на грунтовку вглубь леса. Оглянулись…
Девчонки шли пешком и катили велосипеды рядом.
– Ну что ещё?! – Димка, разгорячённый ездой, недоволен остановкой.
– Проколола колесо! – Даша возмущена, – Напоролась на что-то… На ровной дороге!
– Наверное, на мосту, на гвоздь… – Юлька готова расплакаться, ей стыдно, что ненароком испортила чужой велик, и горько, что теперь станет предметом насмешек…
* * *
Костя:
…Ну вот! Связались с дурами. Лучше бы поехали вдвоём!
Девки совсем сбрендили – затащили «бабский» велик в кусты и хотят ехать на одном… По просёлку не потянут! И бросить их нельзя… Заметил, что у Юльки глаза набухли непролитыми слезами, а нос покраснел. Вот-вот разревётся!
Пришлось снять надоевший шарф, обмотать его вокруг рамы и посадить Юльку впереди себя. Пожалел об этом сразу! Педали крутить тяжело и неудобно – колени приходится держать врастопырку, а из-за головы не видно дороги… Не хватает только налететь на корягу и свалиться! Лучше бы «её» повёз Димон. И волосы…
Тонкая прядка трепещет на ветру и щекочет мне нос… Чихну прямо в ухо! Маленькое, розовое… Белёсый пушок – от виска по щеке…
Юлька отклонилась назад, спиной упёрлась в моё плечо, а я, чтобы не чихнуть, сунул нос в её волосы, стянутые на затылке в хвост. Странный, чужой и такой знакомый, запах тёплой полыни и то ли цветов, то ли ягод… Лето! Почему-то захотелось растрепать эти золотистые волосы, зарыться в них лицом, лизнуть розовое ушко… А солнце! Сквозь голые ветки бьёт в глаза и слепит…
Я зажмурился, и стало легко и весело! Мурашки от затылка волной побежали по всему телу и… судорогой свело в паху… Стало невыносимо жарко! И тесно в брюках… Бросить всё!..
Остановился и, качнув велосипед, скинул Юльку с рамы:
– Всё! Дальше не поеду.
Димка с сестрой тоже остановились. Прислонили велосипеды к дереву, а я не могу сделать даже этого… Низ живота и бёдра… словно обварены кипятком! Голова кружится… Неожиданно для себя, присел несколько раз, чтобы унять боль, избавиться от судороги! А эта дура стала вокруг меня выплясывать... Бросился прочь!
– Мне тоже надо отлить! – Димка увязался следом.
– Иди к чёрту… – шарахнулся от него в сторону, дальше, дальше за кусты!
Опять эта гадость! Оперевшись левой рукой о шершавый ствол, стою склонившись, а правая рука работает всё быстрее, быстрее-быстрее... Всё-о-о! Обессиленный, с потным лбом и трясущимися от слабости ногами, прилёг в ложбинку под кустом и провалился почти в обморок…
Очнулся от далёкого «Ау-у-у!» – меня ищут! Сколько пролежал, не знаю, но солнце заволокли тучи, и стал накрапывать мелкий гадкий дождь... Поднялся и огляделся вокруг, соображая, как забрался в валежник!.. Выбираясь, на взгорке наткнулся на сплошной ковёр из мохнатых колокольчиков сон-травы и стал рвать их торопливо, вместе с луковками…
А вдруг кто-то видел меня? – задохнулся от стыда и страха...
Не откликаясь, вышел на голос. На меня смотрят удивлённо, как на лешего, а я прячу глаза, и скулы свело… Цветы бросил возле колеса. Дрожащими руками разматываю шарф, а он не хочет расставаться с рамой… Плевать! Сел на велик и, как заяц от гончих, рванул по дороге к шоссе – прочь от расспросов! Не оглянулся на Димку, что покатил следом и, конечно же, не вспомнил про его идиотские ватрушки…
Ну их всех к чёрту! Домой!!!
* * *
Юля:
…Я – не нарочно, а Дашка разозлилась. Мама опять права – нельзя брать чужое! Теперь бросят меня на дороге... Но у Дашки – мой велосипед!
Выход нашёлся! Костик, как рыцарь на коня, посадил меня на раму своего велика, даже седло соорудил из своего шарфа! А Дашку – нет! Вперёд, мой верный рыцарь! Ничего, что сидеть неудобно – ноги на весу быстро устали и ладошки, держащие руль, замёрзли и занемели.
Сопит на ухо, даже птиц заглушает…
А кругом посвист и щебет! Запах прошлогодней листвы, лопнувших почек и цветов! Золотистые пятна солнца и синие полосы теней – на дороге… Только бы не уронил, вон сколько коряг! Почти летнее солнце слепит, и я зажмурилась. Стало тепло и уютно в кольце сильных рук. Выпрямила спину и упёрлась в его плечо, страх и волнение улетучились... А он тяжело дышит мне почти в ухо, и тёплая волна мурашек от этого дыхания побежала к затылку, сползла по шее, растеклась по спине, бабочками защекотала в животе. Стало легко и весело, захотелось запеть или закружиться в танце!..
Костик остановился, и я спрыгнула на землю. Ему тоже весело, делая серьёзное лицо, он пустился вприсядку, а я подыграла ему – подбоченилась и пошла приставным шагом вокруг! «Ай, люли-люли-люли-и!» – запела как в театральной студии. Но видимо – фальшиво, потому что Дашка засмеялась, а Костик рванул прочь! И Димка за ним, да ещё и сообщил: куда и зачем! Дурак.
Мы с Дашкой тоже «пошли под кустик», но сделали всё тихо, никому не сообщая. А потом стали рвать и аккуратно складывать в коробки цветы. В лесу их – видимо-невидимо!..
Первоцветы укрыли прошлогоднюю листву, окружили стволы ещё голых деревьев, забрались под кусты. На солнечных взгорках – розовые ветки орешника, с набухшими почками и золотистыми серёжками, а под ними – ковёр из ветреницы: белоснежные звёздочки поверх резных листочков! В низинах – пролески, зелёной щёточкой с капельками небесно-голубых колокольчиков теснят пористый, уже серый снег! Вдыхая нежность цветов, мы не заметили как солнце спряталось...
Низкие облака затянули небо, резко похолодало, и сквозь голые кроны деревьев посыпалась снежная крошка с мелким дождём. А Костика всё нет, что-то ищет или заблудился? Димка цветов не рвал, от скуки замёрз и стал орать «Ау!». Коробки заполнены – пора возвращаться, и мы с Дашей тоже стали аукать.
Костик появился из-за кустов с охапкой лиловых колокольчиков на пушистых стебельках… Сон-трава – редкость в нашем лесу, и рвать её запрещено! Но мы промолчали, ведь он искал её где-то далеко, пришёл усталый и всклокоченный. Да он и сам знал, что нарвал цветы зря – не сложил их в коробку, а бросил на землю… Ни на кого не глядя, стал сдирать шарф с велосипедной перекладины. Замёрз! А потом вдруг сел на велосипед и покатил прочь, не заметив, что уронил шарф по дороге… Совсем – дурак! И Димка поехал за ним… Бросил нас!
Мы с Дашкой остались вдвоём.
Чтобы не ругали в школе, сон-траву сложили под куст и прикрыли влажным мхом – вдруг приживётся… Ветреницы и пролески – в коробке, можно возвращаться. Я покатила свой велосипед по дороге, а Дашка шла рядом и молчала от стыда за брата. У поворота на шоссе достали из кустов Дашкин велик, докатили его до калитки дома и оставили у забора, не заходя «на чай», пошли дальше.
Холодный ветер гнал в спину, дождик кончился, на мосту мы чуть не зачерпнули воду в сапоги, и в школу вернулись усталые и продрогшие...
Уборка классов уже закончилась и все разошлись. Александра Семёновна удивилась, что мы всё же вернулись, да ещё и с коробкой первоцветов. Стали втроём расставлять букетики по вазочкам, банкам и стаканам, и тут появился Димка со своей коробкой. Громко удивлялся: почему мы были у дома и не зашли на чай с ватрушками. Очень надо!
А Костик не приехал. И потом делал вид, что меня не знает, даже не здоровался... Вот тебе и рыцарь! Все мальчишки – дураки, сами ничего не понимают... И их не поймёшь!
* * *
Костя:
…Я больше никогда не подходил к Юльке. Если видел её издали, поворачивал в противоположную сторону. Чувство стыда и гадливости накрывало меня...
Хуже всего то, что запах её волос стал сниться, и я летел во сне на велосипеде куда-то в жаркую солнечную высь и, падая в радужные круги, просыпался с чувством стыд… и пятнами на белье. Отец сказал, что для моего возраста «это» – нормально, надо увеличить физические нагрузки и обливаться холодной водой… Не помогло.
Наклоняясь на переменах к одноклассницам, я, как бы ненароком, старался уловить их запах, но того, пьянящего полынью то ли с цветами то ли с ягодами, не было ни у кого.
Может быть, так пахнут только блондинки?..
* * *
Кого не умиляла робкая нежность первоцветов, нежданно встреченных где-нибудь на лесной поляне, только-только распустившихся от ещё робкого весеннего тепла, наперекор ночным заморозкам укрывших своей прелестью и серый снег, и прелую листву?
У кого нет вспоминания о наивной чувственности, что в преддверии юности, повинуясь зову природы и в нарушение всех табу, болезненно оголяло нервы и пьянило половодьем эмоций?
Подобно подснежникам, «первоцветенье» сердца нежной сладостью или терпкой горечью живёт в глубине воспоминаний под снегами Забвения! У кого-то «первоцвет» подобен кружеву листвы и белоснежности цветов ветреницы, у кого-то – колкой щёточке со слезинками цветов пролески.
Робкое и нелепое, ещё не осознанное «преддверие» Первой любви, за которым неминуемо следует буйное цветение Жизни!