Военные сборы

Часть вторая Военные сборы (Продолжение медосмотра)

Приключение времен заката СССР

Начало здесь: http://www.proza.ru/2017/02/09/740

Вот и начались мои военные сборы, хорошо хоть в Лиепае, а не на Дальнем Востоке! Можно сказать, чудо, что не отправили  за Урал!"
Душный автобус вез Лиене и ее подруг по асфальтированной дороге к месту службы.
– С соседкой, Мариной разговор не клеился. «У нее на уме свадьба и рождение ребенка, а у меня впереди операция в госпитале!» – Слушая рассуждения подруги о новой замужней жизни Лиене думала о своем...
 
«Мне предстоит операция! И я очень боюсь!»  - Лиене раньше никогда не верила в чудеса... Вся ее жизнь, начиная с детства и заканчивая,  и по сегодняшний день протекала в режиме "Строгое воспитание и тотальный родительский контроль".
– Мы тут посоветовались... –  староста группы подошла к Вилису Ольгертовичу, куратору группы, с бутылкой, – маленькая остановка на пляже не сильно,   противоречит уставу и положению о тяготах военной службы?..
– Даю указание! – Вилис строго оглядел подопечных, и вытер со лба  пот, – на пляж! Купаться и проветриваться!

Радостно возбужденные девушки переодевались в автобусе. После достопамятной военкоматовской медкомиссии стеснительность куда-то пропала.
– Хорошо-то как! – Лиене, поднимая вихри сверкающих на ярком солнце пенных брызг, плюхнулась в прохладные волны балтийского моря.
– Даже на сборах есть свои приятные моменты! – Марина плескалась от души.
– Ну, вы прямо русалки, – Вилис с водителем тоже решили окунуться. – Эх, приберут вас всех наши вояки к рукам! И я бы прибрал, да меня моя «половина»* (*жена – непереводимый сленг) на ноль помножит!

– Да нуу... кто же  им даст?  – улыбнулась Лиене.  К  восемнадцати годам она выросла настоящей красавицей: голубоглазая, невысокого роста блондинка, с непослушной копной  длинных,  золотистых волос и  упругим телом, она привлекала взгляды молодых людей, и не только молодых.
– А вас и спрашивать никто ни будет! – Водитель ухнул и нырнул в воду.
Вилис  Ольгертович  задержался у автобуса и сделал несколько фотоснимков для отчета начальству.
– Хорошо-то как! – Марина обладала от природы легким характером, любила поболтать,  отличалась этим от большинства своих более сдержанных и немногословных сверстниц-латышек, становящихся  замкнутыми в общении с незнакомыми или малознакомыми им людьми.

«Меня терзают нехорошие предчувствия!» – Лиене выжимала на берегу мокрые волосы. – Что-то похуже осмотра в военкомате! А ведь мне еще и операция предстоит! По направлению из того де военкомата!»
Пляжные удовольствия быстро закончились: переменчивый ветер нагнал тучки, и купание завершилось уж очень быстро...

***
Кабинет секретной службы.

Вилис стоял перед суровым начальником. Со стены строго на них смотрел портрет Феликса Дзержинского.
– Я вам тут что?! Что?!! Я вас-с-спрашиваю!!! Мал-чи-те!.. Лучше!!! – Майгонис Горбуновс,  руководитель секретного отдела, был рассержен не на шутку – Я вам верну дар речи, когда это нужно будет!!! Тебе вожатым в пионерлагере работать, а не секретным агентом! Провалил задание! Напился на работе! Девушку упустил!
– Да, а вы попробуйте трястись два часа в душном автобусе в компании сорока девушек модельной внешности. Ну, дали они мне бутылку коньку, отвез их искупнуться, вот кстати, фотоотчет! Я же выполнял задание!
– Довыполнялся!  Пить то зачем?
– Девушки красивые, купаются почти голые, а мне только трогать глазами! – Вилис Ольгертович  пытался оправдаться – Ну, я же  человек! Советской закалки! Ну, не выдержал!

– Товарищ,  вы хорошо подумали? Вам понравилось? Тогда подумайте еще разок.... Вы не человек, а агент! Вот за это поедешь в пионерлагерь лекции проводить! Проветришься! Провалялся пьяный, пока Лиене охмурил этот Томас!
– Но их и так три десятка! Ну не могу я бдить девственность каждой! А Томас ее нагло подпоил! У анестезиолога пару ампул выпросил! Против медицины не попрешь! Мне что, в постель к каждой залезть?

– Слушайте внимательно, бандерлог! Родина прикажет – к каждой залезешь! – Строгий начальник рассматривал фотографии. –  Мне, конечно, приятно открывать вам глаза на мир, рассказывать о чем-то новом и увлекательном, будоража при этом ваш пытливый ум, но я – не заезжий лектор общества "Знания", я –  представитель великой советской инквизиции и могу сделать больно сразу и всем! И горе агенту и его подопечным, не говоря уже о каком-то там блудливом хирурге.  А почему смазаны эта и эта?

– Они трусы переодевают! Ну, у меня рука и дрогнула!
– И вот с такими сотрудниками приходится работать! Проще расстрелять! Кошмар! На работу!

***
Военный госпиталь

Для Лиене летняя   практика началась с визита в военно-морской госпиталь.
– Ну, подруга, я пошла устраиваться в общежитие, а ты присоединишься ко мне после операции! – Марина отобрала у подруги сумку.
– Спасибо! –  После переживаний, выпавших на  ее долю во время   хождения по коридорам военкомата, она считала, что самое худшее в жизни, связанное с подобными невероятными ситуациями у нее позади.
Но оказалось, что похожее испытание снова коварно поджидало ее в приемном покое, накануне назначенной военными врачами небольшой, но неприятной операции. Неприятной еще и потому, по правилам госпиталя,  предстояло раздеться догола.

– У вас тут и ширмы для женщин нет? – Раздеваться пришлось при мичмане, ответственным за приемный покой и огромном, пьяном вдрызг матросе.
Никаких ширм для женщин в помещении не было, как, увы, в отличие от пережитого медосмотра, рядом с Лиене не было и самих женщин – товарок по несчастью, за спины которых можно было бы как-то спрятаться.

– В армии нет женщин и мужчин! Есть военнослужащие! Девушки на военных сборах   – сборище гражданских дур, даже  не шарахаются от адмирала. Ширмы им подавай! На флоте все параллельно и перпендикулярно. Значит так, красавица, – мичман, маленький и кругленький, чем-то напоминавший колобка, заполняя бумаги, поглядывал то на Лиене, то на пьяного  матроса, – тут у нас флот! Все должны быть здоровыми и все должны служить!  Сейчас мы все лишнее отрежем, а послезавтра на службу! Видишь сама, у нас тут работы невпроворот. Вопросы есть?

– Нет! – Лиене поняла, что раздеваться придется прямо сейчас.
– Тогда чего ждем? Раздевайся, сдавай вещи санитарам на хранение и рыбкой на каталку! А мне некогда!
Девушка затравлено огляделась. Место чтобы раздеться в укромном месте все так же отсутствовало.
"Мне при матросах!" – Из ее глаз полились слезы, но делать было нечего и она, повернувшись спиной к мужчинам, принялась медленно расстегивать пуговички на летнем цветастом платьице.  Сбросив его на линялую кушетку, он добавила к нему лифчик, но тут обстановка резко изменилась. Что-то за спиной Лиене грохнуло по столу, задребезжало стекло.
Девушка, раздеваясь, смотрела на мичмана в белом халате и матроса, от которого несло перегаром метра на три.

– Зовут как? - Строго спросил мичман.
– Вова.
– Вот что, матрос Вова, сейчас ты это выпьешь! – Мичман вылил  марганцовку из мензурки в ведро с водой. – А потом на гауптвахту! Делать тебе в  госпитале нечего!
– Это? – Матрос посмотрел ведро,  а потом на почти   голую девушку. – Не буду! Сам пей!

– Не  хрен тут глазеть! Я, Вова, понятно говорю – говорю, а от тебя как от стенки горох отскакивает, но мысль продолжаю. Хотя подожди  – сейчас ошарашу тебя  чем-нибудь тяжелым! Ты на девушке дырку проглазеешь!
– Да пошел ты на ...
– Матрос сделал неприличный жест и сделал шаг к раздевающейся Лиене, но ту мичман ткнул его толстым, как сарделька пальцем под ребро.
– Я сейчас тебе, Вова, руки оборву, чтоб не болтал когда попало! (непереводимый флотский юмор – авт.)

Вова  сложился пополам, мичман его подтолкнул и ткнул головой в ведро, наполненное розовой жидкостью.
"Так тебе и надо! Кобель глазастый!" - Злорадно подумала Лиене!  – В этот момент она испытала что-то похожее на радость мести. Хоть один из тех, кто так бесстыдно на нее пялился, получил возмездие.
Марганцовку матрос не просто выпил, а вылакал!
– Санитары, – командовал мичман,  – девушку в операционную, а я займусь этим
карасем! Ни х... службы не понимает!
Кошмар продолжился: мичман увел матроса в санитарную комнату промывать желудок, а   Лиене, наконец, заставила себя  избавиться от трусиков и взгромоздиться на каталку.

– Лицо нашей пациентки должно выражать скорбь и задумчивость! (армейская шутка) –  Два матроса в белых халатах накрыли простыней и повезли в операционную.
"Вот я голая, лежу как сосиска под простынкой, и меня везут оперировать! "А матрос пялится на мои ступни! Простыня коротковата!  А я-то думала,
что хуже комиссии в военном комиссариате ничего быть не может!"
Операционная от пола до потолка была облицована белым кафелем. Пол, весь в желтовато-коричневых трещинах, был  мраморный, а в середине стоял стол, уже оборудованный гинекологической укладкой.
– Залезай, красавица! – Матрос санитар стянул с девушки простыню, и хотел шлепнуть по попе, но в последний момент удержался.

"Козел озабоченный, – подумала Лиене, – уже завтра вам всем буду уколы внурипопочно делать! А вы за это мне будете только палдиес (спасибо – лат.) говорить!"
– Привезли? – Томас, дежурный хирург средних лет задержал взгляд на ее изящной фигурке,  точёном носике и тонких чертах лица.
"Хороша девушка! – Томас осматривал пациентку, разложенную на операционном столе в гинекологической укладке и пристегнутую для верности ремнями. – Интересно, кто из наших ее соблазнит?"

***
– Лиене, и давно у тебя геморрой? – Хирург надел стерильный халат, а санитар помог ему  завязать веревочки на спине.
– Давно, но  мне особо не мешал! Побаливал иногда! Но я привыкла к дискомфорту и  периодическим болям. 
– Геморрой мешает военной службе! – Он сам надел резиновые перчатки,   а санитар  принялся обрабатывать йодонатом операционное поле.
"А где операционная медсестра?" – Подумала девушка, чувствуя как между ног начало  припекать.

Лиене, разложенная на операционной "вертушке"  отличалась «стыдностью» свойственной латышским девушкам.
– Счастлив тот, кто не знает что такое геморрой. – Довольно хмыкнув, хирург  обработал промежность спиртом, прикрыл ноги дырявой простыней, и обколол новокаином геморроидальную шишку. – А ты о нем скоро забудешь! Поболит – перестанет!
Санитар прикрепил к ее предплечью резиновый электрод.
Загудел трансформатор, и хирург взял в руки электронож.
Стало вдруг очень больно и запахло жареным мясом! Ее мясом!
"Мама!" – Девушка вздрогнула на привязи.
– Вот и все! – А теперь займемся твоими невусами. –
После пережитого кошмара удаление невусов прошло гладко: антисептик, укол, снова антисептик, и снова  запах жареного!
– Молодец! Глаза хирурга блестели, а лицо скрыто марлевой маской. – А ты боялась!  До утра полежишь у нас, а утром на службу! У нас палатных сестер не хватает!

***
Первая смена декораций

–  Мне можно слезать? – Лиене почувствовала, что ремешки развязаны, и простыни санитар убрал. –  Со стола?
– Слезай! Санитары отвезут тебя в женскую палату! Хирург помог перебраться на каталку.
И тут все изменилось.
– Везем эвентерацию! – Крикнули в коридоре.
– Где эта ****ская ****опроушина? (непереводимое военно-флотское выражение) – Хирург начал орать. – У нас операция, а операционная сестра опять отирается со своим мичманом невесть где! Если она через минуту не появится в  операционной, я ее мехом внутрь выверну!
Тут в операционную привезли на каталке матроса.

Белый как мел, в холодном поту матрос держался руками за живот, из которого выпали  розовые кишки. Лиене показалась ему предсмертным видением.
– Голый ангелок, – прохрипел он тихо-тихо. – А где крылья?
– Я могу быть операционной медсестрой! – Заявила Лиене. – Я окончила медучилище.
– И что ты  тут расселась на каталке? Тут тебе не пляж! Операционное белье и бахилы в предоперационной! – Кричал хирург. – Бегом! Бахилы там же! Маски в маленьком биксе! Руки в первомур и через две минуты ты здесь!
Лиене забыла о том, что она голая, и что попа в месте операции болит, а бахилы надо  одеть на босые ноги.

"Сто раз нашего хирурга добрыми словами помянешь!"  – Она перевернула песочные часы, вынула пробку от пенициллина из тазика с первомуром, и сунула туда руки.  – Минута я стерильная!
– Лиене, ты стояла на операциях? Хирург сунул руки в соседний тазик.
– Один раз! – Честно соврала Лиене, ибо не в характере латышской девушки говорить, что она не была ни разу, но очень хочет участвовать.

– Подведешь, я тебя за Пицунду а на цугундер! (Цугундер — тюрьма, каторга,  застенок, гауптвахта, вообще любое место заключения с тюремным режимом, а также  телесные экзекуции и расправы — то есть всё, что связано с наказанием, а также и с эксплуатацией. Тянуть, тащить на цугундер — на расправу, к ответу – флотский сленг.  прим автора)
– Не подведу! Готовим большой хирургический?
– Разумеется! Ты у меня смотри, красавица, я когда нормальный, а когда и беспощадный!
Но Лиене юмора не оценила.

– И восемь Микуличей на брюшину? (Хирургический инструмент – прим. авт.)
– Разумеется! – Томас понял, что девушка что-то точно знает. – Кожных цапок у нас нет, мы белье подшиваем!
– У вас какой номер перчаток?
– Восемь.
– А у меня семь! А вас как зовут?
– У нас есть только семь с половиной. Томас. Мой папа эстонец!
– Санитар знает, что где лежит?
– Конечно! Его с третьего курса мединститута выгнали! Ошибется –   сгною в гальюне!

Пока она разговаривали, анестезиолог поставил центральную вену и ввел больного в наркоз.
Аппарат искусственной вентиляции легких работал с тихим подмыванием.
–  А это что за чудо без перьев? – Анестезиолог показал на Лиене.
– На сборы прислали!  Потом вопросы! Кровь совместил?
– А как же! Гемодинамика стабильна! Можно работать!

Матрос в наркозе спал, а санитар деловито вводил ему в член мочевой катетер из красной резины и соединял его с резиновой трубкой.
"Матрос уже не стесняется!  – Подумала девушка, надевая стерильные перчатки. – А мне  одевать бригаду! Как говорил наш преподаватель по хирургии: особенность латышей известна во всем мире. Это умеренность, трудолюбие, упорство, консервативность, выносливость, стремление познавать новое, прилежность, основательность! Одним словом лучшие медсестры на свете латышки!"
Санитар не подвел, биксы открывал правильно.

"Не хочет на гальюн! – поняла Лиене! – Так же как и я не хочу за Пицунду и куда там он меня хотел..." Стоя за сестринским столом и подавая хирургам инструменты, она не раз и не два она добрым словом вспоминала хирурга, что с помощью корнцанга (страшный хирургический инструмент для обработки операционного поля, используется в воспитательных целях – по рукам!  – прим. автора) вбил в  нее не только условный рефлекс на асептику, но и  на всю хирургическую работу.
Санитар подсказывал, в каком биксе что лежит. Только хирург время от времени ругал  всех на сочном флотском языке всю бригаду  за нерасторопность.

Наконец, все закончилось. Живот зашили и заклеили повязкой.
– Санитары, в  реанимацию матроса! – Командовал анестезиолог. – Жить будет!
"Неужели это все? " – Лиене казалось, что из операционной она не выйдет. Сутки почти без еды, тряска в душном автобусе,  плюс запах своего и чужого жареного мяса, плюс первое "боевое крещение" и вернувшаяся боль в области операции.
***
В кабинете секретной службы

Со стены на агентов строго смотрел портрет Феликса Дзержинского.
Майгонис Горбуновс крыл горе коллегу на чем свет стоит, не стесняясь в выражениях.
– Вы учтите, Вилис Ольгертович Алкснис, я не с пальмы слез, я тоже служил во флоте!
– И я служил!
И тогда Майгонис, строгий начальник, сказал такое, от чего у   Вилиса о челюсть отвисла. –  Вы все знаете, что я злопамятный, злой и еб<цензура>, за что меня и называют конём! 

– Так вот – шалости наших подопечных на море я ещё потерплю. Но, банлерлог вы  недоделанный, если провалите вербовку, я лично обещаю вам полный зв<цензура>, и бессонные ночи!!! Всё понятно?
– Я не виноват! Они меня не слушаются! Да, я принципиальный, но не дебил!
– Молчать! Или я сейчас буду зверствовать. Выполнять!

***
Вторая смена декораций

– Пошли, красавица в ординаторскую! – Томас помог ей снять халат.– Вестовой, два  обеда в ординаторскую! И больничную одежду для Лиене.
Обед был казенный, по флотскому пайку, и голодной девушке он показался очень вкусным.
– Наш человек, – хвалил ее хирург, –  раз можешь после такого покушать!
– Гречка с тушенкой и жареным луком? – Лиене подумала, что операционный хирургический костюм ей идет.
– А как же? Ты не вегетарианка?
– У меня дома ее так папа готовит!

– Значит, он из военных! – Томас успел капнуть кое-что из своих запасов на дно рюмки Лиене. - А тебе за мужество и героизм во во время операции тебе  полагается рюмка водки! Отказываться нельзя!
– Спасибо! – Она,  без всяких вкусовых ощущений проглотила водку  напитка и закусила кусочком булки.
Кровь медленно приливала к меловым щекам, и дыхание девушки с учащенного перешло на более спокойный темп. Стеснение после выпитой рюмки куда-то улетучилось. Пришла  апатия и непонятная слабость.

"Какая бабочка залетела в мою ординаторскую! Больничный халат ей очень идет!" – Он  мог бы смотреть на неё долго, не отрываясь, но всё же не позволил  себе  бесцеремонно разглядывать её.... Он смотрел и любовался этой чудесной девушкой, которая сидела напротив него.
"Он как-то плотоядно на меня смотрит!"  – Лиене,тряхнула густыми волосами и, они рассыпались по ее плечам..
"Ее глаза…. Ее глаза изумрудно-зеленого цвета, делают мою пациентку и помощницу очаровательной. – Томас хотел ее, как мужчина хочет женщину, как кобель хочет суку. – 

– Никогда не пила водки! – Девушка захлопала глазами, не понимая, что с ней  происходит. Взор ее затуманился.
– По второй – за наше здоровье! Больше нельзя! До конца дежурства еще далеко! Мало ли кого привезут?
Глаза Лиене посоловели. По телу разлилось приятное, доселе не знакомое тепло.
"Девочка, компот с промедолом дроперидолом скоро подействует! И боль в попе пройдет! И мне легче!" – Он  подошёл ближе, снял   волос резинку, прежде стягивающую их в тугой хвост на затылке.
– Ты очень красивая! – он мягкими движениями распустил их по плечам.
– Не надо! – Пыталась возразить Лиене, но язык перестал слушаться. Тебе нельзя быть со мной. Ту эси криевс.
– Ну и что? Я не русский! Я наполовину эстонец. А ты – латышка. И чего теперь – вешаться?
–  Ты вкусная и красивая, чёрт меня побери! – сказал Томас  и пошел раскладывать диван-книжку.

Лиене с каким-то отрешенным видом смотрела, как  он стелет на диван чистую простыню  с клеймом МОССР в углу. Она не понимала, что происходит и почему она, порядочная стеснительная латышская девушка, вот так просто  позволила снять с себя одежду. Сил хватило только прикрыть груди.
  «Так нельзя!  – думала Лиене, не в силах сопротивляться – папа меня убьет! И правильно сделает!». 
– Ну, пожалуйста, пожалуйста, не надо! – вдруг простонала Лиене.
– Все будет хорошо! – Он нежно поцеловал ее между грудей и сказал, чтобы она расслабилась и раскинула шире ножки. Лиене  его  послушала.
 «Теперь я падшая женщина! Замуж никто не возьмет!»  Когда она выполнила все его желания и прихоти, он  лег рядом на диван.

– Ты доволен? – Из глаз девушки текли слезы. – Добился своего! Теперь меня замуж никто не возьмет! – Девушку словно "прорвало",  Лиене говорила спокойным, глухим голосом. – Зачем?
– Как зачем? Ты такая вкусная! – Впервые  Томаса бросало дрожь, он был  потрясён слегка  растерян.
У Лиене он оказался первым!
 – Разрешите мне сходить принять душ?  – Лиене вежливо  улыбнулась, глотая последние в своей жизни девичьи слезы.
– Да, иди, конечно, малышка! – Он   проводил ее до двери в душ. – Спинку потереть?
– Спасибо, сама справлюсь!
Томас принялся наводить в ординаторской порядок, а испачканную кровью простыню убрал в ящик.
 
– А куда мне потом? В палату?
– Нет, пойдем ко мне домой! Уход я тебе сам обеспечу!
– Домой, так домой! Теперь все равно! Завтра весь госпиталь обо мне узнает! Вот и  начались мои сборы!
Тем же вечером Томас привёл Лиене к себе.   
***

Сон Лиене

«Ну вот, я теперь падаузе, говоря по-русски –  шлюха!». Спала Лиене в первый раз жизни не одна и совершенно голая. Засыпая, она подумала, что "мой милый папуцит (папочка - лат.), Янис Вольдемарович, спустит с меня семь шкур за эту выходку! И будет прав!" И снились ей кошмары.
Маленький будильник жужжал над ухом, она сквозь сон выключила его.
– Нам на службу! – Томас сладко потянулся. – А после пойдем подавать заявление в ЗАГС!
– А если я не хочу? – Лиене потянулась с улыбкой на губах.
"Прикрою штампом в паспорте  потерю невинности. При моем правильном папе, после такой «операции»,  это будет наилучший вариант! Буду ему хорошей женой! Может и полюбить смогу! Лиене потере невинности придавала  больше значения, чем   русские подруги... И так весь госпиталь знает, где я провела ночь!"
– Тогда я встану на колени и буду просить!

– Но ведь я тебя совсем не знаю! Только вчера увиделись в первый раз!
– А я всю жизнь мечтал о такой девушке! Только я не хочу тебя потерять!
Девушка, вдруг осмелела и неожиданно для самой себя, пробормотала:
– Я согласна!
– Сегодня же поставим с ЗАГСЕ штампы. Я все устрою!
Только после свадьбы Томас рассказал ей, что подмешал в водку дроперидол с  промедолом.


Казенный кабинет секретной службы.

– Лиене отпадает! Томас, что служит в Лиепае под нашим наблюдением,   успел соблазнить девушку! – Вилис Ольгертович Алкснис докладывал о неудаче.
– Наоборот? Теперь после грехопадения у девушки стресс. – Майгонис Горбуновс был недоволен. –  Для латышки потерять невинность до свадьбы – драма жизни! Это не так уж неплохо! Замуж ее по местным обычаями не возьмут, а восстановить девственность – дело техники.
– Так этот Томас за взятку оформил отношения!
А Томас это хирург из госпиталя?
– Тот самый! И вот он снова полез не в свои дела!
– Быстрый! Видимо «эстонский темперамент» он от папы явно не унаследовал! Действует по-суворовски: пришел, увидел, победил!

– Да! Только это не Суворов, а Юлий Церазь, который так возвестил о быстро одержанной им победе над понтийским царем Фарнаком при Зеле в 47 г. до н.э.
– Будешь умничать отправлю преподавать историю в среднюю школу! Без государственной пенсии! Ты девушку упустил! А Томас, это от самый. у которого мы жену взяли в разработку для государственных нужд?
– Нам была нужна его жена!
– И много он дал чиновнице за вопиющее нарушение закона?
– Коньяк, коробку конфет «Лайма» и продукты из флотского пайка.
– Не наказуемо!
– А я его понимаю! Он разведен, полукровка эстонская, а девушка вкусная! Я бы не устоял!
– Ладно не устоял, а жениться зачем? Мы, латгальцы работаем усердно и хлеба с маслом нам хватает! Если жена заначку не найдет!  Оставляем и Томаса и Лиене под контролем, развести молодоженов успеем, а на кандидатку найдем другую. Как на счет Марины?
– Легко! Мне нужно поддельное письмо от жениха, что он ее бросил!
– Получишь в канцелярии! Если вы хотите что-то сказать, то лучше молчите. И без промашек на этот раз!

Продолжение http://www.proza.ru/2017/11/10/2101