ВУРС, Челябинская область, Россия.
Ветка смотрела в ночное небо. Облаков на удивление не было, звезды свисали гроздьями, освещая мерцающим светом бесконечность. Дым от тлеющей сухой травинки, не торопясь, поднимался вверх, закручиваясь в замысловатые кольца, уносил за собой мысли девушки, развеивал их по ветру. У неё внутри уже не было ни слов, ни чувств, ни желаний. Только запах лесных трав, свет звезд и тающие зигзаги дыма, неспешно поднимающиеся вверх. Ветка сидела со скрещенными ногами на поросшей полынью и бурьяном поляне, но одновременно она растворилась в этой июньской ночи, стала пустотой, воздухом, наблюдателем. Пролетела безмолвным духом над поляной, глядя со стороны на своё сидящее тело, погладила верхушки деревьев, как непослушные вихры ребенка, прикоснулась к опушке леса, вдохнула черную прохладу реки. И только тогда почувствовала Второго – такую же бесплотную тень, как и она.
Эта тень так же была бесстрастна, но ужасающе холодна, алчно искала тепло живых, чтобы поглотить и присвоить его. Второй не чувствовал ненависти, но даже на таком уровне от него исходил неутолимый чудовищный голод, ощутимый каждым сегментом позвоночника. В человеческом языке не придумано слов, чтобы описать это. Но у Ветки Второй вызывал сейчас не страх, а, скорее, легкое любопытство. Если Ветка существовала в одном ритме с лесом, звездами, рекой и потоками воздуха, то Второй явственно выбивался из общей гармонии, оставляя след в пространстве как лыжник оставляет лыжню на выпавшем снеге. Ветка ощутила Второго упругим темно-красным облачком на границе леса и поляны. Ей стало любопытно: что произойдет, если приложить свою волю к этому облачку, погладить его как верхушки деревьев или темноту вод? И тогда Ветка мягко но требовательно прикоснулась к самой сердцевине темно красной сферы, составлявшей сущность Второго.
Резкий толчок приклада в плечо вывел девушку из состояния транса, заставил почувствовать тяжесть винтовки в руках. Совсем рядом послышался яростный рев болотной твари. Пуля от СВД вошла кровососу ровнёхонько в левый глаз, прошила черепушку и вышла за левым виском, оставив за собой бурое месиво, но умирать тварь вовсе не думала. Кровосос, ломая тонкие ветви и утробно рыча, ринулся на сталкершу, как танк. Раненая Веткой тварь не могла поддерживать стеллс – режим, но от этого не становилась менее жуткой. Сталкерша спокойно смотрела в налившийся яростью алый глаз приближающейся с немалой скоростью болотной твари. Страха не было вовсе, был только отзвук переживаний бестелесного полета, который ей только что довелось пережить. Расплывчатая серая молния налетела сбоку на бегущего кровососа, сбила с ног, закрутила в рычащий, дерущийся клубок. Еще две расплывчатых тени насели сверху и стали методично и спокойно рвать кровососа на куски. Сзади уже подбегали ребята, кто - то сгреб Ветку в охапку, подхватил винтовку, кто - то стал между девушкой и дерущейся кучей. - Жива? – Цела? На мгновение к уставшей сталкерше пришла мысль: без собак нас всех давно бы уже съели… Без лишней суеты к ней подошел Хасан и ткнулся мордой в ладони. Здоровенный кобель – кавказец умел выражать благодарность только таким образом. Благодаря Ветке убрать досаждавшую базе тварь удалось без лишнего риска и шума, это понимали все, даже собаки. В первую очередь собаки.
Кавказские овчарки не подпускали к себе никого из чужих, но сразу приняли в стаю Ветку, посчитав её чем – то вроде щенка, нуждающегося в заботе и наставлении. А между Хасаном и девушкой вообще установилась некая безмолвная связь, мало понятная для окружающих. Бойцы дразнили девушку «местной Маугли», но втихаря подкармливали её конфетами и шоколадом. А Ветке вдруг стало обидно, что она никогда не сможет объяснить этим добродушным мужикам, какую неземную красоту ей довелось только что увидеть и какой шквал эмоций пришлось пережить. Ведь обнаружение кровососа было всего лишь штрихом, деталью, одной из подробностей увиденного в состоянии транса. Но бойцы были на редкость практичны и такие мелочи им были не понятны. Они просто видели что девушка – шаман отработала, устала и сейчас её лучше не трогать. Вано не поленился подогнать УАЗик, Ветку аккуратно погрузили на сиденье и отвезли в расположенный рядом бункер.
Н.п. Ханкала, Чеченская Республика, Россия.
- Шарапов! К командиру, срочно!
Виктор с трудом разлепил уставшие, красные с недосыпу глаза. Однако, это уже хамство. Группа только вчера ночью выбралась из дагестанских болот. По существующему негласному правилу вернувшуюся с боевых группу не должны трогать еще минимум двое суток. Что же должно было приключиться такое, чтобы Батя выдернул отдыхающего после полевого выхода бойца? Косяков за собой Виктор не чувствовал, а для любопытства он был слишком усталым. Что будет, то будет. Наскоро приведя себя в порядок, он пошел к командирскому кубрику.
Батя был мрачнее тучи. Перед ним лежала стопка бумаг и пепельница с дымящимся окурком.
- Шарапов! – Батя с ходу огласил громовым окриком комнату. – Поздравляю тебя с повышением!
- Чего?!? – Виктор непонимающе уставился на командира.
- Того! За выдающуюся доблесть и успехи, у нас ты награждаешься пластинкою Пьехи! – ввернул свою любимую присказку Батя. – И переводом в спецподразделение «Челябинск – 40», в закрытом территориальном образовании города Озерска. Завтра убываешь в Челябинскую область.
- Чего?!?!?!
Виктор без приглашения сел на стоящий в кубрике стул. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Выдернуть человека из отряда, непосредственно задействованного в проведении спецопераций и направить в глубокий тыл? Что за бред вообще? Беспределен полёт военной мысли. Разум – может остановиться. Тупость – она бесконечна.
- Это шутка какая – то? А как же мои ребята? - Виктор не знал что сказать, и только бестолково мял в руках кепку.
- За ребят можешь не беспокоиться. За ними пригляжу лично. Здесь мы справимся. А вот тебя отпускать в радиационное пекло мутантам на съедение, я очень не хотел. Но с Москвой не поспоришь. Собирают сводный отряд кинологов. Со всей России. Зачем – непонятно.
- Какая радиация в Челябинске? Тем более мутанты?!? Это же не Чернобыль в конце концов…
- Ой, дурааак… Батя схватился за голову. Слышал про Кыштымский взрыв 1957 года?
- Нет…
- Ну, твоё счастье… Народу при этой аварии полегло немногим меньше, чем в Чернобыле. А никто даже не слышал. И что сейчас там происходит никто не в курсе. Это про Чернобыльских мутантов весь Интернет роликами завален. А у нас - полная секретность, мать её… В общем, место, мягко говоря, нехорошее. Но приказ есть приказ. Я генералу нашему звонил, не помогло. Личное дело твоё уже туда передали, говорит. Москва не просто единицу требует, а по конкретным фамилиям. Понравился ты им, видимо.
Виктор сглотнул. Если по нему действительно звонили генералу, то дело и правда пахло керосином.
Дальше события понеслись как внезапно сошедшая горная лавина. Наскоро собрав вещи и успокоив Лайму, Виктор упал досыпать. Утром следующего дня их с собакой отправили попутной вертушкой из Ханкалы на военный аэродром Моздок, а оттуда военно-транспортным самолётом на аэродром ЧВВАКУШ в Челябинске. Прямо на взлётной полосе их встретил суетливый усатый майор. Виктор ощутимо нервничал и только Лайма, как и положено кавказской овчарке, снисходительно поглядывала на окружающий мир.
Майор проводил их к джипу с гражданскими номерами, плюхнулся на переднее сиденье рядом с водителем, а Виктор вместе с собакой устроился в более чем просторном нутре машины. Джип шел ходко и уже через пару часов достиг границы запретной зоны. Пройдя несколько КПП, машина остановилась у выцветшей таблички «Научный городок». Вокруг стояли несколько двухэтажных зданий сталинской постройки и стальной бункер с торчащими антеннами и парой «тарелок» на крыше. Усатый помог определить Лайму в вольер и приказал дожидаться построения на плацу. Вокруг мялись такие же бедолаги, собранные со всех уголков страны. Виктор успел познакомиться с двумя улыбающимися ребятами из Элисты, но поговорить по душам не удалось, так как к расположившимся в тени бойцам подошел седой человек в странном прорезиненном комбинезоне. Увидев его, усатый майор подскочил как ужаленный, скомандовал «товарищиофицеры!», но седой нетерпеливо отмахнулся и попросил собраться всех полукругом. На секунду он задержал взгляд на Викторе, резко кивнул, будто бы поставил отметку в невидимой прочим записной книжке и развернулся к собравшимся.
Какое-то время Булат наблюдал, как за окном Канцлер прочищает мозги новичкам, затем начал задумчиво перебирать бумаги, лежащие на столе. Он знал Канцлера более двадцати лет, еще до назначения на Периметр. Тот всегда был красавцем и любимцем женщин – орлиный профиль, горделивая осанка, стальной взгляд… Но до назначения Канцлер был типичным штабным офицером. Перекладывал бумаги из одной пачки в другую, составлял план по выполнению пункта плана по выполнению другого плана… И на груди его могучей, сверкая в несколько рядов одна медаль огромной кучей, и та – за выслугу годов. Передовик внедрения квадратно - гнездового метода работы. Чернильная душа, любимец руководства и гроза неисполнительных командиров. Непонятно, почему тогда именно его бросили закрывать брешь в Периметре. Во время Второго Взрыва, когда непонятная чертовщина принялась нарушать все законы физики а орды мутантов поперли будто из под земли, штабной писака, вроде Канцлера был бы последним человеком, кого Булат видел бы в роли ответственного.
Булату вспомнился тот момент, когда штабной УАЗик первый раз привез Канцлера на Периметр. Новенькая отутюженная форма, фуражка, галстук… Канцлер окинул недобрым взглядом багровеющий горизонт, хищно втянул ноздрями солёный электризованный воздух, сорвал с себя галстук и бросил в траву. Следом полетели фуражка и китель. Канцлер обернулся и Булат поразился той перемене, что произошла с ним за пару минут. Канцлер будто отбросил ненужную маску и показал истинное лицо: дикий оскал, горящие безумные глаза… И выдал свою коронную фразу: «По Зоне строем не ходят!» Но руководство не прогадало. Канцлер был рожден для Зоны, а Зона создана для него, и сейчас, под вспышками электрических разрядом и багровым сиянием неба происходила встреча, навек изменившая их обоих. Ситуация тогда была катастрофической – спецназ ВВ с трудом сдерживал напор тварей, которые накатывали на Периметр волна за волной. Потери были огромными. Но с приходом Канцлера Зона будто бы одумалась и решила ограничить свою активность временными выбросами. А Канцлер пошел собирать свой ударный кулак – знаменитые четыре группы военсталкеров.
Он будто бы видел людей насквозь, заранее зная, кто сможет выжить в условиях Зоны, а кто нет. Выбирал по заметным лишь ему огоньку в глазах, манере держаться, приметам. Канцлер находил кандидатов везде: среди залетевших по глупости и уволенных офицеров, вечных студентов, качков и гопников, затворников – геймеров, хиппи – травокуров и выпивающих во дворе работяг – металлургов. У него было огромное по тем временам финансирование и почти неограниченные полномочия. Но привлекал он не этим, а своим почти мистическим магнетизмом, умением подобрать ключик к каждому человеку, умением заинтересовать, не раскрывая сути. К Канцлеру нельзя было относиться спокойно. Его либо люто ненавидели, либо любили. Он умел вызывать доверие, всего лишь перебросившись с людьми несколькими фразами, и использовал это умение на полную катушку. И, надо отдать ему должное, никто из приведенных лично Канцлером не загнулся в первый момент, как это часто бывало в других подразделениях. Булат спорил до хрипоты, доказывал, что почти каждого из новых кандидатов брать нельзя, но скоро сам же признавал свою неправоту. Зона очень быстро меняет любого человека. Одних в лучшую сторону, других в худшую. Но изменяются все. И из раздолбаев, которых за руку притащил в отряд Канцлер, со временем получились такие орлы, что любо – дорого… Собственно, Булат и сам был одним из таких выбранных, ведь не каждого спецназовца брали в сталкеры.
Канцлеру принадлежала идея использовать в Зоне служебных собак. Это новшество Булат так же воспринял в штыки. Канцлер предполагал, что собаки загодя будут чуять аномалии и стеллс – мутантов, страхуя тем самым сталкеров. Но немецкие овчарки скулили, жались к ногам проводников, лабрадоры срывались с поводка и убегали, заставить кого – либо из служебных собак работать на территории Зоны было практически невозможно. И лишь одна из опробованных пород показала достаточную нервно - психическую устойчивость для действий внутри Периметра – кавказские овчарки. Территорию, на которой они находятся, кавказцы считают своей и дерутся за неё до победного. Им вообще плевать, кто против них и сколько их. Матерые (метр с лишним в холке) кобели легко разгоняли стаи слепых псов. (А ведь именно большое количество этих мутантов было первоначально главной головной болью на блокпостах.) Кавказы на равных сражались с псевдособаками, показав неожиданно большую устойчивость к пси-воздействию, стаей загоняли кровососа и полоза (хотя первоначально при охоте на крупных мутантов среди собак было неоправданно много погибших и раненых, навыки охоты на такую необычную дичь выработались много позднее). Вместо четвероногих детекторов кавказские овчарки стали для военных сталкеров достаточно надежной защитой и грозным оружием. Впрочем, в умении обходить аномалии кавказцы так же не уступали псевдособакам, экономя бойцам время и нервы. «Без собак нас всех давно бы уже съели». Булат не помнил, кто первый обронил эту фразу, но теперь её все приписывали Канцлеру.
Опыта подготовки сталкеров тогда не было практически никакого. Всё приходилось изобретать с нуля, либо действовать по наитию. Но интуиция у Канцлера была просто нечеловеческой. На полигоне он раскладывал подожженные покрышки, заставляя сталкеров маневрировать и стрелять в ограниченном пространстве, не бояться огня, кислоты, пара, пользоваться закупленными в Украине детекторами аномалий и обкидывать любое странное место крупными гайками с привязанным отрезком бинта. Канцлеру верили как себе, иногда даже больше, чем себе. Именно он ввёл среди сталкеров ту вольницу, что царила и поныне. Строем по Зоне не ходят. А от тех, кто ходили, сейчас не осталось даже тел, чтобы похоронить. Каждый сталкер был уникальным специалистом. «У нас заменимых нет». И это было правдой. Чтобы выжить нужно полагаться не на жесткую дисциплину, а на чутьё и интуицию. Штабу такая ситуация категорически не нравилась, но заменить Канцлера и правда было некем.
А потом появились Дети. Именно так. С большой буквы. Во время взрыва в 1957 году пострадало огромное количество сотрудников, военных и местных жителей. Многие не знали, что живут на зараженных территориях. Соображения секретности в Советском Союзе значили больше, чем здоровье людей. Мир балансировал на тонкой грани применения ядерного оружия, и за получение паритета приходилось платить огромную цену. Еще больше народу не знало, чем именно опасно такое соседство. Многие не обращали внимания на запрещающие таблички, рыбачили на Тече, стреляли уток, пасли скот, собирали огромные кыштымские грибы. Люди болели и умирали, не понимая причин и следствий. А через несколько десятков лет на зараженных территориях восточно – уральского радиационного следа стали появляться дети – койво, с необъяснимыми с научной точки зрения экстрасенсорными способностями. И опять этот факт привлёк внимание компетентных органов раньше, чем стал доступен общественности. На каждого из таких детей было заведено наблюдательное дело с номером (Дитя № 73 Колмогорцева «Ветка» Светлана Викторовна; Дитя № 117 Привалов «Шаман» Константин Сергеевич) и так далее. Именно эти файлы Булат неторопливо перебирал на столе.
Канцлер уже возвращался в научный бункер, когда его нагнал молодой веснушчатый командир – танкист.
- Товарищ полковник!
- Снова ты, Виталий? - Канцлер подождал подбегающего танкиста. Тот сдёрнул с головы шлемофон и просительно заглянул в глаза Канцлера.
- Разрешите обратиться!
- Валяй. – Настроения разговаривать сейчас не было, но смутное предчувствие заставило замедлить шаг.
- Ну разрешите нам на зачистку с ребятами… Ну хотите, мы Вас на танке прокатим… Это ж такая силища! – Канцлер обернулся на неторопливо ползущие Т – 90.
- Да пойми ты, старлей, Зона не любит железа… Нельзя на танке в Зону, никак нельзя! Вот почему я отправляю с грузом на Тахмасиб или Вторую открытый УАЗик без тента, но не посылаю бронированный Тигр? Потому что УАЗик дойдет, а Тигр, скорее всего, нет. А ты с многотонной махиной туда хочешь! Знаешь, сколько там таких «памятников» ржавеет? Если хочешь, пиши рапорт на перевод в Отряд. Я подпишу. Тебе – можно подписать. Но ходить там можно только ногами.
Виталий задумчиво почесал затылок. Периметр давно манил его, но ходить пешком среди злобных мутантов было боязно. Вот на танке бы…
- Я подумаю, товарищ полковник! – Старлей убежал к своим, а Канцлер еще несколько секунд задумчиво смотрел ему вслед.
Виктор шел между домами, не торопливо прогуливаясь с Лаймой. Пока всё складывалось неплохо. Вновь прибывшим сходу выделили по служебной квартире в новеньких многоэтажках Озёрска – 2. Как оказалось, жизнь в ЗАТО имеет ряд преимуществ – высокая зарплата (увидев квиточек, где была обозначена сумма «подъёмных» глаза у Шарапова невольно вылезли на лоб), новенькие кварталы утопали в зелёных посадках, для детей построены новенькие школы и детские сады с евроремонтом и всеми удобствами. Из соседей только военные, сотрудники института и оборонного комбината – люди интеллигентные и воспитанные, имеющие, как правило, не одно высшее образование. О необычном соседстве с Зоной отчуждения напоминало только багровое зарево, время от времени поднимающееся на горизонте. Многие новички поспешили перевезти сюда свои семьи, Виктор же воспользовался преимуществами холостяцкой жизни и один обосновался в просторной пустой квартире.
Из вновь прибывших планировали собрать отдельную (пятую) учебную группу, но обстановка внесла коррективы. В условиях, когда военные сталкеры работали на износ, тратить время на обучение было непозволительной роскошью, и волевым решением Канцлер раскидал новичков по существующим четырём оперативным группам в качестве усиления и стажеров. Шарапова распределили во вторую группу, сюда же попали и знакомые парни из Элисты. Виктор ожидал, что на первых порах сталкеры будут дрюкать «молодых» бойцов (из серии принеси – подай – иди нафиг не мешай), но их встретили на удивление приветливо. Хотя «Старики» держались особняком, но наезжать никто не пытался. Шарапов заметил, что люди тут вообще очень уважают как себя, так и других и не склонны к цеплянию и мелким обидам. Единственное, что отличало опытных сталкеров от остальных людей, что сразу бросалось в глаза – это их непробиваемое вселенское спокойствие и отрешенность. Медлительные и экономные в движениях, приветливо улыбающиеся сталкеры оставляли впечатление людей, которых ничто не способно вывести из состояния душевного равновесия. Виктор знал, что медлительность военсталков обманчива – они моментально переключались в режим активных действий, и тут их прыти можно было только позавидовать, но обычно они двигались с «фирменной» ленцой нарочито экономя силы и движения. Так же экономны в движениях были и собаки.
К кавказским овчаркам здесь было совершенно особое отношение, чувствовалось, что это в первую очередь проверенные боевые товарищи, и только потом – подчинённые. В разговорах «стариков» проскальзывало, что собаки, поработавшие в Зоне отчуждения, принципиально отличаются от обычных, становятся в разы умнее, хитрее и сообразительнее. Виктор и сам знал, что, когда твоя собака спасает тебе жизнь, то эмоциональная связь между тобой и питомцем становится сильнее. Но так «очеловечивать» собак, как это делали местные сталкеры, он считал опасным. Кавказцы – это очень особая порода собак. У них своя логика. Некоторые люди не трудятся понимать эту логику, и потому считают кавказов тупыми. Напрасно. Это умнейшие существа, прекрасно обучаемые и способные выполнять сложные для других пород задания. Но у них очень сильно понятие иерархии. Пока хозяин – царь и бог, глава стаи, овчарка слушается беспрекословно. Но если в щенячестве кавказец предъявит свои права на лидерство в стае и не получит отпор, то из него как раз и может получится та своенравная и неуправляемая собака, которыми старушки пугают друг друга, рассказывая страшные истории у подъезда. Впрочем, даже намёка на такое Шарапов в отряде не замечал. Отношения в связке «сталкер – кавказская овчарка» были особыми, и в тонкостях этой специфики ещё предстояло разобраться.
Мимо пробегала рыжеволосая веснушчатая девчушка, лет четырнадцати. Увидев Виктора, она будто бы споткнулась, округлила глаза, и подошла прямо к нему.
- Ух, какой ты растрёпанный и вихрастый… Раньше таких тут не было… - Сказала рыжая. Виктор удивлённо осмотрел себя. Короткая уставная стрижка и спортивный костюм не вызывали у него ассоциаций с растрёпанностью, или вихрастостью. Но странная девчушка уверенно ткнула его тоненьким пальцем в грудь и сказала:
- Ветер.
- Чего?!? – Шарапов решил было, что ослышался.
- Ничего. Ты – Ветер. – Девчушка развернулась и шустро унеслась куда – то вдаль. Виктор озадаченно смотрел ей вслед, пока лёгкий хлопок по плечу не вывел его из задумчивого состояния. Обернувшись, он увидел хитро улыбающегося Канцлера.
- Поздравляю Вас с крещением, товарищ Шарапов!
- Здравия желаю, товарищ полковник! – Виктор инстинктивно вытянулся, но Канцлер лишь отмахнулся.
- Вижу, ты уже познакомился с Лисой. Мало кто из новичков знакомится с ней вне Периметра.
- Та девочка?
- Та девочка, Алиса Степанова – лучший боевой сенс нашего отряда. И сейчас она подарила тебе радиопозывной. В таких вопросах Лисе можно верить. – Канцлер улыбался только глазами и кончиками губ, но было видно, что его здорово забавляет озадаченность Шарапова. Виктор сглотнул. Он уже знал, что означает позывной для военсталков – это не только личная метка для радиоэфира, но и имя, которым тебя будут называть, и по которому будешь проходить в ряде внутренних документов. Новичкам радиопозывной не полагался – он неким таинственным образом появлялся сам собой, после первой боевой операции в Зоне. Получить позывной от сенса считалось хорошей приметой и редкой удачей. Такие вещи в отряде окружались мистическим ореолом, переврать или сократить позывной считалось не просто небрежностью, но и редким хамством, вполне законным поводом для мордобоя.
- Нам нужно поговорить. – Канцлер быстро посерьёзнел. – Думаю, ты понимаешь, что появился здесь не случайно…
Ворон решил, что пора выдвигаться. Он, как всегда, позвоночником почувствовал то единственно верное время для начала операции, когда звёзды на небе и тараканы в головах у сенсов складывались в неведомые невиданные фигуры, обеспечивающие удачное стечение обстоятельств и возвращение всех бойцов группы живыми. Командир второй группы кожей чувствовал витающую в воздухе суетливость. Задача по зачистке территории была простой, можно сказать, рутинной. Но сегодня группа впервые брала с собой на боевые резерв из вновь прибывших. Канцлер заверил, то при таких орлах, как ветераны «второй», долгой обкатки новичкам не потребуется. Верилось в это с трудом. Зона отчуждения – это гигантская мясорубка, а не место для фривольных прогулок. Но Ворон вспомнил себя, когда Канцлер впервые притащил его в Отряд и усмехнулся. Булат чуть не в рукопашную пошел, доказывая, что такое «чудо в перьях» внутри Периметра загнётся в первые две минуты. И – ничего. Ворон не загнулся, а, напротив, вполне удачно прижился. Будем верить, что и сейчас Канцлер не ошибается.
- Ветер! – Виктор обернулся на командира. – Вы с Лаймой прикрываете правый УАЗик! Геройствовать сегодня не нужно, ввязываться в драку или открывать огонь только если какая кракозябра ринется непосредственно на тебя, или на машину! То, что твориться вдалеке – не твоя забота! Понятно? – Шарапов кивнул. Ворон обернулся к другим новичкам.
- Ваша основная задача на сегодня – остаться живыми и здоровыми. Собак держать рядом с собой, в бой без команды не вступать! Оружие снять с предохранителя, патрон в патронник без необходимости не досылать! Занимаете позицию между УАЗиками, и держитесь тут до получения новых распоряжений! Внимательно наблюдайте за территорией! Обо всём подозрительном сразу докладывайте… - Ворон оглянулся – Седому! Названный сталкер поморщился, но промолчал. Натаскивать новичков считалось тяжелой, нервной, кропотливой, но необходимой работой. И Седой был признанным специалистом в этом вопросе.
- Так точно, товарищ командир! – Виктор не оборачивался, но знал, что вечно улыбающиеся калмыки и сейчас скалятся во все зубы.
- Сенсы готовы? – Ворон обернулся на группу молодых парней в лёгких комбинезонах, стоящих полукругом вокруг затянутой в прорезиненный костюм и непривычно серьёзной Лисы. Рыжая коротко кивнула. Ворон рубанул воздух ладонью:
- Группа! Начать движение!
Сталкеры привычно развернулись в цепь. Лайма дыбила шерсть на загривке, чувствуя опасность. Кавказцы «стариков» по отмашке Ворона собрались в стаю и стали двигаться перед группой зигзагом, потихоньку продвигаясь вперёд. Боковые стороны заняли сталкеры помоложе. Сенсы хаотично собрались вокруг Лисы. Девочка стащила цветастую налобную повязку на глаза, расставила ладони в стороны и шагнула вперёд. Парни постепенно выстроились вокруг неё кругом, двое сзади, двое чуть впереди и еще один пошел прямо перед Лисой. Девочка шла не спотыкаясь, и, не смотря на закрывающую глаза повязку, уверенно обходила кусты и камни. Даже на таком расстоянии Виктор заметил, что на коже у неё выступили крупные капли пота, будто Лиса выполняла очень тяжелую и ответственную работу. Движения девочки остались плавными и лёгкими, но походка окружавших её парней сделалась угловатыми и не живыми, как у зомби. Наблюдать за этим было жутковато. За сенсами ползли два открытых УАЗика, на верхней раме у левого был закреплен АГС, за которым стал один из самых опытных сталкеров – Змей, а на правой машине стоял крупнокалиберный пулемёт, за которым расслаблено развалился Седой. Первые минут сорок ничего особого не происходило. Та же рыщущая стая собак впереди, сталкеры так же прикрывали идущих с закрытыми глазами сенсов. Два раза группа сменила направление по приказу Ворона, поглядывающего на детектор аномалий, один раз сталкеры, идущие перед Шараповым заметили и обкидали болтами коварно притаившийся в тени молодого деревца «Трамплин». Чуть позже кавказцы потревожили небольшую стаю дремлющих в траве слепых псов, но мутанты быстро ретировались и Ворон приказал отозвать собак, чтобы не рисковать понапрасну. Лиса подняла вверх правую руку, и группа остановилась.
- Вон тот овраг мне не нравится… - Девочка махнула рукой куда- то вперёд и влево. Ворон несколько секунд молчал, а затем гаркнул в рацию:
- Змей!
Сталкер развернул АГС, хлопнул выстрел, через несколько секунд граната разорвалась за оврагом. Змей чуть поправил ствол, и лупанул длинной очередью. В этот раз гранаты упали точно на овраг, несколько разорвалось внутри. Овраг отозвался рёвом и хрюкотанием, оттуда с пологого правого края стали выбегать раненые мутанты: почти до неузнаваемости изуродованные радиацией жалобно хрюкающие и причитающие плоти, псевдокорова с уродливым выростом из тела и похожая на лошадь тварь с хищной крокодильей пастью.
- Тарк! – восхищенно закричал Змей. – Давненько не видел!
Седой развернул пулемет и короткими очередями стал добивать мечущихся мутантов. У тарка подломились передние ноги и он весьма эффектно кувыркнулся через голову. Следующий выстрел оборвал истошный вой раненой плоти. Внезапно Виктор осознал, что сталкеры не только не стреляют в мутантов, но даже и не смотрят в ту сторону, продолжая внимательно следить за окрестностями. Ему стало стыдно. В первый же выход доверили ответственное поручение, отнеслись как к боевому офицеру, а он, как неопытный школьник, отвлёкся на дивное диво и забыл, что его задача – прикрывать Седого от атак справа. Ворон заметил, что Ветер дёрнулся и занял положенное место, в то время как остальные новички зачарованно смотрели за работой крупнокалиберного пулемёта, и удовлетворённо кивнул. Толк будет. Но на базе нужно будет показательно вздрючить молодняк, чтобы не расслаблялись.
Группа прошла мимо дымящихся останков мутантов. Ворон связался с Тахмасибом и доложил дежурному, что группа прошла Метку 16 – 2. Шарапов покосился на Метку – старый, покрытый кислотными пятнами и ржавчиной бункер, сброшенный сюда с вертолёта, для укрытия военсталкеров от внезапного выброса. Такие убежища стояли рядом с каждым из научных городков, в местах патрулирования. Так же на ПДА были отмечены все потенциально пригодные для укрытия от выброса объекты. Но в таких «непроверенных» укрытиях прятались только в редких случаях – во время глубоких рейдов к центральным районам Зоны, или во время совсем уж внештатных ситуаций. Были случаи, когда внешне надёжный подвал после выброса хоронил находящихся в нём сталкеров в сплошном поле возникших аномалий, а недостроенный, открытый всем ветрам цех становился надёжным укрытием. Зона непредсказуема, и доверять ей не спешили.
Еще через двадцать минут группа вышла к Сгоревшей деревне. Остатки домов были сильно изуродованы «жарками». Вожак стаи – здоровенный кавказец Хасан сразу же сделал стойку, Ворон пощелкал пальцами и что – то певуче выкрикнул. Стая по дуге обошла небольшую – в несколько домов деревушку, отсекая противника от воды. Берег Течи всегда считался местом повышенной опасности, так как черная радиоактивная вода как магнитом тянула к себе всякую мутировавшую нечисть. На подходе к ближайшему дому группа разделилась надвое, аккуратно обходя вполне видимую, но от этого не менее опасную огненную аномалию. Сталкеры залегли, используя остатки домов и вывороченные из стен бревна, как укрытие. Лиса подняла руку и указательным пальчиком прочертила над своей головой круг. Парни – сенсы стали медленно сползаться к ней и остановились только тогда, когда встали к ней кругом почти вплотную. И тогда Лиса стала рокотать. Это было не совсем точно, но другого определения происходящего у Шарапова просто не было. Просто через пару минут тишины он почувствовал, что от группы сенсов исходит очень тихий, едва различимый звук, как будто вдали пролетает вертолёт. Ещё через несколько минут звук усилился, и стал похож на рокот турбин взлетающего самолёта. Виктор и не знал, что человеческое тело способно генерировать звук такой силы, тем более, что это может сделать маленькая рыжая девочка. Вскоре со стороны Сгоревшей деревни пришел ответ: три здоровенных болотных твари раскинув здоровенные ручищи, едва различимыми мерцающими силуэтами громко выли вверх. Сталкеры, не мешкая, открыли стрельбу по проявившим себя кровососам. Одна из тварей, будто очнувшись от транса, бросилась к реке, но на горло ей кинулся Хасан, и вскоре кровосос был погребен под рычащей собачьей кучей. Два других мутанта ринулись на сталкеров, но напоролись на плотный автоматно – пулемётный огонь. Впрочем, всего этого Виктор не видел. Помятуя свою ошибку он внимательно следил за своим сектором. «То, что твориться вдалеке – не твоя забота!» Приказ есть приказ. Но при всей своей исключительной старательности Шарапов не заметил то, что сразу заметила Лайма. Обычно флегматичная кавказка внезапно взбеленилась и стала кидаться на невидимого врага. Волосы под шлемом стали дыбом, когда Виктор увидел, что участок обгорелой земли и жухлой травы просто пополз на него. Время замедлилось, секунда тянулась неимоверно долго и всё никак не могла закончиться. Крик застыл в горле, а сознание испуганно заметалось, не зная, что делать. Но натренированное тело уже действовало: руки, будто сами собой, передергивали затвор калаша, досылая патрон, навели ствол и нажали спуск. Казалось, что тело движется неимоверно медленно, руки стали деревянными и непослушными. На деле боец двигался быстрее, чем на любой из тренировок. Первые пули ударили прямо в находящуюся в семи метрах тварь. Стеллс – маскировка спала, обнаружив ползущего змеевидного мутанта с молотообразной головой, и широко разнесёнными красными злобными глазёнками на уродливых выростах. Лайма вывернулась из ошейника, и ринулась было врукопашную, но в это время Седой соизволил обратить внимание на происходящий сбоку бедлам и короткой очередью вогнал молотовидную уродливую голову в землю. Брызнула бурая жижа. Лайма добралась – таки до мутанта и стала рвать бьющееся в конвульсиях завивающееся в кольца тело змеевидной твари.
- Полоз, етить его колотить! – Седой смачно сплюнул. – Самая подлая в наших местах скотина. И – да. Без собак нас давно бы уже съели…
Сталкеры принялись паковать наиболее целую тушу кровососа в пластик – Профессор просил привезти тушу на опыты. К машине с Седым подбежал жутко злой Ворон, схватил Виктора за грудки и закричал: - Ветер, где доклад?!? Почему самовольничаешь? – Не дав ответить, командир развернулся к Седому.
- Ты что творишь, козья морда? Ты куда смотреть должен был?!? Ворон выволок сталкера из машины, оттащил его в сторону и принялся что-то тихо, но жестко втолковывать, от чего двухметровый здоровяк Седой покраснел, как помидор, съёжился раза в три и принялся мелко кивать.
Через десять минут поступила команда на возвращение. Это означало, что, по мнению сенсов, опасных мутантов в секторе больше нет, до следующего выброса учёные с Тахмасиба могут спокойно проводить замеры, танцевать с бубном и творить прочие странные научные действа. Сохраняя привычное построение группа развернулась в сторону базы.