Сердце Леонида Анатольевича забилось сильнее. Прислонив левой рукой обе стопы к лицу, правой он стал водить по своей обвислой груди, ища соски. Нащупав, сильно ущипнул. Запустив руку в трико, сжал дряблый член.
Язык сам вылез из исходившей слюной пасти и принялся вылизывать пространство между пальцами ног женщины. Чем сильнее надувался член, тем глубже он заглатывал Люсины пальчики. Как только пальцы вызвали рвотный рефлекс, рука покрылась серыми сгустками спермы. Лицо Потрошителя приобрело синий оттенок. Конвульсивно дергаясь, закатывая глаза, он тяжело задышал через раздутые ноздри.
Все время, пока Потрошитель дрочил, Люся безразлично смотрела на детского психолога своей племянницы. Она вспомнила, как на школьном собрании решительно выступила против того, чтобы мужчина с внешними данными педофила работал в классе, где училась Настенька. Заведующая школы-сада №3 отвергла претензии, основанные на женской интуиции:
– Бывший хирург не может быть плохим человеком,– говорила она.
Что-то у Леонида Анатольевича пошло не так. Глаза неожиданно приобрели осмысленность. Правая рука, вымазанная семенем, скользя по коже, пыталась вытащить Люсину ногу изо рта. Нервно заходил кадык на горле. Изнутри появился хрипящий звук.
Люся почувствовала, что ее нога, постепенно двигаясь внутрь мужчины, не причиняла ей дискомфорта. Из ушей, носа, рта и задницы Потрошителя полилась кровь. Платье в районе лобка стало приподниматься. С округлением глаз Леонида Анатольевича Люся поняла, что из-под платья вылезал явно не лесник.
Морда собаки появилась так неожиданно, что Люся вздрогнула. В три укуса голова бывшего хирурга раскололась на несколько частей. По стенам и полу валялись ошметки мозга, глаз, лицевые мышцы. Из горла пульсировала кровь. Псина не успокаивалась и продолжала терзать куски черепа, пока от головы не осталась нижняя челюсть.
Повернув измазанную кровью пасть к хозяйке, пес, поскуливая, услужливо ожидал приказа.
Люся закрыла глаза. Подумав о израненном и опухшем лице, сразу почувствовала на нем шершавый язык пуделя. Ей почему-то показалось, что это был соседский пудель, обоссавший углы ее дома. Боль ушла, с ней исчезли тревоги и переживания. Тело Люсьены постепенно приобретало исходное состояние.